Вероятность черной дыры ничтожна

Справедливости ради и Штеер и студент, тоже зря времени не теряли. Если с великаншей еще все было понятно, то подобную прожорливость у других Лахрим прежде не замечал.

Миляна взяла поднос и кинула на него несколько пайков.

– Коротышке и себе еще пару штук, – отреагировала она на вопросительный взгляд Лахрима. – Что-то я не наелась.

Она тут же отвернулась и пошла к выходу из столовой. Лахрим направился следом.

«Растущий организм», – думал он, оглядывая широченную спину перед собой.

– Наконец-то! Я голоден, как динозавр после спячки, – сильно обрадовался их приходу Платт. – О раненных надо первым делом думать, а не последним.

– Некоторых раненных лучше сразу добивать, как загнанных лошадей, – с кислым лицом отдала еду коротышке Миляна.

– Хотя и на лошадь ты не тянешь, – брезгливо сморщилась она. – Скорее на усатого таракана.

– А я удивлен, что после тебя еще хоть какая-то еда осталась, – парировал коротышка, – Я даже по ночам слышу, как в твоей комнате челюсти чавкают.

Очередной обмен любезностями прервал Штеер, появившийся в дверях.

– Как состояние? – спросил он Платта.

– Уже лучше, капитан, – ответил бортинженер.

– Сейчас мне нужны все люди, – сосредоточенно произнес коммандер. – Мы так и не поймали зверя.

«С капитаном крыша попрощалась? – изумился про себя Лахрим. – Он до сих пор хочет на этого жуткого монстра поводок накинуть».

– Эта тварь сожрет нас гораздо вернее, чем мы ее поймаем, – озвучил вслух мнение Лахрима Платт. – Кэп, надо убираться отсюда, пока живы. Обрубок чудища у нас есть. Вернемся не с пустыми руками.

– В мертвом теле все процессы затухают, – возразил Штеер. – Мы доставим в Компанию бесполезный кусок плоти.

– Попробуем еще раз, – загорелись недобрым огонем глаза капитана. – Я уверен, в этот раз получится. Будем охотиться днем. Зверь боится света. Помните, как он убежал от фонаря в пещере.

– Снаружи сейчас уже сумерки, – решил вставить свои пять копеек Лахрим. – А скоро солнце и вовсе перестанет светить.

– И неизвестно насколько сильна в звере эта аллергия к свету, – добавил Платт. – Я бы не хотел на это ставить свою жизнь.

– Сделайте хотя бы запрос в штаб, кэп, – настаивал он. – Если они разрешат прекратить операцию, то вам опасаться нечего.

Штеер оглядел троих членов своего отряда. Все они смотрели на него тревожными умоляющими взглядами. Даже Миляну явно не прельщала перспектива задерживаться на этой планете.

– Хорошо, – с очевидным неудовольствием произнес Штеер. – Сделаю запрос.

Он резко обернулся и ушел.

2.

До обеда Миляна и Лахрим занимались укреплением еще одного окна комплекса в прихожей. В дело шли любы металлические предметы, которые приваривались к жалюзи и раме.

– Если эта тварь не научилась еще прогрызать стены – мы в безопасности, – сказал Лахрим великанше, оценивая взглядом плоды трудов.

– В безопасности, – хмуро кивнула та, – Но только внутри здания.

«А наружу меня и под дулом игломета не выгонишь», – подумал Лахрим.

Он сильно обрадовался, что в этот день не пришлось вместе со спецами в третий раз подряд идти в красную пустыню. Он и в прежние походы не испытывал восторга, а после событий последней ночи у него дрожали колени от одной лишь мысли очутиться вне лагеря.

Хотя, возможно, причиной тревожных настроений послужила малая толика свободного времени. Оно появилось впервые, и позволило Лахриму задуматься о чем-то дальше ближайших пяти минут.

Но от него тут мало что зависело, и он повернул реку размышлений в более приятное русло. Лахрим вспомнил о других непреходящих интересах. Для него это была Анда.

«За завтраком она так и не пришла, – размышлял он. – К обеду голод вернет ее в реальный мир. Тогда и попробую с ней пообщаться».

Но его ждало разочарование. И в обед девушка не появилась. Но любовь, или что бы это ни было в его случае, быстро затянула раны. Лахрим решил, что у него теперь есть удачный повод для встречи. Он схватил эрзац-паек и пошел в лабораторию к Анде.

Открыв дверь и проникнув в научный отсек, он оказался в темноте, освещаемой лишь экранами нескольких работающих компьютеров. Анды нигде он не увидел.

Лахрим дошел до ширмы и заглянул за нее. Кровать пустовала. Девушка куда-то ушла, и Лахрим ума не мог приложить, куда. Здание было не так уж и велико, но он ее пропустил. Если только она не вышла наружу, что сильно вряд ли.

Лахрим разочарованно обвел глазами комнату. Его внимание привлек большой стол-монитор со светящейся на нем картой. В Лахриме проснулось любопытство, и он подошел ближе.

На экране вращалась серая планета. Многие ее участки раскрашивали яркие цвета: от желтого до красного. По шкале справа Лахрим понял, что это индикация сейсмической активности.

Он нажал на монитор, снабженный сенсорной матрицей, пальцем, и вращение остановилось. Лахрим провел по экрану еще раз, и схема вновь задвигалась.

Он заметил на схеме несколько зеленых точек с цифровым названием и одну синюю с буквенным. Количество и цифры зеленых меток совпадали с перечнем маяков с правой стороны схемы.

Он опять остановил вращение планеты и приблизил синюю точку. «Научная станция Нега» – прочитал он надпись. Увеличив еще сильнее, он увидел знакомое расположение зданий в лагере.

Он вновь немного удалил схему. Над базой он заметил неровную красную полосу. Видимо, так выглядела сейсмическая активность в горах, которые их угораздило посетить.

«Самая высокая активность, судя по шкале, – подумал Лахрим. – Нам еще повезло оттуда выбраться живыми. Либо за два дня все мощно изменилось и там сейчас гора за горой гоняется».

Красную область окружали, словно ресницы глаз, многочисленные прожилки желтого цвета. Это были предвестники дальнейшего распространения активности коры планеты.

Приглядевшись, он заметил, что не все они желтые. Возможно, ему показалось, но вниз шла красная неровная линия. Он уменьшил масштаб и убедился, что к базе вела алая черта. По его прикидкам она заканчивалась в километре от них.

«Алая как кровь, – оценил он ее про себя. – Как бы она нас тут всех не похоронила».

– Сколько можно занимать санузел!? – донесся через открытую дверь до Лахрима возглас с противоположного конца коридора. – Я со вчерашнего вечера не мылся.

Лахрим узнал голос бортинженера. Видно, тот уже восстановился достаточно, чтобы дойти до уборной. Не только дойти, но и громко на все строение стучать в дверь.

Лахрим вышел из лаборатории и подошел к Платту.

– Не отвечает, – озабоченно произнес тот. – Странно.

– А кто там? – заинтересовался Лахрим.

– Мне краем глаза из медотсека показалось, что туда прошла ученая, – неуверенно ответил Вит.

Это сразу стряхнуло остатки равнодушия с Лахрима.

– Раз молчит – значит, что-то случилось! – воскликнул он. – Надо выбивать дверь.

– А если она просто не хочет разговаривать – мы нарвемся на пикантную картину, – подмигнул глазом Платт. – Мы в любом случае ничего не теряем. Ломаем!

– А ну-ка в сторону, джентльмены, – отодвинула их обоих легким движением руки Миляна, подошедшая на шум. – Обойдетесь без зрелищ. Я сама сломаю и посмотрю.

– Что, в столовой еды не осталось? – проворчал Платт. – Обломала всю малину. Говорила мне мама: не связывайся с женщинами выше себя.

– А что, на свете бывают женщины не выше тебя? – фыркнула великанша и с силой ударила ногой в дверь.

Та отлетела вглубь уборной и Миляна вошла внутрь.

– Заходите, – выглянула она уже через несколько секунд, и ее лицо не предвещало ничего хорошего.

Мужчины вошли. Лахрим, как мог, гнал от себя плохие мысли. Но открывшееся зрелище оказалось страшнее любых его опасений. В белом овальном углублении в кабинке душа лежала бледная Анда. Под ней в воронку стекали ручейки крови. На запястьях рук алели разрезы. Они почему-то напомнили Лахриму только что виденный на мониторе разлом.

Пустой неподвижный взгляд невидящих глаз направлялся на боковую стену кабинки. На ней стекали кровью два слова: «Бессмертие» и «Смерть». Между ними стоял большой, тщательно закрашенный, красный круг.

Лахрим на шатающихся ногах вышел из уборной и качаясь направился в лабораторию. Полученный удар оказался слишком силен. Он хотел ослабить его хоть чем-то, напоминающим о живой Анде.

Войдя в осиротевшее помещение, он включил свет, ведь больше он здесь никого бы не побеспокоил. Ему в глаза сразу бросились рисунки на стене, пропущенные им прежде в темноте.

В ряд шли несколько окружностей, нарисованных то ли черной краской, то ли маркером. Во всех были спирали. По направлению к ширме спирали уплотнялись, все больше заполняя круги с каждым новым рисунком.

Лахрим второй раз за сегодня отдернул штору. Над кроватью зиял густо закрашенный черным круг.

3.

Лахрим не заметил, как пришло время ужина. Смерть Анды повергла его в отчаяние. За несколько дней знакомства она заняла в его мыслях весьма значимое место.

Хотя она и не успела стать для него близким человеком, Лахрим только теперь понял, как сильно этого хотел. Он просидел в своей комнате несколько часов в полном оцепенении, обдумывая столь горькую для него потерю.

«Это моя вина, – сетовал он с несвойственной самокритичностью, – Я видел, что с ней что-то творится, но не помог».

«Но я не мог знать, что все зайдет так далеко, – оправдывался он перед самим собой. – Я-то думал, что она после смерти мужа попереживает, как и многие, а потом отойдет».

«Если бы я увидел эти рисунки раньше, все могло быть по-другому, – вспомнил он странные круги на стене. – Нормальный человек такое не нарисует. Я даже представить себе не могу, что вся эта белиберда значит».

«И эти слова в санузле, – от воспоминания об окровавленной душевой его передернуло. – Бессмертие, Смерть – чушь какая-то. Смерть – это я понимаю. Она нас здесь, похоже, всех догонит. А вот бессмертие…. То же говорил и Иу, и спецы упоминали, что оно есть в сообщении чужих. Но вряд ли это как-то связано. У Анды откровенно поплохело в голове. Да и как бессмертие может привести к смерти. Это противоположные вещи».

«Это все плоды больного мозга, – решил он, что другого объяснения нет. – Анда сошла с ума от горя. И не только от горя. От того, что здесь творится, у любого крыша поедет. Вон и Штеер уже двинулся на своем звере».

Он вспомнил о коммандере еще одну странность, но решил об этом не думать. Обстоятельство было весьма мутное. Да и в той или иной мере все теперь вели себя странно.

Все эти размышления не дали четких ответов, но позволили времени течь быстрее. И уже скоро, как ему показалось, его отвлекли от раздумий шаги в коридоре. Народ сходился в столовую.

В этот раз там были все. Даже Платту уже хватало сил добраться из медотсека.

«Собрались все живые», – невольно поймал себя на мысли Лахрим, оглядывая присутствующих.

После событий этого дня все пребывали в подавленном настроении. Люди молча ели, стараясь не смотреть друг на друга. Гнетущая атмосфера захватила даже остряка Платта.

Но бортинженер регулярно бросал взгляды на Штеера, словно чего-то ждал от него. Коммандер это заметил и, когда соревнование по безудержному, видимо от горя, уничтожению пайков, в котором за явным преимуществом побеждала Миляна, подходило к концу, прервал тишину.

– Я получил ответ от Компании на запрос об эвакуации с планеты, – медленно произнес он, чем заставил замереть жующие челюсти окружающих в ожидании важных новостей.

– Как я и думал, руководство настаивает на доставке к ним образца живой ткани, – продолжил Штеер через небольшую паузу, видимо, желая увеличить весомость приказа. – Они хотят изучить процессы в их нормальной, а не затухающей фазе.

– А что означает «образец живой ткани»? – забросил последний и весьма хлипкий спасательный круг надежды на благоприятный исход Платт, хотя все прекрасно понимали, о чем идет речь.

– Нам необходимо поймать живого зверя и привезти его в лабораторию Компании, – четко проговорил Штеер, забивая последний гвоздь в гроб с надеждой.

– То есть мы должны выйти наружу и отловить тварь, которая с легкостью выламывает металлические конструкции, и от которой мы пытаемся спастись внутри здания. Правильно я понимаю? – спросил Вит.

– Именно так, – холодно сказал Штеер.

– А «пожалуйста» они передали? – в голосе коротышке явно сквозила злость. – А то мне не хочется идти на верную смерть без «пожалуйста».

– Именно за такую работу вы получаете приличные деньги, Платт, – жестко сказал Григ.

– Я не уверен, что за такую… – начал было Вит.

– Именно за такую! – резко и громко перебил его Штеер.

– Ложитесь спать, – сказал он уже тише всем. – Завтра мы кровь из носа должны поймать это существо.

Эл-свиток Лахрима произвел писк. Все повернулись к нему. Лахрим взглянул на экран.

«Исчезнет черное бессмертие мы послали в дар в дыру»

– Что, пора попугайчика кормить? – ухмыльнулся Платт.

– Что там у вас, стажер? – кивнул на прибор Лахрима Григ.

– Не обращайте внимание, – замялся Лахрим. – Ничего важного.

– Опять сообщение от тайного поклонника? – через силу улыбнулся Вит.

– Что за сообщение? – заинтересовался Штеер.

– Да не волнуйтесь капитан, – успокоил Платт. – У него эл-свиток сам с собой общается. Заглючил, видать. Шлет всякую ахинею бессмысленную.

– Дайте взглянуть, – протянул руку Лахриму Григ.

Лахрим отдал устройство. Коммандер прочитал сообщение.

– Еще есть? – строго спросил он.

– Да, еще три, – кивнул головой Лахрим. – Это в папке, где отправитель неизвестен.

Пощелкав по экрану, Штеер внимательно посмотрел на Лахрима.

– Будут еще, – обязательно сообщите мне, – протянул он эл-свиток обратно.

4.

Штеер развернулся к выходу, давая понять, что разговор окончен

– Капитан, нам нужно обсудить еще одну важную тему, – остановил его голос Хольма.

Штеер удивленно обернулся и вонзил в медика такой жесткий взгляд, что Лахрим искренне порадовался, что на месте парня сидит не он. Прожгись в студенте дырка, Лахрим не удивился бы.

Однако Хольм спокойно выдержал термоядерный взор капитана. То ли его в детстве окунули в чан с кровью льва, то ли речь шла о чем-то весьма серьезном.

– Я искренне надеюсь, что это действительно важно, – не убирая глаз от медика, Штеер снова сел за стол.

– Я рассказывал вам о результатах исследования тела туземца, – начал Расмус. – Я также взял пробы умершей Анды Клаес. Они еще раз подтвердили, то о чем мы говорили.

– А о чем вы говорили? – с явным любопытством спросил Платт.

Лахрима тоже весьма заинтересовали слова медика. Миляна молчала, но пристально посмотрела на Хольма.

– То о чем мы говорили, останется между нами, – упредил Штеер возможный рассказ студента. – Пока во всяком случае.

– Так к чему вы ведете, доктор? – обратился он к Расмусу.

– Чтобы подтвердить или опровергнуть мои подозрения, мне надо взять пробы у всех присутствующих, – ответил тот.

– Хотите нашей крови, док? – ухмыльнулся Платт.

– Отнюдь. Мне будет достаточно отрезать несколько волос, – сказал Хольм.

Хорошо, – согласился Штеер. – Берите пробы. Только давайте побыстрее.

– Ага, детишкам пора спать, – хмыкнул коротышка.

– Конечно, одну минуту, сейчас вернусь, – торопливо произнес Расмус и вышел.

На несколько секунд в столовой повисла тишина.

– Может быть, капитан, вы скажете нам, о чем идет речь? – прервала молчание Миляна.

– Пока говорить не о чем, – нехотя ответил Штеер. – У доктора есть некоторые сомнения, но он сам пока четко их не сформулировал.

– Я не удивлюсь, если завтра после исследования проб он скажет, что все нормально, – попытался улыбнуться Штеер.

Лахрим не привык видеть улыбку на лице коммандера, но в этот раз она получилась совершенно неестественной. Поняв неуклюжесть попытки, Штеер вновь надел маску серьезности.

Вскоре вернулся Хольм. Он принес несколько пластиковых коробочек и скальпель с маркером. По очереди он отрезал у каждого небольшой пучок волос, помечая коробки именами.

– А себе-то вы подровняли прическу, док? – спросил Платт.

– Первым делом, – показал полупрозрачный контейнер с волосами внутри Расмус. На нем виднелась надпись «Хольм».

Закончив с пробами, он вышел. Остальным тоже в столовой торчать не улыбалось, и они разошлись по комнатам. Лахрим не ожидал от ночи совершенно ничего хорошего, но спать все равно надо.

Он уже хотел лечь, как почувствовал внутренний зов в уборную и вышел в коридор. Он увидел приоткрытую дверь в комнату капитана и, проходя мимо, не удержался и заглянул в нее.

Штеер стоял в полутьме перед монитором компьютера, освещаемый его светом. Взгляд его был весьма напряжен. Как-то почувствовав чужое присутствие, он обернулся к входу.

Лахрим отпрянул от щели и на цыпочках попятился прочь. Послышались шаги Штеера, и дверь резко захлопнулась.

4-я глава

1.

Вернувшись к себе, Лахрим включил эл-свиток. У него еще в столовой мелькнула интересная мысль. Он соединил все сообщения от неизвестного адресата в одно и назначил компьютеру задачу расшифровки.

«Не хватает данных. Из данного набора слов составить логичный ряд невозможно», – загорелась вскоре надпись.

«Опять мимо, – огорчился Лахрим. – Не везет – так не везет».

Он решил не выключать свет. В прошлую ночь это помогло, почему бы не попробовать снова. И хотя свет мешал спать, утомленный событиями, он заснул довольно скоро.

Во сне он вновь увидел себя на родном Валеме. Он шел в школу по знакомой с детства дороге. Ярко светило солнце. Во все стороны на многие километры простирались деревья гидропонных плантаций.

На Лахрима повеяло радостью и умиротворением. Он смотрел на работающих в садах людей, спокойно выполняющих свою работу в полной безопасности, и хотел остаться здесь с ними навсегда, чтобы все события последних месяцев были страшным сном.

Школа показалась на горизонте, и, как по мановению волшебной палочки, Лахрим попал внутрь. Здание наполняли десятки мальчишек и девчонок, юношей и девушек.

Лица в основном мелькали неизвестные, но в небольшой группе у окна Лахрим узнал знакомых. Это была Гизель в окружении нескольких подруг. Они о чем-то увлечено болтали.

Лахрим подошел поближе. Он хотел поздороваться, но слова непонятным образом застряли во рту. И в тоже время на него никто не обращал внимания, словно он был невидимкой. Лахрим решил воспользоваться случаем и послушать, о чем кудахчут девушки.

– Гизель, а Гина-то на тебя явно запал, – услышал Лахрим свою фамилию.

– Кто? Гина-глина? – брезгливо скривила лицо Гизель. – Вот мне делать нечего со всякой нищетой связываться.

– Это точно, – поддержала ее одна из подруг. – У него родители на плантациях всю жизнь в грязи возятся, и ему ничего другого не светит.

– Одно слово – глина, – прыснула Гизель, – Такие как он пускай себе подруг около помоек ищут, а мы с приличными парнями будем общаться.

Она засмеялась, и ее подружки с готовностью к ней присоединились. Их противное хихиканье выводило из Лахрима из себя, но сказать им он ничего не мог. Он только словно рыба беззвучно открывал рот.

Девушки услышали звонок на урок и побежали в класс. К ним присоединились остальные. Звук шагов многих сливался в один и набирал силу. Наконец, стал настолько реалистичным, что Лахрим проснулся.

«Чертовы куклы и чертов мир! – впивалась в мозг, еще не отошедшего от сна, Лахрима досада. – Все достается только богатым и знаменитым. Я костьми лягу, но выбьюсь в люди».

Тут он услышал шаги в коридоре и понял, что именно они его и разбудили. Решительность и тяга к подвигам мгновенно исчезли. Лахрим осознал, что и взаправду может лечь костьми, причем прямо в этот момент и совершенно бесплатно.

Шаги удалялись. Это значило, что цель – не он. У Лахрима немного отлегло. Он набрался смелости и, осторожно приоткрыв дверь, выглянул в коридор.

Но разглядеть там он ничего не смог. Его глаза встретили кромешную тьму, освещаемую только слабым светом из его комнаты. Кто-то выключил все освещение в коридоре. И в этот раз это сделал не туземец, лежащий теперь в криокапсуле в корабле.

Лахриму послышался звук открываемого шлюза в стороне прихожей. Спустя мгновение до него долетел слабый поток морозного воздуха.

«Неужели кому-то взбрело в голову прогуляться под звездами? – удивился он. – Или же кто-то побрезговал пользоваться уборной после самоубийства Анды и решил сходить до ветру на улицу».

Но Лахрим побоялся проверять свои версии. Ему не слишком улыбалось бродить ночью по темному зданию. Он вернулся в комнату и плотно, как мог, закрыл дверь.

Лахрим лег в кровать, но заснуть не успел. В коридоре вновь раздались шаги. Только эти звучали гораздо громче и сопровождались скребущим звуком, как будто кто-то царапал чем-то по полу.

Шаги перемещались по проходу весьма быстро, и Лахрим не успел даже как следует испугаться, как они пронеслись мимо его двери. А через несколько мгновений он услышал крик Хольма.

Лахрим выскочил в коридор и увидел, как Миляна вбегает в комнату Хольма с фонарем в руках. Оттуда доносилось падение предметов, рычание и вопли медика.

Лахрим, забыв о страхе, бросился на помощь. Он даже не раздумывал. Ясно, что с опасностью люди могут справиться только вместе. За защелкой в комнате он не отсидится. Он за несколько мгновений достиг дверного проема, и его взору открылась картина борьбы.

В мелькающем в разные стороны луче фонаря по комнате металось огромное животное метра в три высотой. Черная бородавчатая кожа блестела на свету. Спину усеивали острые как копья шипы. На лапах сверкали когти с человеческую ладонь. Сзади зверь размахивал мощным хвостом метра в полтора длиной.

Чудище кидалось на двоих людей перед ним. Хольм скорее формально принимал участие в схватке. Он стоял со стулом в руках и махал им перед собой, не слишком понимая, что творится. По его белой майке текла кровь из раны на груди.

Основную роль в схватке играла Миляна. Одной рукой она держала фонарь, а другой махала длинным пожарным топором. И делала он это, судя по нескольким ранам на теле животного, весьма успешно.

Но страшный противник все равно имел серьезное преимущество. Пока Лахрим лихорадочно раздумывал, что делать, тварь взмахнула хвостом и ударила по ногам Миляны.

Девушку отбросило на пару метров к стене. Она вскрикнула от боли. К ее чести, она сразу попыталась встать, но не смогла даже опереться на левое колено. На ее лице при этом появилась гримаса сильной боли.

Зверь присел, готовясь к решающему прыжку на главную соперницу. На Лахрима за те несколько секунд, что тот стоял у входа, он даже не обратил внимания. Видимо, как серьезного врага он его не воспринимал.

А зря. Мышь, загнанная в угол, порой способна творить чудеса героизма. А Лахрим прекрасно понимал, что его очередь на раздачу после смерти Миляны наступит скорее, чем в закусочной моментального обслуживания Лох-Тригерса. Только он будет не клиентом, а частью меню.

Обнаглевший от страха он вбежал в комнату и сделал первое же интуитивно пришедшее в голову. Он подскочил к кнопке около двери и включил свет.

Яркие потоки ламп попали на зверя. Тот задрожал, а затем взвыл. На мгновение он повернул к Лахриму голову. Самое уродливое и страшное, что до сих пор видел Лахрим: питоноид в сравнении с этой образиной казался верхом миловидности и обворожительности.

Распахнутую круглую пасть шириной в полметра усеивали несколько рядов зубов длиною до пальца. В передней части сверху, снизу и по бокам выступали пары огромных клыков размером с ладонь. Чуть дальше рта по кругу шли с десяток блестящих черных глаз.

Зверь дважды быстро закрыл пасть, сначала вдоль, а потом поперек ужасной морды. Затем он издал мощный рык и бросился из комнаты мимо услужливо освободившего проход Лахрима.

Лахрим выскочил за ним и включил свет в коридоре. Но тварь, видимо, уже не хотела возвращаться. Лахрим успел заметить только мелькнувший в конце прохода хвост.

В это время почти одновременно подбежали Штеер и Платт. Вся схватка длилась не больше полминуты, и они уже не застали зверя, зато прекрасно разглядели следы борьбы.

2.

Штеер бегло рассмотрел комнату, а затем пристально взглянул в дальний конец коридора, куда ушел зверь. Расмус тем временем поднялся и направился к стонущей Миляне. К нему подскочил Платт.

– Эй, не двигайтесь, док! – схватил он медика за руку. – Вы же ранены. Вон вся майка в крови.

– Ничего страшного, – отказался от помощи Хольм. – Зверь промахнулся, только немного поцарапал.

Он пощупал ногу Миляны, та застонала от боли.

– Перелом, – сказал Расмус. – Схожу за пневмостолом. Надо перенести вас в медотсек. Наложим шину, наденем псевдо протез. Сможете даже ходить потихоньку.

– Должен сказать, нам очень повезло отделаться такими повреждениями против этого чудища, – вздохнул он. – Не хотелось бы встретиться с ним еще раз. С этим монстром никаким оружием не справиться.

– Тем более с таким, как у нашего капитана, – подал голос Платт.

Лахрим посмотрел на Штеера. В руках тот держал парализатор и метающее сеть устройство, которое они брали с собой в охоте на зверя. На поясе висел телескопический шокер.

– Наших людей тварь рвет, а вы, кэп, его ловить прибежали? – в голосе коротышки звучало явное недовольство.

Штеер хотел проигнорировать эту фразу, но все вокруг внимательно смотрели на него.

– Не говорите ерунду, Платт, – жестко ответил он. – Взял, что было под рукой.

– Странные вещи у вас под рукой, кэп, – с сомнением произнес Вит. – Вы, наверно, и во сне за зверем охотитесь.

– Какая разница, какое оружие вы будете использовать, – прервал напряженный диалог коммандера и бортинженера Хольм. – Вы бы его ничем не убили. У него поврежденные ткани регенерируют.

– Как так? – высказал общее изумление Лахрим. – Я видел, как с него стекала, ну … кровь.

Он совсем не был уверен в свойствах жидкостей таинственного животного.

– Да, текла, – согласился Расмус, – Но я тоже видел. Видел своими глазами, как его раны затягиваются.

– И еще одна странная ерунда, но, возможно, мне показалось, – неуверенно сказал он. – Когда я увидел, что одна из его ран начала медленно затягиваться, я испугался еще сильнее. И рана исчезла почти мгновенно. Как будто мой страх ускорил заживление.

– Чушь какая-то, – махнул он рукой. – Совпало, скорее всего.

– А может и нет, – продолжал он спорить сам с собой. – У останков шкуры, что я исследовал, было четыре лапы. А ведь вы одну отрубили. Получается – она отросла вновь.

– Если только у него их было не пять штук, – покачал он головой.

– Но света тварь боится точно, – добавил он уверенно. – Только то, что включили лампы, нас и спасло.

– А кто же выключил все освещение? – обратился ко всем Платт. – Когда я ложился спать – свет горел.

Остальные оглядели друг друга, но смолчали.

– Похоже, это мы не выясним, – прервал неловкую тишину Штеер. – Так же как и то, кто открыл основной шлюз.

Теперь общим вниманием завладел уже коммандер.

– Перед тем, как пойти сюда, я взял оружие для нашего последнего похода, оно до сих пор валяется в прихожей, – продолжил Штеер. – И шлюз наружу был открыт.

– Да, я тоже чувствовал морозный воздух улицы, – подтвердил Лахрим.

– Так шлюз до сих пор открыт?! – воскликнул Хольм.

– Нет, конечно. Я первым делом его закрыл, – успокоил людей Григ. – Потому и задержался. Видимо, тварь успела выскочить прямо передо мной.

– А вот почему задержался Платт, я не знаю, – посмотрел он на бортинженера.

– Эй, эй! – запротестовал коротышка. – Я проснулся не сразу. Силы еще не вернулись после ранения.

– Разберемся, – привычной фразой закончил разговор Штеер.

– Окажите помощь Миляне и ложитесь спать, – приказал он. – Еще полночи впереди. Я буду дежурить около шлюза, чтобы он больше «случайно» не открывался.

Штеер развернулся и вышел. Хольм удалился и вернулся с пневмостолом. Платт и Лахрим водрузили на него Миляну и отвезли в медотсек. Пока медик накладывал шину, девушка стоически держалась, иногда негромко постанывая.

– Пить, – произнесла она единственное слово во время процедуры.

Лахрим поднес ей стакан воды. Она сделал несколько глотков, и посмотрела на Лахрима.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Лахрим заметил краем глаза, как недобро наблюдал за этой сценой Платт. Он хмыкнул и резким шагом вышел из медотсека. Лахрим проводил его непонимающим взглядом.

«Что это коротышку так разозлило? – размышлял он. – Все на взводе, готовы вспыхнуть, хоть с огнетушителем ходи».

Тем временем Расмус подогнал эластичный нагретый экзопротез под размер ноги Миляны. Он поставил его рядом с кроватью, куда они с Лахримом затем перенесли девушку.

– Несколько часов вам нужно полежать, – дал он указания великанше. – Как раз пластиментовое ложе протеза остынет и затвердеет.

– Скажите, доктор, а о каких исследованиях вы говорили с коммандером? –задал вопрос Хольму Лахрим, мучивший его уже несколько часов.

– Капитан просил не говорить никому до анализа проб, – неуверенно начал студент.

– Но я все таки расскажу, – решился он. – Творятся явно неладные вещи, а капитан, как мне кажется, не понимает всего риска.

– Я рассказывал ему об анализе мертвых тел, – начал Хольм немного помолчав. – Сначала это был Ивон Клаес, потом туземец и, наконец, Анда Клаес. У всех наблюдалось повышенное содержание железа в крови.

– Но самое интересное даже не это, – нервно похлопал он пальцами по стулу. – Количество железо возрастало у каждой новой жертвы. У туземца его было больше, чем у Ивона, а у Анды Клаес больше, чем у туземца.

Я боюсь, – прошептал он, – что в более поздних пробах может появиться то самое неизвестное вещество, которое я обнаружил в образце ткани зверя. Возможно, с этим связаны наши ночные мучения и повышенный аппетит.

– Ладно, я совсем всех запугал, и себя в том числе, – слабо улыбнулся он. – Возможно, все не так плохо. Завтра, а вернее уже сегодня утром будут готовы результаты исследования, и я всем расскажу за завтраком.

– А сейчас надо все-таки поспать, пока еще есть несколько часов, – устало сказал он и вышел из медотсека.

Лахрим последовал за ним в свою комнату и уже минут через пять крепко спал.

3.

Остаток ночи прошел без происшествий. В эл-свитке прозвучал сигнал будильника, обозначив начало дня. На завтраке в столовой Лахрим встретил только Платта и Миляну, прихрамывающую на ногу в протезе.

Коротышка и великанша чувствовали себя явно не в своей тарелке. Лахрим видел, насколько атмосфера буквально наэлектризована между ними. Казалось, вот-вот засверкают разряды.

«Отодвинусь-ка я подальше, – думал Лахрим – А то и меня молнией «любви» зацепит».

С лица Миляны не сходило брезгливое выражение, особенно, когда ее взгляд попадал на Платта. Тот в ответ фыркал, но вместо юмора, как это было раньше, сейчас в этих звуках сквозила злость.

Лахрим не испытывал сильного желания разбираться в их отношениях. Его больше занимало отсутствие Штеера и Хольма. И интересовало это не только его.

– А где капитан? – прервал общее молчание Вит. – Я его сегодня еще не видел.