Когда мы вышли из порта, я вдруг поняла, что соскучилась по воющему ветру, страшной качке, по скрипу корабля. Это же непостижимо – тебе тяжело, но ты снова и снова хочешь выйти в море. И я теперь знаю, почему моряки не могут долго жить берегу. Море забирает у тебя сердце и оставляет его себе. Навсегда.
13
Заканчивается мой первый рейс. Завтра мы уже будем во Владивостоке. Я так соскучилась по сыну. Правда, не знаю, как теперь быть с Георгием Александровичем. И зачем я за него замуж обещала выйти? Что же я бестолковая наделала?
– Ты, вот что, подруга, – подливает масло в огонь моих переживаний Гюрза, – ты за своего академика замуж выходи. А на капитана не рассчитывай, мы с ним не один год в море ходим. У него всегда самая красивая женщина на корабле была. На один рейс. Просекаешь? На один. Так что губы закатай обратно, сложи их бантиком, и в загс с академиком ступай. Будешь женой академика.
– Профессора, – шепчу я, – он профессор.
– Да мне по барабану, кто он. Побаловалась на корабле немножко, и хватит. Откусила кусочек своего женского счастья, и молчи в тряпочку. Я ж тебя, интеллигентку, знаю: домой вернемся, а ты возьмешь и признаешься жениху, что, вот с капитаном снюхалась. Не надо, молчи.
– Галя, я прекрасно понимаю, что мои отношения с Владимиром Ивановичем временные. И знаю, что чудес не бывает. Не надо об этом говорить. Ни на что серьезное я не рассчитываю. Давай не будем об этом больше говорить. Хорошо?
Мне очень тяжело от этого разговора. Но от Володи, его любви и безмерной нежности совершенно потеряла голову. Поэтому мне так хочется верить, что он меня и правда любит. Я помню его признание в любви, но все равно не верю, что это правда. В себе-то я не сомневаюсь. А в нем… Мало ли что сказал мужчина в минуту слабости? Но где-то там, внутри, теплится надежда, что я все-таки ему нужна.
– Галя, а ты когда сходишь на берег? Завтра? – перевожу разговор на другую тему.
– Нет, дня через три. А ты?
– Я тоже через три дня. Так хочется сына увидеть.
– Так завтра или послезавтра сюда пустят всех, кто придет. Так что будь готова к встрече, – она нехорошо хихикнула. – Иди, отдыхай. Побалуйся с командиром последнюю ночку.
Странная щедрость с ее стороны, мне еще два часа работать. Я с удивлением смотрю на нее.
– Иди, иди, завтра придешь.
Но мой капитан сегодня ночевать не пришел. Не сомкнув глаз и глотая слезы, я прождала его до четырех утра. Вот и все. Закончилась моя морская сказка. Жена на рейс – вот как это называется. Утром, сказав себе сто раз, что я сильная женщина, привожу себя в порядок. И начинаю собирать свои нехитрые вещи в большой пакет. Благо, что моя каюта почти рядом, далеко нести свой немудренный скарб не нужно. В лихорадочных сборах не услышала, как открылась дверь каюты.
– Ты куда? – раздался голос Володи из-за спины.
От неожиданности плюхнулась диван:
– Как куда? К себе в каюту, потом на камбуз.
– Зачем к себе в каюту? – он требовательно смотрит мне в глаза.
Сел напротив меня в кресло, и не сводит с меня глаз.
– Завтра сюда или уже сегодня после таможенников и пограничников сын придет и жених. Мне нужно быть в своей каюте. Не в твоей же их встречать.
– Какой жених?! Виола, я же тебе русским языком сказал – я тебя никому не отдам. Никакого жениха у тебя больше нет. Был, да весь вышел. Поняла? У тебя есть я.
В моей голове не укладываются его слова. Ведь я себя уже приготовила к совсем другой развязке:
– Володя, так ты, что, мне предложение делаешь?
– Нет, я не делаю тебе предложение. Я его тебе уже сто раз сделал. А ты, кстати, не ответила на него до сих пор. Витаешь где-то в облаках. Ни разу за все время не сказала, ты согласна или не согласна выйти за меня замуж. Я жду ответ.
– А ты, что спрашивал?
– Елки-палки! Да я же сказал, что люблю тебя. Все время с того самого вечера, как ты у меня осталась, я только об этом и твержу. Пойми, я не в том возрасте, когда разбрасываются такими словами. Я говорил тебе, что всю жизнь ждал тебя, и молил Бога, чтобы встретить тебя?
– Говорил.
– И что? Ты так и не поняла, что я тебе предложение сделал?
– Нет, я не поняла, что это серьезно. И все равно я не верю тебе. И думаю, что я у тебя была только на один рейс.
– На всю оставшуюся жизнь ты у меня. Не знаю, короткая она у меня или длинная, но вообще-то я еще долго жить собираюсь. Причем, с тобой. Поняла? – он начал нервно вытряхивать на стол мои скудные вещички из пакета.
– Что ты делаешь? – пытаюсь ему помешать.
– Я навсегда оставляю у себя любимую женщину. Теперь выбор за тобой, решай – останешься со мной или с ним. Понимаешь, мне не любовница нужна, а жена. Любовниц мне хватает. А тебе, моя девочка, я предлагаю пожить за-му-жем, – это слово он произносит по слогам, делая ударение на слове муж. – Понимаешь – за мужем, за мужской спиной. Ты же одна всю жизнь тянешь воз проблем. Ты в двух лицах: и за мужчину, и за женщину. Выходи за меня и наконец-то позволь себе побыть слабой и беззащитной женщиной. Поживи оставшиеся годы ведомой, а не ведущей. И пойми одно: судьба не просто так нас свела. Это же о нас с тобой существует легенда про две половинки одного яблока. Мы долгие годы мы были разбросаны на десятки тысяч километров, но в итоге все-таки нашли друг друга. Пусть не сразу, не в юности, но нашли. Так что же еще нужно? Если ты согласишься, я стану самым счастливым человеком на свете. Вилочка, девочка моя, скажи мне «да», и как только сойдем на берег – сразу же в загс пойдем.
– Володя, пойми, на таких, как я не женятся.
– На каких, таких как ты? Что ты имеешь в виду? – Володя непонимающе смотрит на меня.
– Я неподходящая для тебя партия. Во-первых, я нищая и пока без жилья. Во-вторых, у меня больные престарелые родители, за которыми нужно будет ехать, когда квартиру получу. Будет сложно с финансами. Ведь наверняка война у них все забрала. И сын у меня взрослый. С армии придет, пока на ноги станет, я буду ему помогать. А в-третьих, я уже не молоденькая девочка. Мне сорок лет. А в такие годы разве на ком-нибудь женятся?
– Господи, какая же у тебя каша в голове! Я же люблю тебя! И мне глубоко наплевать, что тебе сорок лет. Мне, кстати, сорок пять и я тоже не мальчик. И у меня двое взрослых сыновей, которых ты, кстати, как моя будущая жена, должна будешь принять. А я в свою очередь, родителей твоих и сына никогда не обижу. Слово даю. Вези сюда кого хочешь. Я же хорошо зарабатываю, вы не будете ни в чем нуждаться. А у меня, наконец-то, на старости лет, как ты любишь говорить, семья будет. Понимаешь, семья! Подумай об этом.
– Да, ты прав. Я должна подумать, – автоматически отвечаю ему.
О таком сказочном исходе разговора и о наших дальнейших отношениях можно было только мечтать в самых смелых мыслях. И вот, когда все это сбылось, у меня не хватает решительности сказать ему: «да». Я просто все еще не верю капитану и своему долгожданному счастью.
– Володя, а вдруг ты все-таки простишь свою бывшую жену, и захочешь вернуться к ней?
– Нет, – резко сказал он, как отрубил. – Я никогда и никому измену не прощу. Никогда.
– И все-таки, мне очень страшно.
– Ну, что ж, неволить я тебя не буду. Тебе решать, в конце – концов. Но я думаю, что ты просто боишься поменять свою жизнь. Поэтому прежде, чем ответить, хорошо подумай о том, что я тебе сказал.
Я ничего ему не ответила. Промолчала и пошла на камбуз. А он так и остался сидеть в кресле. В моей голове от нашего разговора пустота. Любимый мужчина сделал мне предложение, а я почему-то не могу ему ответить утвердительно. И я знаю почему: я трусиха. Пусть жизнь у меня тяжелая, но я уже привыкла тянуть лямку ответственности за себя и сына. Володя все сказал правильно. Оказывается, это так страшно: решиться на то, чтобы круто изменить свою жизнь и кинуться в объятия мужчине, которого люблю!
Мои руки автоматически делают свое дело, а голова занята только одной пульсирующей мыслью: «Что делать?». Соглашаться с Володей? Или выйти замуж за Георгия? Или вообще не выходить замуж? Но я люблю своего капитана! Может, мы действительно две половинки одного яблока? Сколько у меня вопросов, а ответ найти никак не могу.
– Привет, интеллигентка, – раздался бодрый голос за спиной.
И сразу же запахло свежевыпитой водочкой.
– Привет, – я даже не оглянулась, – мы уже во Владивосток пришли.
– Знаю. Сегодня таможенники с пограничниками нервы помотают, а завтра уже на берег можно будет сойти.
– Так ты завтра уйдешь? – спрашиваю, лишь бы не молчать.
– Нет, через пару дней. Тебе продукты оставлять?
– Какие продукты? – я повернулась к Галке.
– Как какие? Масло, консервы, муку, крупу, сахар. Ну, все, что остались в излишке. Мы же на камбузе! Мозги включи, и подумай, сколько у нас излишек.
– Нет, мне ничего не надо. Я сюда пришла деньги заработать, а продукты мне не надо.
– Что, думаешь, капитан тебя озолотит? Фигушки! Бери то, что добрая Галя дает. Пользуйся моей широкой душой. А то домой вернешься, и полки пустые грызть будешь.
– Не буду я ничего грызть. Пойду в магазин и куплю. Говоришь, излишки у нас есть? А я ведь у тебя масло выпрашивала, как нищенка. А ты не давала. А оказывается, оно еще и осталось. Эх, ты, – мне горько от такого разговора.
– Дура ты, Виолка. Тебе лично я отдам все, что осталось. Поделюсь честно. А для команды у меня ничего нет, перебьются. Вспомни о наших пустых магазинах. Думаешь, там что-то изменилось за эти месяцы? Нет. Ну, не хочешь, как хочешь, масло я себе заберу. Его по бумажкам уже нет. А на нет, и суда нет. Ты в свою каюту переехала? – перевела она разговор. Любопытство раздирает ее безумно. – А то твой профессор неправильно все поймет, если у капитана тебя найдет, – она ехидно заулыбалась.
Я молчу. А что говорить, если сама ничего не знаю. Этот день прошел в каком-то лихорадочном темпе. Пришла вечером в капитанскую каюту, а Володи нет. Всякие досмотры и осмотры вновь не дали ему сегодня поесть ни разу за весь день. А мне думать о своей дальнейшей жизни нет ни сил, ни желания. Утром все решу. Как говорится, утро вечера мудренее. Я устало легла. Сон навалился как-то сразу, внезапно.
14
Проснулась от звонка будильника. Володи снова рядом нет. Да, быть капитаном очень тяжело. По скорбной статистике, после каждого рейса из десяти капитанов трое умирают. Господи, дай ему сил.
Пришла на камбуз и ничего не понимаю. Такое ощущение, что здесь прошел торнадо: крупа рассыпана на полу, везде валяются упаковочные пакеты. Продукты на полках стоят в открытом виде. Пошла в кладовую, а там стоит лишь одна коробка с маслом. Я подошла к ней ближе, а на коробке сверху синим фломастером написано «Подавись!». Нехорошая догадка шевельнулась в моем мозгу, я пошла к вахтенному:
– Сережа, а Галя здесь случайно не проходила?
– Конечно, проходила. Погрузилась уже и домой уехала.
– Как погрузилась и уехала домой?
– Да, так, еще ночью. Я тогда только на смену заступил.
– А-а, ну, хорошо.
Вот, дрянь, вывезла, все, что можно. И ведь удрала, как воришка ночью, не попрощавшись. И коробку с маслом с «сердечным» пожеланием оставила. Эх, Галка, Галка, жаль мне тебя. Ничего-то ты в жизни не поняла. Я медленно пошла назад на камбуз, а затем вернулась:
– Сережа, а пришли мне кого-нибудь свободного от вахты. Масло нужно принести на камбуз. Я сегодня пироги печь буду.
– Ой, с удовольствием! Спасибо, за такой подарок. Вилочка, твои пироги – это что-то необыкновенное. Сейчас же найду свободные руки.
Я вновь занялась привычным делом. После завтрака приготовила все для обеда, поставила на плиту. А так как я трусиха, и окончательное решение о своей дальнейшей судьбе я так и не приняла, с дрожью в коленях начала ждать развязки.
Перед самым обедом в каюту капитана, а я сижу именно там, стуча от страха перед неизвестностью зубами и крепко сцепив руки, пришли с огромными букетами цветов Георгий Александрович и Игорек. Сынуля, солнышко мое, пришел в морской форме старшины медицинской службы. Он стал такой взрослый и немножко чужой.
– Виолетта, я за тобой, – протянул мне букет Георгий, и поцеловал в щечку. – А почему ты здесь? Ты свои вещи уже собрала? Где они? – он удивленно разглядывает огромную каюту капитана.
Я молчу, лихорадочно соображая, что ответить. И тут в каюту заходит Володя:
– Здравствуйте. Ну, Виолочка, знакомь меня со своими гостями.
Капитан постарался: пришел при полном параде. Такой опытный морской волк, просто красавец. Я непроизвольно улыбнулась.
– Виолетта, почему этот посторонний мужчина называет тебя так фамильярно? – занервничал Георгий. Он уже начал догадываться.
– Почему фамильярно? – удивленным, приторно-сладким голосом спрашивает Володя. – Это моя невеста. А вы, позвольте узнать, кто?
– Невеста?! Виолетта, да ты с ума сошла! – Георгий перешел на крик, – это моя невеста, а не ваша! И я ее сейчас домой заберу!
– Да ну? А я слышал, что у нее кроме как койки в каюте на моем корабле, дома нет, – озадаченным голосом Володя начал изводить Георгия.
Они стоят друг напротив друга, такие абсолютно разные и злые. И оба борются за меня: любимую женщину. Как хитрый кот играет с пойманной мышкой, так и Володя издевается над Георгием.
– Мать, ну ты номер выкинула, – слышу шепот сына. – На несколько месяцев нельзя оставить тебя без присмотра. Пустилась в море во все тяжкие.
Густо краснею от его слов. А ведь он прав, я на время дала волю своим законсервированным чувствам, совершенно забыв о возрасте.
– Прекратите оба! – прерываю словесную перепалку своих женихов. – Я сама должна решить, с кем останусь.
– Блин, испанская коррида, бой быков, – громким шепотом продолжает комментировать происходящее мой сынуля.
– Игорь, помолчи! Сядь в кресло, и просто помолчи. Дай в жизни разобраться, – от нервного напряжения у меня непроизвольно трясутся ноги и руки.
– Ладно, – произнес Володя, – я пошел на мостик. А ты, Виола, подумай хорошенько, с кем хочешь остаться. Хорошо подумай и разберись в своей жизни. Хотя, – он помедлил, – не забудь и о моей судьбе. Пожалуйста.
Сделав ударение на последнем слове, он вышел из собственной каюты. Я осталась с сыном и Георгием.
– Понимаешь, Георгий, так получилось, что я полюбила Володю. С ним вновь почувствовала себя женщиной. А для меня это очень важно. Я же до него была как льдинка. И была уверена, что мое женское счастье осталось где-то позади, что уже отлюбила я свое. Оказывается, нет. Благодаря Володе оттаяла, как подснежник под теплыми лучами весеннего солнышка. И вновь люблю, и любима. С тобой у меня такого не было. Прости меня, если сможешь. Просто я – не твоя женщина. Прости, – тихим, извиняющимся голосом произношу трудные слова.
– Виолетта, это ты сейчас так думаешь, что полюбила капитана. Тебе кажется, что это любовь. Просто ты попала в необычные условия. И экстремальная ситуация спровоцировала тебя, хрупкую женщину, искать защиты у мужчины. Ты ведь очень беззащитная и нежная. Подумай, что ты делаешь? О чем ты с ним на берегу будешь разговаривать? Сними свои розовые очки, и посмотри на него! Он же ограниченный человек. Всю свою жизнь в море, среди грубых мужиков. А ты словно нежный декоративный цветок, великолепно образована, начитана. Хорошенько подумай, что у вас общего? Да ничего! Абсолютно ничего. Со временем пройдет любовная лихорадка, утихнут гормоны, и что? Тогда ты убедишься, что связала свою жизнь совершенно не с тем мужчиной. Но будет уже поздно. Я прошу тебя, не делай самую большую ошибку в своей жизни. Пойдем со мной. Твой дом не здесь. – Он замолчал, нервно походил по кабинету, затем сел в кресло, и напряженно стал ждать ответ.
Зря он так о Володе сказал, очень зря. Это его огромная ошибка. У меня как пелена с глаз упала. Говорят, что нам посылается ровно столько испытаний, сколько мы можем вынести. Видно, там, наверху, в Небесной канцелярии решили, что экзамен по преодолению трудностей я выдержала достойно. Наверное, поэтому я вдруг осознала, что любовь такого человека, как Володя – дорогого стоит. И общего у нас с ним очень много. Пройдя испытание морем, теперь очень хорошо знаю, какой он – настоящий мужчина. Мужчина с большой буквы. И унижать его я никому не позволю. И стану его женой! Приняв решение, твердо произношу одну-единственную фразу:
– Я остаюсь здесь.
Георгий Александрович услышав вердикт, встал, и, ссутулившись, ушел. Даже не попрощавшись. Мне искренне жаль его. Но что я могу с собой поделать? Сердцу ведь не прикажешь. Да и зачем?
Вжавшись в диванные подушки, откровенно страдаю. Мне очень плохо от того, что обидела хорошего человека. Ведь Георгий ко мне со всей душой тянулся. А вот я в свое время явно поторопилась, дав ему обещание.
– Мам, не переживай ты! Этот Георгий Александрович ни рыба, ни мясо, – прервал тягостное молчание мой мальчик. – Ты молодец, правильный выбор сделала. Твой капитан классный мужик. Он так на тебя смотрит, как никто и никогда не смотрел. Его глаза светятся счастьем.
– Правда? Он тебе понравился? – я обрадовалась неожиданной поддержке сына.
– Ты, что, мам, конечно. У тебя никогда такого мужчины не было. Наконец-то ты настоящего человека встретила. Я за тебя теперь спокоен буду.
– Ну, спасибо, сынок. У меня камень с души упал.
– Ну, да, наконец-то у тебя будет много счастья в жизни.
– Сынок, в жизни много счастья не бывает. Его отвешивают тебе той мерой, которую ты заслужил. Ни больше, ни меньше.
Открылась дверь, и вошел Володя. Судя по его сияющему лицу, он видел, что Георгий ушел один.
– Володя, ты, где был? Почему ты ушел?
– Я специально ушел, чтобы не мешать тебе принять единственное правильное решение. Судя по всему, ты его приняла. А был я на мостике у иконы, и просил у Господа ума тебе дать, чтобы ты со мной осталась.
Мне стало так легко от этого признания, что я рассмеялась:
– Ну, вот и вымолил. Дал Всевышний мне ум, я и осталась.
– Спасибо, Виолочка. Ну, знакомь меня с сыном, – облегченно вздохнув, произнес он.
– Владимир, – это мой сын Игорь, – официально произнесла я, как на приеме в посольстве. Церемонно так произнесла, с чувством, соответствующим важности момента.
– Так, – метнулся Володя к холодильнику, – знакомство с будущим родственником нужно хорошенько отметить.
Он принес из холодильника все, что осталось от представительского пайка. У моего сына, избалованного жидкой госпитальной кашей, глаза округлились, как огромные блюдца. Такую пищу он не ел очень давно. Володя, как гостеприимный хозяин открыл все банки, бутылки, коробки и мой мальчик начал пировать.
– Ну, как тебе служится? – глажу по голове своего сыночка. –Худенький совсем, кушай, кушай.
– Служба мне очень нравится. Я теперь от клизмы до капельницы сам все делаю. И меня знаешь, как уважают! Не зря я на фельдшера выучился. Даже на операциях бываю.
– Молодец, парень. А твоя мама переживала за тебя. Я даже думал, что там какой-то хлюпик, оказалось, нет, – Володя подкладывает ветчину на тарелку сыну.
– Ой, мамуля, ты, наверное, меня убьешь. Но я остался без зимней шапки, – со ртом, полным еды, сказал Игорь.
– Как?! Я же год на нее копила, чтобы ты выглядел прилично. Украли? Или сам потерял? Ну, как ты мог, Игорек, а?
– Нет, не украли, и не потерял. Мамуль, понимаешь, я же за ворота госпиталя выхожу в своей одежде. А тут такая история произошла: нужно было из госпиталя до военного аэродрома военкома довезти, чтобы в Москву отправить. Он при смерти был, я на его операции присутствовал. И первый раз в жизни увидел, как человек умирает от остановки сердца. Но хирург, классный мужик, вскрыл ему грудную клетку, и сделал прямой массаж. Прямо там, на столе, представляешь? «Мотор» и заработал. Но чтобы полковник смог жить дальше нормальной жизнью, его в Москву в госпиталь отправили. Там знаешь, какие специалисты классные и аппаратура новейшая.
– Ну, а шапка тут причем? – мои нервы не выдерживают. Еще бы! У меня совершенно нет денег на такие непредвиденные траты.
– Понимаешь, февраль на улице, холод собачий. А мы его, ну, военкома, из машины на носилках вынесли. Несем его по аэродрому к самолету, одеялом укрыли, а шапки на нем нет. Ветер, снег, страшный мороз, а полковник старенький, его седые волосы развеваются, и медленно покрываются наледью. Мне его жалко стало, он же тяжело больной, сложную операцию перенес. Вот я шапку свою на него и надел. Он так на меня благодарно посмотрел, даже слеза потекла.
– Ой, сынуля, сынуля, ну зачем ты в своей шапке поехал? Лучше бы в форменной. Мог же потом, в самолете, в конце – концов, шапку с него снять? – Годы нищенского прозябания дают себя знать. И мои мозги еще до конца не понимают, что мой мальчик очень добрый и хороший человек.
– Мама, так в самолете тоже холодно. Это же военно-транспортный самолет, а не гражданский. Там ни кресел, ни стюардесс нет. Вдруг военком в полете от холода умрет? Или осложнение начнется, воспаление легких, например. Ну, что ты, мам, жалко же человека.
– Виола, – останавливает нашу перепалку Владимир, – не ругайся из-за ерунды. Подумаешь, шапка! Тьфу! Да я нашему сыну за такой мужской поступок две шапки куплю. Кушай, сынок, кушай. Ты молодец. Тебя мать воспитала настоящим мужчиной.
Игорь перестал жевать:
– Кому две шапки? Какому сыну?
– Тебе. Я завтра женюсь на твоей маме, значит, у тебя будет отец, а у меня еще один сын. И когда закончишь службу в армии, возьму тебя врачом на пароход. С таким как ты, я в море с удовольствием пойду. Знаю, что не подведешь, и не опозоришь.
– У меня будет отец, – охрипшим голосом тихо произнес мой мальчик. – К этому теперь привыкать придется. Ну, надо же, у меня снова будет отец, – повторил Игорь.
От его слов мне стало так тепло-тепло. Откинувшись на спинку дивана, я посмотрела на сидящих рядом двух самых дорогих мне мужчин. И от радостной мысли, что у меня теперь настоящая семья, счастливо улыбнулась. Что еще в жизни нужно? Всю свою долгую одинокую жизнь могла только мечтать о любви, женском счастье и уверенности в завтрашнем дне. И вот моя мечта сбылась – у нас с Володей впереди еще много-много счастливых лет, и проведем мы их в любви.
С сегодняшнего дня вместе будем радоваться жизни, и принимать удары судьбы. Со временем мы научимся понимать друг друга с полуслова. И обязательно наши любящие сердца станут одним целым, потому что вторыми половинками не рождаются, а ими становятся. И если госпожа Судьба свела нас на этом пароходе, значит, она решила поставить в наших испытаниях окончательную точку.
P.S. Прошли годы. Герои нашей новеллы живут сейчас в небольшом южном морском городке. И в любую погоду они ежедневно гуляют по белоснежной набережной, слушая шум морского прибоя. После длительной прогулки супруги непременно садятся рядышком на одну из скамеечек. Женщина склоняет голову на плечо мужчине, а тот нежно обнимает ее за плечи. Они молчат и долго-долго смотрят на заходящее солнышко, на корабли, стоящие на рейде. О чем думают эти люди, можно только догадываться, наверное, вспоминают прошлое. Но по их взглядам и нежным прикосновениям видно, что эти два человека искренне счастливы. И никто даже не догадывается, какая у них была длинная-длинная дорога к сегодняшнему дню…
Нина Иконникова