Переливы в лунном свете. Повести и рассказы

Когда болит сердце

Лето. В безмятежном детстве и наивной юности летняя пора обычно солнечно длинная и полная радостных моментов. Это потом, когда мы становимся взрослыми, мудрыми или считаем себя таковыми, летние месяцы начинают пролетать стремительно и чаще всего оказываются холодными и дождливыми.

Но пока длится пора юности – пора безоблачного тепла и смелых надежд. Жене скоро исполнится семнадцать. В разгаре солнечный июньский день. Экзамен в техникуме только послезавтра. На сегодня норма заученных билетов выполнена, и можно бездумно побродить по парку, посидеть на лавочке и помечтать. Местный парк привлекал своим простором и ухоженностью. Когда строили огромный завод, часть леса по соседству оставили нетронутым. Позже поставили в нем качели, карусели, ларьки с пивом и мороженым. Отдыхать в старом парке местным жителям очень нравилось. Техникум, в котором училась девушка, находился рядом с зоной отдыха. Основным профилем ее учебного заведения было машиностроение. В этом году Женя успешно оканчивала предпоследний курс, но нравилась ли будущая специальность? Вопрос для нее до сих пор оставался без ответа.

А вот и любимая лавочка. Здесь, вдали от мест, оснащенных развлечениями, обычно разливалась приятная тишина. Девушка раскрыла конспект лекций, но под радостное щебетанье птиц пропало всякое желание повторять надоевшие формулы. Издалека доносились звуки модной мелодии, хотелось закрыть глаза и помечтать о том, что скоро каникулы, и пришло заманчивое приглашение на производственную практику. Они с подругой решили поехать в небольшой городок под Харьковом. Женя никогда еще не уезжала из дома так далеко. Родной город окружали старые Уральские горы, которые в студенческих турпоходах всегда давили на нее своим суровым видом. Хотелось раздвинуть замшелые скалы, вырваться на простор. За городом даже в разгар лета вода в многочисленных речках и мелких озерах оставалась холодной. Только шустрая ребятня, да подвыпившие мужики отваживались окунаться в местные водоемы.

Внезапно рядом что-то негромко хрустнуло. Женя уловила незнакомый запах и открыла глаза. Перед ней стоял молодой человек, непривычно для летнего сезона одетый в строгий темный костюм и белую рубашку с узким галстуком. Он смотрел прямо на нее с каким-то недоумением или легким замешательством, будто пребывание девушки в тихом уголке парка явилось для него полной неожиданностью.

– Можно мне на вашу лавочку? Здесь хорошо, тихо и можно спокойно послушать, как поют птицы.

Девушка молчала, не зная, что ответить. Парень казался таким взрослым. Ей и в голову не приходило, что она могла его чем-то заинтересовать.

– Устал, наверное, – подумалось Жене. – Садитесь, – разрешила она, прекрасно зная по собственному опыту, как хочется иногда после напряженного и беспокойного дня уединиться в каком-нибудь тихом уголке.

– Спасибо, так хочется в тишине отдохнуть после смены, а везде шум, по аллеям гуляют с транзисторами. Не понимаю, зачем в лесном парке слушать радио?

– Интересно, где он работает в таком костюме? – размышляла в свою очередь девушка, – или уже успел переодеться. Зачем? Парк не театр.

Что-то в лице мужчины привлекало внимание своей необычностью. Черты лица крупные, приятные, волосы и брови очень густые и темные, но не до черноты, а глаза удивительно синие. И загар! Ах да, легкий южный загар. Вот что было странным для Урала в это время года.

– Меня зовут Петр. Я здесь в командировке уже почти год. Часто гуляю в этом парке, но вас здесь не видел ни разу.

– А я редко сюда захожу, – солгала Женя, не собираясь откровенничать с незнакомцем.

– Как вас зовут?

– Он что действительно хочет со мной познакомиться? – недоумевала она, – такой взрослый и выговор у него какой-то странный.

– Меня зовут Евгения. А откуда вы приехали? У вас такой необычный акцент, – не удержавшись от любопытства, спросила девушка.

– Я окончил институт у себя дома. Это почти Украина. Начал работать там же, а сейчас участвую в испытаниях нового оборудования на местном заводе.

Петр замолчал и снова внимательно на нее посмотрел. Он заметил девочку еще на входе в парк. Та шла медленно, о чем-то сосредоточенно думая, и казалось, все вокруг обитало само по себе, а она – внутри собственного мира. На первый взгляд девушка ничем не выделялась среди толпы – одета скромно, без украшений, и только серебряный браслет часов мог задержать сторонний взгляд. Петр сразу оценил сверкнувший на солнце браслет – старинное немецкое серебро. Интересно, откуда у местной девочки к простым часикам такой браслет?

Его отец Илья Григорьевич слыл очень уважаемым человеком в своем городе. С войны вернулся он бравым офицером с таким количеством, а главное качеством наград, что боевые заслуги быстро позволили ему занять высокое положение в обществе и обеспечить семье вполне комфортную и достойную жизнь. Сын получил хорошее образование, а супруга, несмотря на статус жены генерала, не желая оставаться просто домохозяйкой, закончила в свое время мединститут и в настоящее время работала известным в городе хирургом.

Но только в узком семейном кругу знали, что с войны отец Петра привез набор серебряных украшений. Коллекция принадлежала старинному роду Прикулей, которые до революции прижились на юге Чехии и являлись родственниками Ильи по линии матери. Связь эта никогда не афишировалась – не те времена были. Но поскольку мужчины рода Прикулей обычно выбирали военную карьеру, то ничего удивительного не было в том, что на дорогах войны встретились два бравых офицера – Илья Иванченко и Петро Прикуль. Тогда во время визита в поместье Прикулей и получил Илья наследственное серебро, которое давно было завещано в приданое его матери.

После окончания войны доблестному офицеру советских спецвойск не составило большого труда сохранить и привести драгоценную коллекцию домой. До сих пор связь с заграничной родней Иванченко активно поддерживали, хотя, конечно, открыто об этом в доме не афишировалось.

Так уж вышло, что Петр в семье оказался единственным ребенком. Родители воспитали его интеллигентным, но отнюдь не хрупким мальчиком. В свои двадцать пять лет парень хорошо представлял, чего бы хотел добиться в жизни. А потому, когда мать стала вдруг усиленно знакомить его со знатными невестами города, сын впервые в жизни «взбрыкнул» и неожиданно уехал в длительную командировку на Урал. Пока девушки волновали Петра по схеме два – три раза в неделю и не более того. До сих пор ему и в голову не приходило, чтобы связать себя узами законного брака. Молодых женщин, которые и так не обделяли бравого парня своим вниманием, вокруг так много, а свободная мужская жизнь только одна.

И вдруг сегодня в его парке появилась эта странная девчонка с отрешенным взглядом и старинным браслетом. Она сидела сейчас так близко, что он явственно ощущал ее легкий цветочный аромат. Но смотрела девочка сквозь него, и он чувствовал, как совсем ей не интересен. Почему? Что спросить у нее, что рассказать? Он догадывался, что все его приемы обольщения, отработанные ранее на девушках, здесь не пройдут. Эта пигалица в нем принца явно не видела. А кого в ней увидел он? Почему так сильно защемило сердце, почему так тоскливо и одиноко? Да потому, неожиданно осознал Петр, что еще чуть-чуть, еще немного, и это удивительное существо оттолкнет его и упорхнет в свою юность, а он останется один на жесткой лавочке. И в своей взрослой жизни без нее он не будет счастлив никогда.

– Женя, вы живете в этом районе? – спросил Петр, лихорадочно соображая, как заинтересовать девушку своей персоной.

– Да, – нехотя ответила неразговорчивая барышня.

Девочка, наконец, посмотрела на него, а не мимо. Его поразила странность ее глаз. Темно-серые с огромными зрачками в тени, сейчас, подсвеченные полуденным солнцем, они просто лучились голубизной.

– Да, такие серьезные глаза обычно не лгут и не прощают ложь, – непроизвольно отметил он про себя.

– А где вы здесь живете? – неожиданно спросила девушка.

– В Мадриде, так смешно зовут наше заводское общежитие, – быстро ответил Петр, обрадованный подсказанной темой для продолжения разговора.

– Да, знаю. Меня всегда так удивляло это название. Мы однажды были там с мамой у нашей знакомой, когда покупали мне платье на выпускной вечер, – и немного замявшись, Женя добавила, – после восьмого класса. Тогда нам помещение показалось очень тесным, внутри множество коридоров и везде так темно, неуютно, – Женя даже слегка поморщилась, вспоминая свой единственный визит в мрачное здание.

– А у меня в общежитии своя комната, и она довольно светлая. Пойдемте ко мне в гости. У нас дома уже поспела черешня, и мне родители прислали целую корзину. Она очень вкусная, такие ягоды здесь не продают.

Петр подумал, что уговаривает ее как маленького ребенка. А Женя в свою очередь смотрела на него и удивлялась – он, что совсем не понимал, с кем разговаривал? Неужели она выглядела такой дурой, что ее можно открыто без церемоний зазывать к себе в общагу. И, вообще, что он уставился на нее. Она прекрасно знала, что никакой писаной красавицей не была, хотя и не уродина. И сердце ее было свободно, а впереди еще столько всего интересного, и этот взрослый дядя в ее будущее совсем не вписывался. И еще девушку очень беспокоил его взгляд, который тот иногда бросал на ее красивые часики.

Женя, не вполне представляя истинную ценность серебряного браслета, хорошо знала, что украшение старинное – то был материнский подарок дочери на шестнадцатилетие. А маме, в свою очередь, во время войны часы на затейливом браслете подарил знакомый военный, с которым они лечились в одном госпитале.

– Браслет что ли этому парню понравился? – уже потихоньку начала пугаться девушка. – А может это вообще бандит какой-нибудь, а я тут сижу с ним, разговариваю. Нет! Нет!

Женя обычно без труда ощущала настроение людей, окружающих ее, особенно, если от них исходила угроза. Природная интуиция уже не раз выручала ее из неприятных ситуаций. Вот и сейчас она была уверена, что сидящий рядом человек совсем не опасен, хотя и странен. Девушка никак не могла определить свое отношение к нему, но чувствовала, что просто так незнакомый парень не отстанет. Не желая далее поощрять его назойливое внимание, она решила, что лучше всего будет встать и уйти прямо сейчас.

– Мне пора, у меня скоро экзамен, надо готовиться, – девушка решительно направилась к выходу из парка.

– Я провожу вас.

Она не ответила. Он молча пошел рядом. Интересно, размышляла Женя, как далеко сегодняшнему спутнику хватит терпения идти за ней по старым улочкам. До ее дома отсюда более получаса ходьбы, и ничего интересного в этом не было. Обычно, если она продолжала стойко молчать, случайных кавалеров хватало минут на двадцать, после чего вежливо откланявшись, они возвращались назад на центральные освещенные аллеи. Вот и теперь девушка решила не обращать внимания на провожатого, но было странно легко молча идти рядом с молодым человеком. От него исходили непривычная уверенность и спокойствие – как будто все в этой жизни ему было понятно, и все он в ней знал наперед. Жене вдруг стало страшно, что она всегда будет с ним и уже никого другого не будет рядом и ничего нового никогда не случится. Только этот взрослый мужчина в строгом костюме с непонятным пугающим выражением глаз.

Петр шел рядом с молчаливой девочкой и чувствовал, как она с каждым шагом удалялась от него все дальше и дальше. Ему очень хотелось остановить ее, прижать к себе и не отпускать в ее легкомысленный юный мир.

– А если это невозможно, тогда возьми меня с собой, – хотелось крикнуть ему.

Никогда еще у Петра не возникало такого сильного желания, как сейчас, подарить себя другому человеку – подарить себя всего целиком женщине, раствориться в ней без остатка. Но, как вполне взрослый человек, он в то же время сполна отдавал себе отчет в том, что рядом шла вовсе не его женщина, а юная девочка, почти ребенок, человечек, которому пока совершенно не нужен близкий мужчина. Скорее всего, верила она до сих пор в сказку о принце на белом коне, мечтала о романтической встрече. И девочке этой необходимы красивые слова, яркие цветы и солнечные лучи, а не лунный свет на удобной постели.

– Знаете, мы уже почти пришли. Я не хочу, чтобы вы провожали меня дальше. Понимаете, дальше – территория парней с нашего двора, а мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь видел меня с вами.

Петр смотрел в ее серьезные глаза. Стального цвета в тени дерева с огромными зрачками они холодно отражали девичье равнодушие. Он не смог заинтересовать ее собой, ему не удалось хотя бы чуть-чуть задеть ее душу, а его сердце колотилось так, что казалось еще немного и из груди непроизвольно вырвется стон упускаемой надежды.

Неожиданно Петр взял ее руку и прижал к своей груди. Сквозь жесткую ткань накрахмаленной рубашки Женя почувствовала, как сильно бьется его сердце. Долго она будет помнить эти глухие удары, но только много позже, став взрослой женщиной, поймет, что мужское сердце отбивало ей тогда ритм начинающейся любви:

– Я рядом. Ты так мне нужна. Возьми меня с собой.

Но чтобы услышать зов любви, надо полюбить самой. А настоящая любовь, это все-таки взрослое чувство, и чтобы оно пришло, надо переболеть любовью легкомысленной, которая называется просто влюбленностью. Но Женя до сих пор даже не влюблялась. Вот и сейчас она только удивилась смятению, в которое привел ее неожиданный жест Петра, и окончательно решила, что пора расставаться.

– До свидания, мне пора, – сказала она, поспешно отдергивая руку.

– А когда оно будет наше новое свидание? – очень серьезно спросил Петр.

Женя посмотрела на него с удивлением. Стандартная фраза прощания, она и не думала о новом свидании с ним. Девушка продолжала молчать.

– Завтра в парке в семь часов вы сможете прийти к той же лавочке?

Девушка пожала плечами.

– Пожалуйста, я буду ждать вас, – продолжил парень, – Я обязательно буду вас ждать, – добавил он, пытаясь вложить в интонацию голоса всю силу своего желания увидеться с ней еще раз.

– До свидания, – тихо и как-то неуверенно повторила Женя.

Она пошла очень быстро, не сомневаясь, что парень за ней не последует, но все равно сделала ложный зигзаг через соседний двор, чтобы тот не заметил, куда на самом деле лежал ее путь. Через час, после ужина девушка уже забыла о своем новом знакомом. Пришла подружка, и они договорились на следующий вечер пойти в кино.

Петр сидел в своей комнате в глубокой задумчивости. На столе красовалось блюдо с черешней и лежало распечатанное письмо из родительского дома. Отец сообщал, что получил новое назначение с большим повышением. Мать была очень этим довольна, каялась, что никогда больше не будет вмешиваться в личную жизнь сына, только умоляла его быстрее вернуться домой. Она писала, что узнала о возможном окончании командировки сына осенью, если он сам этого захочет. Отцу светила длительная работа за границей, и она очень хотела, чтобы сын поехал вместе с ним, поскольку ему требовался технический консультант как раз по той тематике, которой занимался Петр. Но все это обязательно нужно было обговорить и утрясти еще до Нового года. А если он протянет время, то мать грозилась сама приехать и силой утащить его с Урала. Шутила, конечно, но по всему чувствовалось, как родители соскучились по сыну.

Петр закончил читать письмо. Ему внезапно захотелось бросить все и уехать из опостылевшего чужого серого края, чтобы никогда больше не видеть вечно дымящие трубы и пьяных мужиков на пыльной траве газонов после очередной получки. Но перед глазами снова встала залитая вечерним солнцем улица и удаляющаяся девичья фигурка с гордо поднятой головой, короткие русые волосы и старинный браслет на тонком запястье. Завтра он увидит Евгению. Петр улыбнулся, вспомнив, как представилась ему девочка, гордо назвав свое полное имя. Завтра он расскажет ей о своем желании увести ее осенью из этого холодного края к себе домой – туда, где почти всегда тепло.

А назавтра она не пришла. Она не придет. Он понял это сразу, но все равно весь вечер просидел на заветной лавочке. Сидел и даже думать ни о чем не мог. В душе звенела тоскливая пустота одиночества, отдаваясь в голове тупой болью – болью потери, будто существовало в его жизни что-то заветное, светлое, чем он очень дорожил, и внезапно лишился этого навсегда. Потому так больно. Но он же пока не уехал. Он все еще здесь. А она здесь тем более. Ему просто надо найти ее, встретить еще раз. Она ходит где-то здесь, дышит где-то рядом. Не может быть, чтобы все так безнадежно, безвозвратно закончилось.

***

За студенческой суетой летний месяц пролетел незаметно. Женя успешно сдала все экзамены. До отъезда на практику оставалось несколько недель. Лето выдалось замечательным. По ночам шел дождь, а дни стояли теплыми и сухими. Однокашники все разъехались, кто домой, кто по турбазам. Женя скучала. В городе стояла духота, но в парк идти не хотелось. Сразу вспоминался странный парень с ярким загаром, и то, как он прижимал ее руку к своей груди, а сердце его билось, билось…

Каждый раз, когда девушка вспоминала об этом, и о том, что не пошла на свидание, у нее портилось настроение. Не потому, что сожалела об упущенной встрече, а скорее потому, что это воспоминание вызывало у нее чувство досадной потери. Как будто ей нежданно-негаданно подарили что-то необыкновенное, а она, еще не поняв ценности подарка, тут же его потеряла.

Тот день выдался особенно жарким. К вечеру жара схлынула, и Женя решила прогуляться до продуктового магазина на соседней улице. Привычный гастроном после ремонта внушительно сверкал современными витринами. Снаружи сквозь огромные окна хорошо были видны торговые прилавки, а изнутри магазина далеко просматривался центральный бульвар.

Они увидели друг друга одновременно – он снаружи смотрел на нее сквозь витрину, она заметила его, медленно продвигаясь в очереди. У него было время зайти в магазин и найти ее. То, что это была Женя, Петр не сомневался. Он узнал ее сразу, а вот девушка его поначалу не узнала. Молодой человек стоял в легкой рубашке с короткими рукавами и белых брюках, джинсах, как будут их называть спустя лет пять. Но пока здесь не знали этого слова. Модные брюки мать прислала ему в посылке вместе с черешней. В летнем прикиде Петр был неотразим. Девушки в общежитии прохода не давали видному парню. Он прекрасно знал, как нравился им, но не мог забыть девочку из парка. Каждый вечер после работы он кружил по соседним улицам в надежде встретить Женю. Вот и сегодня Петр медленно прогуливался, внимательно глядя по сторонам, и неожиданно увидел ее через стекло витрины в знакомом гастрономе.

А Женя просто заметила на улице модно одетого парня, и только, когда тот вплотную подошел к самой витрине и странно уставился на нее, она узнала в нем знакомого из парка. С отбитым чеком уйти сразу не было никакой возможности, но парень не отходил от витрины, и девушка успокоилась. Она отоварила чек, сложила продукты в сумку и поспешила к выходу. Как всегда в это время магазин был полон народу.

– Интересно, – подумала Женя, – он меня узнал или мне показалось, что он смотрел именно на меня?

Непонятное ожидание малознакомого мужчины очень смутило девушку, и на всякий случай во избежание случайной встречи, она решила пройти через другой выход. После ремонта гастроном объединили с соседней булочной, и теперь через хлебный отдел можно было выйти на соседнюю улицу, что она и сделала. Старая тупиковая улочка в несколько небольших двухэтажных домиков заворачивала на основной бульвар. Девушка выскочила на свою улицу недалеко от главного входа в магазин и, не удержавшись от любопытства, обернулась. Парень, слегка раскачиваясь, по-прежнему стоял у входной двери, в его позе чувствовалось ожидание – одна нога на ступеньке, руки в карманах. В этот раз он показался ей очень красивым и уже не таким взрослым. Неужели он все-таки ждал ее? От такой настойчивости Жене стало не по себе. Она не готова была к серьезному знакомству.

Петр продолжал стоять на улице, решив, что надежнее встретить девушку на выходе, чем разыскивать среди толпившихся покупателей. На душе стало тревожно – он не был уверен, что Женя его узнала. Вдруг что-то заставило его обернуться, и он увидел знакомую фигурку. Девочка стояла в конце переулка и удивленно смотрела в его сторону – до нее всего несколько минут ходьбы. Даже на расстоянии Петр чувствовал настороженность ее взгляда. Так будет и впредь. Пройдет немало лет, прежде чем Женя сама поймет, как неравнодушные к ней люди чувствуют ее взгляд. Это не обязательно будет любовь с их стороны, это может быть и неприязнь, и ненависть, и зависть. Сейчас ни она, ни он этого не знали. В этот момент Женя поняла, что молодой человек заметил ее, и резко развернувшись, побежала.

Для Петра ее легкомысленный поступок оказался до того неожиданным, что он не сразу осознал, что происходит. Странная девочка убегала от него, как будто он был чем-то опасен. Почему, почему она его боится? Страх. Он вдруг понял, что именно это чувство вызывал у нее. Никогда ранее никто его так не боялся и уж тем более не избегал так открыто. Бежать за девушкой по улице на виду у стольких людей, возможно даже знакомых, было бы смешно и глупо. И он остался стоять на месте. Взметнувшиеся чувства успокоила юношеская обида. Он все-таки был еще слишком молод, чтобы до конца понимать собственное сердце.

Испытания на заводе успешно заканчивались. Петр больше не кружил одинокими вечерами по чужим улицам. Он готовился к отъезду домой. Там его ждали, а здесь он оказался никому не нужен. Иногда он вспоминал ее, стоящую в конце улицы, непонятную, испуганную девочку, но для него это грустное приключение уже было в прошлом.

***

В аэропорту его встретила машина отца. Сам Илья Григорьевич находился в очередной командировке. После серого Зауралья южный город с одурманивающим запахом спелых фруктов и благоухающими цветами показался Петру прекрасным как экзотический букет. Только теперь он почувствовал, как устал от своей длительной поездки, как соскучился по солнечному свету, яркой зелени и родному дому. Здесь все было свое, привычное. Здесь его любили.

Вечером придут гости. Мать предупредила сына заранее, чтобы он не зарулил куда-нибудь с друзьями. Родители пока не посвятили Петра в свои грандиозные планы относительно его будущего. Отец давно активно подготавливал сыну работу за границей, куда поставлялось их оборудование, и требовались свои консультанты. Такое место дорого стоило, но Илье Григорьевичу было чем платить. В то время работать за рубеж на долгий срок предпочитали отправлять людей семейных, и потому родители хотели на всякий случай подстраховаться в этом отношении.

Отец не знал, как скоро Петр захочет расстаться с холостяцкой свободой. Как мужчина, он хорошо понимал сына. Многие женщины вокруг готовы любить тебя, пока ты красив, молод и перспективен, но выбирать должно твое собственное сердце, а не только ее. Илья Григорьевич долгие годы преданно любил свою жену, и был благодарен ей за сына, но никогда не испытывал он к ней острых ощущений любовной страсти, о которых писалось в романах. Возможно, это страшная война наложила свой жесткий отпечаток на его молодость. После всего ужаса и боли военных лет так хотелось покоя и тишины, чистоты и заботы. И она принесла все это в его жизнь – кареглазая чернобровая красавица Рита.

А страсть – она выпала ему однажды, давно и далеко. Та женщина была светловолосой и голубоглазой. Их встречу организовала война в госпитале за Волгой, куда он попал после контузии с плечевым ранением, а она с травмой ноги. Странно было видеть молодую женщину в военном госпитале. Он потом так и не успел узнать, как она сюда попала. Любовь их была страстной и короткой. Сейчас Илья даже фамилии ее не мог вспомнить, только имя Тая прочно запряталось в глубинах памяти. Его тогда срочно отозвали в штаб. Думал, что найдет ее потом, но разве мог он предположить, что после войны боевому генералу ясно дадут понять, что ради собственной безопасности он должен прекратить ее поиски. Тая оказалась из семьи раскулаченных казаков. Так и остались от той короткой встречи у него в душе глубоко запрятанная тоска и горечь потери, а у нее часики в серебряном браслете – его прощальный подарок. Девушка провожала его тогда ранним утром с такой печалью в глазах, будто чувствовала, что они никогда больше не встретятся.

– Где бы ты ни была, я найду тебя по этому браслету, он единственный такой на всем белом свете, как и ты, – расставаясь, сказал Илья любимой на прощанье.

Необычный браслет, составленный из замысловатых звеньев, похожих на латинские буквы, он носил как напоминание о родном доме. Когда Илья уходил на фронт, браслет надела ему мать, произнеся почти те же слова, что только что сказал он голубоглазой женщине. У его матери старинные часы были единственным украшением, а он был ее единственным сыном.

Родителей давно не было в живых, а фамильное серебро их семьи сейчас находилось в его доме. И только того заветного браслета в ней недоставало. Чтобы лишний раз не вызывать болезненных воспоминаний Илья никогда сам не рассматривал драгоценную коллекцию. Украшения хранились в сейфе его кабинета и редко доставались для всеобщего обозрения.

***

Отпуск заканчивался. Вернулся из командировки отец, рассказал о новой работе, передал привет от Прикулей. Руководителем нового проекта назначили Ивана, дальнего родственника отца по материнской линии. Отец привез памятную фотографию, на которой Иван обнимал молодую красивую женщину. На руке у нее выделялся затейливый браслет, вид которого показался Петру удивительно знакомым. Он вспомнил, что похожее украшение видел на руке Жени, той далекой девочки из летнего парка. Петр снова ощутил, что в груди у него есть сердце. Оно тяжело забилось и никак не успокаивалось.

– Папа, какой интересный браслет у этой женщины рядом с Иваном.

– Это Марта, его невестка, а браслет – его свадебный подарок. Помнишь, я рассказывал тебе о нашем фамильном серебре? Мой прадед был редким ювелирным мастером. Существовало поверье, что жена его была целительницей. Она якобы заговаривала серебро, а прадед изготавливал из него волшебные амулеты. Сказка, конечно, но дамам нравилось носить украшения, овеянные такой легендой.

– А сейчас кто-нибудь делает подобные вещи?

– Нет, не думаю, серебро нынче не в моде. И потом прадед слыл великим выдумщиком, каждая его поделка была неповторима.

– Я недавно видел такой же браслет или почти такой же.

– Это вряд ли, наши амулеты всегда оставались в семье. Они не были предназначены для чужих. Принадлежность семье как раз и отмечал особенный затейливый узор, похожий на сплетение латинских букв. По поверью такой браслет оберегал женщину от завистливых людей, но дарили амулет только замужней даме. Считалось, что девушке он мог помешать сделать правильный выбор спутника жизни, – Илья Григорьевич замолчал, прикрыв глаза, стараясь прогнать горькие воспоминания о давней встрече. – А когда ты представишь нам свою девушку? Разведка донесла, что ты снова встречаешься с Миной, – продолжил он, справившись с неожиданным волнением.

– Ты преуменьшаешь, я встречаюсь не только с Миной. Ты же знаешь нашу компанию. К тому же отпуска заканчиваются, и скоро мы опять все разлетимся по своим местам.

– Но Мина то останется. Мать говорила, что девушка в мединституте на хорошем счету и по окончании согласилась работать здесь. Рита берет ее к себе. Вот и сейчас они вместе едут в Л-цк на какое-то мероприятие.

– Надолго?

– На неделю, кажется.

– Понятно.

– Что, именно?

– Ну, мы хотели отметить конец отпускного сезона, а Мина попросила все отложить на неделю. А я и не знал, что они так подружились с мамой.

Неделя пролетела быстро. Все это время Петр веселился в кругу многочисленных друзей, словно не хотел ни минуты оставаться наедине с самим собой. Из головы не выходили последние слова отца о браслете – что это амулет и дарят его только замужним дамам. Дама? Эта сероглазая девчонка с огромными зрачками? Не может быть. Правда, браслет смотрелся почти таким же, Петр был в этом уверен. Но, несмотря на поразительное сходство, он не хотел, чтобы сомнительная тайна вошла в его жизнь. Он уже стал забывать Женю, сердце только-только успокоилось, и вот опять напоминание о ней. Петр решительно засунул фотографию в старый семейный альбом, чтобы не попадалась больше на глаза. Скоро вернется мать, и снова будут гости, и будет в их доме тепло и спокойно.

***

Вот и началась долгожданная практика почти на Украине. В небольшом городке говорили на смешной смеси русского языка с украинским. Иногда и не сразу поймешь, на каком языке с тобой разговаривают. К ним, практиканткам, отнеслись очень приветливо. Поселили их в заводском общежитии в большой светлой комнате. Жене здесь все нравилось, но недавно произошел с ней неприятный случай.

Накануне вечером пришлось задержаться в лаборатории, попросили заменить заболевшую сотрудницу. Домой девушка возвращалась уже в сумерках. По дороге привязался незнакомый парень и никак не отставал. На автобусной остановке кроме них никого не оказалось. Наконец появился автобус и тут наглец внезапно схватил Женю за руку и потребовал отдать ему часы. Он начал их сдергивать, но, не зная тайной защелки браслета, ему не удавалось снять с нее часы. Стараясь изо всех сил оттолкнуть от себя бандита, девушка запрыгнула на ступеньку подошедшего автобуса и внезапно почувствовала резкую боль в руке. Двери закрылись, парень трусливо убегал прочь, а по запястью тонкой струйкой сочилась кровь, но браслет остался цел. Порез кровоточил не сильно, Женя зажала руку носовым платком. Все произошло так быстро, что она даже не успела серьезно испугаться.

Ранка затянулась быстро, но рука продолжала беспокоить. Девушка расширила браслет, чтобы носить часы выше пореза, и все закрыла бинтом. Так и ходила с перевязанной рукой. А тут еще решили провести учения по гражданской обороне и всех практикантов отправили к приехавшим врачам. Весело побегали, поиграли в войну, сфотографировались на память. Вот и ей подарили фото, на котором так и стоит она с забинтованной рукой рядом с главной дамой тетей Ритой. После пробежек на холодном ветру рука разболелась еще сильнее – стало трудно поднимать ее вверх, а к вечеру порой так начинало ныть плечо, что невозможно было заснуть. Женя пожалела, что не показала ее врачу во время учений. Все думали, что повязка у нее бутафорская – там всех бинтовали во время игры.

***

Вечер, гости, смех. Рита всегда занимательно рассказывала о своих поездках. Вот и сейчас, показывая привезенные из последней командировки фотографии, ярко описывала прошедшие учения. Лицо девушки, стоящей рядом с матерью на фото, показалось Петру удивительно знакомым. Этого не может быть, но так похожа!