–Нет барыня, всё так. Выйдите вы за того, кто любить вас не будет.
–Да где же ты это увидела? Врёшь же! – Алёна вспылила и закричала.
–Тише барыня, чего вспылили? – стала успокаивать её чернобровая. – не всё ли равно? Что с того, что несчастна, зато с деньгами. Такого и потерпеть можно. Если б мне такой выпал, то я бы только и рада была. Живи себе в удовольствие и радуйся. Он тебе деньги, а ты просто рядом будь. Можешь себе на балы, можешь себе хоть любовника. У вас же в высшем обществе так принята, чтоб у мужа и жены по пять милых было.
От таких слов худощавая девушка покраснела и склонила голову. Алёна молчала, а её нижняя губа дрожала. Пыталась она придумать хоть что-то, но перебила её Настя.
–Ох, душенька моя, не поймёшь ты нашей барыни. Она у нас честных правил.
– Честная – нечестная, а лучше уж жить в достатке. Барышня то не знает, но должно быть догадывается, что в будущем то она от родителей уйдёт. И как же ей жить с бедняком? Лучше уж пусть будет с тем, кого деньги любят, а не с тем, кто в шалаше живет.
Девушки утихли. Пламя от свечи горела ярким светом. Кот мурлыкал на дровах, а за окном полетели снежинки.
–Надо барышне собираться, а то батюшка её на нас бранится будет. – Предостерегла Настя девушек.
Толпа девушек шла по просёлочной дороге. Их ноги тонули в снегу, а новые снежинки опускались на землю заполняя следы. Тут худая девушка запуталась в ногах и упала в сугроб, она долго барахталась и пыталась встать. Снег забился за шиворот, от этого она заверещала от холода. Чернобровая подбежала к ней и попыталась поднять, но сама же завалилась. Они пытались неуклюже подняться на ноги опираясь друг на друга, так нелепо. У новорождённых и то было больше шансов встать сразу чем у них. По всей улице раздался звонкий смех. Девушки смеялись так всю дорогу, а потом Настя затянула песню:
Мой любимый не богат,
Мой любимый не красив,
Мой любимый далеко,
Мой любимый горделив.
И за что же полюбила,
Раз уж сердце так скорбило.
И за что же я простила,
Своё сердце изводила.
Девушки подхватили весёлый мотив песни и запели во весь голос. Соседские собаки стали лаять под голоса девиц и выть, заглушая их песню. Девушки закончили петь, когда показался дом Алёны. Девушки попрощались и пошли своей дорогой продолжая петь.
Окно в комнату Алёны было на первом этаже. Оно было немного прикрыто, но из-за ветра дверцы окна были распахнуты полностью, а около него была припорошено снегом. Алёна тихонько перебралась через карниз и вступила на коврик из снега под окном. Она тут же опустилась и стала выгребать белую порошку, чтобы от неё не осталось следа.
В комнате стоял холодок. Алёна ещё пару минут сидела на кровати и не снимала с себя тёплый кафтан. За окном падал снег и от этого становилось спокойно. В доме была тишина, все спали. Даже казалось, что часы, который тикали громче барабанов, остановились и уснули в этот час. Алёне внезапно показалось, что все вокруг исчезли и она тоже, от этого она испугалась и что бы узнать есть ли она, она произнесла в слух пару слов, которые и сама не поняла. Убедившись, что она здесь, она существует, Алёна сняла одежду и легла в холодную кровать. Ей ещё больше не хотелось спать от этого. Но и мысли от гадания не давали ей покоя. Она всё думала на счёт него и думала, пока кровать не стала теплой, мягкой и пьянящей. Глаза сами собой закрылись и открылись только на утро.
Утро выдалось солнечным. Новый выпавший снег так и слепил глаза, а дети уже успели испробовать его на деле.
Матушка, Людмила Георгиевна, пила чай в столовой. Она любила свой самовар, который ставил ей дедушка Настеньки. Самовар был всегда начищен до блеска так, что можно было разглядеть своё отражении как в зеркале. Людмила Григорьевна брала блюдце, наливала туда горячий чай, дула и пила, откусывая пряник. К своему ритуалу она любила привязывать дочь, а та в свою очередь выполняла все её прихоти в этом ритуале по утрам. Вот и сейчас она пришла к матушке и села рядом. Алёна взяла чашку, блюдце и налила себе из носика самовара кипяток. Пар над чашей заструился и был он такой густой, что не было видно цвета чая.
–Такой хороший чай сделал Митрофан. Как я и люблю, такой горячий в такие крещенские морозы.
–Сегодня ночью снег шел, Вы видели, матушка?
–Нет. Знаешь, не застала я. А ты видимо видел.
–Да, прям под снегопад и пришла. У меня ещё ветер окно раскрыл, так что снег и в комнате был.
–А-ай, как же так? Почему окно не закрыла хорошо?
–Простите матушка, в следующий раз буду внимательней, а то замерзла, но потом отогрелась и уснула. – Алёна налила чай в блюдце и подула на него.
– Простынешь так. Да и холодно тут в такое время. Скажу отцу чтоб собирался, скоро домой едем.
– Матушка, а мы вчера гадали.
– И что же нагадали? -Людмила Григорьевна отпила из блюдца и причмокнула от удовольствия.
–Настенька гадала всем мужей. У Зои ветреный вышел, у Катеньки дурачок, у тёски твоей муж держать её будет в ежовых рукавицах, а у меня богатый вышел. – победной улыбкой сказала Алёна.
–Ой, да ты что? Богатый прям? И чем же он богат? – Стала поддразнивать её матушка.
–Маменька, не дразнитесь.
–Да что Вы? Простите меня, ну просто о-очень интересно. Сказали хоть как зятя мне звать?
–Матушка, это ещё не всё. Настенька мне нагадала, что несчастна я буду.
–И что же хочешь ты услышать от меня?
–Чтоб не отдавали за муж за того, кого я не люблю. Обещайте мне матушка.
–Причем тут это? – Людмила Григорьевна всегда говорила на пол тона тише, когда была удивлена или спрашивала своего собеседника о том, что ей казалось очевидным. Вот и сейчас она сменила тембр на поставленный вопрос.
–Как причем? Несчастны в браке те, кто выходит по расчету, а я так не хочу и не могу! Поэтому и вы не выдавайте меня и папеньку уговорите. – Алёна сложила бровки и грозно посмотрела на матушку.
–Совсем ещё девка. Люди несчастны и когда любят. Совсем не важен статус тут, неважно как сильно любишь ты его, не важно сколько знаешь ты времени его, в расчет то это не идёт. Неважно сколько за душой имеет, не важно сколько у него земли, значенья даже не имеет из приличной ли он семьи. Ведь счастливы бывают люди, когда оба человека влюблены. Ты поняла меня дочурка или нет? – Когда Людмила Григорьевна что- то рассказывала она интонационно акцентировала своё и внимание собеседника на предложении. И так каждое её предложения удостаивалось скрытой морали, которую Алёна попусту никогда не слушала. А Людмила Григорьевна хлопотала как учитель, отчаявшись хоть что-то заложить в голову своему ученику.
–Да. – Кивнула Алена на вопрос матери.
– Ничего ты не поняла. -Возразила она ей и продолжила своё чаепитие.
На следующий день все стали собираться к отъезду в город. Отец стоял в гостиной у камина и поджигал папиросу. Алёна подошла к нему и предложила присесть.
Дрова трескались и горели красным жаром. Дым от отцовской папиросы долетал до огня и исчезал, оставляя вонючий запах табака. Алена сидела рядом с отцом и наблюдала за языками пламени, изредка погладывая на батюшку боковым зрением. Это продолжалось не долго, и она прервала молчания вопросом.
–Папенька, а ты счастлив?
–Что это на тебя нашло? – Михаил Измайлов резко повернулся к дочери, пепел от папиросы упал прям на его ботинок. Его брови поднялись вверх на столько, на сколько это возможно.
–Ну скажи, счастлив же? – Продолжала настаивать Алёна.
–Ну что значит счастлив? Я сейчас папиросу достал, поджег её, закурил и мне хорошо. Что за вопросы такие? – Он посмотрел на папиросу и увидел, как она тлеет, от этого он быстро поднес её к губам и затянул никотин, а потом выпустил дым в камин.
–Ну а в браке, в браке счастлив?
–Что заладила как курица та? Счастлив, счастлив. Вот скоро замуж выйдешь и поймешь. -Алёна удивилась, откуда он узнал о гадании, но решила не спрашивать этого.
–А маменька вчера тоже сказала, что счастлива с тобой в браке. – Отец хмыкнул и слабо улыбнулся.
– Не могла твоя мать такое сказать, язык сломается. Он даже так не повернётся.
–А мне вчера такое сказала. Мол счастлива она с тобой жить. – Отец посмеялся.
–Всю жизнь она значится меня ненавидела, а тут счастлива. Молодец дочурка, рассмешила батьку. А что ещё сказала?
–Много чего говорила, я и не запомнила.
–При встречи спрошу её насчет этого. Узнаем, как она счастлива.
Алёна подумала, а рассказывать ли ему про гадание или то, что про это знает матушка достаточно. И всё-таки она не стала говорить отцу про это. Матери достаточно, а та во всяком случае когда-нибудь да скажет папеньке про жениха. На этом их разговор окончился и не мог продолжится. Какую бы тему не предлагала Алёна, отец только ленива мычал и ухал. На этом она попрощалась с отцом и ушла из гостиной.
3
Алёна с каждым годом ненавидела городскую суету. Её тяготило всё, даже воздух, который витал в её комнате. Гости, что приходили к ним, надоедали с новой силой, приглашения на светские беседы наводили тоску, хоть и были они редкими, а вид из окна напоминал серые картины неудавшихся художников. Ей всё больше и больше хотелось уехать в деревню, но папенька будет бранится, если она такое скажет, а маменька начнёт разглагольствовать, как плоха ей жизнь в дали от города.
Папенька любил деревню, особенно летом, он военный, поэтому не боялся помочь местным в покосе или помочь с урожаем. Маменька же наоборот, ненавидела лето: жара, духота, мошки так и лезут в рот. Другое дело зима: мороз, хорошо, чай из самовара, одним словом – красота. Вот осень и весну они недолюбливали вместе, поэтому редко выезжали. Алёна ждала этих поездок как праздника, каждый раз ей становилось хорошо и спокойно от таких вылазок. Но сейчас, после этой поездки, Алёна забыла про свою ненависть к городскому виду, забыла про спокойное время в деревне, сейчас она заняла свою голову другим – в чем же счастье и несчастье брака? Маменька говорит, что счастлива и папенька тоже, а Людочка пророчит счастье в деньгах. Так в чем же счастье? Неужто деньги признак счастливого человека? Но Настенька же не богата, в шелках она не купалась никогда, так почему же счастлива она? Так может счастье не в деньгах. Но есть же люди, что улыбаются во весь рот сидя на мешках с золотом, а есть и те, кто от несчастья умирает при битком заполненной казне. Есть те, кто никогда не улыбался, не имея собственного жилья. Так как же мне узнать, кто счастлив, человек с деньгами или без? Настя говорит, что счастлива, когда её дедушка не хворает, когда я приезжаю. Когда на речке мальчишки головастиков ловили, никого не поймали, только до ниточки промокли, тогда ей весело и оттого и счастье ей. Счастлива, когда дождь прошел и поле им полил, когда солнце светит и пшеницу греет, чтоб та выросла золотая. Счастлива, когда подружки гулять зовут. Счастлива, когда мы песни поём и хвалим её за то, какой у неё хороший голос. Вот когда она счастлива. Настенька всему рада, не важно ей богатства, важны ей ценности другие.
Вот Зоя мне сказала совсем иное. Что счастлива она тогда, когда Андрюшенька её, ей одуванчик подарил и в волосы её этот же цветочек вплёл. Счастлива она тогда, когда деревья все в цвету, трава только стала зеленеть, а уже укрыла этой зеленью поля. Счастлива она тогда, когда видит первых перелётных птиц, когда ласточки совьют своё гнездо в сарае, отложат яйца, а из них появятся птенцы. Счастлива она, когда большой костер ребята разожгли и Андрейка за руку её взял и вместе предложил прыгнуть. Счастлива она была в тот день.
У Катеньки спросила, что же для неё счастье, она отнекиваться стала, мол всё как у всех. Но потом сдалась и рассказала, что счастье для неё, когда урожай богатый вышел, что на столе стоит каша и хлеб, что братья и сестры помогают, что счастлива, когда родители с города гостинцы привозят. Сказала, что для счастья ей многого не надо, лишь бы всё в доме было, родные не болели, урожай не сгнил, а остальное само придёт.
Для Любочки счастья нет. Сказала, что счастлива она была лишь раз, когда один достопочтенные гражданин отдал три рубля за пять вяленьких цветка. Мы все смеялись, где ж она в такой глуши нашла такого гражданина. На что ответила она: «из-под земли возник как черт. Сказал мол "какой прекрасный у тебя цветок, куплю все пять, а ты взамен мне имя подскажи"». А та не растерялась, сначала деньги с него взяла, а потом сказала, что имени увы не дали, а за цветы благодарю. И в чем же счастье для неё? Так вот, ответила она, что счастлива она была, что получила три рубля, ещё и обманула старика.
Для всех счастье разное бывает, а для меня? Что счастья для меня представляет? Как я узнаю, что счастлива буду в браке? Неужто сердце мне подскажет? Батюшка мне говорил узнаю, маменька – поймёшь, подруженьки сказали подожди. Когда же время придёт?
–Господи, пусть это время поскорей придёт, так хочу наконец встретить своего суженого. Обещаю, что буду любить его любого каким бы он не был. Хочу жить с ним всегда в мире и гармонии.
Алёна потушила свечу на столе и легла спать.
4
Алёна сидела в зале и вышивала салфетку. Мать сидела рядом с ней на кресле и пила чай. Они молчали и такое было часто. В редких случаях они говорили по душам, в остальных случаях это были разговоры чтобы поддержать семейную идиллию. В этот раз они предпочли промолчать и потратить это время на себя. Заняться особо было нечем, но и общаться как-то не особо хотелось. Тем для разговора не находилось. Всё, о чем Алёна хотела поговорить, для неё было невозможным, она не знала можно ли говорить о таком с матерью. С подругами общение складывалось легко и само собой разумеющее, а вот с матерью как? С чего начать общение, как подтолкнуть на разговор?
Но все её размышления прервала Марфа. Она помогала следить за домом и отвечала за простую работу. У неё всегда был уставший взгляд; её пепельный волос всегда был собран в пучок и заплетён белой лентой. Ей было за тридцать, поэтому под её глазами были тяжёлые мешки, а на лбу четкие морщины, оставленные тяжёлой жизнью. Её голос напоминал скрипучую калитку, петли, что давно не смазывали и этот звук так резал слух. Когда она произносила слова, то по телу пробегал лёгкий холодок, точно смерть разговаривала с тобой.
Измайловы давно привыкли к этому голосу, но вот гости нет и поэтому избегали контакта с Марфой, да и она сама старалась говорить как можно реже и по делу. Когда-то данным давно у неё был ухажёр из Германии, но пообещав ей золотые горы, взял её деньги и исчез. Вскоре выяснилось, что это был не немец, а обыкновенный русский мошенник, который обманул не только Марфу, но и много других женщин. Из-за того, что она ему поверила, она решилась: денег, поссорилась с родными, лишилась дома и чуть было не бросила концы с концами. Но так распорядилась жизнь и её взяли на работу к Измайловым. Выходные не берёт, работает усердно, дом всегда держит в лучшем состоянии, за прислугой имеет четкий надзор и очень строга к ним. Жизнь её научила на сто лет вперёд уму разуму, и не только научила, но и выжгла у неё взгляд в даль. Интрижек с того раза она не имела и иметь не собирается, да и не будет их: "кто захочет взять себе такую"– говорила сама Марфа и мать Алёны.
Марфа принесла письмо. Это было приглашение от Олеси Пармоенко. Девушка была на слуху в обществе причем на хорошем слуху. Умница и красавица, обеспеченная, да и в целом не дурнушка. Её почитали многие – от девушек до молодых людей, взрослые люди любили её, а за что сами не знали. Лишь говорили: «Есть в ней что-то такое, что глазу не уцепится, но сердце это заденет». Многие считали её хорошей партией для любого жениха и пытались вклинить своего сыночка под белое крылышко семьи Пармоенко.
А что на счет письма? А в письме говорилось, что у Олеси скоро именины, поэтому она созывала всех. И конечно же все придут. Такое пропускать ни в коем случае нельзя. Олеся была довольно привлекательная персона, её любили мужчины, за её достоинства, а ещё её любили женщины, за то, что её любят мужчины. Раз она устраивает праздник, на котором будет столько личностей, так почему бы не прийти и не познакомится с парочкой из тех, кто не сможет добиться внимания виновницы торжества? Так и думали большинство девушек высшего света, остальные же считали, что если заручится её словом, то тебе всё не почем. Влияние Олеси было таким обширным, что поговаривали она лично знакома с верхушками государства.
Остальная же часть, самая меньшая из них, просто мечтала о встречи с Олесей, побывать в её окружении, переброситься с ней парой слов или фраз, показать себя и подружится с ней. Для таких людей она была идеалом, к которому каждая из них стремилась. И к этому меньшему кругу людей относилась и Алёна. Она восхищалась Олесей и иногда даже подражала ей.
Получив письмо от самой Олеси Пармоенко, она была в не себя от радости. Наконец она встретится с той, кем всегда восхищалась, смотря со стороны. Алёна много писала письма ей, но эти письма либо не приходили, либо приходили с неоднозначным ответом. Но даже это давало ей надежду на то, что они могут начать переписку. И вот Алёне приходит долгожданное письмо от Олеси с приглашением на праздник, её наконец заметили. На её лице тут же появилась улыбка, которую она не в силах была скрыть. Каждое предложение, каждое слово, каждая буковка для неё, как нечто прекрасное и ценное. Она еле держит это письмо в своих ручках и вчитывается в каждое слово, не веря в происходящее.
«Уважаемая Измайлова Алёна Михайловна, простите, что редко вам пишу и ещё меньше уделяю вам время. Меня всё время мучает, что я не могу дать вам полные ответы на ваши письма, но, к счастью, я придумала как нам поступить. В это воскресенье, я приглашаю вас к себе на мои именины и там я надеюсь с вами пообщается, тогда вы мне сможете рассказать всё, что не смогли
написать или передать в письме. Искренне надеюсь на ваше присутствие»
Олеся Пармоенко.
Алёна перечитывала каждую строчку по несколько раз и не могла прийти в себя от счастья. С приезда она не посещала никаких мероприятий. Прошла зима, весна, а теперь ещё и лето двигалось в своём темпе, и просидела бы Алёна в своих родных, но таких пустых, стенах и не видела свету белова. А тут приходит письмо, да не от кого-нибудь, а от Олеси. На её лице застыла глупая перекошенная улыбка, она дышала не ровно и громко. Неужто её заметили? Неужто она сейчас счастлива? Так вот оно счастье? Вот что она должна испытывать. Значит теперь она его знает и ни с чем не перепутает. Именно его она должна испытывать, когда встретит того самого! Именно так, именно так она и поступит. Алёна решила перехитрить свою судьбу, она не попадется в эту ловушку и сможет обойти её стороной. Благодаря Олеси она поняла, что должна испытывать и поэтому, при первой встрече с Пармоенко, она хочет поблагодарить её за это.
Людмила Григорьевна смотрела в окно, не обращая внимания на счастливую дочь. Она отпила из блюдца и сказала в своей манере фразу.
– Не поймём мы нынешнего поколенья. Нам всё одно, а им другое. Для них мы дикари, вандалы – а для нас они всего лишь обезьяны.
Алёна не слушала Людмилу Григорьевну, она всё читала письмо, написанное рукой Олеси, и уже фантазировала их светские беседы наедине, их задорных смех и начало их дружбы. Казалось в голове её сейчас столько мыслей, и в то же время не одной. Душа её сейчас плясала, а тело за ним лишь поспевало. Она забыла, как дышать и редко воздух тот вдыхала. И всё вокруг неё как будто замерло на миг и ожило в новой красоте. Уже не кажется холодный вечер, уже не кажется такое скучное занятие шитьё, и Марфа кажется такой красивой, а маменьку так хочется обнять. Казалось, это лишь мгновенье, но как же долго оно шло. Всего письмо, а сколько счастье. Столько счастье ни одно письмо ей не несло. Она была готова перечитывать его по сотни раз, но больше она хотела, чтобы время быстро пролетело и наступило воскресенье.
Всего три дня ей ждать той судьбоносной встречи, встречи, которую она всегда ждала. Она готовилась, искала платье, подарок выбирала, украшенья, возле зеркала репетировала свою речь, то что она скажет Олеси. Казалось, что так усердно она ни к чему не готовилась. Сборы она начала почти сразу же, как получила письмо и после этого ни о чем не думала. Марфу настоятельно попросили помочь в этих самых сборах, на что она согласилась и приставила ещё одну помощницу.
Такие сборы обычно были редкостью в доме Измайловых. Обычно сборы наводил глава семейства, мать реже, а дочь так вообще ни разу. Поэтому, когда отец прибыл домой, то он весьма удивился происходящему. Люди бегали из комнаты в комнату, доносились крики с просьбой заменить или исправить. Когда Михаил Измайлов заметил Людмилу Григорьевну, то он тут же подбежал к ней, схватил её за рукав и приказным тоном как одному из своих солдат сказал:
–Стоять! Ать два. – Людмила Григорьевна от испуга и грубости мужа пискнула. Затем положив руку на сердце и вздохнув, посмотрела на мужа и сказала:
–Паразит! Пугать меня вздумал, я и так седая, а тут ты ещё! – Пыталась говорить шёпотом Людмила Григорьевна, но всё это больше походило на тихую брань.
–Ну-ка цыц. Что у вас тут происходит, гости едут какие-то? – Попытался также говорить тихо Михаил Измайлов.
–Не они к нам, а мы к ним. Вернее сказать, Алёна едет вот и готовимся.
–Кто ж её такой важный пригласил, что она так собирается?
–Помнишь в прошлом году мы ездили на рождество к Остаповым?
–У которых недавно мальчик умер?
–Да, царство ему небесное, -перекрестилась Людмила Григорьевна. – среди тех гостей были Пармоенко со своей дочкой, Олесей.
–Ты так говоришь будто я её сразу должен узнать. -Возмутился Михаил Измайлов.
–Ой, а Вы у нас никого не знаете. И ту пигалицу с кудряшками Вы не знаете и та простушка с деревни, никого не знаете. -Людмила Григорьевна перешла на разговор с повышением тона.
–А я смотрю ты их всех запомнила. – Михаил Измайлов тоже не стал шептаться.
– Будто их можно забыть. Такие красивые, у одной осиная талия, у другой щёки такие красные, как от печи. А что я? Так, старая тряпка. Вся седая, морщинами уже обрастаю, не молодая к сожаленью. Но они-то, само то: кровь бежит, кости не скрепят, ещё такие невинные. Как же там говорят, кровь с молоком?
–Молчи старая, покамест не ударил. – Михаил Измайлов замахнулся, но Людмила Григорьевна не шелохнулась. Она посмотрела в его глаза с обидой. Эта обида лежало у неё на сердце долго, и она не как не может придушить в себе эту змею. И эту обиду и видел Михаил Измайлов.
Он так и стоял замахнувшись, пока она не развернулась и не ушла дальше помогать в сборах. Он проводил её взглядом, а когда она скрылась с его глаз, с его губ слетели такие слова:
– Вот же дура. Гордая она, посмотрю я на твою гордость, когда тебя за волосы по дому протащу.
Глава семейства ушел прочь, оставив дом в распоряжение этого хауса.
После долгих сборов, всё было готово и теперь оставалось только дождаться воскресенья.
5
На празднике было очень много людей. Каждый был одет с иголочки, кто-то был напудрен так сильно, что глаза были похожи на маленькие черные булавки, торчащие из белой игольницы. От кого-то разило духами за версту, кто-то одел настолько пышное платье, что не мог ходить. Всё это ради одной единственной – ради именинницы. Олеся же была не так пышно разодето, как все ожидали. Скромное кремовое платье и белые перчатки, и её веер.
Вокруг виновницы торжества скапливалось всё больше и больше народу, каждый сыпал комплиментами хозяйке праздника, хвалил её учтивость и её гостеприимство, каждый пытался выделится из толпы обожателей, поэтому сыпали комплименты совсем глупые, например: «какая прекрасная погода-это всё благодаря вам, у меня сегодня собаки издавали прекрасный вой, должно быть они вас поздравляли». От таких комплиментов у девушки начинала кружится голова и она просила больше кислорода.
Когда народ рассеялся и с поздравлениями было покончено, то Олеся пошла проведать своих особых гостей, которых отвели в отдельную комнату. Не то чтобы комната была отдельной, нет, она была соединена с общей, где все и праздновали, но не так обустроена под празднование. Там можно было отсидеться в тишине от общего веселья. В этой комнате было пара девушек, все из почтенных семей, включая и Алёну тоже.
Алёна давно не выбиралась на такие мероприятия, а в последнее время ей всё меньше и меньше удостаивалось получать приглашения от своих сверстниц. Алёна сильно это задевало, будто про неё забывали. Поэтому она напоминала о себе, отправляя письма тем, кто забывал отправлять ей приглашения. Это были письма весьма навязчивые и тяготили тех, кто их читал. И каждый раз, когда приходило письмо, написанное Алёной Измайловой, люди делились на два: тех, кто не читал до конца и тех, кто говорил сразу же сжигать письмо, даже не читая содержимое. Сама же Алёна не знала о таких действий со своими письмами и просто ждала ответа. Но в этот раз про неё никто не забывал. Олеся Пармоенко, как и все не любила навязчивых собеседников, но всегда умела от них отвязаться. Она стояла в кругу своих гостей и слушала их разговоры. Каждая пыталась завладеть вниманием именинницы и у каждой это по-своему получалось.
–Прекрасный вечер, но прекрасен он будет тогда, когда прибудет один мой гость. А пока скучно. -Сказала Олеся.
Все замешкались и приблизились к имениннице. Все ждали ответа, а Олеся Пармоенко кокетливо хихикала. Её пухленькие ручки в белых бархатных перчатках поглаживали сиреневый веер, который она доставала только в особых случаях. Таким случаем является не только её праздник, иногда это были особые вылазки, такие, где можно было встретить людей высшего общества и покрасоваться перед ними. В остальных случаях веера в её руках не было.
У Олеси были манеры, которым могла позавидовать любая девушка. Она могла одним взглядом показать своё настроение собеседника так, чтоб его не обидеть. Её разговоры можно было слушать и слушать часами, собеседнику очень везло с таким человеком. Поэтому были и такие люди, которые ждали встречи дабы переговорить с ней о своих идеях и услышать, что она думает на этот счет. Её походка, грация, осанка – были лучше, чем у любой прима-балерины. От этой грации у Олеси не было отбоя от кавалеров, каждый просил танец. Мало было тех, кто не восхищался девушкой, каждый хотел заручится её поддержкой или быть лично с ней знакомым.
Вдруг в комнату вошли – это был Трусов. Мужчина подошёл к имениннице, Олеся подола руку для поцелуя.
–Как доехали до нас? – Спросила она, отводя гостя подальше от девушек.
–Вы так хороши, а сегодня просто сияете.
–Комплименты я люблю, но всё-таки, как дорога?
–Немного задержался, прошу прощенья. Не буду оправдываться.
–Я бы обиделась, если бы вы не пришли вовсе. – Трусов ещё раз, но уже сам, взял ручку Олеси и поцеловал её.
–Вы словно ангел, – он наклонился к уху Олеси и произнёс, – не танцуйте сегодня ни с кем.
–Как же я могу Вам такое обещать? Сегодня я должна вас просить, а не Вы меня. – Олеся кокетливо улыбнулась и отошла от гостя и пошла встречать других гостей.
Девушки, что стояли поодаль и смотрели на это стали шептаться и переглядываться друг на друга.
–Какой стыд, на глазах у стольких.
–Так вот о каком кавалере она говорила.
–А это разве не Михаил Трусов?
–Он-он. Он такой замечательный.
–Замечательный? А не слишком ли слабо?
–Трусов это тот, кто в прошлом году одну барышню от позора спас?
–Да-да. О! Как же он чудесен. Недавно девушка одна его звала, уже и слухи пустила о том, что он будет на её вечере, а он не пришел. Всем говорила про важную новость, про то, что на этом вечере он скажет нечто касающееся её, возможно намекала на свадьбу. – Все захихикали.
–Сегодня тоже много народу. Видимо Олеся всем рассказала о том, что Трусов будет.
–Но не нам видимо. Если бы я знала, то пришла красивей именинницы.
Алёна слушал разговор девушек, и она не могла поверить в то, что человек, о котором они говорили, и человек, которого она видела сейчас, один и тот же. Ей захотелось пообщаться с этим мужчиной, но её останавливало. Останавливала Олеся, а точнее то, что эти молодые люди хорошо знакомы и вмешивается в их разговоры, в их время, в их жизнь – было бы не правильным. Поэтому, то желание, что появилось у Алёны, она тут же попыталась заглушить, но словно к костру она подкидывала ветки, чтоб тот не потух. Она не совсем хотела лишатся этого желания, но и жить с этим она не хотела. Ей не осознанно нравилось это чувство, которому она ещё не дала объяснения. И так происходило довольно часто, от чего это даже походило на привычку – находить себе объект, к которому труднее всего подступится и страдать от этой преграды.
Олеся же продолжала встречать гостей, коих было не много. Они перестали пребывать, но она ждала ещё кое-кого, но его всё не было видно. И вот она заметила, как возле калитки мнётся парнишка, в руках у него неуклюжий букет из трёх лилий и травы. Олеся видит его в окне, но не выходит, а наблюдает, зайдёт ли он или нет. Он просовывает букет между забора так, чтоб он не упал, а сам разворачивается и уходит. И тут Олеся не выдержала и выбежала на крыльцо. Мужчина обернулся и больше не сделал ни шагу, смотря на девушку.
–Что же вы делаете? Решили, что моё приглашение шутка и можно вот так вручить мне подарок?
–Что Вы, я совсем не хотел Вас обидеть. Я и не думал что вы смотрите… —Запинаясь говорил мужчина.
–А если бы знали, что я смотрю, так же бы вручили этому забору мой подарок? – Мужчина потупил глаза, но на этот раз его голос был твёрд.
–Я обидел Вас? – Посмотрел он на неё, на что Олеся немного замялась.
–Не зайдёте ненадолго?
–Нет, простите.
Он развернулся и ушёл. Олеся проводила его взглядом и подошла к забору, в котором торчал букет. Она аккуратно вынула его из щели и нежно прижала к себе. У одного из цветов был сломан лепесток, у одного на тычинках не было пыльцы, третий уже начинал вянуть. Но несмотря на это, этот букет был дня неё таким красивым. Она вошла домой, стараясь не встретится ни с кем, она хотела поставить букет в вазу, чтоб никто ей не мешал, она не хотела доверять это дело кому-то ещё. Не хотела, чтоб его выбросили как что-то испорченное.
Когда вечер подходил к концу и гости уже начинали расходится, Олеся осталось наедине с Алёной. Этой беседы девушка ждал весь день, но вот сейчас в голове у неё кружатся столько мыслей и ни одну она не может озвучить. Что ей делать? Как же хочет она спросить про Трусова, как же хочет попросить встречи с ним, как же хочет начать разговор не о нём, но не может подобрать слов. И вот Олеся начинает разговор первая, тем самым облегчая ношу Алёны.