– Их сейчас пробуют здесь, но эти суда для дальних рейсов. Значит компания планирует рейсы в дальние моря. А у нас на Базе все это было десятилетиями налажено и опробовано. И все развалили.

– Что сделаешь? Мы с тобой ничему не могли помешать. Может быть и нам придется поработать на новых траулерах.

– Я разговаривал по радиотелефону с капитаном одного из новых больших траулеров, он говорит, что компания в этом году закупит еще восемь таких судов. А где они собираются работать, я не знаю.

– Будут работать по всему миру, как это делали мы и делают японцы, шведы, поляки. Российский рыболовный флот практически ушел и освободил нишу на морских просторах. А свято место пусто не бывает, ты это знаешь.

– Согласен. Но рано или поздно Россия постарается все это возродить. Как же это трудно будет ей сделать!

– Трудно, Георгий, не возражаю, но делать это придется и сделать это будет нужно. А мы с тобой поможем. Мы с тобой люди опытные уже, набили руку.

– Поможем… были бы суда. Ты домой давно звонил?

– Вчера. Зарема привет тебе передает. Алан с Милой, говорит, дерутся, но и друг без друга жить не могут. Алан не знаю в кого такой, любит похулиганить. А Мила девочка спокойная у тебя, любит рисовать, детские книжки с картинками рассматривать. А этот поросенок то гвоздиком ее платье прибьет, то еще что-нибудь сделает. А недавно, говорит Зарема, взял и склеил книжки Милы. Зарема начинает его наказывать, а Мила в слезы – не надо, мол, мы так играем.

Георгий рассмеялся. Вспомнил пухлощекую Милу, умевшего по-особому хмуриться, Алана и представил, как они играют друг с другом.

– А младшие как?

– Растут. Русана называет Алана абреком, где только и слово такое взяла, кто научил, не знаю. Тот ее и Азу за косички таскает. Аза как-то говорит, рассказывает Зарема: «Тетя Зарема, давайте его отдадим куда нибудь». Я так смеялся.

– Идет время, растут дети.

– Рассказывает про Исаевых. Хадизат родила осенью двойню, Денис купил второй трак, прямо точно капиталистом стал. Молодец парень. Собираются в августе в Предгорное.

– Молодец парень, ничего ни у кого не просил, сам на свой страх и риск пустился в предпринимательство и добился успеха. И знаешь, его пример наталкивает меня на одну мысль…

– На какую?

– Ладно, расскажу. Хотя это все очень сыро. Кстати, может по рюмке пропустим?

– Давай. Что у тебя? У меня в каюте даже арака есть, Зарема в рейс дала.

– Оставь араку к какому-либо хорошему случаю. Давай коньяку выпьем, у меня есть.

– Давай.

Георгий достал бутылку испанского «Торреса», стаканы. Из холодильника достал хлеб в пакете и слабосоленую чавычу, красную икру, которую делал сам. Нарезал луку.

– Можно взять на камбузе гамбургеры, но не могу я к ним привыкнуть. Вата и вата. Нет лучше нашей пищи. Кстати, у меня есть баранина копченая, брал в рейс.

– Давай.

– Вот и пообедаем.

Налил в рюмки коньяк, поднял глаза к небу.

– О, Стыр Хуцау, за тебя, пошли нам возможность исполнить наши желания!

Выпили. Владимир подумал, что для американца странно прозвучал бы этот осетинский тост среди дальних северных островов. До того, как выпьют третий тост, говорить о деле не полагалось. Хотя Владимир горел нетерпением узнать, что же за мысль есть у его друга. Выпили второй тост за родителей и предков, выпили третий тост за жен и детей. Владимир рассмеялся.

– Ты чего? – спросил его Георгий.

– Вспомнил, как мы с тобой в Новой Зеландии пили за жен и детей, которых не было. А сейчас смотри, у нас и жены прекрасные есть и по двое детей.

– Так это же замечательно, Володя!

– Без сомнения.

– А мы с тобой поедем в Осетию в этом году?

– Думаю, что да. Я хочу после этого рейса.

– Ты хочешь… Я тоже хочу. Да и жены не откажутся.

– Давай тогда согласуем с Исаевыми, чтобы приехать в Предгорное в одно время.

– Постараемся так и сделать. Ну так что за мысль у тебя? Рассказывай.

Георгий немного задумался, опустив голову. Потом поднял голову и посмотрел на Владимира.

– Давно у меня эта мысль, я об этом говорил тебе еще в Росси, на Базе, ты просто забыл об этом. А после встречи с Исаевыми меня эта мысль не отпускает. А мысль, Володя, вот какая…. Почему бы нам не взять с тобой в аренду траулер? Даже большой, такой какие были на Базе, в России. А может и два. Посмотри, Денис не побоялся рискнуть. А что нам мешает? Дело мы с тобой хорошо знаем, работаем в нем давно, так что потянем, как я думаю.

Здесь задумался Владимир. Мысль интересная, но…

– Нужно, Жора, хорошенько все обдумать. Но в принципе, как я думаю, это сделать можно. Главное, чтобы были квоты на рыбу. Нужно поговорить с людьми, которые владеют траулерами, узнать все, что и как.

– Среди ловцов, обеспечивающих нас рыбой, многие являются владельцами. Если они получают квоты, то и мы должны получить.

– Все-таки нужно будет досконально все изучить. И на берегу проконсультироваться. Без хорошего адвоката не обойдемся.

– Поговорим с ловцами, узнаем. Подумаем, порешаем. Не боги горшки обжигают, говорили древние.

– Что ж, начинаем думать и претворять наши идеи в жизнь. А где ты хочешь это сделать? В США или в России?

– Сперва здесь, здесь начать легче. Потом поедем в Россию и изучим обстановку там. Но со временем, я думаю, переберемся в Россию. А компанию можно будет увести в оффшорную зону. Иначе в России на налогах прогоришь.

– Что ж, давай думать.

– За это и выпить не грех, – сказал Георгий, наливая рюмки.

– До вахты выспишься?

– Конечно, да и шторм этот минимум на двое-трое суток. Так что вахта на якоре это, сам знаешь, отдых.

– За успех нашего еще не начавшегося дела, – поднял рюмку Владимир.

– Да сбудутся твои слова!

Выпили коньяк. Поели соленой чавычи с луком. Потом сидели некоторое время молча. Владимир нарушил тишину.

– Я вспомнил. В Сиэтле есть брокерская компания, которая занимается поисками судов для лизинга, то есть аренды с последующим выкупом. Все владельцы брали свои суда в лизинг. Там можно подыскать траулер. Потом, главное, в любом бизнесе это рынок. Что это значит? Что мы должны обеспечить себя контрактами с покупателями продукции. Тогда дело стоит начинать.

– Хорошая мысль. Это, пожалуй, самое важное.

– Но вот что мне еще подсказывает моя голова, – сказал Владимир, – О сбыте продукции нужно поговорить в компании, можно сперва со Стивом. Они дадут ориентировку, какая продукция нужна на рынке, соответственно под эту продукцию и подыскивать траулер – переработчик. А может быть сама компания будет брать нашу продукцию. И даст под это часть своей квоты. Потому что за квоту на рыбу нужно платить, а это немалые деньги. И чем меньше мы возьмем денег в банке, тем лучше.

Георгий даже в ладоши хлопнул и привстал со стула, потом снова сел.

– Володя, да у тебя не голова, а дом советов, как говорили в СССР. Смотри, ты мне уже всю дорожку впереди высветил. Мне уже многое стало ясным.

– Это образ мышления, Жора, связанный с моей профессией. Статистика говорит, что большинство успешных деловых людей в мире имеют техническое образование. Техника любит тех, кто глубоко понимает ее устройство и ее рабочие процессы. Бизнес любит то же самое.

Георгий хлопнул друга по плечу.

– Дай Бог твоей голове и дальше так ясно мыслить.

Налил еще коньяка.

– Не много ли? Больше половины бутылки уже выпили.

– Не много. Пьем ведь по-осетински, а в осетинском застолье пьяных не бывает.

– Ну что ж, пить так пить, сказал котенок, когда несли его топить. Помнишь старую морскую шутку?

– Помню, в молодости мы часто так говорили. А сейчас нам уже за тридцать пять перевалило, мы люди семейные, имеем жен, детей, так что должны остепениться.

– Ну не ожидал от тебя! В старики себя записываешь. А ведь у нас на Кавказе говорят, что настоящий мужчина и в сто лет мужчина.

Оба рассмеялись.

– Это ты прав. Тебе не рассказывали в Предгорном о родственнике Ахсара, папы Заремы?

– Не помню. Напомни, пожалуйста.

– В семьдесят два года женился на тридцатилетней вдове. А сейчас у них уже трое детей подростков. Младшей девочке четырнадцать лет. Зарема говорит, что видела его, так он выглядит на сорок. А ему уже под девяносто.

– Во! А что я тебе говорил? Давай, поднимай рюмку.

Подняли рюмки.

– За то, чтобы Всевышний всегда хранил нашу молодость и не давал нам стареть.

– Аминь, – сказал Владимир.

Снова выпили. Закусили красной икрой с накрошенным в нее луком , ели ее ложкой.

– Мы с тобой как короли! – засмеялся Георгий, – Коньяк пьем и едим икру ложкой.

– Так ее вон сколько, иди и бери на фабрике переработки. Они же ее не едят, англоязычные, называют рыбьи яйца и относятся к ней с брезгливостью. Пускают всю на туковую муку, вместе с внутренностями. Правда, сейчас с наплывом иммигрантов из бывшего СССР и Восточной Европы, некоторые компании делают ее. Выпускают по советской технологии и мастера в основном бывшие наши технологи.

– А мы с тобой ничего выбрасывать не будем на своих судах. Все пойдет в дело. А икру можно поставлять и в Россию.

– Продумаем, Георгий.

Постепенно, в разговорах, допили коньяк.

– Ну все, цель наша ясна, буду мыслить, – сказал Владимир, – а теперь я пошел. А ты ложись отдыхать.

– Я так и сделаю. А вечером позвоню Циале. Как они там интересно?

Владимир ушел. Георгий убрал со стола и лег отдыхать.

Разговор с Георгием и его планы засел в голове Владимира. По своему складу характера он всегда глубоко вникал в любое дело, изучал его, мысленно анализировал, старался предугадать скрытые преграды и в конце концов получал ясное представление о деле. Затем вносил свои поправки, снова проигрывал все уже с поправками и делал окончательный вывод. Так было во всем. Исключением, пожалуй, была женитьба Владимира на Зареме, когда он ничего не анализировал, а увидел девушку и полностью доверился ей. И не ошибся. Вон какая у него жена! Такую поискать! Так сработала его интуиция. А с лизингом траулеров интуиции было мало, нужен был точный расчет. И он начал работать над этой идеей с присущей ему старательностью и дотошностью. После того, как шторм над Аляскинским заливом кончился, флот возобновил работу. Ловцы ловили лосося, сдавали его на процессоры и береговые перерабатывающие фабрики, ночи и дни слились в одно целое. Рыбаки живут моментом, когда идет рыба, от этой рыбы зависит их заработок. Кончится время хода рыбы, и никто не разрешит ловить тебе, даже если ты не выбрал квоту на нее. Поэтому все торопились. Владимир встречался с владельцами ловцов, говорил с ними, они рассказывали ему подробности приобретения судов, из этих разговоров все яснее вырисовывалась картина того, что они задумали. Но ловец это судно мелкое, а они хотели взять большой морозильный траулер, могущий как ловить, так и перерабатывать рыбу. Владимир и Георгий чуть ли не каждый день встречались и обсуждали свои планы. Нужно было дорабатывать все. И без помощи не обойтись. Купить траулер это не трак купить. Траулер стоит миллионы долларов. Где их взять? «Будем искать, – думал Владимир, – денег везде много, но их дают только надежным людям и под заклад». Нужно было ждать берега. Только по приходу с рейса можно было окончательно прояснить все. Что ж, Владимир и Георгий набрались терпения. Работали, как все, звонили женам. Попросили их согласовать поездку в Предгорное с Исаевыми. Зарема сказала, что Денис не против подождать их. Исаевы собирались ехать в августе, а рейс у Георгия и Владимира заканчивался в сентябре, в первой половине. Это время в Предгорном очень хорошее. Почти собран урожай, начинаются более легкие дни, чем летом. Как-то в конце июля Владимир в очередной раз позвонил Зареме. Трубку она взяла сразу.

– Здравствуй, Володенька, здравствуй! Как ты?

– Да все хорошо, ничего особого не произошло. Работаем, как всегда.

– Хочу тебя увидеть, соскучилась до невозможности.

– Скоро буду, осталось немного. Месяца полтора. Детишки как?

– Все замечательно. Алан только хулиганит. Растет парень. С Милой у них дружба, не разольешь водой. Но вечно они друг другу что-нибудь сделают. Та его котом дразнит, а он ее за косички дергает.

– А как Русаночка? – спросил Владимир о своей любимице.

– Хорошо, спокойная девочка и… и какая-то теплая душой. Всегда всем старается сделать хорошо, прямо не девочка, а ангел.

– Видимо в бабушку покойную пошла, та по рассказам тоже такая же была. А как Хугаевы?

– Тоже все в порядке. Мила вон с утра у нас, а Циала с Азой пошли по магазинам. Георгий звонил вчера им. Он в курсе всех их дел.

– Ясно. Я тоже соскучился, по тебе, по детям.

– Знаешь, вот придешь с рейса, и я тебя больше никуда не отпущу. Прижмусь к тебе и так буду сидеть.

– А ты еще детишек не хочешь?

– Ой, – засмеялась Зарема, – я и не знаю. А ты?

– Я хочу, хотя бы еще одного или одну.

– Лучше девочку. Если еще один такой, как Алан, то они свет перевернут вверх ногами.

– Я не против, девочку так девочку. Ладно, обсудим это потом. Устаешь?

– Есть немного, дети маленькие, а возле маленьких детей всегда много работы. Но это не страшно. Встречу тебя такой же, как всегда.

– Молодец ты у меня, слов не нахожу для похвал.

– Ну, ты уж скажешь. Женщина как женщина.

– Нет, для меня ты особая женщина.

– Спасибо, Володенька. Я хочу к тебе.

– Отращивай крылья и лети.

– Уже отращиваю. Прорезаются.

Снова посмеялись.

– Ладно, Заремочка, буду прощаться.

– Погоди, Алан хочет поговорить с тобой.

– Давай.

– Папа, здравствуй, – послышалось из трубки.

– Здравствуй, Алан. Как ты там? Мама говорит, что балуешься?

– Ей бы только жаловаться. А чего эта Мила котом меня дразнит?

– Ну, наверное, ей кажется, что ты похож на кота. И ничего плохого в этом нет. Кошки они хорошие.

– Так мне кажется, что она похожа на обезьяну, я же не называю ее обезьяной.

– Алан, нельзя так говорить на девочек. Девочки они тоже хорошие. А ты что, не можешь не баловаться?

Алан подумал и вздохнул.

– Не получается… Как-то само из меня вырывается.

Владимир рассмеялся.

– А Русана далеко от тебя?

– Вот рядом.

– Дай ей трубку, а с тобой прощаюсь. Пожалуйста, веди себя хорошо, не огорчай нашу маму.

– До свидания, папа. Не буду.

– Папа, здластуй! – послышался голос Русаны.

– Здравствуй, Русаночка! Как ты там, моя хорошая?

– Все неплохо. Иглаю, лисую, тебя зду.

Русана еще плохо выговаривала некоторые звуки.

– Я скоро буду дома. Что тебе привезти?

– Не знаю.

Трубка замолчала, потом снова заговорила голосом Заремы.

– Все, ушла твоя доченька играть. Там Мила речку с горами рисует, а Русаночка ей помогает.

– До свидания, Зарема. Детишек поцелуй и скажи им, что это от меня. Мне скоро на подвахту.

– До свидания. Ждем тебя, очень ждем.

На этом разговор прекратился.

На судне шли обычные рабочие дни. Принимали рыбу у ловцов, небольших траулеров, перерабатывали ее. Все, даже ведущие специалисты, ходили на фабрику переработки и работали там. Несмотря на насыщенность механизмами и автоматикой, ручного труда оставалось вдоволь. Времени свободного у людей почти не было, знали только работу, еду, сон и снова работу. Владимир начинал свой день с обхода и проверки всего вверенного ему хозяйства. Проверял двигатели и генераторы в машинном отделении, подшипники гребного вала, технологическое оборудование на фабрике, лебедки на палубе, рулевое устройство. Записывал найденные отклонения и неисправности в блокнот, потом поручал рабочей бригаде устранять их. Но неисправности были редким явлением, техника работала на совесть. И Владимир был доволен. Времени не хватало, зато дни шли быстро, сливаясь в сплошную работу. Процессор выпустил уже много продукции, но еще работал в районе лова, он будет работать до тех пор, пока ловцы не выберут взятую ими квоту. Тогда и закончится рейс. Тогда процессор и ловцы пойдут в родной порт, в Сиэтл, встанут у причала, подремонтируются, подкрасятся, а люди получат долгожданный отдых. Так же работали и в СССР на Базе, только там было немного труднее, было меньше автоматики. А в принципе работа рыбака в любой стране одинакова. Правда, платили рыбакам в таких странах, как США, Япония, Норвегия намного больше, чем в СССР. Встречаясь с японскими рыбаками, советские рыбаки с удивлением слушали их рассказы о заработке: проработав десять лет, японский рыбак обеспечивал себя средствами на всю жизнь. А рейсы у них были такие же по времени, как и у советских рыбаков – от нескольких месяцев до года и более. Заработок рыбака всегда зависел от продолжительности рейса, вида выловленной рыбы и ее количества. Американцы не работали так трудно. Основная потребность в рыбе у них покрывалась рыбой с ферм. По качеству, конечно, она уступала дикой, но была неплохой. Основной целью рыболовства в США это было снабжение рынка дикой рыбой, рыбой, которую не разводили на фермах, лов пород рыбы, дававших наибольшую прибыль. Такой рыбой был минтай. Добытая из него икра в ястыках морозилась и потом выбрасывалась на аукционы в Сиэтле и в Южной Корее, в Пусане. Это приносило огромные прибыли. Рейсы были не длинными, обычно от двух до трех месяцев. Самые длинные рейсы были четыре – четыре с половиной месяца на лове лосося. Платили рыбодобывающие компании своим рыбакам хорошо. И все равно американцы не очень охотно шли в море за рыбой. Эта работа не являлась для них престижной, можно было найти работу с таким же заработком и на берегу. Набирали рыбаков, особенно рядовой состав, со всего мира. На переработке на береговых фабриках Аляски и Алеутских островов, на ловцах и процессорах работало много иностранцев – мексиканцев, поляков, греков, сербов, а в последнее время, после развала СССР, появилось много людей из бывших республик Союза. Их было бы намного больше, но въехать в США было не просто. Да и выдерживали такой труд не все. Как правило, быстро отсеивались все, приехавшие из Мексики и Центральной Америки. Русским, сербам и полякам такой труд был привычен.

После работы на фабрике, уже ближе к вечеру, Владимир вышел на верхнюю палубу, где располагались спасательные боты, ботдек, подышать свежим воздухом. Зелено-синяя гладь залива тихо колыхалась водой перед его взором. Над процессором кружила большая стая чаек, подбиравших все, что смывалось с процессора. Стая касаток, выставив свои плавники, шла по своим делам поодаль от судна. Этим лучше не попадаться, они съедают все, что найдут в море. Сивучи, морские тюлени, при их появлении иногда даже прячутся под бортом судна. А если есть поблизости берег или ледяное поле, то выбираются на них. Но с ледяных полей касатки научились их добывать. Две-три касатки разгоняются, создают большую волну, и она смывает сивучей в воду. А дальше они уже никуда не денутся и пойдут на корм касаткам. Длинный северный летний день заканчивался. Тусклое красноватое солнце клонилось к горизонту, чтобы ненадолго, часа на три-четыре скрыться. Летом на Севере почти нет ночи и ночи светлые, почти день. Владимир долго стоял, любовался морем и закатом. На море можно смотреть бесконечно, как на огонь. Взгляд никогда не устает и смотреть не надоедает. «Скоро домой» – подумал Владимир – Надоело все». Скорее бы. Там ждут любящие его люди – Зарема, Алан, Русана. Владимир планировал поработать с брокером по лизингу судна и потом поехать к родителям вместе с семьей. Ведь не были уже два года, Мила вон как выросла. Времени будет достаточно, чтобы отдохнуть. Звонил недавно Исаевым, Денис и Хадизат тоже планируют поехать. Но они все-таки решили уехать раньше, в конце августа. Разрыв во времени их приезда небольшой, встретятся в Предгорном. Владимир иногда думал, как закручивается жизнь в своем течении. Связались невидимыми нитями Кавказ и Северная Америка, далекое осетинское село Предгорное и Сиэтл, Ванкувер, восточные воды Тихого океана. И живут люди из Армавира и Предгорного в городах Северной Америки. Хорошо хоть нашли друг друга, знаются друг с другом, по возможности ездят в гости. А время идет, растут дети. Не успеешь оглянуться, как они вырастут. И возникнут новые задачи и новые заботы. Ведь недаром говорят, что маленькие дети это маленькие заботы, а большие дети это большие заботы.

– Я смотрю из рубки на тебя, ты уже давно здесь стоишь. О чем думаешь? – послышался с крыла мостика голос Георгия.

– Домой хочу, к жене и к детям, – ответил Владимир.

Георгий вздохнул.

– Я тоже. И что-то у меня совсем настроение падает ходить в море.

– Нужно осуществить нашу цель, взять судно, тогда можно будет и на берегу оставаться.

– Первое время нам придется много поработать, а только потом можно и на берегу посидеть. Пока все настроишь.

– Настроим, только бы получилось. Что мы с тобой работы боимся?

– Нет, конечно, работы не боимся.

– Вот скоро придем домой и все станет намного ясней.

– Да. Я думаю, с недельку нужно будет для разговоров с брокером, адвокатами. И еще я надеюсь на помощь Стива. Он должен знать всю схему аренды и лизинга.

– Поговорим и со Стивом. Пройдемся по всем инстанциям, чтобы была информация для размышления, а потом улетим к родителям. А то внуки уже подросли у дедов с бабками, а они их и не видели.

– Полетим обязательно, уже неудобно перед родителями.

– Я сперва в Армавир, потом приедем в Предгорное.

– Я там буду. Лягу на копну сена и ничего больше делать не буду.

– Долго не пролежишь, жена с детьми сгонят.

Георгий засмеялся.

– Это самое приятное. Пусть сгоняют.

Набежавшая волна слегка качнула судно.

– Пойду подправлю курс, чтобы судно не качалось. Вечер, ветерок хоть и слабый, изменил направление, небольшую волну поднял. Нужно положить судно носом к волне.

Георгий ушел. Владимир постоял еще немного и тоже пошел в каюту. Лег на диван, взял книгу. Но не читалось. В голове все время мысли о детях, о жене. Зарема, кажется, соглашается заиметь третьего ребенка. А он с удовольствием пойдет на это. И ему все равно, кто родится – мальчик или девочка. Для него нет никакой разницы. А Алан, сынок, растет, немного хулиганит, но это же парень растет. Он и должен расти активным и проявлять во всем инициативу. Иначе что же это будет за мужчина? И говорит, что не может не баловаться, оно с него само выходит. Владимир улыбнулся. Баловство это своего рода игра, только границы нельзя переходить. Этому он его будет учить. А Русаночка, Зарема говорит, имеет теплую душу. Это замечательно для девочки, будущей женщины. Пускай такой и растет. Нужно только готовить ее к тому, что в жизни есть не только хорошее, но и плохое. Ее тоже будет учить Владимир. Но умница Зарема, как он думал, наверняка учит обоих детей распознавать жизнь.

Раздался стук в дверь и вошел Георгий. У него закончилась вахта. Владимир отложил книгу и встал. Георгий сел тоже на диван. Сидели молча, все давно было переговорено. Но Владимиру не понравился вид Георгия, какой-то он был сумрачный.

– Ты чего такой?

– Что-то пасмурно на душе. Разбередил ты меня своими разговорами и мне тоже домой захотелось. Даже какая-то тоска появилась. Никогда раньше такого не было.

Владимир встал, достал из холодильника коньяк и соленую селедочную икру, посоленную по-японски, научили его когда-то японцы солить так икру. Налил по полстакана коньяка.

– Чтобы Всевышний никогда не посылал нам тоску и грусть в душу.

– Дай Бог!

Выпили. Закусили икрой. Посидели.

– Как, легче стало?

– Вроде бы легче.

– Тогда давай еще по одной.

Владимир снова налил. Чокнулись и молча выпили. Снова посидели, помолчали.

– Когда сниматься домой будем? – спросил Владимир.

– Некоторые ловцы уже ушли. Думаю, что недели через две квоты у всех закончатся. За это время закончатся квоты и у ловцов палтуса.

– Понятно. В любом случае через три недели должны быть дома.

– Да.

– Осталось совсем немного, да только эти последние дни всегда самые длинные и самые трудные.

– Ничего, вытерпим. Не привыкать. А этот душевный налет это все временно.

– Согласен. Еще налить?

– А ты?

– Я больше не хочу, мне хватит.

– А мне налей. Очень уж у тебя икра вкусная.

– Это меня Кавай-сан учил солить. Помнишь его?

– Конечно помню, душевный человек был. Жив ли?

– Если жив, то уже старый совсем. Он уже тогда в годах был.

Владимир налил Георгию коньяка. Тот взял в руки стакан.

– За твоих и моих. Пусть они ждут, мы скоро придем. За нашу встречу с нашими близкими.

– Э, Георгий, погоди. За такой тост и я выпью.

Владимир налил и себе коньяка.

– А вот теперь за то, что ты сказал. За встречу с близкими.

Выпили и снова закусили икрой. Поговорили еще и разошлись.

А на другой день, как всегда, потянулись дни в работе. И снова рыба, рыба, еда сон и снова рыба. Владимир как-то потерял счет дням. Как-то ночью проснулся от чего-то не совсем обычного. Прислушался и понял: процессор шел полным ходом. Под бортами были слышны всплески воды, судно слегка покачивало. Посмотрел на часы. Было половина пятого, значит Георгий уже на мостике. Позвонил на мостик.

– Привет! Куда это мы спешим?

– Все, домой пошли. Рыбу последнюю взяли, суток на двое работы хватит.

– Слава Богу! И сколько по твоим расчетам до Сиэтла?

– Шесть суток, но если добавишь мощностей у главного двигателя, то будем раньше.

– Спать я уже не лягу. Сейчас пойду в машину и посмотрю.

Владимир спустился в машинное отделение, в центральный пост управления. Здесь было тихо, никакого грохота от работавших дизелей. Только шуршали трансформаторы и автоматы за щитом. Пройдясь по компьютеру и посмотрев все данные, Владимир сделал вывод, что главный двигатель можно нагрузить еще процентов на пятнадцать. Связался с мостиком.

– Георгий, отдай мне винт регулируемого шага, я нагружу двигатель до возможного безопасного максимума, и ты заберешь ВРШ назад. Если понадобится забрать раньше, то забирай. Только предупреди.

– Хорошо, забирай. Впереди дорога чистая, не видно ни одного встречного или пересекающего наш курс.

ВРШ переключили с мостика на управление из центрального поста. Владимир медленно начал увеличивать шаг винта. Делал он это не спеша, проверяя данные температуры цилиндров. Часа через полтора компьютер выдал сообщение, что дальнейшее увеличение шага винта нежелательно. Владимир еще посидел с час в центральном посту. Температура по цилиндрам была в пределах допустимой. Позвонил на мостик.

– Как сейчас идем?

– Не идем, а летим, – ответил Георгий, – скорость иногда уходит за семнадцать узлов. Так мы за четверо с половиной суток дойдем.

– Вот и прекрасно.

Владимир нажал мышкой кнопку на дисплее, чтобы компьютер передавал данные на дисплей в каюте и пошел проверять механизмы. Все было в порядке.

Владимир поднялся на мостик. Георгий был в штурманской рубке. Уже рассвело, занимался день. Было немногим больше шести утра по судовому времени.

– У нас сейчас есть разница с временем в Сиэтле? – спросил Владимир Георгия.

– Да есть, мы живем на час позднее, чем в Сиэтле.

– Значит у наших уже восьмой час. Можно позвонить домой?

– Звони, конечно.

Владимир взял трубку радиотелефона, вышел на канал связи с береговыми телефонными линиями и набрал номер домашнего телефона. Через три сигнала вызова услышал свежий голос Заремы.

– Заремочка, доброе утро! Это я. Ты уже не спишь?

– Здравствуй, Володя. Ты же знаешь, я не люблю долго спать. И много спать тоже. Как ты, где ты?

– Все, милая, скоро встретимся. Мы идем домой. Дней через пять будем дома. Дня через три позвони в диспетчерскую компании, и они тебе дадут время нашего прихода.

В трубке помолчали, потом послышались всхлипывания.

– Ты чего, – удивился Владимир, – я что, тебя расстроил?

– Я очень обрадовалась, – со вздохом сказала Зарема, – очень… Наконец то скоро будем вместе. Только в этот раз я так наскучалась, что и слов не нахожу. Никогда так не скучала, никогда… Просто каждый день был как год. Вот и потекли мои женские слезы, когда услышала, что ты идешь домой. Все, больше никуда тебя не пущу, ни в какие моря, пока… пока не надоешь. А надоесть ты никогда не надоешь. Смотри, даже колени стали ватными, как услышала тебя. Села в кресло, не могу стоять.

– Заремочка, милая, не нужно так. Ну профессия у меня такая. Зато у нас с Георгием есть планы, которые заставят нас посидеть на берегу долго.

– А в отпуск не поедем?

– В отпуск поедем обязательно. Как детишки?

– Русаночка немного простыла, горлышко покраснело, но уже все проходит. Я ей травок заварила и дала попить. А Алан… Алан хулиганище прямо. Знаешь что он сделал?

– Что?

– Взял и отвинтил ножку у стола, она же там на шурупы была привинчена. А потом взял и распилил эту ножку на две части пилой, которую ты купил, забыла, как ее называют…

– Ножовкой.

– Да, да, ножовкой. Я к нему – зачем ты это сделал? А он говорит, что хотел посмотреть, что там внутри. Пришлось наказать. Поставила в угол. Он стоял-стоял, а потом, слышу, поет. Прислушалась. Так он пел вот что: «Наша мама просто чудо, лучше нет на свете» и еще что-то в этом же роде. Посмеялась и отпустила его с угла. Мила увидела распиленную ножку и спрашивает, зачем это? Я ей рассказала. Она так серьезно подумала и потом говорит: «Коты все такие, за ними глаз и глаз нужен». И смех, и горе. И откуда она этого кота взяла?

Владимир уже не смеялся, а хохотал. Георгий вопросительно смотрел на него. Владимир махнул рукой – потом, мол, расскажу все.

– Не надо его за шалости наказывать. Лучше, если ты его не будешь наказывать совсем. Мальчика должен наказывать мужчина, а вот девочку женщина.

– Я знаю этот народный обычай, но ведь тебя же нет!

– А ты собирай все его шалости, а я приду и накажу.

– Да ему тогда месяц в углу стоять придется, если я соберу за твое отсутствие все его шалости.

Теперь смеялась уже Зарема.

– Лучше не наказывать его совсем, он растет и у него проявляется ко всему любопытство. А будем наказывать, он потеряет интерес к познанию окружающего. Любопытный всегда много знает и много делает.

– Да я и так его не очень-то ограничиваю. Но стол испортить – это надо было додуматься.

– Стол другой купим.

– Да уже купила. Тот выбросила. Он и раньше мне не нравился, спасибо Алан помог.

– Что еще интересного?

– Приезжали Исаевы, ночевали у нас. Это они приехали к нам перед отъездом в Осетию. Денис прямо дрожал от нетерпения. Хадизат такая красавица! При трех детях, да еще двое близнецы. Эти близняшки просто чудо. Улыбаются, что-то агукают, я была просто в восторге. Передавали тебе и Георгию привет. А я передала привет всем своим родичам в Предгорном.

To koniec darmowego fragmentu. Czy chcesz czytać dalej?