Вероятность черной дыры ничтожна

– Тебе всего лишь нужно их дождаться, – усмехнулся Платт. – Сомнительное мероприятие, но хотя бы тварь и Штеер будут вне игры.

– Я могу вытащить наружу и вас, – предложил Лахрим.

– Что, скучно умирать одному? – прищурил глаз Вит. – Нет, брат, дальше без меня. Здесь моя конечная остановка.

Он снял маску и сунул ее в руки Лахриму. Потом он лег на спину. Лахрим слушал его тяжелое дыхание. Вздохи переросли во всхлипы, и вскоре все затихло. Лахрим закрыл ладонью веки распахнутых, но уже мертвых глаз.

Теперь он остался на планете один. Из людей…

2.

О таком повороте судьбы Лахрим не думал даже в худших предположениях. Он ожидал смерти в любое время уже давно, но остаться в одиночку – это перебор.

Перед ним по очереди проплывали ироничная усатая усмешка Платта, высокомерный взгляд огненноволосой Миляны, сурово стиснутые губы и уродливый шрам Штеера, любопытно расширенные глаза Иу, открытое лицо Расмуса и красивые черты Анды. Все они были опытнее, сильнее, умнее и лучше его, но теперь мертвы.

Отчаяние комком подкатило к горлу. Он остался один, и никто не поможет. Это было отличным поводом привычно удариться в панику, как он это умел и с готовностью делал.

Но голова не спешила цепенеть. Наоборот, мысли постепенно прояснялись. Такое явное несоответствие с обычными для Лахрима процессами в подобных ситуациях имело логичное объяснение.

Надеяться теперь он мог только на себя. Посему инстинкт выживания, хотя и предпочел бы использовать, что-то другое, но пришлось задействовать то единственное, что было под рукой, то есть смекалку самого Лахрима.

Инструмент, прямо скажем, оказался не слишком подходящим. Он склонялся к сбоям и отказывался работать быстро. Впрыск адреналина временно уменьшил обе эти беды. Лахрим перестал предаваться неуместным в тот момент страданиям и, наконец, начал обдумывать, что делать дальше.

«Если я взорву здание, то окажусь, как и сказал Платт, в голой пустыне, без средств к существованию, – пытался разглядеть варианты он, – Если я не стану его взрывать, то смогу объедаться запасами, пока здание не провалится от землетрясения, или до меня не доберется зверь».

Тут ему надо бы сказать, что-то похожее на: «Я должен спасти человечество! Выбор очевиден!». Но в его голове бродили другие мысли.

«Похоже, мне достался весьма нездоровый выбор между смертью от голода, или смертью от землетрясения и твари, – оценивал он печальные перспективы. – Неизвестно, что наступит быстрее. И землетрясение и тварь могут объявиться в любой момент».

В этом месте опять было удобно вспомнить о миссии спасения мира, но вновь не сложилось.

«Получается, надо выбрать меж двух смертей, – сделал весьма неприятный вывод Лахрим. – Пожалуй, разговор складывается вполне достойный психушки».

«Тем не менее, решать что-то надо, – подумал он. – Даже если я ничего не буду делать и просто останусь здесь, то выбор я сделаю. Выбор свидания с землетрясением или тварью».

Наконец, идея избавления человечества от смертельной опасности оказалась близка как никогда, но по нелепой случайности, мысли Лахрима вновь прошли мимо.

«А если все таки попробовать найти лучшее из худшего. Нет, менее худшее из худшего, – поправился он. – Да какое там менее худшее! Смерть и есть смерть. Это похоже на то, как выбирать дерьмо, менее коричневое, что ли».

«Смерть от голода даст еще немного времени помучаться, и, как по мне, все-таки не такая страшная, – определился Лахрим. – Да и человечество, вроде, как избавлю от гибели».

Спасительная для мира мысль, наконец, прорвалась на свет. Правда прозвучала она не столь героически, что заметно снизило пафос судьбоносного для миллиардов людей мгновения.

Справедливости ради надо уточнить. Если бы Лахрима спросили, насколько важным для него при выборе способов умерщвления было наличие жертвенности ради спасения мира, его ответ расстроил бы многих чистых и благородных людей.

Тех самых, кто ждет подобную возможность порой всю жизнь, и страдает от того, что судьба в этом не благоволит. Невежды могут им сказать на это, что необязательно ждать шанса облагодетельствовать непременно все человечество в полном объеме, но лучшие из лучших, чистейшие из чистейших на мелочи не размениваются и терпеливо ждут.

Но если бы об этом в этот момент спросили Лахрима,он бы ответил на чистоту, что плева с большой колокольни на человечество. А возможное спасение им мира – лишь совпадение и побочный эффект.

Что взаправду волновало Лахрима – это как бы протянуть в пустыне подольше после уничтожения комплекса.

«Мне нужны вода и продукты, – размышлял он. – Надо собрать, что найду и вынести наружу. А еще фильтры воздуха про запас.

Сказано – сделано. Через пару минут Лахрим, нацепив маску, уже вылезал из люка на основной уровень здания. Но попав туда, ему сразу стало не по себе. Не так далеко был зверь.

Лахриму показалось, что он чувствует знакомый металлический привкус. Сердце мгновенно наполнилось страхом. Тело мелко задрожало, словно в ознобе, а на лбу выступили капли пота.

«Зверь заперт на складе, – успокаивал себя он. – Он замурован с обеих сторон».

Но получалось не очень. Ноги категорически отказывались двигаться.

«С этим надо что-то делать, – пытался Лахрим взять себя в руки. – Надо пойти к складу и убедиться, что тварь на месте. А потом спокойно займусь сбором запасов».

Он заставил себя медленно идти вперед. Для начала он вышел из столовой. Фонарь освещал коридор. Лахрим проходил мимо жилых кают. С содроганием сердца заглянул в открытую комнату Штеера. Там никого не было.

Он прошел дальше по коридору. Минул радиорубку, пару пустых отсеков. Ничего подозрительного не появилось. Впереди оставался только склад. Лахрим прошел еще немного по изгибающемуся проходу и застыл перед открывшейся картиной.

Склад разделила широкая метра в два трещина в земле. Она вела прямо с улицы. Глубина ее не просматривалась. Лахрим сразу вспомнил недавнее землетрясение перед взрывом корабля.

«Вот и все планы коту под хвост, – загрустил он. – Расклады полностью изменились. Планета тоже сделала свой ход».

Он осторожно осветил фонарем обе части разрезанного надвое помещения. Они пустовали.

«Ясное дело – тварь выбралась, – очевидный вывод не потребовал особых усилий мысли, – И меня прямо-таки распирает от интереса, куда: внутрь или наружу?»

Тут он вновь почувствовал металлический привкус и услышал шорох за спиной в коридоре.

– Да ладно! – вслух воскликнул он, – Только не говорите мне, что это чудище сзади!

Он резко обернулся. Из глубины темного прохода на него смотрели горящие красные глаза.

3.

Лахрима охватило желание закричать так громко, как никогда прежде. Но он удержался, прекрасно понимая, что на помощь звать некого. Разве что «послание» проникнет в космос, но Лахрим не столь оптимистично оценивал свои голосовые связки.

Теоретически громкий звук мог хотя бы напугать зверя. Но вряд ли стоило рассчитывать, что тот убоялся бы истошного вопля ужаса, на который только и был способен Лахрим.

Положение осложнялось тем, что он стоял перед чудищем совершенно безоружным. Он не отказался бы теперь даже от своего весьма скромного, но верного друга плазморезака, с которым он прошел столько передряг, начиная со знакомства с питоноидом. Но Лахрим не видел его с той поры, как отдал Платту.

Тут он заметил металлический прут длиной с руку на полу. Быстро нагнувшись, он подобрал его. Но и после этого чувство защищенности если и выросло, то не сильно.

Тварь это тоже не впечатлило. По крайней мере, она не подала никакого вида испуга. Наоборот, она медленно двигалась к Лахриму. Она не торопилась, прекрасно осознавая, что жертва от нее никуда не денется.

Металлический привкус во рту Лахрима усилился до едва переносимого. Никогда прежде он не ощущал такого, даже в пещере с сожженной ими черной слизью.

К этому добавился ужас, растущий изнутри. Это был не обычный страх. Лахрим знал это, как никто. За последние месяцы он стал большим знатоком этого явления и мог бы создать научный труд с описанием десятков его видов и оттенков.

Узнал он и это чувство. Он испытывал его совсем недавно, когда рядом с ним в подвальной комнате был Штеер. Те же ощущения проникновения чужой воли в твой мозг.

Но чудище в отличие от коммандера не желало никого ни в чем убеждать. Подобравшись к Лахриму на расстояние около трех метров, тварь кинулась на него, раскрыв ужасную пасть.

Лахрим дернулся назад, инстинктивно выставив перед собой прут. Парализованные страхом ноги подвели его, и он, споткнувшись, упал. Но именно это и спасло его. Металлический штырь уперся в пол, а зверь угодил с разгону прямо на него, словно кабан на вертел.

Тварь издала страшный рык боли и дернулась назад, увлекая арматурину за собой. Резкий крик привел Лахрима в чувство, и он вскочил на ноги, собираясь храбро отступить с наибольшей скоростью.

Бросив взгляд на чудище, он увидел, что тварь схватила ужасной пастью прут и вырвала его из плеча. Кусок железа звонко ударился об пол, и звук его почудился Лахриму похоронными литаврами.

К ужасу Лахрима, рана затягивалась на глазах. Штырь хоть и заметно расстроил зверя, но явно не изменил его планов. Наоборот, в его зрачках горело огнем желание расправиться с жертвой, причем наименее гуманным способом.

Подобный энтузиазм не вызвал радости у Лахрима. Но еще раньше, чем мозг успел оценить масштаб угрозы, среагировало тело. Лахрим обнаружил, что ноги несут его прочь по закругляющемуся коридору.

Говорят, что перед смертью у людей за секунду успевает промелькнуть вся жизнь. Неизвестно, правда, кто и как успевал это у них расспросить. Но точно, что скорость мысли Лахрима на бегу не уступала предсмертной, а быть может и превосходила.

В отличие от гибели неизбежной, от твари сзади можно попробовать спастись. В тот момент мозг Лахрима, вполне вероятно, работал на уровне суперкомпьютеров, ведь говорят, что разум человека используется лишь на ничтожную часть его мощности.

А в этой ситуации, замерь кто скорость мысли Лахрима, человечество получило бы лишний повод для гордости. Но даже это не давало Лахриму никаких вариантов. Еще никто не смог найти то, чего нет.

Убегать, по сути, было некуда. Убить тварь он тоже никак не мог. У него не было оружия. Да если бы и было. Железный прут по чистой случайности, а никак не благодаря боевым навыкам Лахрима, сыграл свою роль идеально. Но смог лишь разозлить тварь.

Тем временем он уже слышал, как сзади скользят по металлическому полу когти чудища. Чувствуя, что он по вышеупомянутым причинам вот-вот начнет вспоминать всю свою жизнь, Лахрим родил безумную мысль. Она не спасала, но могла отсрочить гибель.

Он дернул за ручку ближайшей по ходу бега комнаты. Но та оказалась заперта. Лахрим тут же кинулся к следующей. Тварь была так близка, что от ее дыхания у него уже колыхались волосы на затылке. Хотя вполне возможно это делал страх. Но он точно понимал, что третьей попытки не будет.

Но тут ему улыбнулась фортуна. Комната открылась. Лахрим залетел внутрь, захлопнул дверь и запер замок. Он даже не успел отдышаться. Уже в другое мгновение дверь сотряс мощный удар.

Лахрим понял, что, как и в случае с железным прутом, улыбнулась не удача, а злой рок. Хотя он и оценил наличие у судьбы довольно тонкого чувства юмора.

Но сейчас Лахриму по понятным причинам было совсем не до смеха. Тем более что без малейшей задержки последовал второй мощнейший удар, от которого уже задрожали шарообразные петли.

Лахрим мгновенно понял, что случится после третьей попытки зверя. Это могло по обыкновению ввергнуть его в панику, но немного раньше этого у него успела промелькнуть идея. Решив отложить истерику, Лахрим ухватился за этот слабый луч надежды.

Он отпер дверь и встал рядом с ней, с противоположной стороны от ее петель. Он двигался быстро, как мог, но едва успел это сделать, как последовал новый удар.

Ничем не удерживаемая дверь распахнулась, и чудище влетело в комнату. Проскальзывая когтями по гладкому полу, тварь с разгона доехала до задней стены. Лахрим тут же выскочил и запер отсек снаружи.

Он как пуля, так ему, по крайней мере, казалось, помчался по коридору обратно к складу. Единственное, что пришло в голову – это выскочить наружу через пролом. О том, как спастись на открытой местности, он даже не думал. Бежать. Просто бежать. А там – будь, что будет.

Но фора перед зверем оказалась гораздо меньше, чем он думал. Чудище явно не устраивало пребывание в запертом помещении. Видимо, сказывались неприятные воспоминания недавнего заключения на много часов на складе.

Кипящая яростью тварь вышибла дверь с сильно поврежденными от предыдущих ударов петлями с первого раза. И уже спустя несколько секунд после начала бега Лахрима, стартовала смертельная гонка преследования.

Он слышал, как шаги сзади быстро приближаются. Тяжелое дыхание зверя часто переходило в рычание. Лахрим понимал, что в этот раз чудище раздумывать не будет.

А спасительный, хоть и по весьма сомнительным основаниям, пролом в стене приближался слишком медленно. Но, даже осознавая, что достигнуть цели он не успеет, Лахрим продолжал гонку со смертью.

До вожделенного выхода оставалось метров двадцать, когда он почувствовал, что зверь догнал его. Он уже сжался от страха на бегу, ожидая атаки, как вдруг земля ушла из-под ног.

Лахрим падал вниз вместе с полом. Вокруг стоял неимоверный грохот. Он даже не задумывался, что творится, понимая, что скоро наступит конец. Но, едва начавшись, падение остановилось, и он к удивлению все еще был жив. Хотя уже и не знал, радоваться этому или огорчаться.

4.

Лежа в полной темноте, Лахрим услышал какой-то шорох совсем рядом. Он привстал на корточки, и тут пол покачнулся, заставив его вновь распластаться. Это оказалось неприятным не только для него. До Лахрима донесся знакомый рык, и он с содроганием понял, кто его сосед.

Фонарь он уронил во время падения, но в эл-свиток встраивался небольшой светодиод. Уж лучше так, чем никак. Сидеть рядом с чудищем в совершенной темноте вредно для и так расшатанных нервов.

Лахрим нажал на кнопку, уже заранее предполагая, что ему не слишком понравится то, что он увидит. Разве что немощный фонарик оставит что-нибудь скрытым в темноте.

Но слабого освещения вполне хватило, чтобы оценить весьма пикантное положение, в которое попал Лахрим. С края пропасти в шатком равновесии свисал оторванный кусок пола метров в десять шириной и вполовину меньше длиной, угрожая сорваться вниз в любое время. На нем Лахрим вместе со зверем и стояли на разных концах каменной плиты.

Чудище, увидев свет, дернулось к Лахриму, но плита закачалась, и тварь вынужденно остановилась. Лахрим инстинктивно попятился назад и заметил, что к его маневрам каменная опора относится гораздо спокойнее. Видимо, его сильно перевешивал вес огромного зверя.

Это не укрылось и от его «напарника». Тварь вперила в него горящие красные глаза. Лахрим понимал, что та что-то задумала, и внимательно следил за ее действиями.

Но чудище не двигалось. Зато скоро Лахрим почувствовал, как что-то пытается проникнуть в его сознание, окутывая туманом мысли и связывая их, твердо и неотвратимо подчиняя себе.

Его тянуло вперед. Он понимал, что это приведет его прямиком к скорой и мучительной смерти, но даже это не могло его остановить. Чем дальше, тем больше он хотел подойти к этой ужасной образине.

Единственное, что его удерживало от того, чтобы броситься в объятия твари, это некое указание свыше. Оно гласило, что двигаться надо осторожно, иначе можно перевернуть плиту вместе с милой зверушкой. О том, что при этом погибнет и сам Лахрим, упоминания не было. И правильно. Сохранение его жизни больше не интересовало даже его самого.

Всецело контролируемый зверем, Лахрим, словно робот, переставлял ноги.

«Как робосос Компании», – мелькнула ассоциация с прошлым.

Его тело сделало еще шаг, но мозг уже жил своей жизнью. В голове мелькали воспоминания: робосос, джунгли, пещера со странными шарообразными сооружениями, Иу.

«Ты иметь сила побеждать», – вспомнились слова туземца.

«Твой сердце сильный», – это уже было совсем недавно здесь на Неге.

«Сердце», – подумал Лахрим.

Что-то проснулось в нем. Нога, уже занесенная для очередного шага, зависла в воздухе, а потом вернулась обратно. Лахрим с удивлением понял, что не только разум управляет им.

Это делали эмоции. Разум, как теперь стало ясно, все время был чист и наблюдал за происходящим со стороны. Но энергии у него не было. Ее давала эмоция, контролируемая зверем. Самая сильная эмоция человека – страх.

«Встретить страх и отделить от сердце» – вспомнил он последнее, что слышал от энгла.

Из-за вмешательства твари, он видел, как страх живет жизнью, отдельной от его разума. Лахрим ясно осознал, что эмоции рождаются и умирают. Их время коротко, как у пламени костра. Но пока они живы, они определяют мысли и действия. А зависят они от того, кто подбрасывает дрова.

Сейчас этим костром был страх, и питал его зверь. Причем он им же и питался сам, заживляя раны, как это не раз видел Лахрим. А теперь чудищу не хватало лишь эмоций. Оно намеревалось закусить их хозяином.

Вот только у хозяина планы поменялись.

«Да выкуси, харя обнаглевшая, – разозлился он от такого беспардонного себя использования. – Хочешь сожрать – шевелись сама. А я погляжу, как это у тебя получится».

Хотя тело еще дрожало от страха, Лахрим уже всецело властвовал над ним. И так как его несколько напрягало стоять всего в паре метров от кошмарной образины, сперва он сделал два осторожных шага назад, чтобы быть подальше от врага.

Лишившись добычи уже перед самым носом, чудище от досады заверещало, разбрызгивая слюни из ужасной круглой пасти. Но приближаться к ускользнувшему человеку оно не спешило, опасливо поглядывая на край платформы.

Жертва и охотник стояли напротив друг друга, перекрестив напряженные взгляды.

«Вряд ли эта передышка надолго, – оценивал статус-кво Лахрим. – Это хитрая бестия наверняка, что-то придумает. Или землетрясение докончит свое дело. Надо что-то делать».

Надеясь, что тварь хотя бы несколько секунд его не побеспокоит, он посветил эл-свитком вверх. И почти над собой он к огромной радости увидел кусок арматуры, торчащий из разрезанного бездной фундамента, а немного выше и край пола.

Но была одна ложка, а скорее целое ведро дегтя. Торчал прут как раз между Лахримом и зверем, и прыгать придется в направлении врага, подставляясь под удар.

«Но делать что-то надо, – пытался Лахрим отыскать храбрость в совершенно истощенной прежними попытками душе. – Загорать тут – не вариант. На курорт это место совсем не похоже, да и отсюда скоро выселят. А так – хоть какой-то шанс».

Он накачивал себя подобным образом некоторое время. Решиться прыгнуть в лапы кошмарной твари было невероятно трудно. Но каждую прошедшую секунду он провожал с сожалением, понимая, что часы тикают против него. Возможно и против зверя, но Лахриму от этого не легче.

Наконец, все остатки мужества всплыли на поверхность сознания Лахрима и собрались там в пятно критической массы. Он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с духом, и бросил грозный взгляд на противника, стараясь напугать его. Но едва не напугался сам.

Он смог подавить в себе эту вспышку слабости. Понимая, что запасы решительности иссякают с каждым мгновением, Лахрим быстрым усилием воли отбросил все сомнения и немного отступил назад. А больше было и некуда. Он стоял на краю. Затем он сделал два резких шага разбега и прыгнул вверх и вперед.

Еще не оторвавшись, он ощутил, как закачалась платформа и подалась в сторону бездны. Уже в полете он услышал рев и царапание зверя по ее поверхности, которое сразу же затихло.

У Лахрима промелькнула мимолетная надежда, что тварь сгинула в пропасти, но едва он зацепился за арматуру, как почувствовал резкую боль, от острых когтей, вонзающихся в его ногу. Он тут же поджал ноги, и когти, проскользив по икре и вызвав взрыв непередаваемых ощущений, сорвались вниз.

Все тело Лахрима дрожало от впрыска адреналина. Напрягая оставшиеся силы, он вскарабкался наверх, откатился от края провала и тяжело задышал, не веря, что он снова в здании.

Но отдышаться он не успел. Из трещины донесся громкий шум. А затем огромное черное тело вылетело наверх и грузно бухнулось на противоположной стороне.

Мерзкая тварь сразу вскочила на ноги и повернулась к Лахриму. Ужасная пасть издала торжествующий, как показалось Лахриму, рык, обильно разбрызгивая слюну.

А спустя мгновение Лахрим захотел присовокупить к нему свой. И он вполне мог бы сравниться по силе и громкости со зверем. Но было бы это не рычание, а вопль. Вопль отчаяния.

Лахрим заметил, что выход наружу имела только одна сторона трещины. И если бы он до сих пор еще сомневался в своих отношениях с фортуной, то теперь бы все прояснилось. Проход виднелся на стороне, где стоял зверь.

«А вот сейчас все, – отчетливо понял Лахрим. – Если только я не сломаю шею этой твари».

«Но что-то мне говорит, что этот подвиг так и останется в теории», – грустно подумал Лахрим, глядя на мускулистую черную шею толщиной с его тело.

Он отрешенно смотрел на чудище, медленно разбегающееся для решающего прыжка. Тварь не торопилась. Расклады схватки различались даже невооруженным глазом из космоса.

Лахрим удивился своему полному безразличию к происходящему. То ли это был фатализм, то ли усталость от непрекращающейся вот уже несколько дней, а главное – бесполезной борьбы за выживание.

«Помирать – так красиво! – подумал он. – Черта лысого я уйду один. Человек я компанейский. Прихвачу с собой на тот свет домашнего питомца. Его там, поди, уже бывший хозяин заждался».

Он принял решение. Но инстинкт самосохранения, предприняв последнюю попытку, заставил Лахрима отступить от надвигающегося врага на несколько шагов назад.

Но на большее его уже не хватило. Как только зверь разбежавшись прыгнул, Лахрим прижал палец к браслету. Не успело чудище приземлиться, как раздался взрыв там, откуда оно скакнуло. Это сработало первое устройство на двери бывшего склада.

Тварь, испуганно рыча, резко обернулась назад. Лахрим стоял всего в нескольких шагах, но чудище засомневалось, что-то заподозрив. Затем, не обращая внимания на жертву, зверь прыгнул обратно.

Лахрима охватило отчаяние. Враг явно намеревался убежать из комплекса и сделать смерть Лахрима, еще недавно казавшуюся такой героической, слвершенно бесполезной. А главное, что через пару минут взрыв похоронит под обломками и месть Лахрима.

Потеряв страх и разум, он подбежал к краю трещины, схватил кусок камня разрушенного пола и кинул в спину удаляющегося чудища.

– Куда собралась, вонючая ящерица! – крикнул он. – Я с тобой еще не закончил. Или перепугалась, как до дела дошло?

Зверь обернулся и зарычал, раскрыв пасть. Туда незамедлительно угодил камень после другого меткого броска Лахрима. Это окончательно вывело чудище из себя, и оно рванулось обратно к Лахриму.

Лахрим решил заманить зверя подальше в здание, чтобы тот уже наверняка не выбрался, и побежал по коридору. Он остановился метров через двадцать. Его отвлек сигнал сообщения из эл-свитка.

Он слышал шаги зверя, но, судя по всему, тварь вновь не спешила. Позабыв о своих недавних сомнениях, она вновь чувствовала превосходство и обреченность попавшей в ловушку жертвы.

Лахрим спокойно сел на пол и, развернув эл-свиток, прочитал сообщение.

«Но с другого прохода смерть черной галактике»

Лахрим на автомате добавил очередную абракадабру к ее предшественницам и нажал «расшифровать». Спустя мгновение из-за закругления коридора, скрипя когтями по полу, вывалился враг.

Чудище присело и издало рык, намереваясь прыгнуть. Лахрим равнодушно посмотрел на противника, а потом на экран эл-свитка. Там таяли секунды таймера до взрыва. Лахрим удовлетворенно улыбнулся.

Заключение

На красной планете царили тьма и тишина. Даже землетрясение не решалось нарушить покой. Лишь ветер иногда завывал, разнося песок по хомам и двум грудам обломков.

Первая осталась от корабля, еще недавно носившего гордое имя «Молниеносный». Неподалеку от нее лежали останки базы, большая часть которых провалилась в трещину.

Под одной из балок что-то засветилось. Это был экран чудом уцелевшего эл-свитка, пока только едва присыпанного песком. На нем загорелась надпись: «Расшифровка прошла успешно». Затем побежали строчки:

– Сквозь проход в другую галактику мы послали в дар бессмертие.

– Но возможна черная дыра с другой стороны.

Бессмертие в черной дыре может превратиться в смерть.

Тогда жизни в чужой галактике исчезнет.

– Не волнуйтесь. Вероятность черной дыры ничтожна.