Зазеркалье. Сборник фантастических рассказов – 2
Tekst- Rozmiar: 180 str.
- Kategoria: fantastyka naukowa
Он перехватил руку наглеца.
– Сын мой, разве тебе не ведомо, что господь не поощряет тех, кто зарится на чужое?
Сжал её. Да так сильно, что гранд скорчился от боли.
– А ослушников он наказывает!
Ловелас дёрнулся. Попытка вырвать руку не удалась. Он заносчиво вскинул голову.
– Монах, разве тебе неизвестно, кто я?
Дронов насмешливо прищурил глаза.
– И кто же?
Кавалер высокомерно поведал:
– Монах, перед тобой дон Жуан Тонарио!
«Ах, вот ты какой, знаменитый дон Жуан! – с любопытством подумал Дронов: что ж, приятно познакомиться. Пока, и внешностью, и поведением своим, ты соответствуешь представлению о тебе! Посмотрим, как будешь вести себя дальше, легендарный волокита».
Глеб пожал плечами.
– Ну и что?
Дон Жуан гневно воскликнул:
– Я друг короля Педро Жестокого!
Дронов продолжал насмешливо щуриться.
– Да хоть самого дьявола. Мне всё равно.
Неожиданно перешёл на серьёзный тон:
– Я хочу предложить тебе выгодную сделку, дон Жуан.
Дон Жуан, поначалу, даже опешил.
– Какую ещё сделку, монах? Ты в своём уме?
Дронов невозмутимо продолжил:
– Продай свою лошадь. Я хорошо заплачу. Поверь, это будет хорошая сделка для тебя.
Дон Жуан округлил глаза. Он не находил слов от возмущения:
– Презренный монах, что слышу я?
Монах спокойно его предупредил:
– Можешь после сильно пожалеть, если отвергнешь её!
Севильский сердцеед, в который уже раз попытался освободить свою руку. И у него, снова, ничего не вышло.
– Монах, ты – безумец! Моя лошадь не имеет цены!
Святой отец усмехнулся.
– Разве? Всё на свете имеет цену. И твоя лошадь, тоже. Всё зависит от обстоятельств. Для тебя эти обстоятельства пока выгодные. Соглашайся, дон Жуан. Еще не поздно.
Бретёр поморщился.
– Отпусти мою руку, и я отвечу тебе!
Монах спокойно ответил:
– Хорошо, сын мой. Ты свободен.
Дон Жуан отпрянул назад. В его руке сверкнула шпага.
– А теперь молись, несчастный монах!
Усмехнулся.
– Впрочем, ты не успеешь этого сделать. Я отправлю тебя в преисподнюю прежде, чем ты произнесёшь первые слова молитвы!
Но отправить строптивого монаха по нужному адресу он не успел. Реакция безоружного монаха оказалась быстрее шпаги опытного дуэлянта. Клинок глухо звякнул о мостовую. Его хозяин, сложившись вдвое, улёгся рядом с ней.
Путешественник во времени небрежно заметил:
– Я же предупреждал тебя, раб божий, что сделка: лошадь на деньги – это хорошая сделка. Теперь будет по-другому: за свою лошадь ты не получишь ничего!
Он оттащил бесчувственное тело к обочине узкой городской улочки и прислонил его к стене дома.
Повернулся, к дрожавшей от страха, девушке.
– Изабелла, садись на коня.
Помог ей взобраться в седло. Укутал плащом дон Жуана.
– А теперь, скачи, дитя моё, лети быстрее ветра!
Улыбнулся.
– Хотя, подожди!
Вытащил из-за пазухи её кошелёк.
– Возьми. Пригодится.
Девушка подобрала поводья. Конь, от нетерпения, гарцевал на месте. Она с обожанием смотрела на чудного монаха, который не только спас ей жизнь, но и вернул целое состояние.
– Святой отец, я всю жизнь буду молиться о тебе…
Он подошёл ней и попросил, чтобы она наклонилась. Когда она это сделала, он страстно поцеловал её в губы.
– А теперь вперёд, Изабелла!
Голова у Изабеллы закружилась. Она покачнулась в седле. В её огромных глазах застыли слёзы. Это были слёзы счастья.
– О, святой отец… Я… я ещё встречусь с тобой?
Святой отец грустно улыбнулся ей в ответ.
– Неисповедимы пути господни. Скачи, дитя моё, скачи быстрее…
Блуждающие тени
Хроновизит Дронова в средневековую Севилью был признан удачным. Академические круги Центра хронопутешествий получили массу интересного исторического материала. Конечно, путешественника во времени снова пожурил его прямой шеф, Год Веков. За нарушение Кодекса. Но это официально, на Совете. Без этого никак нельзя. Иначе, протокол учёного Совета получится пресным и неинтересным.
В приватной же беседе Веков похвалил Дронова за его мужской характер. Особо отметив, что тот, избавив от костра святой инквизиции невинную и красивую девушку, поспособствовал обогащению генетического фонда средневековой Европы. А ещё Векова сильно впечатлила нечаянная встреча Дронова не с кем-нибудь, а с самим дон Жуаном. И как следствие, ему захотелось проверить въедливой исторической наукой истинность легенды о нём. Особенно, финальную часть легенды, то есть загадку его таинственной смерти. Версия бесславной кончины прожжённого волокиты от объятий каменного памятника, установленного на могиле, убитого им на дуэли, командора, выглядела поэтичной, но… не научной. В финале легенды было что-то другое. А что? Это и предстояло узнать путешественнику во времени, Дронову, который с севильским ловеласом был знаком лично. А коль скоро Дронов знал средневекового сердцееда в лицо, то ему и было поручено разгадать загадку его таинственной гибели…
Итак, снова средневековая Севилья. Монастырь святого Франциска. Фамильный склеп семьи де Ульоа. Внутри просторной усыпальницы царила тревожный полумрак. В центре сурового интерьера, белыми призраками, возвышались четыре колонны. На двух из них горели факелы. По стене, от их неверного света, бегали беспокойные тени.
Над могильной плитой усопшего командора склонилась хрупкая фигурка женщины. Бледные руки прижаты к груди. Глаза закрыты. Губки тихо шевелятся, произнося слова молитвы.
Дронов чёрной тенью проскользнул в склеп и затаился за дальней колонной. «Надо полагать, – подумал он о женщине, – это и есть донна Анна, дочь, убитого на дуэли дон Жуаном, командора. Она пришла сюда помолиться на могиле своего отца. Я, кажется, появился вовремя. Похоже, впереди меня ждут интересные события. Хорошо, если ждут! А что, если не ждут? А что, если донна Анна, помолившись, уйдёт? Тогда вся наша затея окажется напрасной. А не хотелось бы…». Такой финал путешественника во времени сильно огорчил бы, ибо был скучен. Самозваный монах – францисканец жаждал другого исхода событий!
И жаждущему воздалось. Неожиданно, блуждающие тени в склепе колыхнулись сильнее, и раздался звук шагов по каменному полу. Молящаяся женщина не шелохнулась. Она продолжала отрешенно творить молитву. Высокая фигура в тёмном плаще тихо подошла к женщине и преклонила колени рядом с ней.
По походке и сложению фигуры, Глеб определил, что вошедший был мужчиной. Но был ли это дон Жуан, Дронов не был уверен.
Тем временем, мужчина молитвенно сложил руки и, склонив голову, тоже стал самозабвенно молиться. Женщина, по-прежнему, не реагировала на гостя. Прошло несколько тягостных минут. Затем мужчина, откинув капюшон, повернул голову в сторону молящейся женщины.
– О, донна Анна…
Глеб по голосу определил, что это, действительно, был дон Жуан. Женщина прервала свою молитву и посмотрела в сторону гостя. В её чёрных, широко открытых, глазах отразился ужас.
– Дон Жуан? Ты ли это?
Севильский ловелас склонил свою порочную голову.
– Да, донна Анна, это я…
Его голос стал звучать мягко и проникновенно:
– О, прекраснейшая из женщин, ты позвала, и я пришёл к тебе!
Донна Анна выпрямилась. Лицо её стало каменным.
– Какой ужас! Умерь свои фантазии, страшный человек.
Дон Жуан растерянно произнёс:
– Вот твоя записка, донна Анна. В ней ты назначила мне свидание в этом странном месте…
Он, дрожащей рукой, протянул девушке клочок бумаги. Она с негодованием отвернулась.
– Я не могла писать убийце моего отца!
Голос дон Жуана потускнел:
– Получается, меня обманули…
Тревожно оглянулся по сторонам.
– И заманили в западню…
Донна Анна поднялась с колен.
– Будь ты проклят, дон Жуан!
Дон Жуан, не поднимаясь с колен, обречённо ухватился за ускользающий подол её платья.
– О, донна Анна, не проклинай меня. Я не убийца. Я не виноват в том, что полюбил тебя. Любовь слепа. Она лишает человека разума!
Голос его дрожал:
– Твой отец напал на меня первым…
Сделал паузу, собираясь с мыслями.
– Это была дуэль. Победил я. К моему несчастью, я побеждаю всегда…
В его взоре блеснула слеза. Притворная или нет, неизвестно.
– Было бы лучше, если бы он убил меня. Тогда бы я не испытывал тех невыносимых мук, которые терзают меня сейчас!
Покаянно склонил голову.
– О, донна Анна, я грешен. Грехи мои тяжки. Их много. Я знаю, не будет мне прощения ни на земле, ни на небе…
Поднял голову и, с отчаяньем во взоре, заглянул в мраморное лицо дочери, убитого им, командора.
– Я тебя не молю о прощении. Я хочу лишь одного… Я хочу лишь самую малость…
Он едва слышно прошептал:
– Пожалей меня, несчастного…
Она глянула на него сверху вниз.
– Слухи не врут. Ты, действительно опасен, дон Жуан. Речи твои коварны. Они, как яд, отравляют слабое женское сердце, лишая его воли…
Кающийся грешник сделал робкую попытку поймать её руку.
– Донна Анна…
Молодая женщина отстранилась и тихо произнесла:
– Бог тебе судья, дон Жуан!
После этих слов, не оглядываясь, она удалилась…
«Однако, каков мастер художественного слова, – с улыбкой подумал Дронов. – Такой даже из камня может выдавить слезу жалости».
Дон Жуан ещё долго стоял на коленях в немом оцепенении.
«Неужели это всё, – снова огорчился хронопутешественник, – неужели драма переродится в фарс? Вслед за ней сейчас банально уйдёт он и… комедия закончена? Не хотелось бы!».
Но Дронов ошибся и в этот раз. Судьба баловала его. Вскоре после ухода донны Анны, в сумраке склепа материализовались сразу четыре фигуры. В руках фигур сверкали шпаги.
Один из вошедших, видимо предводитель, воскликнул:
– Молись, дон Жуан! Впрочем, не стоит труда. Ты попадёшь прямо в преисподнюю и без молитвы!
Дон Жуан пружинисто вскочил на ноги. Резким движением сбросил одеяние монаха. Высокий и стройный, со шпагой в одной руке, со стилетом в другой, он приготовился к схватке.
– О, я вижу вас целых четверо! И все против одного? Это делает мне честь.
Виртуозно отразил первые выпады.
– А по одному сразиться со мной у каждого из вас не хватает смелости? А? Молчите? Вы трусы и уличные бродяги!
Нападающие усилили натиск. Особенно усердствовал, оскоблённый словами дон Жуана, предводитель.
– Мы прикончим тебя, как собаку, дон Жуан, и зароем на пустыре. А среди черни пустим слух, что тебя отправил в преисподнюю благородный господин де Ульоа. Вернее, его памятник!
«Теперь понятно, – подумал Дронов, – откуда растут ноги легенды о мстительном памятнике! А дон Жуан, однако, держится молодцом!».
Прислонившись спиной к колонне, севильский бретёр, между тем, продолжал мастерски отбивать удары.
– Я вежливый человек и с удовольствием уступлю дорогу в преисподнюю каждому из вас, господа! Занимайте очередь!
На него наседали сразу с трёх сторон. Он ловко парировал удары, не переставая говорить:
– Это от вас я получил записку с приглашением на свидание в этом склепе?
Предводитель, сделав резкий выпад, ответил:
– Да, это мы заманили тебя сюда, дон Жуан! И отсюда живым ты не уйдёшь!
Дон Жуан поднял глаза к небу.
– О, небеса, благодарю вас! Прелестнейшая донна Анна чиста. Я счастлив!
Предводитель снова предпринял попытку поразить увертливого соперника.
– Счастье твоё будет скоротечным, дон Жуан. Я тебе обещаю это!
Севильский забияка, с усмешкой, парировал и этот удар.
– А я возражаю!
Дронов видел, что, несмотря на напускную браваду и превосходное фехтовальное мастерство, его подопечный уже начинал уставать. Тонкая, белая, отороченная изящными кружевами, рубаха служила дон Жуану плохой защитой. Вскоре на левом рукаве появилось красное пятнышко, которое предательски стало увеличиваться. Мгновенье спустя и правый рукав его тоже окрасился в красный цвет.
Предводитель злорадно воскликнул:
– Всё! Твой конец близок, убийца!
Кончик его шпаги коснулся груди дон Жуана. На ослепительно белой рубахе моментально обозначилось ещё одно красное пятно.
Дон Жуан, надсадно дыша, ответил:
– Ты лжёшь, бродяга. Я порядочный человек. Благородный де Ульоа был убит в честном поединке!
Дон Жуан ещё держался, но силы уже явно оставляли его…
Дронов видел севильского авантюриста всего ничего. Но за это время он успел рассмотреть в этом дерзком, и невероятно противоречивом, персонаже и личную храбрость, и отблеск благородства, и намёки на глубокое раскаяние. Что вменялось в вину дон Жуана? Да, сущий пустяк. Он, всего лишь, хотел любить! Но беда его заключалась в том, что любил он порочно, без берегов, часто пренебрегая моральными устоями. Его страсть приносила неприятности не только другим, но и ему самому. По сути, он был глубоко несчастным человеком, несмотря на молодость, знатность и богатство…
Дронов колебался не долго. Ему стало жаль это порочное, умирающее у него на глазах, существо. И он начал действовать. Надёжно и стремительно. Естественно, вопреки суровой букве Кодекса.
Что случилось дальше, не успели заметить, ни нападавшие, ни защищавшийся. Нападавшие не увидели, потому что были атакованы сзади, а дон Жуан уже физически ничего не мог видеть. Обильный пот, заливавший глаза и багровая пелена перед ними, мешали ему адекватно воспринимать реальность. Дронов, как всегда, подоспел вовремя. Пока он разбирался с врагами дон Жуана, тот бессильно опустился на одно колено. Голова поникла. Силы окончательно оставили его.
Разделавшись с нанятыми убийцами, хронопутешественник бросился к дону Жуану. Инъекция быстро привела севильского грешника в чувство. Он поднял голову и открыл глаза. И каково же было удивление дона Жуана, когда он увидел перед собой того самого святого отца, который, непонятно каким образом, сначала отключил его самого, а потом увёл его лошадь.
– Монах? Это… это снова ты? Глаза мои не обманывают меня?
Дронов кивнул головой.
– Твои глаза тебя не обманывают, дон Жуан.
Тем временем, сильно действующий стимулятор сделал своё дело. Севильский волокита твёрдо стал на ноги. Вложил шпагу в ножны.
– Скажи мне монах, как ты узнал, что у меня здесь свидание?
Служитель культа ответил туманно:
– Неисповедимы пути господни, сын мой…
Дон Жуан изумлённо посмотрел на поверженных врагов.
– Это твоя работа, монах?
Святой отец скромно кивнул головой.
– Да.
Глаза дон Жуана стали круглыми.
– И они все мертвы?
– Нет, они живы. Эти бродяги скоро придут в себя и убегут прочь отсюда.
Севильский бретёр с великим уважением посмотрел на святого отца. – Голыми руками уложить сразу четверых наёмных убийц? Это сильно! Я преисполнен восхищения твоей доблестью, монах! Ты спас мне жизнь, и я твой должник. Отныне я всегда к твоим услугам!
Дронов мягко уточнил:
– Не забывай о том, что я напал на них с тыла…
На бледном лице дон Жуана впервые обозначилось подобие улыбки. Он спокойно поинтересовался:
– Монах ответь мне, зачем ты, при нашей первой встрече, украл мою лошадь? Ведь монахи, насколько я знаю, наездники неважные.
Дронов улыбнулся в ответ.
– Ты прав. Лошадь мне ни к чему. Зато она пригодилась моей юной спутнице. Твоя лошадь спасла её от погони.
Дон Жуан оживился. Глаза его обрели прежний блеск.
– Ты говоришь о юной красавице в тюремной форме?
– Да.
– Ей угрожала опасность?
– Святая инквизиция приговорила её душу к очищению огнём. Её хотели сжечь. Костёр на площади для неё уже был готов!
Дон Жуан возмущённо спросил:
– За что?
– За колдовство.
Тонкие брови легендарного волокиты изломались в сострадании.
– Какой ужас! Дай им волю, и они сожгут всех самых красивых женщин Испании!
С благоговением посмотрел на божьего слугу.
– И ты спас её от костра инквизиции?
Монах кротко ответил:
– Меня пригласили исповедать её, и я обманом вызволил несчастную из заточения.
Театрально поднял глаза к небу.
– Небеса, в тот миг, покровительствовали слуге своему в богоугодных делах его…
Дон Жуан уцепился в руку лжесвященника.
– Знаешь, монах, образ этой очаровательной узницы не даёт мне покоя. Ни днём, ни ночью. Монах, я полюбил её! По-настоящему, полюбил!
Его лицо перекосила гримаса страдания. И, похоже, это была не игра, не позёрство, хотя коварный сердцеед был искусным актёром. Но Дронов видел, что дон Жуан действительно страдал.
– Я до сих пор не могу забыть её дивных глаз. Даже в грубом тюремном костюме она была божественно прелестна. Я остыл к женщинам. Мне опостылела жизнь моя. И всё это из-за неё. Я люблю только её, монах! Слышишь, люблю только неё!
У него перехватило дыхание.
– Скажи мне, монах, где она? Где я смогу найти её? Куда она ускакала? Даже если она ускакала на край света, я последую за ней!
Хронопутешественник, честно говоря, не ожидал таких горячих сентенций от прожжённого циника. Выходило, что для него было ещё не всё потеряно!
Дронов грустно покачал головой.
– Дон Жуан, я ничем тебе помочь не могу. Ищи её. Она живёт в тех же краях, что и ты.
Дон Жуан крепко стиснул руку человека из будущего.
– Я обойду все селения. Я загляну в каждый дом. И я найду её, обязательно найду!
Дронов улыбнулся.
– Желаю тебе удачи, дон Жуан.
– Только скажи мне, святой отец, как зовут её?
– Её зовут Изабелла…
Лунная дверь
Радиоастрономическая обсерватория на Луне. Наша смена. В команде трое: я – Лунин, начальник вахты и мои коллеги – Селенов и Ночной-Светилов. Мы наблюдаем Вселенную в радиодиапазоне. Всё надеемся уловить радиосигнал искусственного происхождения.
Луна – идеальное место для размещения радиотелескопа. Земной радиофон хоть и досаждал, но не так сильно, как это он делал бы дома. На естественном спутнике мы имели возможность, почти, беспрепятственно принимать радиосигналы в любом диапазоне, и из любой области звёздного мира. Работалось не хлопотно, и даже приятно, если бы не одна мелочь. Сигналов было море. Самых разных. Но, среди них, ни разу не попался тот сигнал, который мы ожидали. Более того, даже не было намёка на него. И это обстоятельство сильно угнетало.
Системы радиотелескопа развернулись на тусклой лунной равнине во всей, своей, технической красе. Наблюдать, так наблюдать! Телескоп был настолько чувствителен, настолько продвинут, что смог бы услышать писк комара, жужжащего где-нибудь в районе Проксимы Центавра, если перевести этот писк в радиодиапазон. Он пропускал через себя, каждую секунду, колоссальное количество разных сигналов из открытого космоса…
Хозяйство обсерватории было обширным. Мы постоянно перемещались от одной его точки к другой и следили, чтобы система работала без сбоев и других неприятностей. Казалось, чего переживать? Это, ведь, Луна. Здесь нет, ни пернатых, ни летательных аппаратов, ни диверсантов, наконец. И это хорошо.
Но здесь нет атмосферы. А это уже плохо. Нет атмосферы – нет защиты от мелких метеоритов. Не говоря уже о крупных. Правда, крупные метеориты падают с той же частотой, с какой наступает китайская пасха.
Мелкие метеориты – это другое дело. Здесь, на Луне, каждая пылинка, летящая с космической скоростью, старается, пусть даже мелко, но навредить. Так, что дел у нас было не впроворот.
И так, наш навороченный радиотелескоп был заточен на приём сигналов искусственного происхождения. Скорость электромагнитной волны самая высокая на свете. Но расстояние между Луной и звёздами настолько велико, что связь между ними с помощью радиоволн, чем то, напоминает детскую забаву.
Я и мои коллеги, Ночной-Светилов и Селенов, были, до мозга костей, энтузиастами поиска внеземных цивилизаций. Сегодня, наиболее доступным инструментом для этой цели, является радиотелескоп. Однако, он, всё же, слабоват для выполнения заявленной миссии. Тут ведь идёт речь о межзвёздных связях, не говоря уже о связях межгалактических. Не та скорость передачи сигнала. Совсем, не та! Она, надо откровенно признаться, уже вчерашний день.
Допустим, мы получили радиосигнал искусственного происхождения с ближайшей к нам звезды, Проксимы Центавра, который летит к нам четыре с лишним года.
– Привет, ребята!
Мы, с великим трепетом в сердце, отвечаем:
– Привет! Как дела?
Через восемь с половиной лет получаем от них ответ:
– Хорошо! А у вас как?
Отвечаем:
– У нас тоже, хорошо!
Ещё через восемь с половиной лет принимаем:
– Мы рады за вас!
А если расстояния между космическими переговорщиками будут измеряться не световыми годами, а сотнями, или, даже, тысячами световых лет, что тогда? Ответ на этот вопрос до сих пор висит в воздухе.
Даже суровые прибалтийские парни общаются между собой быстрее…
Электромагнитная волна, хоть она и считается самой быстрой в природе, для общения между звёздными мирами годится слабо. Это, примерно, то же самое, если между Москвой и Питером будет курсировать экспресс со скоростью… улитки.
Здесь нужно нечто сверхсветовое, а лучше мгновенное, как мысль. Жаль, что мысль не материальна и не может переносить информацию. Хотя, кто знает…
Я – мажорный оптимист. Уверен, что наступит тот миг, когда мы, обязательно, вступим в контакт с внеземной цивилизацией и так обогатим, друг друга, что сделаем головокружительный рывок вперёд в развитии своих цивилизаций! Причём, взаимный!
Селенов – оптимист минорный. Он уже будет доволен, как слон, если мы, хотя бы раз в жизни, поймаем сигнал искусственного происхождения. А если ещё удастся его расшифровать, то он будет на седьмом небе от счастья. На большее он не рассчитывает.
А вот Ночной-Светилов себя в ряды оптимистов не определяет. Он, скорее всего, циничный прагматик. В наших бесконечных дискуссиях о внеземных контактах, он участия не принимает, видя в этом занятии мало проку. Этот конченый прагматик, с ухмылочкой, лишь почёсывает за собственным ухом. Точь-в-точь, как центральный персонаж на картине Перова, «Охотники на привале». Для него будет пределом удачи, если получится отделить сигнал искусственного происхождения от естественного «мусора». О расшифровке разумного сигнала речь даже не идёт. Это уже за пределами его мечтаний.
Проверять исправность антенн радиотелескопа я, обычно, ездил с Селеновым. Ночной-Светилов остался дома. Традицию мы не нарушили и на этот раз.
Мы катили на луноходе по хорошо известному маршруту, и тоскливо взирали на пепельно-серый, застывший ландшафт. Перед нами разворачивалась странная, непривычная для земного глаза, панорама.
Я, зевая, заметил:
– Забавно, что все предметы ландшафта одинаково контрастны. Что на переднем плане, что у горизонта.
Селенов со мной согласился:
– Действительно, забавно. Сколько раз смотрю, столько раз удивляюсь.
И тут мы неожиданно заговорили о живописи. Натолкнули на мысль о ней виды безвоздушной среды. Селенов улыбнулся сквозь забрало гермошлёма.
– Молодцы художники Раннего Ренессанса! Я восхищён ими. На Луне не были, но натуру, без воздуха, передавали отменно.
Я улыбнулся ему в ответ.
– Просто, они не умели изображать воздух.
Добавил:
– Позже, Леонардо и Рафаэль, с лихвой, исправили этот недостаток.
Селенов шутливо возразил:
– Леонардо и Рафаэль? Подумаешь! Это у них всё от бедности воображения. Они гениально изображали то, что видели. А представить мир без воздуха и показать его на картине, это надо уметь.
И уже серьёзным тоном завершил свою мысль.
– Конечно же, я согласен с тобой. Мастерское использование ими эффектов воздушной перспективы – это гениальное достижение в живописи!
Некоторое время помолчали, глядя на, навечно застывший, ландшафт ночного светила. Одни фракталы. Ничего интересного. И тут мой блуждающий взгляд наткнулся ещё на одно природное образование. Оно отдалённо напоминало, не то конус, не то пирамиду. Фрактал заинтриговал меня подозрительной правильностью своей формы. Я свернул с магистрального пути.
Селенов удивился.
– Ты куда?
Я указал рукой на странную форму.
– Видишь остроконечный фрактал?
– Ну и что?
Я улыбнулся.
– Подъедем, посмотрим поближе.
Селенов нехотя согласился.
– Ладно, поехали.
Подъехали и не пожалели об этом. Вблизи странный фрактал выглядел, как невысокая, пятигранная пирамида. Материал, из которого она была сработана, явно отличался от лунных камней.
У Селенова загорелись глаза.
– Лунин, я даю свою голову на отсечение, что это искусственная форма!
Я, тоже, ощутил необыкновенное воодушевление.
– Вот так новость! Вот так открытие! Ночной-Светилов, когда узнает, то потеряет дар речи!
– Интересно, кто её поставил?
– Кто угодно, только не мы!
– Значит, инопланетяне!
Селенов задумчиво прищурил глаза.
– Интересно, для чего?
Я пожал плечами.
– Этот вопрос, точно, не ко мне.
Но на этом удивительном открытии наше приключение не закончилось. Мы стали медленно двигаться вокруг инопланетной формы, любуясь чеканностью её граней. Неожиданно, луноход тряхнуло и он завалился набок. Два его задних колеса, разом, куда-то провалились. Мы стукнулись лбами. Селенов чертыхнулся. Я включил передний привод. Луноход задрожал от напряжения и медленно подался вперёд. Сзади поднялось облако пыли, которое тут же стало, нехотя, оседать. Луноход выровнялся. Удивлённые происшествием, мы покинули салон. Неспешно прошлись вокруг машины. В двух шагах от кормы лунохода увидели небольшую расщелину странной формы. Край её подозрительно напоминал прямой угол.
В моих наушниках прозвучал удивлённый голос Селенова:
– Что бы всё это значило?
Я удивился не меньше его.
– Пустоты в лунном грунте? Невероятно!
Селенов поддержал меня.
– Действительно, странно. Откуда это чудо природы здесь взялась? Матушка-природа, ведь, не терпит пустоты. Это, постулат! Особенно на мёртвом небесном теле, где исключены всякие геологические процессы.
Покачал головой.
– Никогда бы не поверил, если бы не увидел сам.
Я подлил масла в огонь.
– Заметь – это не просто чудо, а чудо с сюрпризом!
Селенов согласился:
– Я согласен с тобой. Интрига ещё та. Природа прямых углов делать, пока, не научилась!
– Значит?
– Значит, это тонкий намёк на… искусственное происхождение этой полости!
Подытожил:
– Как и пирамиды! Сдаётся мне, что эти два объекта, наверняка, связаны друг с другом!
Меня, снова, накрыла волна вдохновения.
– А мы, сейчас, твою версию попробуем на зуб!
Мы подошли к краю расщелины. Я посветил внутрь. Ожидал, что яркий луч упрётся в неглубокое, неровное дно. Не тут, то было. К моему удивлению, луч пропал в темноте. Словно его и не было вовсе. Это явление нас озадачило.
Селенов ошеломлённо пробормотал:
– Ну и фокус!
Обратился ко мне:
– Лунин, чем всё это можно объяснить?
Я выдвинул сразу две версии:
– Либо расщелина слишком глубока, и луч света не достигает её дна. Либо свет полностью поглощается её стенками.
– Что-то вроде «чёрной дыры»?
– Да. Отражательная способность поверхностей нулевая.
Постояли несколько минут в раздумье. Вознамерились было уже ехать к своим антеннам-решёткам, как, вдруг, мне в голову пришла шальная мысль. Я обратился к коллеге:
– Давай-ка обследуем эту инопланетную полость, а? Времени потратим немного. Антенны обслужить успеем. Как ты? Попробуем?
Селенов неуклюже взмахнул рукой:
– Давай.
Спросил:
– Кто полезет внутрь?
Я, без колебаний, ответил:
– Полезу я!
Добавил:
– Только фал нужен, как можно, длиннее. Гравитация небольшая. Авось не расшибусь. Главное, пролезть в отверстие, не повредив скафандра.
Сказано-сделано. Я осторожно протиснулся во чрево расщелины. К моему удивлению, полость расширялась к низу, вместо того, чтобы сужаться. Вскоре, я стал болтаться в пустоте, как сосиска.
Селенов, с беспокойством в голосе, поинтересовался:
– Лунин, что там у тебя?
Я ответил:
– Болтаюсь в пустоте.
– Моё действие?
– Трави, понемногу, вниз!
Я спускался всё глубже. Меня окружала антрацитовая чернота. Луч света активировал лишь, едва заметное, серебристое мерцание.
Вскоре мои ноги коснулись твёрдой поверхности. Натяжение фала ослабло.
Сверху тревожно спросили:
– Фал ослаб. Лунин, ты не сорвался?
Я ответил, как можно, спокойнее:
– Всё в норме. Пята моя обрела твердь лунную.
Наверху успокоились.
– Если вздумаешь подняться, то дёрни фал или дай команду на подъем.
– Хорошо.
Я осмотрелся. Меня окружала непроницаемая темнота. Плоскости стен и углы лунного интерьера едва-едва угадывались в лёгком, мерцающем посверкивании. Хотя, они, в упор, освещались ярким электрическим светом. Я определился с примерными физическими размерами подлунного сооружения. Оно выглядело не очень большим. Функциональное назначение инопланетного помещения для меня оставалось загадкой. Что это? Шлюз? Тамбур? Передняя? Впрочем, это гадание на кофейной гуще…
Я методично обследовал загадочную полость световым лучом. Свет беспрепятственно скользил по поверхности стен странного сооружения. Нигде ни сучка, ни задоринки. Поверхности, окружающие его со всех сторон, были идеально гладкими. Ни малейшего намёка на проёмы. Если, конечно, не считать дырки в потолке.
Наверху забеспокоились:
– Лунин, почему молчишь?
Я, по-прежнему, старался держать себя в руках, хотя меня начинал донимать мандраж.
– Ты не поверишь, но я нахожусь в полости, которая имеет не только искусственное происхождение! Здесь, внутри, всё фантастически технологично!
Наверху воцарилось молчание. Селенов, видно, переваривал полученную информацию. Потом, на всякий случай, переспросил:
– Всё-таки, инопланетяне? Ты не шутишь?
Я обиделся:
– Какие тут шутки! Вижу идеально ровные плоскости стен и идеально прямые углы!
Наверху, наконец, поверили.
– Ну и чудеса!
Я продолжал гнать наверх информацию о лунной аномалии.
– И это не всё. Стены, пол и потолок работают только на поглощение света. Альбедо – ноль.
– Абсолютное чёрное тело?
– Почти…
Селенов был изумлён, до крайности.
– Вот тебе, бабушка, и юрьев день! Мы тут столько времени паримся с радиотелескопом, изо всех сил пытаясь доказать, что не одиноки во Вселенной, а здесь доказательство нашего не одиночества само свалилось нам на голову! И где? Под самым боком!
Снова повторил свою любимую фразу:
– Ну и чудеса!
Но тут же взял себя в руки и предостерёг меня:
– Это творение чужого разума. Веди себя осторожно. Не делай резких движений. Проверь радиацию.
Я бегло глянул на показания анализатора. Успокоил Селенова.
– Норма.
– Что собираешься предпринять дальше?
– Не знаю. Попробую найти дверь, или что-нибудь подобное.
Мой соратник встревожился.
– Не торопись. Мы столкнулись с чужим разумом. Здесь надо подумать.
– Предлагаешь отложить исследование до следующего раза?
– Да. Надо поговорить с Землёй. Это дело серьёзное!
Я пребывал в раздумье. Селенов, действительно, был прав. Куда торопиться? Творение лунных зодчих никуда не убежит. Немного подумав, я принял решение подниматься. Ещё раз прошёлся ярким лучом по лунному интерьеру. Осторожно погладил грубой перчаткой его шелковисто – зеркальную поверхность. И, на прощанье, как проказливый мальчишка, решил поозорничать. Кто из нас в детстве не звонил в незнакомую дверь, а потом, быстро-быстро, не убегал? По-моему, так поступали все, уважающие себя, мальчишки, ибо такой поступок, в их представлении, считался вершиной доблести. И я, с глупой улыбкой на устах, беззвучно постучал кулаком по полированной поверхности, чтобы потом, будучи довольным, как слон, подняться наверх. То, что произошло позже, ввергло меня в состояние ступора. То ли в наушниках моего гермошлёма, то ли, непосредственно, моём мозгу, отчётливо прозвучал незнакомый голос: