Гендальев

Глава третья. Вторник

Эту ночь он практически не спал, снова и снова пытаясь дозвониться до своей девушки. Ближе к полуночи она включила телефон, но трубку не поднимала. Тогда он стал писать сообщения. Требовательные, яростные, злые. Потом тут же писал новые, извиняясь и моля о прощении. Всё, чего он хотел – это чтобы она снова объяснила ему, что всё это всего лишь шутка, глупая выходка. Чтобы она дала ему надежду и спасительную соломинку, как тогда, когда он застал её растрёпанной в приёмной директора. Ему нужна была лишь зыбкая почва, на которой он снова смог бы воздвигнуть свою иллюзию "любви". Он не хотел правды, он её боялся.

Будильник оторвал его от кратковременного тревожного сна. На этот раз он не стал переставлять время, а сразу встал и первым делом снова позвонил ей. Тщетно. Одевшись, Виктор допил остатки вчерашнего лимонада и пошёл на работу.

Сегодня он прибыл даже раньше Миланы.

Сидя за компьютером и нервно листая новости, он почувствовал вибрацию телефона. Соня!

– Соня, скажи мне, скажи, пожалуйста, кто такой Армен Закромян?

– Ктооо? – прошипела она. – Ты, дебильный! Ты что тут устроил? Ты что мне писал вообще?

Он лихорадочно проговорил извинения и кое-как рассказал о том, что прочитал вчера под её фото.

– ДА Я ВООБЩЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, КТО ЭТО! – заорала она. – Ты конченый идиот, ты что мне писал вообще? Ты псих!

Она оскорбляла его последними словами, но всё это было уже не важно.

Она не знает кто это! Она не знает Армена Закромяна!

– Сонечка, прости, Сонечка, я просто тебя так люблю! – лепетал он.

– Даун! – подвела итог Соня и повесила трубку.

В кабинет вошла Милана. Виктор убрал телефон в карман.

– Привет. А что это ты так рано сегодня?

– Нуу, я же обещал, что не буду опаздывать!

Быстро прошмыгнув мимо неё, он включил чайник.

– Кофе?

– Да, пожалуй, – ответила Милана.

***

После обеда он поехал в суд.

Такая страшная поначалу, эта часть работы стала для него теперь обыденной и почти привычной. Его участие в заседаниях ограничивалось одним и тем же арбитражным судом, по одним и тем же типовым делам и почти всегда у одних и тех же судей.

Мелкие задолженности ответчиков, которые и на заседания то практически никогда не являлись. От него требовалось только менять данные в исковых заявлениях, сдавать документы и присутствовать в скучном однообразии судебного процесса.

Арбитражный суд располагался в невзрачном двухэтажном здании, половину которого вместе с судом делил пенсионный фонд. Здесь рассматривались споры между организациями, и для провинции такого маленького помещения было вполне достаточно. Люди всё ещё не особо доверяли правосудию и решались судиться лишь в самую последнюю очередь. А что есть организации, как не собрание этих самых людей?

Он вошёл внутрь и показал на входе паспорт судебному приставу.

– Проходи, – сказал тот.

Пристав его уже знал и в документ даже не посмотрел.

Внутри пахло канцелярией и терпкой смесью из запахов пота и парфюмерии. По тускло освещённому коридору сновали туда-сюда молодые люди и девушки, держа обеими руками толстые папки. Он поднялся по лестнице на второй этаж и остановился перед дверью с табличкой «Судья А.И. Товарова».

Прислонившись к стене, он достал из кармана мобильник и написал смс Соне. Удостоверившись, что сообщение доставлено, он включил незамысловатую игру и упулился в маленький экран.

Дверь кабинета судьи Товаровой открылась, и симпатичная секретарь провозгласила:

– По иску «И рыба и мясо» есть?

– Да! – он торопливо убрал мобильник.

– Давайте паспорт и доверенность, – сказала секретарь.

Гендальев дал, девушка исчезла за дверью.

Через минуту она вернулась:

– Проходите.

Он быстро вошёл в кабинет.

Надо сказать, что упомянутый ранее факт о том, что Гендальев привык к судам и воспринимал походы сюда как обыденность, был не совсем точным. В этих стенах он всегда нервничал и чувствовал напряжение, но как бы просто свыкся с неприятным и заставлял себя терпеть. Виктор продолжал бояться судей как огня. Эта разновидность юристов была, что называется, на верхних ступенях бизнес иерархии. К этой должности люди стремились годами и, сев однажды в мягкое кресло, предпочитали оставаться в нём как можно дольше.

У них, конечно, тоже были свои сложности – всякие там тайные знания и негласные правила поведения, но этого таким как Гендальев знать было не положено. Он видел перед собой небожителей, величественных тёть и дядь, в руках которых была сосредоточена ВЛАСТЬ.

– Здравствуйте, – промямлил он, войдя.

В громадном кресле у окна за массивным столом сидела женщина средних лет и листала папку с надписью «Дело». Не удостоив Гендальева взглядом, она указала быстрым жестом на стулья, стоящие возле стены.

– Проходите, присаживайтесь.

Он послушно прошёл и присел.

Женщина продолжала листать папку.

– Так, акты выполненных работ на месте, вижу. Хорошо. Что там ответчик, Лена? Уведомление вернулось? – спросила она секретаря.

– Да, вернулось, – с готовностью ответила Лена.

– Когда получили извещение о судебном заседании?

– На прошлой неделе.

Судья продолжала быстро листать дело.

Просмотрев таким образом всю папку, она, наконец, подняла глаза на Виктора и сказала:

– Откладывать больше не будем, решение сможете получить через неделю. Не смею вас больше задерживать.

Гендальев быстро встал.

– Спасибо большое. До свиданья.

– Подождите, – сказала секретарь. – Паспорт, доверенность.

– Ах да, спасибо, – он схватил документы и быстро вышел из кабинета.

Чего он так боялся? Что решение вынесут не в пользу конторы, в которой он работал? Что его вдруг что-то спросит эта невзрачная, похожая на лягушку, судья Товарова, а он не сможет правильно ответить? Точно он сказать бы не смог, потому что этот страх был чем-то вроде страха перед змеями, пауками, или крысами, которые вроде как могли бы быть в зарослях высокой травы, когда ты идёшь по тропинке, задевая ногами колючки и вздрагиваешь от каждого шороха, даже не задумываясь о том, что именно могут тебе сделать эти несчастные создания, даже если они и есть в зарослях.

Он спускался по лестнице, когда неожиданно зазвонил телефон. Достав трубку из кармана, Гендальев сильно удивился. Звонил начальник отдела Полуоткатов, что было крайне необычно, поскольку сношался тот, как правило, всегда с Миланой, а уж она, в свою очередь, перепоручала что-то из мелких задач Виктору.

– Да, здравствуйте, Семён Вадимович! – он постарался вложить в интонацию как можно больше уважения.

– Привет, привет, – проговорил быстрый голос, – Витя, ты где сейчас?

– Я в арбитражном суде, Семён Вадимович! Сейчас вот закончилось заседание по делу…

Полуоткатов его перебил, ему явно было неинтересно какое заседание и по какому делу сейчас закончилось.

– Я заеду за тобой, подожди меня у входа, ты мне будешь нужен.

Какой ещё ответ можно было дать начальнику твоего начальника в подобной ситуации, кроме как:

– Конечно, Семён Вадимович!

Начальник разъединился, и Виктор быстро вышел из здания, будто Полуткатов уже давно его там ждёт.

Холодный октябрьский ветер усиливался, вдобавок ещё и накрапывал противный дождь. Гендальев натянул шапку и застегнул до конца куртку, удерживая под мышкой портфельчик из кожзаменителя.

Как и следовало ожидать, Полуоткатова ещё не было и в помине. Тем не менее, он решил не отходить от входа в суд, ведь ждать ему велели именно здесь. По расположенной вблизи проезжей части туда-сюда бесконечным потоком сновали машины.

Прошло минут двадцать, прежде чем Виктор заметил, наконец, синий седан Полуоткатова. Не дожидаясь, пока начальник позвонит, Гендальев быстро направился к дороге. Машина остановилась, и Полуоткатов призывно замахал рукой. Виктор открыл дверцу пассажирского сиденья и сел.

– Здравствуйте! Ой, я мокрый, вам тут сейчас сиденья намочу.

– Да хрен с ним, закрывай быстрей, ветер этот галимый, фу!

Он закрыл дверь и услужливо закивал, мол, да, он согласен: ветер действительно галимый.

Машина тронулась.

– Протри очки свои, все мокрые вон, – скомандовал Полуоткатов.

– Ах, да, – хохотнул Виктор. – Да уж привык пока стоял.

Он достал платок из мокрых брюк и протёр толстые стёкла.

– Зачем на улице то стоял? Я же сказал: позвоню, как подъеду, – упрекнул Семён Вадимович, хотя такого он не говорил.

Не дожидаясь ответа, начальник продолжил:

– Ладно, короче слушай, Витя, у нас важное дело есть по предприятию. Мне нужна будет твоя помощь. Ты слышал, наверное, про Куропаткиных?

– Те, что отравились колбасой и в суд подали на нас? Конечно, слышал.

– Да-да, – нетерпеливо сказал начальник. – В общем, завтра в первой половине дня надо будет кое-что сделать. Что именно, я тебе расскажу чуть позже, а сейчас мы едем в областной суд, зайти к одному крупному судье.

Он замолчал, ожидая, что Витя издаст какой-то звук, подтверждающий принятие этой части информации.

– Ага, – сказал Витя.

Полуоткатов кивнул:

– Значит, ты сейчас со мной будешь на встрече и твоя задача молчать, а лишь сказать судье: «здравствуйте, Вениамин Рустамович» и когда будем уходить: «до свидания Вениамин Рустамович». Сказать надо именно так, чтобы он запомнил твой голос. Это на всякий случай нужно, для чего, потом сам поймёшь, сейчас только слушай. Всё остальное время ты просто сидишь рядом со мной и молчишь. Всё понятно?

– Да, всё понятно, – подтвердил Виктор.

– Хорошо, пока это всё.

И давая понять, что начинать молчать нужно прямо сейчас, Полуоткатов прибавил громкость на проигрывателе.

Салон наполнил гаденький голосок:

хоп мусорок, не шей мне срок, машинки зингера иголочка сломалась…

Они миновали большой перекрёсток и пост ГАИ.

Всех понятых, по-олу блатных, да и тебя б… мусор, я в гробу видала, – продолжал свою дивную историю гаденький голосок.

Гендальев думал о предстоящем визите. Странно, ведь областной суд занимал верхнюю ступень судейской иерархии в регионе, а дело Куропаткиных пока ещё рассматривалось только в районном. То есть дело, конечно, наверняка попадёт позже в областной, но это уже будет следующая инстанция, и рассмотрение там будет в порядке обжалования, когда проигравшая сторона подаст апелляцию.

Ну да ни его ума это дело, начальству виднее.

Чтоб кандражка долбанула прокурора подлеца, – пропело из магнитолы.

Они выехали на центральную площадь, посреди которой возвышался большой, испачканный птичьим помётом, памятник. Квадратом, напротив друг друга стояли здания областной администрации, полиции, ФСБ и областного суда.

Проехав немного дальше, Полуоткатов остановился на обочине и включил аварийные сигналы. Парковочное место искать было некогда.

– Так, ещё раз, Витя, – сказал он. – «Здравствуйте, Вениамин Рустамович», «до свиданья Вениамин Рустамович», всё понял?

– Да, Семён Вадимович!

– Хорошо и вот ещё что. В какой-то момент в кабинет зайдёт помощник судьи, запомни как он выглядит, тебе завтра надо будет с ним встретиться.

Сказав это, Полуоткатов взял с заднего сиденья красивый кожаный портфель и открыл дверь.

– Это оставь, – брезгливо указал он на жалкий портфельчик Гендальева. – Паспорт только возьми для вратаря.

Гендальев послушно вытащил из портфеля паспорт и сунул во внутренний карман куртки. Вратарями Полуоткатов называл судебных приставов, проверяющих на входе документы. Вероятно, за их задачу сторожить «ворота». Подошло бы, наверное, больше привратник, хотя… привратники ведь стояли на воротах в замок, в твердыню. А здание суда вряд ли могло бы соответсвовать термину «твердыня».

Полуоткатов раскрыл над головой большой чёрный зонт и быстрым шагом направился к зданию. Гендальев семенил рядом.

Зайдя в суд, начальник, не здороваясь, показал приставу какое-то удостоверение. Что это было за удостоверение, Гендальев не знал, но у него такого не было, и он привычным движением раскрыл свой паспорт.

– Он со мной, – заявил Полуоткатов и судебный пристав не стал вчитываться в документ.

– Проходите, – сказал «вратарь».

Здесь всё было гораздо богаче, нежели в убогом арбитражном суде. На полу стоптанные, но всё ещё красные, ковровые дорожки, никаких неприятных запахов, хорошо работала вентиляция. Кабинеты судей отгораживали массивные деревянные двери. (Может всё-таки замок?)

– За мной, – скомандовал Полуоткатов.

Они поднялись по величественной мраморной лестнице на третий этаж и миновали ещё один коридор. Остановившись у двустворчатой двери, начальник посмотрел на часы, и уверенно постучался.

– Войдите, – раздался приглушённый голос.

Многозначительно посмотрев на Гендальева, Полуоткатов открыл дверь, и они вошли. Это был просторный кабинет с огромным окном, флагом и гербом на стене. Перед окном стоял громадный дубовый стол, за которым сидел толстый лысый человек.

– Приветствую, – сказал Полуоткатов и направился прямо к столу.

– Здравствуйте, Вениамин Рустамович, – сказал Гендальев, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Его снова обуял этот дикий, иррациональный страх. Наверное, так же древние люди когда-то боялись саблезубых тигров, притаившихся в темноте.

Лицо Вениамина Рустамовича напоминало каменное изваяние. Этот человек явно страдал ожирением, что, похоже, его совсем не волновало. Величественно кивнув головой, он произнёс трубным голосом.

– Присаживайтесь. Слушаю вас.

Полуоткатов ни на секунду не расставаясь со своей развязной манерой, взял один из массивных стульев, стоящих у стены и сел перед судьёй. Гендальев не нашёл в себе смелости повторить такую наглость и уселся на краешек другого стула там, где тот стоял.

– Вениамин Рустамович, моя фамилия Полуоткатов, я представляю интересы мясокомбината. У нас в районном суде сейчас рассматривается дело по иску Куропаткиных. Дело резонансное, и мы бы хотели посоветоваться по некоторым стратегическим вопросам.

Вениамин Рустамович слушал не перебивая. Сложив кончики пальцев домиком, он внимательно смотрел на очередного клоуна, пришедшего узнать цифру. Семён Вадимович продолжал красочно бубнить, словно заправский аферист.

– Мы подготовили доказательства в должной мере, но в силу нормативно-правовой базы, закон о защите прав потребителей, к сожалению, скорее будет на стороне покупателя. В данной ситуации, однако, прецедент подобного рода крайне нежелателен для среднего бизнеса и может сулить…

Вениамин Рустамович лениво посмотрел на Гендальева: «Что ты забыл здесь, пацан? На хрен оно тебе надо?» – казалось, спрашивал его взгляд.

Наконец, Полуоткатов закончил свой монолог и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета. Убедившись, что клоун завершил выступление, Вениамин Рустамович откашлялся и неторопливо заговорил:

– Мы понимаем ситуацию, по вашему вопросу со мной связывались. Безусловно, дело серьёзное, но поскольку доказательная база в порядке, думаю, районный суд примет справедливое решение. В противном случае, в порядке апелляции мы уже здесь разберёмся в должной мере.

«Ну, давай, задавай уже свой главный вопрос, и проваливайте отсюда, к чертям», – добавил про себя Вениамин Рустамович.

Полуоткатов задал главный вопрос:

– Вениамин Рустамович, вы – человек с колоссальной практикой, может, вы подскажите нам, какие ещё доказательства мы могли бы представить суду, для укрепления своих позиций?

«Вот уж точно, клоун», – подумал хозяин кабинета, а вслух сказал:

– Было как-то одно дело лет десять назад, поищите в архиве. Номер не помню, минутку, – он поднял трубку стоявшего на столе телефона и нажал две кнопки. – Сейчас помощник придёт, уточним.

Полуоткатов призывно взглянул на Гендальева. Да, надо запомнить того, кто сейчас войдёт, он помнит.

Вскоре открылась дверь, и на пороге возник молодой человек.

– Алексей, подними архив, дело об отравлении консервами было лет десять назад. Фамилия истца Козленко, или Осленко, точно не помню.

Алексей кивнул и вышел, а Вениамин Рустамович тем временем что-то небрежно записал в блокноте, затем вырвал листок и передал Полуоткатову.

– Что ж, благодарим за внимание, – произнёс тот, вставая и забирая листок.

– Да не за что, – отозвался хозяин кабинета. – Обращайтесь.

– До свиданья, Вениамин Рустамович, – сказал Гендальев, как учили.

– Всего доброго, – попрощался судья.

Они вышли.

В машине Полуоткатов швырнул полученный от судьи листок на приборную панель и Гендальев разглядел, написанную на нём цифру: "1,5".

«Что за полтора?» – только и подумал Виктор.

Глава четвёртая. Совет да любовь

Полуоткатов сказал, что сегодня возвращаться на работу больше не надо и добавил, что завтра утром, по прибытии, Гендальеву первым делом следует зайти к нему в кабинет. У него завтра будет особое задание.

– Конечно, Семён Вадимович, – принял распоряжение Виктор.

Начальник довёз его до ближайшей троллейбусной остановки и уехал. Вскоре Виктор был уже дома. Здорово! На час раньше! Он хотел позвонить Соне, но сказывалась бессонная ночь и ему сильно хотелось спать. Он наскоро проглотил две сырые сосиски, запил их водой и, не раздеваясь, лёг спать.

Гендальев проспал до семи вечера, когда его разбудил пронзительный звонок домофона.

– А! Что!? – вскочил он с дивана.

Преодолевая дремоту, Виктор вышел в прихожую и поднял трубку:

– Алло?

– Ты что там, спишь что ли? Открывай! – прозвенел голос Оксаны.

Ох, чёрт, он совсем забыл, она же говорила, что придёт сегодня!

– Привет! Заходите! – сказал Виктор и нажал кнопку.

Он наскоро поправил плед на диване и убрал ботинки в сторону от порога. Чёрт! Ну и срач! Он словно впервые увидел всё убожество своего холостяцкого жилища.

Требовательно залился звонок на входной двери.

Кое-как причесавшись, Гендальев надел очки и открыл дверь.

– Привет, Оксана, заходите. Извините, у меня бессонница была, два часа назад пришёл с работы и спать завалился, ну и… в общем, бардак у меня полный, – он деланно рассмеялся и внимательно посмотрел на спутника сестры.

Высокий, широкоплечий, хмурый, пучок рыжих усов, в лучших традициях старой моды, стриженные под машинку, рыжие же волосы на голове и руки, что кувалды.

– Здрасте, – сказал Гендальев.

Спутник Оксаны протянул руку:

– Александр, – сказал он басом. – Предлагаю сразу на «ты».

– А, да, конечно. Оксана, – он обнял сестру.

– Ну ладно-ладно, прям соскучился, разнежился. Знаем мы, что у тебя бардак, все свои. Давай, чайник ставь. Мы пироги принесли.

– О! Отлично, сейчас.

Он суетливо ринулся на кухню.

Сестра со своим женихом тем временем разулись и осмотрели комнату.

– Да уж, работать вроде начал и хернёй заниматься перестал, спасибо армии, а вот свиньёй как был, так и остался, – констатировала Оксана.

– Ничего, – пробасил в ответ Александр. – Я в его возрасте таким же был.

– Хорошо, что мы познакомились, когда тот твой возраст уже прошёл, – подвела итог Оксана и пошла на кухню.

Спутник, подхватив пакеты с едой, поспешил за ней.

Гендальев суматошно убирал со стола. Чего здесь только не было: обёртки от шоколадок, грязные тарелки, крошки, кружки. Он убрал всё в раковину и отыскал в серванте три чистые чашки.

– Ладно, не суетись, – говорит Оксана, – я тебя знаю как облупленного, а Саша вот, только что мне признался, что таким же был в твоём возрасте. Правда, Саша?

– Именно так, – подтвердил Саша, доставая руками-кувалдами угощение из пакетов.

– Да как же, – запротестовал Виктор. – Ты ведь предупредила вчера, я должен был подготовиться, это же не обычный день, чёрт, а!

Рука-кувалда мягко опустилась на его плечо.

– Эй, Виктор, прекращай, – глубокий бас нёс в себе покой и умиротворённость. Он посмотрел в чёрные глаза жениха сестры и подумал, что, наверное, так же вёл себя когда-то Григорий Распутин, перед тем как поиметь свою очередную «прихожанку».

«Прекрощай, милоя, скидовай скорее понтолоны».

Похоже, у меня проблемы с головой начинаются, рассеяно подумал Гендальев, садясь на табуретку. Какой ещё Распутин?

Он неожиданно вспомнил про Соню и машинально достал мобильник.

Оксана нарезала ягодный пирог и уложила на тарелку пирожки с мясом.

– Ну что, как дела с Соней Щёчкиной? – неожиданно спросила она.

Виктор обомлел. Он никогда не рассказывал о своей личной жизни.

– А откуда ты знаешь? – спросил он.

Сестра усмехнулась:

– Ты, наверное, забыл кто договаривался насчёт твоего трудоустройства. Думаешь у меня недостаток в знакомствах?

– Агентурная сеть хочешь сказать? Ты же говорила, что я сам по себе?

– А разве нет, Витя? Я, видишь ли, просто знаю больше, чем ты думаешь, но тем не менее я ведь не вмешиваюсь в твою жизнь, правда? Я просто спросила, а не хочешь – не говори.

Александр руки-кувалды делал вид, что вообще ничего не слышит, в два прикуса он проглотил пирожок с мясом и положил в чистую чашку пакетик с чаем.

– Ксюша, плесни кипяток, – ласковым басом, попросил он.

Это волшебным образом разрядило обстановку и Виктор снова вспомнил Распутина. Странно, но в суете сегодняшнего дня, со всеми этими приключениями с Полуоткатовым, бессонницей предыдущей ночи и истерической ревностью утра, он с обеда даже и не вспоминал про свою ненаглядную Софию.

– Я бы не хотел об этом говорить, – буркнул он. – Какие есть, такие есть, отношения – дело сложное.

– Ну-ну, – сказала Оксана.

Она разлила кипяток по стаканам с пакетированным чаем. Вокруг белого квадратика расползалась коричневатая субстанция. Гендальев взял кусок сладкого пирога:

– Прости, Оксана, я сам не знаю, что и сказать толком. В последнее время я всё чаще думаю о том, что первый блин комом. Вот. Может как-нибудь в другой раз и поговорим об этом, но сегодня ведь мы не для этого собрались.

Оксана отхлебнула чай:

– Да, не для этого. Завтра мы с Александром идём в ЗАГС. Вот собственно и всё. Или ты думал, мы станем свадьбу играть? Ради этого сегодня собрались? Мы общаемся и всё, я хочу, чтобы вы друг друга знали. А насчёт первого блина комом… возможно ты и прав, но главное следи за тем, чтобы этот ком тебе поперёк горла не встал!

Виктор глубоко вздохнул. Александр неожиданно расхохотался и похлопал его по плечу:

– Дружище! Посмотри на меня! Нет, посмотри!

Он нехотя повернулся и посмотрел в эти гипнотические глаза. Широкая улыбка, рыжая щётка усов, шрамы на грубом лице.

– Знаешь, кто я? – весело спросил Александр.

«Григорий Распутин, в следующих жизнях» – хотелось ему ответить.

– В каком смысле?

– Я майор полиции! – торжественно объявил Александр. – Скоро мне дадут подполковника, у меня уже пенсия есть. Мне сорок лет, но уже есть пенсия, Витя! Ха-ха! И я женюсь первый раз, вот что самое главное, понимаешь? Я первый раз женюсь! А твоей сестре сколько, а? Тридцать пять! И она первый раз выходит замуж. Ни у кого из нас нет постыдного прошлого и неудачных браков, никто из нас не оставил позади брошенных детей, и по меркам общества мы довольно странные, так?

– К чему ты клонишь? – проворчал Гендальев.

– А к тому, что не стоит тебе цепляться за первое попавшееся… кхе, женщин много, Виктор, запомни это, запомни! И время для семьи у тебя ещё будет. Для семьи, для любви и всего остального. Ну и так далее. А нет, так и хрен с ним, Витя! Нормально делай – нормально будет. Или не делай вообще.

Он явно не владел излишним красноречием. Впечатления о хитрости и глубине гипнотического разума улетучивались по мере того, как Александр разворачивал свою скомканную мысль. Он вероятно и сам понял, что спич пошёл под откос и, немного смутившись, взял ещё один пирожок, который моментально исчез между его массивными челюстями.

– Понятно, – сказал Виктор. – А ты в полиции по какому направлению?

– Опер, – ответила за него Оксана.

Опер согласно кивнул, дожёвывая пирожок с мясом, и взял ещё один.

– Понятно, – повторил Гендальев. – По работе познакомились?

Отвечала снова Оксана:

– Как это ни странно, не по работе, Витя. Хотя с чего бы нам знакомиться по работе? Я ведь юрист в гражданской сфере, а не в уголовной. Случайно, на улице. Стояли рядом в очереди и разговорились.

– Да ну на хрен? – удивился Виктор.

– Да хоть на нос, – подал голос Александр и расхохотался.

Оксана не улыбнулась.

– А ты что же думал? Все подбирают только то, что само упало? Иногда надо просто подойти и заговорить, Витя. И тебе тоже стоит этому поучиться.

Она заметила, что он хмурится.

– Ладно, я тебе не собираюсь мораль читать. И не слежу я за тобой, просто рассказали коллеги, вот и всё. В нашем городишке-то знаешь, мир тесен. И когда проработаешь десять лет в одной сфере, знакомыми становятся все. Так что всё как я и говорила: ты сам по себе, ничего не поменялось. Всё, закрыли тему.

Гендальев глубоко вздохнул. По правде, он и не прочь поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Да только это казалось ему неправильным, разговаривать об этом с сестрой – ведь она была ему практически как мать. Тем более они пришли к нему сегодня по случаю своей помолвки.

– На вот, – сказала Оксана, доставая из сумки книгу, – почитай, хорошая книга. Ты читаешь ведь?

– Случается, – ответил он, машинально взяв в руки небольшой том. – «Камера обскура» Владимир Набоков, это тот педофил?

Оксана поморщилась:

– Ты меньше слушай чужие мнения, а лучше делай выводы сам, после прочтения.

– Хорошо, спасибо, – поблагодарил Гендальев, – слушайте, это по-правде я должен был вам что-то подарить, вы уж извините меня!

Опер Александр руки-кувалды, снова похлопал его по плечу.

– Ты это, братское сердце, заканчивай х… нести!

От этих слов Гендальев рассмеялся. Его смех подхватила и Оксана.

– Да, – сквозь хохот, сказала она, – Саша может, когда надо сказать верно, это уж у него не отнять.

Отсмеявшись, Виктор спросил:

– Так это что, сегодня свадьба? То есть, сейчас то что мы делаем – это свадьба ваша?

На этот раз первым расхохотался Александр.

– Ну, типа да! – согласился он, когда новый взрыв смеха стих.

– Очень оригинально, – утирая слёзы веселья, отметил Виктор.

– Слушай, ну а если серьёзно, то зачем нужна эта свадьба? – сказала Оксана. – Собрать толпу, пустить в унитаз кучу денег и потом подсчитывать сколько отбилось?

– А потом через пару лет развестись, – подвёл итог Александр.

– Ну да! А как же ещё? Нет, мы не из таких. Познакомились мы, как ты ушёл в армию, то бишь уже три года вместе. Завтра оплатим пошлину, поставим штампы, а в отпуск поедем куда-нибудь к морю.

Виктор задумчиво покрутил чашку чая на столе.

– Наверное, так и правильно, – сказал он.

– Правильно всегда то, что ты сам считаешь правильным. Хотя не факт, что спустя время ты будешь продолжать считать так же, – сказала Оксана.

– В любом случае в нашей ситуации мы, по крайней мере, не будем клоунами, – резюмировал Александр.

– Да уж верно, не будете, – согласился Виктор.

Какое-то время они молча ели, потом разговор продолжился. Александр рассказал немного о себе, не делая попыток придать красноречия своему рассказу, суть которого сводилась примерно к следующему: «выучился и работал, родители умерли, брата застрелили бандиты при исполнении служебных обязанностей, не стоит соболезновать, это было давно».

Потом Гендальев ещё раз подивился их скромной «свадьбе» и Оксана снова напомнила ему, что они с Александром не клоуны. Потом они стали собираться и пожелали на прощание Виктору читать Набокова, а он неловко улыбнулся и сказал «Совет да любовь», на что получил саркастичную улыбку сестры. Потом Александр пожал ему руку, и они уехали.

Было десять часов вечера и, оставшись один, Виктор с грустью достал телефон. Как и следовало ожидать, Соня ничего не писала и не звонила. Внезапно на него накатила вчерашняя ревность, он снова отчётливо вспомнил этот комментарий в соцсети от Армена Закромяна, как бишь он там написал ей? Ааа, чёрт, что-то в этом было не то. Он нажал кнопку включения компьютера, но как только система загрузилась, передумал и выключил.

«Лучше просто позвоню», подумал он, набирая Соне.

Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети.

Он в сердцах швырнул мобильник на диван и вспомнил про книгу, которую принесла Оксана.

Гендальев взял книгу в руки, уселся на диван и стал читать.

***

Он бежал по коридору где-то в огромном здании. То и дело из-за угла на него нападали странные существа, не то крысы размером с кошку, не то кошки с крысиной мордой. Гендальев ловко их бил и они разлетались разноцветными звёздочками. Все эти странные существа были жалкими, и победить их не составляло труда, потому что он, Гендальев, сильнее. Так почему же ему так страшно? И что такое за ним гонится, от чего он так отчаянно бежит? Неужели он не сможет одолеть это, если остановится и примет бой?

Нет, не сможет, он точно знает, что нет, не стоит даже пробовать. Сзади слышится устрашающий рёв, страх пронизывает до костей, он отчаянно бежит, но видит, что так и не сдвинулся с места. Впереди маячит спасительное окно. Прыгнуть! Выпрыгнуть! Лучше в окно, чем столкнуться с тем, что гонится.

Он подбегает к окну, но оно исчезает. Вместо окна – новый коридор, он снова бежит от того, что его преследует. Открытая дверь! Слава богу! Гендальев стремительно залетает в комнату. Тьма…

Страха больше нет, страшное позади. Что-то было там такое, в прошлом, он уже не помнит что. Он сидит на берегу озера и смотрит, как в озере плавают утки. Как прекрасно! Вот это жизнь, думает Гендальев, вот оно, настоящее счастье!..

Но вот он снова в здании. Озеро с утками и всё, что было до того, осталось в прошлом, он снова ничего не помнит. Есть только сейчас. Есть только это здание с ковровыми дорожками и открытая двустворчатая дверь. Он входит…

В комнате никого нет, лишь ещё одна дверь в другую комнату, за которой слышатся какие-то чавкающие звуки. Он идёт туда. Что это?..

Комната без мебели, лишь грязный стол посреди, и на этом столе оргия. Женщину облокотили животом на столешницу, сзади её размеренно имеет мужчина, держась за ягодицы. Спереди стоит другой мужчина, и женщина делает ему минет. Оба они двигаются в синхронном ритме, словно рабочие, пилящие дерево двуручной пилой.

Вдруг Гендальев узнаёт всех троих. Тот что спереди – директор Сочный, тот что сзади – Полуоткатов, а женщина… женщина это Соня Щёчкина! Его Соня Щёчкина!

«Что такое?!» – кричит Гендальев.

Сочный и Полуоткатов, продолжая своё дело, одновременно поворачивают к нему лица.

Полуоткатов подносит палец к губам и вытягивает их трубочкой: тсс.

Сочный вскидывает руку вверх и орёт: «зиг хайль!».

Оргия продолжается, движения становятся более быстрыми, мужчины ускоряются, имея Соню Щёчкину с двух сторон быстрее, быстрее, быстрее.

Скорость полового акта развивается до космической, Гендальев видит, как Соня Щёчкина постепенно срастается со своими любовниками. Сочный и Полуоткатов двигаются настолько быстро, что движение уже незаметно. Они срастаются, они срастаются все втроём! Чёрт! Чёрт! Гендальев в ужасе открывает рот, чтобы заорать, но не может!

Что это? Они превратились в сиамских близнецов. Одна половина близнецов – Полуоткатов, другая – Сочный, а Соня, ох бедная Соня, от неё осталось лишь одно лицо. Это лицо перевернулось макушкой вниз и застыло в области гениталий сиамских близнецов Сочный-Полуоткатов.