Саки. Книга вторая исторического романа «Скифы»

Глава седьмая

Домой Таксакис так и не доехал. Оказавшись в долине Арага, он услышал о смерти царицы и повернул в Саркан. Хотя алхонский алдар был уже внутренне готов к этому печальному известию, все равно оно подействовало на него угнетающе. Ведь когда-то, после смерти первого мужа, Томирис могла стать его женой.

«С одних похорон на другие, – удрученно подумалось старому алдару. – Кто следующий?!»

Необычно суетливый и взволнованный Скун встретил слезавшего с коня Таксакиса с чувством явного облегчения. После смерти тетки он старался держать обстановку под контролем, но это у него плохо получалось. Больше всего тревог доставляли происки сторонников двоюродного брата Баграма, да и поведение других дваров настораживало главного претендента на царскую власть.

– До меня дошли слухи, что лихонские³⁷ двары что-то затевают, – сразу пожаловался он Таксакису. – Ты бы съездил к своему родичу Самару, выяснил.

– Хорошо, съезжу! – неохотно пообещал тот. – Только вначале немного передохну. В моем возрасте уже не так легко переносятся эти переезды.

Тем более что Таксакис очень сомневался в серьезности опасений Скуна по поводу лихонов. Еще с тех времен, когда их предки сюда переселились, хоны всегда действовали сообща, помня о своем кровном родстве. Даже нынешние племенные разделения не смогли стереть память о былом единстве. Именно умение сосредоточивать силы в нужном направлении и помогло им когда-то не только закрепиться в горах Краукасиса, но и вскоре подчинить соседей – племена инапиев и танаитов³⁸, а чуть позже и массагетов, составлявших тогда основу Киммерийского союза.

Приходясь внуком царю массагетов, алдар хонов Спарг³⁹ возвысил соплеменников над всеми племенами. Ему присылали дары цари Колхаты и Урарту, а древняя Мана признала зависимость от скифов, лишь бы те помогли ей отбиться от ассирийцев. К сожалению, в одном из сражений царь Спарг погиб, но его смерть не стала причиной распада созданного им царства. Вскоре его сын Бор⁴⁰ даже женился на дочери царя⁴¹ Ассирии, став союзником этой великой державы.

Потом на протяжении почти пятидесяти лет скифы являлись надежными помощниками ассирийцев, наводя своими набегами ужас на их врагов⁴². Но нет ничего вечного в мире, и после разгрома мидийцев⁴³, угрожавших Ассирии, скифы стали представлять реальную угрозу для нее самой. Союзники рассорились, и через несколько лет Ассирийское государство перестало существовать, но и для скифов настали тяжелые времена. Мидийский царь Киаксар, исправно плативший им дань, как-то пригласил скифских вождей к себе на пир и всех их там перебил.

Что последовало затем, Таксакис знал уже не понаслышке. Среди оставшихся в живых наследников Мадия, сына Бора, разгорелась борьба за власть, и еще совсем недавно могучее царство развалилось. Алхонский алдар не хотел повторения подобного несчастья, поэтому на следующий день отправился к сыну двоюродного брата.

Самар встретил дядю радушно, сразу усадив за стол, где подвыпившие лихонские двары шумно приветствовали появление нового гостя. Выпив за здоровье Таксакиса, они затянули протяжную как степная дорога песню, и тот понял, что о серьезном разговоре на сегодня можно забыть.

Только поздним вечером, когда гости наконец угомонились и разошлись спать, Таксакис не удержался и напрямую спросил хозяина, о слухах, сообщенных Скуном. И сразу на востроносом лице Самара промелькнуло выражение смущения и растерянности.

– Ничего такого не затеваем, – неохотно признался он. – Просто все меняется вокруг нас, и мы тоже не должны стоять на месте. Ты же знаешь, стоячая вода протухает.

– Это ты о чем?

– О том, что Колхатское царство почти развалилась, и пришло время заняться его землями, пока ими не завладел кто-то другой. Также нам давно пора как следует проучить дрилов⁴⁴, которые недавно опять разорили несколько наших селений.

– Задирать их сейчас не в наших интересах, – поспешил возразить ему Таксакис. – По всей вероятности, в ближайшее время нам опять предстоит тяжелая война с персами.

– А ты думаешь, дрилы не захотят воспользоваться случаем и ударить нам в спину, когда мы будем отбиваться от персов?

– И что ты предлагаешь?

– Заранее себя обезопасить! Мы понимаем, Скуну сейчас не до войны с дрилами и колхатами, поэтому мы хотим иметь своего алдара.

Его заявление, скорее похожее на требование, сильно озадачило Таксакиса. С другой стороны, было ясно, что, пообещав Самару помочь стать лихонским алдаром, они со Скуном приобретут надежного союзника. Смущало только, что отделение лихонов уменьшит количество хонских дваров среди массагетов. А это могло оказаться чревато большими неприятностями в будущем.

Уже более двухсот лет хоны жили среди массагетов. Но, даже несмотря на такой значительный срок, противоречия с бунами, как называли местных дваров, все еще оставались. Особенно там, где бунские роды оказались в зависимом от хонов положении. Хотя бунской знати делить с хонами было нечего, не учитывать подобных обстоятельств Таксакис не мог.

Понимая, что лихонские двары и без их согласия могут избрать алдара, он пообещал Самару уговорить Скуна. Сразу предупредив родственника, что его избрание алдаром последует лишь за утверждением племянника Томирис царем. Старый алдар решил, что перед персидской угрозой разногласия среди хонов совсем ни к чему. А что будет дальше – лет, скажем, через двадцать, – знают одни боги.

Естественно, Скуну требование лихонских дваров очень не понравилось. Но, понимая, что такая уступка сделает их надежными союзниками, он согласился. К тому же после смерти Томирис алдаром массагетов должен был стать не он, а внучка Таксакиса. Правда, она была его нареченной невестой, но ведь еще не женой. Так что вмешиваться во внутренние дела массагетов он не хотел, да и не имел права.

– Если ты как опекун внучки одобряешь желание лихонов, я тоже не стану возражать, – заявил он Таксакису.

Сразу перейдя к обсуждению предстоящих похорон Томирис. Царица завещала похоронить себя на берегу Хоны на родовом кладбище массагетских царей, рядом с могилой ее первого мужа Спарга. Скун исполнил последнюю волю тетки, приготовив для нее отдельную могилу, хотя та хотела лежать вместе с сыном, что являлось нарушением древних обычаев.

– Думаю, Томирис нас простит, если будет покоиться лишь рядом со Спаргапитом, – успокоил его алхонский алдар. – Если бы она пожелала лежать в одной могиле с мужем – тогда другое дело.

Погода в день похорон выдалась на удивление тихой и солнечной. Все вокруг дышало осенним умиротворением и покоем. Создавалось впечатление, что сама природа скорбела по умершей царице вместе с собравшимися проститься с ней тысячами людей.

– Ты не погорячился, положив в могилу все ее драгоценности? – спросил Таксакис у стоящего рядом опечаленного Скуна. – Там Томирис могла бы обойтись и частью своих украшений, а на остальные лучше бы снарядил несколько сотен воинов.

– Но я ведь ей обещал! – пояснил тот, внимательно следя за слугами, расставлявшими в могильной яме домашнюю утварь, чтобы те чего-нибудь не стащили. – Хотя теперь, наверное, придется охранять могилу от грабителей…

Рассказывая Таксакису, как они обнаружили неподалеку несколько разграбленных могил, Скун ни на минуту не забывал о предстоящем послезавтра собрании. Многие его участники присутствовали на похоронах, желая проститься с царицей, справедливо пользовавшейся общей любовью и уважением. Их хмурые, огорченные лица говорили об этом лучше всяких торжественных речей.

«Добьюсь ли я когда-нибудь такого же уважения?» – промелькнула беспокойная мысль у племянника Томирис.

То, что его послезавтра изберут царем, он уже не сомневался. Сегодня утром Скуну доложили, что Баграм окончательно отказался от приезда в Саркан. А без его личного присутствия на собрании претензии гартманского алдара на власть вряд ли будут всерьез обсуждаться.

Однако собрание началось не так гладко, как предполагал Скун. Далийский алдар Шимас сразу стал настойчиво требовать, чтобы кандидатура Баграма тоже рассматривалось, причем его шумно поддержала часть бунских дваров массагетов.

– …Избрав царем гартманского алдара, мы можем избежать войны с персами, – горячо и напористо доказывал Шимас. – Лишь Баграм сможет с ними договориться.

– Вот только захотят ли они его слушать?! – возразил Таксакис, возглавлявший собрание, как старший по возрасту. – Я лично сомневаюсь. Персам нужен не мир, а наша покорность и наши земли.

К счастью, большинство собравшихся дваров и алдаров придерживались того же мнения. А бывший спаспат⁴⁵ Армис, поселившийся с сагартиями и беглецами из других мидийских племен на землях Каспианы, даже обвинил далийского алдара в предательстве.

– Кому-кому, а тебе бы лучше помолчать! – заявил возмущенный его обвинением Шимас. – Именно из-за тебя у нас такие плохие отношения с персами.

Армис не оставил оскорбления без ответа, и оба вскочили готовые наброситься друг на друга. Земли, занятые беглецами из Мидии, граничили с владениями далийцев⁴⁶, поэтому у них и без того были натянутые отношения. Только решительный и гневный окрик Таксакиса охладил пыл зарвавшихся алдаров.

– Хватит!.. Или я прикажу вас обоих вывести отсюда! – пригрозил он сурово. – Мы собрались не для того, чтобы выслушивать вашу ругань. Давайте вначале изберем царя, и пусть он решает ваши споры согласно нашим законам и обычаям.

После его угрозы страсти в зале утихли и собравшиеся почти единодушно договорились, что только Скуну они могут доверить царскую корону. Причем несогласные с таким решением двары и алдары просто-напросто промолчали. По обычаю, признание царя у саков должно быть обязательно единогласным.

Выдержав небольшую паузу и не услышав возражений против избрания Скуна, Таксакис передал ему украшенную драгоценными камнями золотую корону. Этот символ власти появился у саков недавно, начиная с коронации Амирга, который не захотел ни в чем уступать мидийским царям. А исконным знаком власти у саков считалась булава – у алдаров и вождей отдельных племен серебряная, а у царя золотая.

Таксакис передал царскую булаву Скуну вслед за короной. После чего новоизбранный царь поклялся собравшимся в зале алдарам и дварам защищать их интересы от любых посягательств и вершить суд по справедливости согласно обычаям и законам. Под конец речи он объявил о признании им права алгетов и лихонов иметь своих алдаров, кратко пояснив, чем вызвано такое решение.

Когда новоизбранный царь закончил говорить, к нему подошел Таксакис и, поклонившись, первым из алдаров присягнул на верность. За ним клятву верности Скуну поспешили принести все остальные алдары и двары массагетов. К тому месту в зале, где стоял царь, сразу выстроилась очередь.

– Если так пойдет дальше, то у нас скоро алдаров будет как звезд на небе, – пошутил Шимас, стоя за своим тестем будухским алдаром Гиваром.

– Меня больше беспокоит затея лихонов по поводу дрилов и колхатов, – признался тот озабоченно. – Как не слабы дрилы и колхаты, война с ними дело рискованное. И мне совсем не хочется быть в нее втянутым.

Глава восьмая

Вернувшись с выборов сакского царя сильно расстроенным, Баир сразу позвал Азама. Надежды гуданского двара на избрание Баграма не оправдались, и теперь он не знал, что делать. Ему было ясно, что очень скоро Таксакису станет известно, где скрывается сын Кинтаса. Тогда Баиру ничего не останется, как только с оружием в руках защищать жизнь юноши и свою честь. По обычаю, хозяин не мог оставить гостя без защиты.

А то, что, убив отца, они захотят расправиться с сыном, Баир не сомневался. Тем более что алхонский алдар уже давно зарился на его земли и не упустит такого удобного случая. Самым правильным было бы отослать племянника побратима к гартманиям или саспирам⁴⁷. Но как это сделать?

– К сожалению, мы проиграли, царем избран Скун, – огорченно признался гуданский двар юноше. – Хуже того, моя поддержка Баграма, похоже, не останется без последствий. Боюсь, как бы мне самому не пришлось бежать или браться за оружие. Поэтому я хочу отправить тебя с поручением к алдару саспиров Аморгу. Ты расскажешь ему, что здесь произошло, и поживешь у него немного, пока все не прояснится.

– Тогда мне лучше, наверное, вернутся домой, – возразил подавленно Азам. – Я ведь там, у саспиров, никого не знаю…

– Это не важно! Их алдар твой ровесник, думаю, вы быстро найдете общий язык. К тому же его дядя из авхатских хавсаров⁴⁸, и надеюсь, не откажется помочь соплеменнику. Кстати, они оба твои дальние родственники, ведь Уасби, кажется, приходился двоюродным братом Амиргу.

Слова Баира поколебали уверенность юноши сразу отказаться от поручения гуданского двара. Но все же ехать к саспирам Азаму страшно не хотелось. Поэтому, прежде чем принять окончательное решение, он поинтересовался, когда сможет вернуться на родину.

– Думаю, не позже начала лета я пришлю за тобой человека, – пообещал Баир, почувствовав, что ему удастся уговорить парня. – К тому времени я постараюсь договориться с табалами и найти тебе людей, готовых выступить против Уазыра.

После такого обещания Азам не стал больше упираться и уже на следующий день покинул празднующую избрание царя столицу массагетов. Его проводник, пожилой, молчаливый пастух, переправившись через Хуру, сразу направил коня в сторону Алгетских⁴⁹ гор. Он пригнал на продажу отару овец и теперь спешил до наступления зимы вернуться домой, после того как проводит юношу до Палайского озера.

– Так будет безопаснее! – пояснил племяннику побратима гуданский двар. – А там ты найдешь другого проводника.

Но добравшись до озера, Азаму пришлось пожалеть, что он послушал Баира. Найти в тех малолюдных местах проводника оказалось непросто. С большим трудом ему удалось уговорить одного старика за большую плату проводить его до Аспарского озера, где уже начинались земли саспиров. Там проводник сразу покинул юношу, и дальше ему пришлось идти одному.

Зима в этих пустынных местах, где трудно отыскать даже дров для костра, очень суровая и холодная. Азаму просто повезло, что еще до темноты он набрел на одинокую хижину, где укрылся от ночного мороза. Его радушный хозяин даже пообещал проводить заблудившегося путника, которым тот представился, до ближайшего селения.

Оттуда юноша уже без труда добрался до небольшого городка Гимриса, где с осени до весны проживал алдар саспиров. После многолюдного и шумного Саркана, сонный Гимрис с его узкими грязными улочками показался Азаму ужасно убогим, и сыну Кинтаса захотелось домой.

Солсис встретил соплеменника в мрачном настроении, ему только что доложили о разорении массагетами нескольких приграничных селений. Но привезенные Азамом новости заставили его приветливее отнестись к дальнему родственнику. Известие о смерти Томирис могло многое изменить, и он, предложив гостю отдохнуть с дороги, поспешил сообщить обо всем алдару саспиров.

– Думаешь, они предложат мне стать царем? – с явным сомнением в голосе поинтересовался Аморг.

– Царем они уже избрали алдара утиев Скуна. Но он не имеет никакого отношения ни к их прежним владыкам, ни к роду Амирга. Чем, как я понял, недовольна часть массагетских дваров.

– Ты хочешь, чтобы мы их поддержали? – испуганно спросил племянник. – Но ведь это приведет к войне с саками.

– Пока я только хочу заявить о твоих правах как внука Амирга на царскую власть. А там посмотрим. Что же касается войны, то она уже идет. Сегодня мне доложили, что саки опять разорили несколько наших селений.

Предложение дяди Аморг воспринял без особого энтузиазма. С таким же успехом он мог заявить о правах на мидийскую или персидскую корону. Но какой в том прок, если и так ясно, что большинство саков царем алдара саспиров не признает.

В отличие от племянника Солсис придерживался иного мнения. Он предполагал, что смерть царицы и выборы нового царя обязательно обострят разногласия между племенами. Если с умом воспользоваться недовольством части сакской знати можно будет, по крайней мере, обезопасить свои границы. Тем более что Скун вряд ли станет сдерживать этих шакалов от набегов на земли соседей, как делала Томирис.

– Думаю, мне надо съездить и переговорить с Бадрисом⁵⁰. Смерть Томирис не может его не заинтересовать. Ведь именно из-за строптивой жены Амирга ему пришлось когда-то покинуть родину.

– А не лучше ли отправить к нему нашего гостя? – предложил Аморг, побаиваясь надолго оставаться один в такой непредсказуемой обстановке. – К тому же я не хочу, чтобы нас потом упрекали, что мы развязали войну с саками.

– Конечно, можно отправить этого парнишку. Но я хотел попросить у сатрапа Армины⁵¹ хотя бы тысячу воинов. Боюсь, что без его помощи весной нам будет не обойтись. Да ты не беспокойся, я не собираюсь там долго задерживаться.

Целых семь дней понадобилось Солсису, чтобы добраться заснеженными горными тропами до ставки Бадриса. Назначенный сатрапом⁵² Армины, дядя Дария обосновался в землях матиенов, как наиболее беспокойного из находившихся под его управлением народов. Выступления против персов там не прекращались по сей день.

– Ты думаешь, мы можем рассчитывать на серьезную поддержку среди саков, если выступим против Скуна? – полюбопытствовал Бадрис, внимательно выслушав новости, привезенные Солсисом.

– Серьезная она будет или нет, сейчас сказать трудно, – признался гость осторожно. – Но то, что на какое-то число дваров мы можем рассчитывать, я не сомневаюсь. К тому же юноша, который привез мне эти известия, правнук Уасби. Если мне не изменяет память, он нам обоим приходится родственником.

– Да, Уасби был нашим с Амиргом двоюродным братом, – задумчиво подтвердил сатрап Армины. – Но авхаты живут за Краукасисом и вряд ли смогут нам чем-то помочь. Хотя лишить саков их верных союзников было бы неплохо. Ведь Томирис удалось разгромить армию Кира именно благодаря помощи из-за Краукасиса.

– Об этом я сразу и подумал! – согласился с ним Солсис, который перешел на сторону саспиров еще до той знаменитой битвы, поэтому был хорошо обо всем осведомлен. – Тем более что мы можем лишиться наших союзников – дрилов. Как сообщил Азам, массагеты намереваются в ближайшее время на них напасть.

Последнее известие насторожило Бадриса. Захватив владения дрилов, саки могли соединиться с все еще сопротивлявшимися марами. Даже после гибели Рамбаза те не сложили оружие, а, объединившись с местными племенами, продолжали угрожать землям его сатрапии. Так что опасность такого развития событий не могла не встревожить сатрапа Армины.

Несмотря на реальность угрозы, Бадрис не стал делать поспешных выводов, прекрасно сознавая, что война с саками вызовет серьезные возражения при царском дворе. Положение в стране еще оставалось не настолько прочным, чтобы окружение Дария согласилось на такой шаг без сопротивления. Причем доводы их будут выглядеть намного весомее его призрачных опасений, ведь все предыдущие войны с саками очень дорого обходились как мидийцам, так и персам.

Решив все как следует обдумать, сатрап Армины предложил своему родичу погостить у него. Но Солсис отказался.

– …Слишком неспокойно сейчас на границе, – пояснил он. – А по весне будет еще хуже. Так что без твоей помощи нам опять не обойтись.

– Ничего! Мы с тобой и не из таких передряг выходили победителями. Помнишь, как после победы над Киром Томирис решила истребить всех саспиров?..

– Такое не забудешь! Мне ведь тогда просто чудом удалось выжить. По сей день полученные под Гимрисом раны не дают покоя, особенно перед дождем.

– В тот день мы их тоже неплохо покрошили!.. В общем, так, сейчас у меня свободных воинов нет. Но не позже чем через месяц я пришлю тебе три сотни всадников. А к весне, если мне не удастся убедить Дария выступить против саков, в твоем распоряжении будет еще полтысячи воинов.

Бадрис надеялся, что к весне он сможет окончательно подавить выступления матиенов и сагартиев. Кроме них и саспиров в его сатрапию входили еще алародии, армении и мелкие племена на границе с Киликией и Каппадокией. Там обстановка была тоже напряженной, но в основном из-за беспокойных соседей.

Однако сейчас сатрапа Армины больше всего тревожили сагартии, которых по распоряжению персидского царя следовало всех переселить в Карманию. Основную часть проживавших на его землях кочевников удалось отправить туда еще в прошлом году. С теми же, кто успел укрыться в горах, дело обстояло сложнее. Походы против них чаще всего заканчивались пленением двух—трех сотен человек и таким же количеством погибших в засадах воинов Бадриса.

– Мы теряем в этих проклятых горах лучших людей! – возмущался, вернувшийся из очередного похода Даврис. – Тебе следует поговорить с Дарием…

– Я и без тебя знаю, что мне делать! – резко перебил сына Бадрис.

Он уже давно понял, что военные действия против сагартиев могут затянуться на долгие годы. Нужно было искать другие пути решения данной проблемы, но хазарпат⁵³ Отан о них даже не хотел ничего слышать. Так что дальше откладывать свою встречу с Дарием было неразумно. Тем более что через несколько дней стало известно о захвате саками земель дрилов, о чем предупреждал сатрапа Армины приезжавший недавно Солсис.

В то время двор персидского царя все еще находился в Акбатанах. Его пребывание там благоприятно сказалось на облике мидийской столицы. В городе исчезли почти все следы пожаров и разрушений, вызванные двумя недавними штурмами. Так что, проезжая городскими улицами, Бадрис не переставал удивляться произошедшим здесь переменам.

Дарий, считавший себя многим обязанным Бадрису, встретил его очень приветливо, сразу предложив дяде разделить с ним трапезу.

– Только давай за обедом не говорить о делах, – попросил он, смущенно улыбнувшись. – Я и так устал от постоянных проблем, что хочется хотя бы за едой о них не думать.

Тем не менее желанию царя не суждено было сбыться. Только они сели за стол, как пришел Отан с известием о новом мятеже в Эламе.

– Ну вот! Как тут не заработать несварение желудка, – пошутил Дарий, но по его побледневшему лицу было видно, что он встревожен.

На сей раз мятеж подняли сами эламиты, избрав вождем Атамаита, находившегося в родстве с последними царями Элама. Восставших поддержало не только население Суз, но и жители соседних областей, которые первыми отказались платить персам отмененные Бардией на три года подати.

– Я предупреждал Гобрия, что так оно и будет, но вы меня не послушали, – не удержался Отан, напомнив царю их недавний спор насчет преждевременного восстановления податей. – Пусть теперь багапат⁵⁴ сам и подавляет вспыхнувший мятеж.

– Хорошо, я поговорю с ним сегодня же, – пообещал Дарий, пригласив хазарпата с ними отобедать.

В отличие от Бадриса Отан не слышал просьбы царя не говорить за столом о делах. Поэтому сразу же начал расспрашивать сатрапа Армины о том, что привело его в мидийскую столицу. Дяде царя ничего не оставалось, как обо всем рассказать.

– О походе против саков⁵⁵ сейчас не может быть и речи, – заявил решительно хазарпат, расправляясь с жареной уткой. – Тем более что у нас с ними заключен мирный договор. Возможно, года через два-три мы и сможем наказать их за укрывательство мидийцев, но не раньше.

– За это время сакский царь укрепит свои позиции, и одолеть его будет намного труднее. К тому же, несмотря на мирный договор, войну с нами они так и не прекратили. Или, может быть, их постоянные набеги, изгнание дрилов и начавшаяся война с колхатами является проявлением дружеских чувств?

– Я всегда был против каких-либо договоренностей с мерзавцами! – поддержал дядю Дарий. – И чем раньше мы с ними разберемся, тем спокойнее будет на северных границах.

– А мятежный Элам?! – напомнил хазарпат. – Да и в других сатрапиях у нас все еще неспокойно.

– Усмирить Элам до весны нам вполне по силам, – сразу возразил ему Бадрис. – Раньше мы все равно поход за Аракс начать не сможем. Что касается других сатрапий – то там будет неспокойно еще несколько лет. Так что, все это время смотреть, как саки истребляют наших союзников и разоряют приграничные земли?

– А как же договор, заключенный Интафреном?! Он ведь поклялся не нарушать мир от имени персидского царя.

– Саки первыми его нарушили, предоставив убежище беглым мятежниками, – раздраженно заметил хазарпату Дарий. – Да еще посмели мне угрожать. Или ты забыл, что ответила Томирис через Скуна нашим послам!

– Все же я против похода! – продолжал упрямо настаивать Отан. – И думаю, большинство на совете меня поддержит.

– Хорошо, давай соберемся завтра и обсудим предложение Бадриса, – согласился Дарий. – Как ты знаешь, я не сторонник поспешных решений.

– Мне бы хотелось отложить его рассмотрение на несколько дней, – попросил хазарпат. – Сейчас у меня слишком много других неотложных дел.

Почувствовав, что Дарий явно на стороне дяди, Отан решил, как следует подготовиться, для чего нужно было время. К тому же он полагал, что на обсуждении вопроса о войне с саками должен обязательно присутствовать Интафрен, который после подавления прошлогоднего мятежа все еще находился в Вавилонии.