Эрта. Личное правосудие

– Многое изменилось после Северной войны… – Вайс стал серьезным, – значит, вы действительно ищете хорошую экономку, что ж, думаю, я смогу вам помочь.

– Это было бы великолепно!

– Куда ее направить и к кому?

– Послезавтра мой приятель как раз вернется из поездки, он открыл контору, вниз по улице от площади «представительство Северного горного треста».

– О, солидный человек, должно быть ваш приятель.

– Это да.

– А вы, господин Тиссэ чем занимаетесь?

– Небольшая табачная мануфактура и табачные плантации к западу от Шоута. Сигару? – Кинт достал серебряный пенал, открыл крышку и предложил Вайсу, – в моей семье все были людьми науки, а я вот, отошел от устоев и решил заняться табаком.

– Благодарю, но я не курю табак, хотя запах мне нравится, так что можете закурить.

Вайс внимательно посмотрел на руки Кинта, когда тот раскуривал сигару и сказал:

– Вы хорошо стреляете.

– Я много практикуюсь, люблю это дело.

– Экипаж подан, господин, Жака осмотрел ваш лекарь и повез домой, – снова приоткрыл дверь, просунул голову и доложил один из мордоворотов.

– Что ж, господин Тиссэ, был рад знакомству, – Вайс поднялся, достал из нагрудного кармана небольшую тонкую медную пластину и протянул Кинту, – продолжайте отдыхать, еще раз извините, а с экономкой обещаю, я вам помогу.

Кинт покинул «Цветы Латинга» глубокой ночью в компании пятерых девушек. Заплатив водителю моторного фургона золотой кест, он попросил развезти всю веселую компанию по домам. Дейни очень настойчиво предлагала продолжить веселье в ее обществе, но Кинт отказался, сославшись на плохое самочувствие после безмерной пьянки, что отчасти было правдой.

Фургон покатил дальше по мостовой ночной улицы, а Кинт шагнул в тень подворотни, стянул парик, отлепил усы и бородку и сунул весь этот маскарад в карман. Одним из ключей, что дала хозяйка апартаментов, отомкнул уличную дверь на лестницу, поднялся наверх, в апартаменты, и с большим облегчением стянул с себя туфли. В комнате, что с видом на площадь, было свежо – Кинт оставил открытым окно и здесь и в другой комнате.

– Утро будет прохладным, – вслух сказал Кинт, прошел по комнатам и закрыл окна.

Затем, он зажег светильник на столе, сел на стул и выложил из кармана на белоснежную скатерть с кружевами сначала газету, потом тонкую медную пластину… «Председатель правления зерновых бирж Степной провинции Андрэ Вайс» – было отчеканено мелким шрифтом.

– Солидное знакомство, – сказал Кинт, отложил пластину и развернул газету на первой полосе, – похоже, Стрелок сделал свое дело…

За последние несколько лет прогресс продвинулся не только в развитии энергии, оружия, силовых установок. И если во времена юности Кинт о фотографии только читал в газетах или слышал на занятиях в сиротской школе, то со временем фотография перестала быть очень дорогим развлечением для аристократии. В городах появлялись салоны фотографических художеств, на фотографов учили в Майнге, там же из года в год совершенствовалось и фотографическое оборудование. Давно можно встретить фотографа на службе в жандармерии или в крупной газете… Вот и теперь Кинт не без удивления смотрел на фотографию преступника, буквально изрешеченного пулями, рядом винтовка. Без сомнения, это винтовка Стрелка, изготовленная на заказ, под мощный патрон с тяжелой пулей, но преступник на фото – это не Стрелок. В статье говорилось, что монаршей персоне уже ничего не угрожает, хотя он и пребывает в крайне тяжелом состоянии. Преступника застрелили городовые, когда тот, убегая, внезапно запнулся и стал хорошей мишенью. В статье также говорилось, что городской совет Актура и совет Гильдий объявили, что торжества по случаю годовщины Северной войны отменены не будут.

«Интересно, почему Стрелок не стрелял в голову? Если верить газете, то для навыков Стрелка расстояние от рыбацких лачуг до пристаней даже не дистанция, так – стрельба для развлечения, как по бутылкам», – думал Кинт, раздевшись и погасив лампу, еще, забравшись под одеяло, он с сожалением думал о том, что выпил неприлично много, а времени выспаться осталось мало…

Глава четвертая

Утром зарядил дождь и выбираться из-под одеяла не хотелось. Наконец Кинт поборол в себе эти аристократические замашки – поваляться с утра в постели после ночного веселья. Подошел к окну и открыл его, пустив в комнату свежий и сырой воздух, пусть лучше так, хоть взбодрит. Затем, несколько раз потянул за шнур, свисающий с потолка у входной двери – вызвал с кухни доходного дома прислугу. Спустя минуту, в дверь осторожно постучали, и худенькая девчушка в накрахмаленном белом чепце и белом же фартуке, вошла в комнату. Кинт попросил ее принести завтрак, та согласно кивнула и исчезла за дверью.

Позавтракав и подобрав подходящую для погоды за окном одежду – длинный, до пят, кожаный плащ и кожаную шляпу с широкими полями и низкой тульей, Кинт отправился в гостиницу, нужно забрать остальные вещи, лошадь и ехать на ферму…

Возможно, показалось, но прежде чем переехать старый каменный мост над узким каналом, Кинт натянул поводья и оглянулся, придержав лошадь. С полей шляпы, набираясь в большие капли, текла дождевая вода, дождь полил еще сильнее. Но никого, разве что, накрывшись куском парусины, спешат по дороге к центру двое подростков.

– Ты, что, караулил? – Кинт спросил Гиро, подъехав к воротам.

Калека-ветеран весьма резво приковылял от домика прислуги еще до того, как Кинт приблизился к ферме.

– Выспался, господин Кинт, сидел, в окошко смотрел, – открывая ворота ответил Гиро.

Кинт поморщился, никак он не привыкнет к этому «господин».

– Сведи лошадь под навес конюшни, – сказал Кинт, ловко соскочив на землю и сняв седельные сумки, пошел в дом, – потом сюда приходи, да, и дров из сарая прихвати.

В доме пахнет сыростью, и вообще, неуютно… Кинт подошел к массивному столу с круглой столешницей из отлично подогнанных толстых досок, и со скрипом подтащил его ближе к камину. Затем достал из одной из сумок деревянный сундучок с канцелярскими принадлежностями, извлек щипцы для печати-оттиска, пару листов бумаги и толстую авторучку.

– Уф… вроде стихает, – в дом вошел Гиро с охапкой поленьев, – куда их?

– К камину и растопи его, уютней будет.

– Сделаю, – кивнул тот и похромал к стене.

Кинт проводил Гиро взглядом, отметив, что что-то изменилось во вчерашнем пропойце. Нет, внешний вид оставлял желать лучшего – ввалившиеся глаза, грязные волосы, глубокие морщины на сером лице… но появилась какая-то надежда у человека. Кинт принюхался, когда Гиро проходил мимо – выпивкой не пахнет, разве что немытым телом и потом.

– Ты вот что, – Кинт достал штык из-за голенища сапога и присел у камина, помогая Гиро наколоть щепы от поленьев, – обойди весь дом, тут наверняка есть котел, согрей воды, приведи себя в порядок, одежду почисть.

– Это я с удовольствием, – сложив наколотые щепки шалашиком, Гиро взял с полки камина большую коробку со спичками, растопил камин и хмыкнул: – Думал, вот потеплеет, пойду на берег Зиды, там, где помельче, и вода прогрелась, да хоть отмоюсь.

– В доме несколько ванных комнат, выбирай любую.

– Ох, господин Кинт, – Гиро потянул руки к разгорающемуся огню, – даже и не верится мне, что со мной такое случилось.

– Так и не разочаровывай меня, – Кинт улыбнулся, подойдя к столу, – … я сейчас тебе доверительную грамоту отпишу, с ней нужно явиться на товарную станцию, забрать оттуда груз и договориться о перевозке его сюда, в том сарае у колодца все пусть сложат. Вот в порядок себя приведешь и отправляйся, повозку найми. Вот, это на повозку, – Кинт начал выкладывать на столешницу монеты, – это рассчитаться с грузчиками и за наем грузового фургона.

– Все сделаю, господин Кинт, – Гиро переминался на ноге и протезе, который немного просох и поскрипывал.

– Револьвер теперь заряжен?

– Так есть!

– Хорошо, как только груз будет здесь, его нужно будет охранять, придется вставать ночью и обходить дом.

– Это понятно.

– Сними-ка жетон гражданина, я его оттиск сделаю на грамоте…

Оставив еще несколько важных поручений Гиро и вручив ему грамоту представителя конторы, Кинт уехал с фермы, забросив седельные сумки в одну из комнат на втором этаже, через которую проходила труба от камина, в комнате было уже не так сыро и затхло, оставалось только проветрить, что Кинт и сделал, распахнув тяжелые резные рамы большого окна.

Кинт не заметил, как пролетела неделя. Время он проводил соответственно образу – то есть праздные прогулки по городу, посещения ресторанов и между этим все работы по организации конторы. Двое бравых рубак из кавалерийского корпуса, которых прислал Дарг, были наняты и расквартированы на ферме. Задачи у них были простые – обеспечить безопасность конторы и загородной резиденции, то есть фермы. Они даже похожи чем-то были друг на друга, но это объяснялось тем, что в кавалерийские корпуса набирали в основном из горских деревень, где, так или иначе, через два-три поколения если не все, то большинство были дальними родственниками. Один был старше другого на пару лет и скорее всего ровесник самого Кинта, его звали Дирр, имя второго, что младше – Оллэ. Кинту они сразу понравились, парни были не особо разговорчивы, но внимательны и исполнительны, что от них и требовалось. Обеспечив обоих некоторым количеством кестов, Кинт приказал им приобрести трех хороших лошадей, упряжь, а также запастись фуражом. Дежурили в конторе наемники по очереди. А вот с экономкой, присланной Вайсом, вышел сюрприз, и это стало для Кинта своего рода потрясением…

Случилось это, как и обещал Вайс, на второй день после их беседы в «Цветах Латинга». Кинт с утра появился в конторе и пытался навести там порядок. Как должна выглядеть подобная контора, Кинт знал лишь в теории, поэтому посетил пару соседних, вроде как познакомиться с соседями и подсмотреть. К обеду приобретённая мебель была расставлена, разложены на полках десятки папок, набитых газетами, канцелярские принадлежности заняли свои места на столах.

– Добрый день, – донеслось от двери ровно в полдень, когда Кинт находился в чулане и пристраивал в оборудованный тайник пару пистолетов, – можно войти? Я от господина Вайса, он сказал, вам нужна экономка…

Кинт сразу вспомнил этот голос – приятный, низкий, с придыханием. Он даже и не знал, как реагировать, и не торопился выходить из чулана, задул светильник и лишь крикнул в ответ:

– Минуту, присядьте, где вам будет угодно…

– Спасибо.

Кинт аккуратно, находясь в темноте чулана, осмотрел гостью, которая сняла легкий плащ, повесила его на спинку стула, но садиться не стала, а медленно прохаживалась, осматриваясь. Из-под изящной, скорее декоративной шляпки на плечи спадали медно-рыжие волосы, чуть вздернутый аккуратный носик, на нем недешевые очки в тонкой золотой оправе, как всегда очень открытое декольте, подчеркнутое кожаным корсетом и длинное в пол платье, едва видны каблуки дорогих туфель… разве что лицо теперь более загорелое, и в целом, Кинт отметил, что она повзрослела. Пока гостья разглядывала патент под стеклом на стене, Кинт наконец справился с эмоциями, тихо вышел из чулана и сказал:

– Никогда бы раньше этого не сказал, но я действительно рад тебя видеть, Шагэ.

Любопытство, с которым гостья изучала документы на стене, сменилось одновременно радостью и страхом в глазах, ее ноги даже слегка подкосились, и она оперлась на стену рукой…

– Кинт… Кинт, я… сделала все, что можно, я предлагала им жить в имении моего мужа, там, на юге… но Мадэ… я ей никогда не нравилась… а потом меня нашел этот полковник из тайной жандармерии, он приехал с каким-то хромым мужчиной, который меня очень напугал… он говорил, что он отец Сэт… но я правда…

– Не тараторь! – Кинт прикрикнул, Шагэ вздрогнула и закрыла глаза, по ее щекам покатились слезы.

– Поверь, поверь мне, Кинт.

– Я тебе верю, – Кинт подошел к ней, взял под локоть, и усадил на удобное плетеное кресло для посетителей, – а чего плачешь?

– Боюсь…

– Кого?

– Тебя.

– А для этого есть основания?

– Ну как же, я увезла Сэт из Латинга на юг, а она там пропала…

– Во время войны она пропала бы здесь быстрее, я знаю, что творилось в Латинге в это время, ты все правильно сделала.

– Да? – Шагэ достала носовой платок, вытерла мокрые глаза, а потом громко, как-то по-детски высморкалась.

– Давай, успокаивайся и поедем, отметим встречу в хорошем месте, там и поговорим, нам есть о чем поговорить.

– Это точно, – закивала Шагэ, – как будто все было в другой жизни. А что с работой? Ты здесь вообще кем, охранником? Тут нужна экономка? Я в прошлом году закончила курсы, у меня есть пара рекомендаций…

– Не тараторь! – снова повысил голос Кинт, взял со стула плащ, накинул его на плечи Шагэ и, развернув ее к выходу, сказал: – Вперед!

В квартале различных контор и представительств был уютный ресторанчик, в самом начале улицы. Столиков не много, с десяток, публика в основном из аристократической прослойки общества. Три больших окна просторного эркера с видом на главную площадь и столики рядом все заняты, но это даже лучше… Войдя в заведение, Кинт кивнул на одну из трех ширм в дальнем углу, за которыми тоже располагались столики, для тех, кто любит уединится за трапезой.

– Здесь очень дорого, – прошептала Шагэ и улыбнулась идущему навстречу официанту.

– Приветствую вас в нашем ресторане, – пухлый, но весьма подвижный молодой человек остановился перед Кинтом и Шагэ, – вижу вы у нас впервые, обещаю – не пожалеете! У нас отменная кухня.

– Мы там расположимся, – Кинт легко подтолкнул Шагэ в спину в сторону ширм.

– Понимаю, – официант чуть поклонился, но не сильно, дабы не отводить взгляда от декольте Шагэ.

Кинт сделал заказ, весьма скромный по меркам этого заведения – суп из оленины, салат овощной для себя, салат фруктовый для спутницы и бутылку белого вина. Салаты и вино принесли сразу же, а горячее обещали подать чуть позже. Проводив взглядом официанта, Кинт расстегнул пару верхних пуговиц строгого пиджака из серой шерсти и поднял бокал.

– Что ж, за встречу.

– За встречу, – Шагэ ответила Кинту, отсалютовав в его сторону своим бокалом, чуть пригубила вино и сразу наколола на тонкую вилку дольку яблока, – я не ожидала тебя здесь встретить, тот хромой мужчина…

– Григо?

– Да, он говорил, что ты пропал где-то на юге, и что до этого наемничал в Шоуте.

– Все верно, чуть не пропал, – Кинт тоже немного отпил вина, – я, если честно, тоже думал, что ты так и осталась на юге, у тебя же там вроде все хорошо сложилось.

– Да, было неплохо, пока мужа и других фермеров в долине не обложили податями гильдии Шоута, он начал сильно пить, распускать руки, забрала дочь и уехала.

– Дочь? У тебя дочь?

– Да, – Шагэ улыбнулась, – малышке Сали уже полтора года.

– А Вайс? – сразу решил выяснить Кинт, – кто он тебе?

– Хороший клиент… был. Он правда, очень добрый человек, оплатил мои курсы экономок, я даже немного поработала у него, пока Жак…

– Избалованный мерзавец…

– О, ты тоже успел с ним познакомиться? Да, ты прав, Жак как-то с приятелями сильно напились и хотели взять меня силой, но господин Вайс вмешался… подожди, подожди, я кажется поняла! Это ты прострелил руку Жаку?

– Нет, я уже давно не стреляю, это был мой приятель, он уже уехал домой, на юг.

Шагэ сделала глоток вина, чуть подалась вперед, несколько секунд смотрела Кинту в глаза, а потом, улыбнувшись сказала:

– Ну, не стреляешь, и хорошо.

– Я прочитал записку Сэт, когда после войны вернулся в Латинг, она писала, что отправилась с тобой и Мадэ на юг…

– Вот и горячее, вы позволите? – за ширмой появился официант.

Кинт кивнул, дождался, пока официант расставит фарфоровые тарелки с супом и удалится, и продолжил:

– … почему вы не остались вместе? Втроем?

– У нас было несколько стычек со всяким отребьем по дороге туда, отбились, твоя невеста не из робкого десятка…

– Дочь своего отца, – грустно улыбнулся Кинт.

– Да… вот, а Мадэ, она мне не доверяла, понимаю… да и я, сказать честно, особой симпатии к ней тоже не испытывала, ругались все время, мы расстались в неделе пути до Шоута.

– Ясно, – Кинт придвинул к себе тарелку и стал молча работать ложкой.

– Жаль, что не смогла тебе помочь, – Шагэ не притронулась к горячему, лишь допила остатки вина в бокале, выпрямив спину, откинулась на высокую, резную спинку стула, достала из крохотной сумочки длинный, изящный костяной мундштук, проворно вставила в него тонкую сигару, – ты не против?

В ответ Кинт помотал головой.

– А ты, значит, теперь важная персона?

Кинт молча кивнул.

– Это представительство, ты в нем управляющий?

– Угу… – Кинт отодвинул пустую тарелку и разлил вино по бокалам, – я тебя спрошу, но не советую лукавить, – от Вайса были какие-то отдельные поручения тебе?

– Кинт, ты последний человек, с кем я осмелюсь лукавить… А Вайс, конечно! Это один из самых влиятельных людей в Латинге, и естественно, он просил, всего лишь просил, докладывать ему о моей работе, ты не подумай, это никак не повлияет на работу представительства… просто, господин Вайс хочет быть в курсе происходящего в городе.

– Я это понимаю, – Кинт чуть отпил вина, достал трубку и, раскурив ее, выпустил дым к потолку, – что ж, выполняй поручение Вайса, но в то же время не забудь и мне поведать о чрезмерном интересе с его стороны к конторе и ко мне лично.

– Хорошо, так значит, я принята на работу?

– Конечно, три кеста… нет, четыре кеста золотом в неделю. Будешь открывать контору с утренним, а зарывать с вечерним боем часов на башне ратуши, отправлять и получать телеграммы и письма… читать их не нужно, – Кинт очень выразительно посмотрел в глаза Шагэ, – позже я познакомлю тебя с другими служащими. Оружие есть?

– Конечно, – Шагэ потянула подол платья вверх…

– Демонстрировать не надо, – Кинт улыбнулся неизменности ее привычки.

– Кинт, а это твое представительство точно будет заниматься законными делами?

– Шагэ, а когда тебя это сильно беспокоило?

– С некоторых пор беспокоит, у меня дочь, а у нее кроме меня никого нет.

– Ты, лично ты ни в чем незаконном участвовать не будешь, а возможно, и совсем наоборот, но об этом позже. И еще… никому не надо говорить, что мы с тобой давно знакомы.

– Мне это понятно, мог бы и не говорить, – Шагэ тоже выпустила вверх дым, – а теперь, может быть, расскажешь о том, где ты пропадал все это время?

– На северо-востоке, в предгорьях, мне повезло неплохо пристроиться в один горный трест, а теперь я здесь, в Латинге представитель этого треста. Так что особо рассказывать нечего.

– Ты как всегда, немногословен. Что ж, тогда я пойду, нужно договориться с сиделкой, ведь завтра уже работать.

Таким образом, представительство «Северного горного треста» обзавелось персоналом, теперь было необходимо запустить маховик его работы, для чего в последний рабочий день недели Кинт отправился на почту сам, отпустив Шагэ на час раньше домой. Представительство было самым настоящим, правда, «Северный горный трест» об этом понятия не имел и имеет всего три конторы – головная в шахтерском Мьенте, представительство в Актуре, и представительство в Майнге. Как так вышло? Очень просто – в городке Мьент живет очень алчный клерк треста, который решил заработать кестов для своего большого семейства, надо признать, что это решение ему пришло в голову с чужой помощью. У него не было возможности, сказать честно, и желания, отказаться от предложения, сделанного двумя странными людьми, предложение было щедрым, а взамен эти двое простили лишь пару дюжин чистых гербовых бумаг, оттиск печати и прочей канцелярщины треста. Да, еще в будущем просили иногда заходить на почту и, получив письмо с сургучной печатью с изображением головы волка, выполнить все, что там будет написано. Пустяк же!

Кинт отпустил пораньше и Оллэ, закрыл контору сам и, поймав моторный экипаж, отправился на станцию, на которой оказалось очень многолюдно.

– Тесновато, – снова вслух заметил Кинт, выбираясь из экипажа.

– Конец рабочей недели, – развернулся механик с протянутой рукой.

– Понятно, – Кинт бросил несколько монет ему в ладонь.

Механик увидел богато одетого человека с двумя чемоданами на выходе с перрона и направил экипаж к нему, а Кинт неспешно пошел к зданию почты, благо в этой части станции народа почти не было, разве что копошащиеся грузчики у пакгауза, пара встречных прохожих и закрытый моторный фургон у здания почты. Войдя в почтовую контору, Кинт сразу обратил внимание на то, как посмотрел на него высокий, с армейской выправкой мужчина. Впрочем, посмотрел он обычно, но вот сам взгляд… Кинт быстро оценил обстановку – у окна отправления телеграмм милая старушка в нелепом чепце, у окна приема писем никого, низкого роста толстяк царапает бланк телеграммы за стойкой, рядом этот высокий, он тоже принялся что-то писать…

«Нет, это скорее всего отставной инспектор или из армейских офицеров, скорее первое…» – подумал Кинт, но еще раз внимательно посмотрел на высокого, чтобы запомнить лицо. Еще раз осмотрелся, достал из кармана бумагу с написанным еще в конторе текстом короткой телеграммы Рузье и встал у окошка за старушкой.

– Мадам Зейн, с вас двадцать пять кестов, – сообщил почтовый клерк.

– Позвольте, но в прошлый раз было двадцать три!

– Но в прошлый раз и телеграмма, вероятно, была короче.

– Ни на слово!

– Я сейчас пересчитаю…

– Извольте, – старушка недовольно хмыкнула, повернулась к Кинту и с ног до головы осмотрела его как памятник.

– Да, вы правы, извините, мадам Зейн, я ошибся.

– То-то! – старушка выставила на столик окошка, скорее всего, заранее приготовленные монеты стопкой и гордо направилась к выходу.

Отправив в Актур телеграмму, Кинт перешел к окошку почтовых отправлений.

– Здравствуйте, проверьте, нет ли для меня писем, – Кинт показал жетон гражданина.

– Добрый вечер, – почтовый клерк расплылся в дежурной улыбке, прочитал имя на жетоне и как-то сразу побледнел.

«Дьявол, значит, не ошибся» – подумал Кинт и развернулся к столику уже с пистолетом в руке. Но высокого там не оказалось, Кинт только краем глаза уловил как качнулась только что закрывшаяся входная дверь.

– Так что, есть что-нибудь? – рыкнул Кинт не отводя ствола и взгляда от двери.

– Ничего, простите… но вас ждут.

– Кто?

– Там, на улице, в фургоне.

С пистолетом в руке Кинт решительно прошел к окошку и посмотрел на фургон, в кабине механика никого, скорее всего тот высокий, что сейчас с кем-то разговаривает, и есть механик. Чуть выше головы высокого плотная штора в окне немного приоткрылась и Кинт увидел часть лица, которую он сразу узнал – острый подбородок, тараканьи усы, прямой нос… Кинт громко выдохнул, убрал пистолет, жестом успокоил почтовых клерков, которые словно из-за бруствера выглядывали в зал из своих окошек, мол стрельба отменяется, а толстяк даже ничего и не заметил, он мечтательно и старательно продолжал выводить буквы, при этом ужасно скрипел пером.

Как только Кинт вышел на улицу, высокий указал ему на открытую пассажирскую дверь фургона, потом пнул какой-то рычаг у порога и вниз вывалились три ступеньки.

– Да, действительно, Кинт Акан, собственной персоной, – закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку удобного пассажирского скорее дивана, чем кресла, сидел Морес Таг.

– И вы, полковник, нисколько не изменились, – Кинт сел на такой же диванчик напротив.

Внутри был полумрак, пахло кожей и этим ужасно сладким ароматом любимого одеколона Мореса. Старые друзья пару минут друг друга молча разглядывали, словно пытаясь найти дефект, каверну, трещину в стене многолетних, не всегда гладких, но доверительных отношений. По глазам, они бы оба это поняли. Они решили бы, что им больше не о чем разговаривать, и тогда Кинт пошел бы дальше, искать развлечение на вечер, а фургон покатил бы восвояси.

– Встреча у нас не сиюминутная, мне уже опостылело разъезжать в этом ящике, а в публичном месте не хотелось бы появляться, – наконец сказал Морес, – очень рад тому, что вы решили написать и как всегда, в своем амплуа – заинтриговали одной строчкой.

– И я рад видеть вас, Морес, а в том письме сначала было много слов, и оно не поместилось бы на одном листе, но прошла пара лет и осталась лишь строчка. Я снимаю неплохие апартаменты в доходном доме, а если попросить прислугу хозяйки, то нас даже ужином могут накормить.

– Это замечательно! Назовите механику адрес…

Глава пятая

Кинт распахнул окна в обеих комнатах, но задернул их плотными шторами.

– Проходите, господин полковник, в этой комнате есть камин, и она просторнее, – сказал Кинт Моресу, замершему в прихожей, и пару раз дернул шнур у двери.

– Да, побогаче того флигеля, – осматриваясь, Морес вошел, поставил у стены свой саквояж и небольшой чемоданчик.

В двери постучала девушка из прислуги, выслушала просьбу Кинта и, получив несколько монет, удалилась, заверив, что через полчаса подаст ужин.

– Да, апартаменты не дешевы, но нужно соответствовать образу…

– Образу кого? – Морес опустился в удобное плетеное кресло у камина.

– Да кого угодно, дьявол их разбери, представителя Северного горного треста, владельца табачных плантаций с юга, отставного пехотного полковника и еще с десяток типов аристократического сословья.

– Ты устроился актером в театральную труппу? – Морес встал, прошел к окну и, отодвинув штору, осмотрел площадь. – Хороший вид.

– Мне тоже нравится… нет, к сожалению, к театру я не имею отношения… помните, господин Морес, там, на северо-востоке, еще до войны, вы сказали, – Кинт тоже подошел к окну, – что давно преследуете одну могущественную группировку наемников, и что захваченные тогда в Конинге пленные это в первый раз за все время столкновения с ними.

– Конечно помню, – Морес продолжал смотреть в окно, – в первый и пока последний.

– Тогда у вас есть шанс, – Кинт хмыкнул, достал серебряный пенал и открыл крышку, – сигару?

– Вы снова меня заинтриговали, да, благодарю, – Морес взял сигару и вернулся в кресло.

– Тогда считайте, что я сдаюсь вам самостоятельно, добровольно и даже без боя, – Кинт выщелкнул в сторону кресла серебряный кест.

Морес ловко поймал монету с головой волка на аверсе, присмотрелся, замер и, подавившись дымом только что раскуренной сигары, зашелся кашлем.

– Что же вы, господин полковник, где же ваше стальное самообладание, – Кинт быстро подошел к столу, налил из графина стакан воды и отдал его Моресу, – выпейте…

Разговор затянулся до рассвета, часть его была даже зафиксирована на самописец, который Морес предусмотрительно прихватил с собой в маленьком чемоданчике. Кинт поведал Моресу свою историю, с того момента как покинул Северный Форт и до вчерашнего вечера. О том, как действительно был готов пустить себе пулю в висок, и сделал бы это, если бы не последние остатки воли и появившаяся возможность попасть к наемникам, узнать о них как можно больше и, в конце концов, покончить с теми, что уже много лет тенью, несущей смерть, преследуют Кинта. С теми, кто виновен в гибели близких людей. Было что рассказать и Моресу…

– Григо очень переживает, что пропал и ты.

– Мне просто нечего ему говорить, даже не знаю, смогу ли смотреть ему в глаза, – Кинт вытащил из пепельницы окурок сигары и, раскурив его, добавил: – Я получал от него письма и телеграммы, но не читал их. Смысл читать, если не можешь ответить?

– Он сильно сдал, и он не винит тебя в пропаже Сэт, не будь таким упрямым эгоистом, навести его.

Кинт молча сопел, глядя в пол…

– Сарт тоже будет рад тебя видеть.

– Вот его точно не стоит втягивать в это дело, я хотел было навестить его, но передумал, потому что у Рузье и его верных псов длинные руки, и пока не покончим с этой стаей, и не сдерем с них шкуру, как на промысле в Конинге, я не хочу ни с кем встречаться. Вовсе не из эгоизма, полковник, я не хочу подвергать их опасности.

– Ну на счет Сарта – не тебе решать, – Морес снял пенсне и потер переносицу, – и где интересно ты хотел его навестить?

– Как где? У себя, то есть у него во флигеле.

– После твоего отъезда из Латинга он недолго оставался у господина Тьетэ. На твое место был нанят эм… – Морес взял со стола одну из своих толстых тетрадей, полистал, – а, Лью Демм, отставной пехотный капитан.

– А с Сартом что?

– Он успешно закончил курсы инспекторов, при академии в Актуре. Не без моих рекомендаций, впрочем, они ему и не нужны, их у него и так достаточно. Выше капитана ему не выслужиться, – Морес развел руками, – сам понимаешь, происхождение, но согласись, это весьма неплохая карьера, учитывая, кем он был.

– Инспектор?

– Да, и уже год как служит у меня в ведомстве, смышленый парень, серьезный такой стал.

– Неожиданно.

– А ты что думал, удивлять можешь только ты? На самом деле Сарт будет отличным связным, когда все начнется и помощником тебе.

– Когда начинаем?

– Когда я скажу, нужно многое подготовить и подготовиться самим, я могу доверять очень малому числу людей, а тех, кому не доверяю, придется использовать втемную, но надо подготовиться, Кинт. Ты ждал, подожди еще немного.

– Что ж, подожду…

Со стороны улицы донесся звук подъехавшего к дому от площади моторного фургона. Морес подошел к окну.

– Вот и рассвет, мне надо возвращаться в Актур, за последнюю неделю у меня прибавилось забот.

– Я читал в газете.

– Да, преступника обезвредили, но остались те, кто его нанял.

– Кому выгодна смерть монарха?

– Наверное тем, кому выгодно текущее положение дел в терратосе, но это положение, поверь, не надолго. Империя возродится!

Морес сказал эту последнюю фразу с таким пафосом и торжеством в голосе, что Кинт не смог сдержать улыбки.

– Что?

– Господин, полковник, только не говорите, что вы теперь сами вляпались в то, от чего все время предупреждали меня?

– То есть? – Морес стал складывать в саквояж канцелярские принадлежности и свои тетради.

– Кинт, прошу тебя, не ввязывайся ни в какие группы заговорщиков и держись подальше от всяких бунтарей, – выдал Кинт практически голосом Мореса и с его интонациями.

Морес плюхнулся в кресло и в голос рассмеялся, через минуту успокоился, надел пенсне и, блеснув стекляшками, повернулся к Кинту.

– Разве плохо, когда терратос един?

– Наверное, хорошо, – пожал плечами Кинт и зевнул.

– Будем прощаться… Сарт найдет тебя.

– Буду ждать.

– Да, – Морес застыл, взяв в руки чемоданчик самописца и саквояж, – ты точно уверен, что там, в Шоуте, видел профессора Дакта?

– Уверен, более чем.

– Это многое объясняет… – в задумчивости пробубнил Морес, потом сунул саквояж под мышку и протянул руку Кинту, – до встречи.

– Надеюсь, – Кинт ответил на рукопожатие.

Так и распрощались, незаметно перестав друг друга называть на «вы». Кинт дернул шнур у двери, затем прошел к окну, проводил взглядом моторный фургон, который, развернувшись на площади, покатил в сторону набережной, а оттуда дорога вела к южному тракту. Город просыпался, стали проезжать пока еще немногочисленные повозки, где-то в стороне станции воздухоплавания протяжно загудело. Кинт отдернул штору и, облокотившись на широкий подоконник, посмотрел в сторону звука – неповоротливая пузатая махина транспортного дирижабля медленно снижалась к швартовочной башне. На синем, весеннем небе не было ни облачка и Кинт, прищурившись на солнце, стал следить за стаей диких голубей, что кружили над черепичными крышами старого города.