Теперь нужно посмотреть, где неприятель. Возле бруствера, возились расплывчатые тени. Это, что-то мастерили пластуны.
Турецкие шатры, находились там, откуда они утром начинали атаку. Костры, прекрасно давали возможность определить дальность.
Но, она нам и не нужна особенная точность. Пальнём шрапнелью пару раз и назад.
Поймав за рукав одного из ночных охотников, зашептал в ухо,
– Господин пластун, дай сигнал.
Тот сложил хитро ладони,
– Угуу – Угу.
Теперь пластун шептал мне,
– Как готовы будете, за три хвелыны гукни мне.
– Ничего не понял.
– Мыкола з Варавой там, – махнул в сторону турок. – Подарунки готовят.
– Сюрпризы, понятно, – а…, дошло до меня. Перед залпом сигнал своим подать нужно. Они где– то между лагерем и нами.
– Добре.
Пластун на мгновенье блеснул полоской зубов, мол оценил моё знание их тарабарского языка.
Три тёмных облака приближались к огневой. Не бесшумно, но по мне, чрезвычайно осторожно.
Глаза у всех привыкли к темноте, да и на своих позициях канониры и с закрытыми глазами ориентировались отлично. Сердце застучало возле горла, как сумасшедшее. Замки установлены. Углы возвышения выставлены.
– Давай сигнал, – уже вполголоса, скомандовал пластуну.
Заклекотал казак ночной птицей. Несколько томительных минут – две тени проскользнули над бруствером.
– Ну, поручик, опять расходятся наши дорожки, сейчас чучела выставим, чтоб турки остереглись сразу сюда лезть. Нехай постреляють трошки.
– Что вы за подарунки делали?
– Гати ставили. Колышек заострённый вкопаешь, через три шага ещё один, или штык. Побежит турок, споткнётся на первом, упадёт на второй, если не насмерть, всё равно не воин.
– Хитро.
– Мы в плавнях на кабанов гатями охотимся. Кабан чует опасность, но гати не дают ему сойти с тропы.
Вахмистр доложил о готовности орудий.
– Шрапнелью, трубка два. Веер вправо, три.
Таиться больше не имело смысла.
– Батарея по басурманам, пли!
Три трёхметровых факела, рванулись к турецким шатрам.
– Шрапнельным, трубка один. Веер вправо два.
Веер – это значит, крайнее орудие ставит два деления, среднее два с половиной, следующие три. Шрапнельная граната взрывается в воздухе, осыпая противника сотнями винтовочных пуль.
– Батарея, пли!
– Замки снять и к своим. Аллюр три креста. Поспешай, братцы.
У противника, огни, стоны крики. Хорошо слышатся в ночи. Прости, Господи – поторопился! Можно было ещё разок врезать. Теперь остаток жизни жалеть буду. Об атаке на батарею, турки пока не помышляли. Слишком заняты собой.
Верный Прохор опять рядом, в руках вертит белою папаху.
– Нашёл, батюшка, нашёл! – голос старика ликовал.
– Схорони пока за пазухой, пластуны за белую заругают, – не оценил я его радости.
– Та где, эти пластуны. Небось возле турка ползают, пойдём Иван Матвеевич, одни мы тут остались.