Михал Палыч устроился на работу, которая ему совершенно не нравилась. Единственное, что его устраивало, так это то, что работать нужно не каждый день, а «сутки через трое». Это давало ему возможность больше времени заниматься своей установкой, собранной в гараже.

Раньше он работал в каком-то НИИ. Он так и называл свою прежнюю работу – НИИ. Оказывается, так назывался научно-исследовательский институт. Я спрашивал у Андрюшки, что такое институт. Он ответил, что это – такая школа, в которой изучают то, чему ещё не учат в школе. Причём, изучают не по книгам, а как-то по-другому. Я так понял, что Старший – учёный. Может, не такой, как тот кот, что ходил вокруг дерева, но всё же…

Я как-то попросил Палыча рассказать о своей прежней работе, почему он «двигает науку» не в лаборатории, где работал, а у себя дома, в гараже, где, вообще-то, должен стоять автомобиль…

Палыч взял меня на руки, мягко прижал к себе. Я положил свою голову ему на плечо, немного помурлыкал и повторил вопрос.

– Знаешь, Мурчик, всё не так просто… Я попробую рассказать тебе всё, но, боюсь, не всё тебе будет понятно.

Когда-то НИИ, в котором я работал, разрабатывал разные интересные устройства для Министерства здравоохранения той страны, которой больше нет. Я работал в отделе, который занимался «Сиреной». Мы так называли аппарат, с помощью которого собирались давать возможность говорить людям, которые, в силу своих причин, не могли этого делать… Работа шла, но тут – наступил Развал. Наша страна – развалилась. Через несколько месяцев наш НИИ закрыли, а ещё через неделю я нашёл почти готовую «Сирену» на помойке…

– Я тоже много чего нужного нахожу на помойке! – подбодрил я Палыча.

– Да, Мурчик, мы с тобой – помойники… И ты, и я – бродим по помойкам, ищем себе на пропитание… Тебе – простительно, ты – кот. Мне – нет… Я всё-таки учёный… Доктор технических наук… Но меня прощает только то, что я стал помойником не по своей воле…

– Палыч, мы не об этом!

– Ну да… Так вот, я приволок «Сирену» домой. Конечно, дома её не поставишь. К тому же, она ещё не была испытана, да и нескольких узлов я так и не нашёл. Пришлось собирать их самому.

– А зачем? Палыч, скажи, а для чего ты решил доделать эту самую «Сирену»? Твоей работы больше нет, значит, никто не заставлял тебя заниматься этим аппаратом!

– Знаешь… если заниматься интересным делом долго, оно становится твоим Смыслом Жизни! Когда сильно «разогнался», то остановиться – трудно. Тут можно или медленно «сбавлять», или «продолжать бежать дальше». Я и продолжил. На что надеялся? Не поверишь! В начале я надеялся, что закрытие НИИ – временно! Не может нормальная страна без Большой Науки. Если в стране не занимаются Наукой, она обречена!

– А потом?

– Потом, когда стало понятно, что возвращения не будет, я решил доделать начатое, но уже с гнусной целью – выгодно продать готовую установку. Неважно, кому, неважно, для чего. Меня стали интересовать только деньги… Семью нужно чем-то кормить, сын подрастал. Ну, я и решил довести «Сирену» и продать её. Правда, для достройки нужны были деньги, я и продал своего «Жигулёнка», надеясь вскоре разбогатеть на продаже установки.

– И что? Доделал?

– Доделал, Мурчик! И то, что ты теперь можешь говорить – тому подтверждение! Получилось даже больше, чем я рассчитывал! У «Сирены» оказалась довольно замысловатая диаграмма направленности излучателя, причём в том диапазоне, который не чувствителен к преградам, вроде гаражной стены…

Вот, Мурчик, и вышло, что ты у меня – жертва опытов сумасшедшего учёного, – Палыч провёл своей ладонью по голове, от чего мне стало уютно и приятно. – Извини, Мурчик!

– О чём ты говоришь, Палыч! Твоя установка подарила мне целый мир! Андрюшка мне запрещал говорить об этом, но тебе я скажу… По большому секрету… Он научил меня читать! Так что теперь я тоже учёный…

– Не может быть! – как-то странно сказал Палыч. Так он говорит только тогда, когда очень сильно удивится. – Когда успел?

– Давно! Когда он только пошёл в первый класс. Он делал свои уроки, я сидел рядом. Мне было скучно, ему – тоже. Вот от скуки Андрюшка и начал учить меня буквам, слогам…

– Родной мой! Мурчик! Так ты теперь…

– Ага! Кот-учёный! Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит…

Палыч захохотал.

– Мурчик… Коллега! Ха-ха-ха! Ну, уморил!

– А что здесь смешного? Разве вы смеётесь с того, что кто-то умеет делать что-то, что умеете делать вы? Что кто-то умеет рисовать или, скажем, водить машину? И что тут смешного, что Андрюшка научил меня читать?

– А если я скажу… – Палыч поставил меня на диван, взял с полки и открыл какую-то книгу. – Почитай-ка?

Было видно, что Палыч ни капельки не верит в моё умение.

– Где читать?

– Да хоть здесь! – Палыч ткнул пальцем в текст.

– Я вышел из кибитки. Буран ещё продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи. Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала её. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка1, – прочитал я.

– Не может быть!.. Мурчик! Да ты и вправду Кот-учёный! Прости, брат, не поверил… Очень уж неожиданно это для меня.

Палыч снова взял меня на руки и приятно погладил по голове и спине.