С XVIII-го столетия и до 80-х годов девятнадцатого века русские художники представляли себе Мадонну в виде розовой, улыбающейся, нарядной и красивой по земному женщины, иногда с деланно-испуганными глазами, но всегда соблазняющей своей телесной, реальной красотой.
Мадонна в русской живописи этого времени кажется нам знакомой, светской или простонародной женщиной, часто мещанкой, но ни в каком случае не отвлеченным типом. В этом сказалась религиозная немощь, охватившая Россию со времен Царя-Антихриста.
Васнецов первый захотел воссоздать прежнюю Деву-Марию, но не смог. Хотя бы потому, что его видение не воплотилось в художественную форму. Мадонны Васнецова – театральные гримасницы, ничуть не убеждающие нас своими широко-раскрытыми глазами в тайнах Неба.
В них нет убедительности уже оттого, что они взяты на прокат у Старой Византии. И бесплодно искреннее желание художника вдохнуть трепет земной прелести лику неземному!
Цель понятна, но путь неверен. Мадонны Васнецова не те женщины, что ищет и любит современный человек; они не могут быть предметом его мечтаний.
Вот почему и тихий поэт аскетизма и смерти тела – Нестеров – оказался тоже бессильным.
У него есть святые жены, святые дети, святые старики, святое небо и природа, святой мир. Но у него нет и не может быть Мадонны.
Девы Марии, непорочной Матери, идеальной женщины, родившей Иисуса – этой Мадонны не создаст больше никто, так как её нет в современном понимании.
Только женщина наших новых грез – райская Лилит – воссияет красотой божества, когда возведут ее художники на трон её предшественниц.
Только эта женщина-тень – что умнее и хитрее ангелов – облеченная славой богини, может стать новой Мадонной.