Эти старания не остались незамеченными. Так я попал в группу, которая занималась дистанционным зондированием Земли. На мою долю выпало счастье изготовления индуктивных датчиков из тончайшего медного провода. Вот это была работа! Любое неловкое движение приводило к обрыву провода. Приходилось всё переделывать и часами не отрывать глаза от намоточного станка. Рядом трудились две пригожие однокурсницы, наматывая датчики другой конструкции. Поначалу они лишь снисходительно поглядывали на меня, мол, не своим делом занялся парнишка. Через неделю красавицы выдохлись. Всё чаще рвались у них провода. Всё чаще капали на пол хрустальные слёзки. Всё чаще приходилось успокаивать девчат и перематывать их катушки, чтобы получили они свою скромную зарплату.
Мои датчики оказались самыми лучшими. Поэтому меня зачислили в испытательную бригаду, которая летом отправилась в самую безлюдную часть Якутии и самую богатую по части мошки и комаров. Мои же подружки сели в поезд "Иркутск – Адлер" и отправились к лазурному морю отдыхать.
Наша аппаратура оказались настолько хорошей, что чувствовала включение обычной лампочки за сто километров. Целый месяц инженеры и учёные тщательно испытывали все приборы, чтобы затем установить их на один из спутников серии "Космос". Я же маялся бездельем. Бродил по тайге, собирая различные травы и ягоды, любовался дикой природой, ловил рыбу в многочисленных озёрах и речушках. Пока не набрёл на крохотную избушку, притаившуюся в тени мохнатых елей.
Хозяйка, раскосая старуха, долго вглядывалась в моё лицо и глаза, словно читая по буквам, что же привело городского олуха в такую даль:
– Не стой, как истукан, показывай, что у тебя в котомке и в корзине!
Пришлось вывалить свой "гербарий" под ноги отшельнице.
– Ишь, ты! Не дурак! Хорошие травки собрал. Пригодятся мне. А вот эту дрянь зачем набрал? – показала старая на светлые древесные гнилушки.
– Так, ведь хочется и рыбку, и сало закоптить.
– Точно, дурак! Не годятся они для рыбы. Этими гнилушками местные шаманы только мумии из зверушек делают!
– Значит, выучусь и на шамана. В жизни пригодится. А вы зачем в такой глуши живете? Опасно здесь одной! Задерёт медведь ненароком, либо волки загрызут.
– Я костлявая, подавятся!
– А я косточки сахарные люблю глодать.
– Вот, ужо, посажу тебя сейчас на лопату да в печь! Будут тогда тебе, несмышлёнышу, и супчик горяченький и мозговые косточки.
То ли сойки крик противный, то ли скрып дверной по-над полянкой прозвучали. На минуту стихли. Не выдержала старая колдунья, вспомнила юные годы и залилась молодым серебристым звучным смехом:
– Сколько лет я ждала своего принца заморского! Дождалась! А он – рыжий! До самых пяток рыжий! Молодой да сопливый. И волосы по самые плечи! И детки наши будут рыжими да конопатыми! Какой кошмар! И зачем я с правой ноги утром рано встала?
– Ты бы, девица красная, молодца накормила сначала, напоила, а уж потом в ЗАГС тащила!
Не простая старуха оказалась. С изюминкой. Жизнь над ней немало покуражилась, побила, поломала да не сломала. Было, что вспомнить, что рассказать внимательному слушателю.
Три дня провёл я в гостях у бывшей петербургской красавицы. На три романа наслушался историй различных и сказок. Тысячу полезных советов по травам и снадобьям получил. Один совет лесной отшельницы мне особенно пригодился:
– Набери-ка в баклажку водицу из этой бочажины болотной. Нос не вороти и не смотри, что вода чернее ночи. Хорошо заткни пробку. Отдай эту воду в городе толковым учёным. Пусть изучат, как следует. Что-то есть в этой воде такое, что я объяснить не могу. Скажу только, что жизнью обязана ей. Картечью в меня стреляли лихие людишки. Сильно ранили. Думала, что помру. Ходить не могла, только ползала. До чистого ручья далеко, вот и пила из этого вонючего болота. Потихоньку, помаленьку оклемалась. С тех пор и стала народишко лесной лечить. Сам видишь, здесь доктора за сотню вёрст не сыскать. А теперь, иди! И прощай!