Брызги времени

6.

Всё хорошее когда-то заканчивается. И Счастливые Времена, к сожалению, тоже сменились какими-то «Не очень счастливыми».

Андрюшка подрос и совсем утратил интерес к учёбе. Целыми днями он болтался по улицам с такими же, как он сам, товарищами. Ирина совсем перестала приезжать из Города в наш посёлок, а Палыч – совсем забросил свои опыты. «Сирену» он никогда не включал, а идею продать её за большие деньги теперь считал не только гнусной, но и опасной. Всё чаще Палыч тосковал и глядел в стену. Я бы его понял, если б в той стене был «Портал», через который можно было увидать кого-то из Иномирья, но на той стене ничего не было.

Всё бы было ещё ничего, если б Палыч не пристрастился к водке – прозрачной, но чертовски вонючей жидкости. Не знаю, что такого он в ней нашёл привлекательного, но, похоже, что она ему нравилась, как мне – валерьянка. Он выпивал по нескольку небольших стаканчиков напитка, после чего я переставал его узнавать. Его речи становились бессвязными, он непрерывно говорил гадости и про Ирину, и про Андрюшку, а меня так и вовсе винил во всех страшных событиях своей жизни.

Не знаю, в чём заключается моя вина, но мне становилось горько и обидно от услышанного. Видимо, Ирина, его Подруга, тоже не хотела с ним встречаться лишний раз.

Как бы то ни было, во время его очередной «лекции о вреде молока и пользе курения» я ушёл. Не далеко, за гараж, где когда-то я «хватанул» побочное излучение от «Сирены». Я лежал почти на том же самом месте, рядом с огромными листьями того самого лопуха, под которым я когда-то спрятал недоеденную крысу.

Я лежал так, наверное, несколько минут, а может, и часов… Мне не хотелось идти в дом, не хотелось есть, не хотелось ни с кем говорить или читать. Не хотелось и спать, но я закрыл глаза, чтобы яркое солнце не слепило. Так и не заметил, когда появились те же «мурашки», которые мешали дышать, и я куда-то «провалился».

* * *

Когда я пришёл в себя, солнце не слепило. Не скажу, что была ночь, нет! Был день. Небо было белым, хотя никаких облаков не было. Просто, небо было белым – и всё.

Не придавая значения увиденному, я оглянулся по сторонам. Совершенно незнакомое место! Нет ни гаража, ни огромного куста репейника, ни знакомых лопухов…

Ничего не понимаю! Когда я засыпал, всё было привычно и понятно.

Куда всё подевалось?

Надо бы хорошенько осмотреться… Места, скажем прямо, незнакомые. Надо бы найти какое-то дерево или крышу… Может, увижу оттуда, куда я попал… Я сдвинул лапой несколько небольших камешков в виде буквы «М»: никогда ещё я не видел, чтобы камешки сами выкладывались в виде букв, так что это – хорошая метка…

Как назло, никаких построек нигде не видно. Где-то вдалеке – раскидистое дерево всё-таки есть, но… Как мне потом найти место, где я очнулся? Вдруг здесь есть какой-нибудь Портал? Я сейчас уйду от него… как потом вернусь?

– Ладно! – говорю я себе. – Как-нибудь разберёмся!

И пошёл к дереву. Жаль, не видно солнышка… можно было бы хоть как-то сориентироваться…

По мере того, как я приближался к дереву, у меня возникло убеждение, что это дерево я всё-таки где-то видел, а когда заметил, что оно обмотано блестящей цепью, то уже не сомневался – это ТОТ САМЫЙ дуб! Правда, цепь была вовсе не золотая, а, скорее, латунная, хотя кое-где на ней сохранились следы позолоты.

– Есть тут кто? – что есть силы, крикнул я.

В ответ – тишина.

Интересно, а где тот кот-учёный? Ведь, если есть дуб с золотой цепью, то должен быть и кот… Как он тут работает? Идёт направо – песнь заводит…

Пытаясь изобразить того кота, что я когда-то увидел в книжке, я запрыгнул на цепь. Ещё бы знать, где здесь «направо», а где – «налево»… Ладно, если я иду «по часовой стрелке», значит, всё время поворачиваю направо…

Кажется, разобрался!

Значит, мне сейчас положено песню петь… Что бы спеть? Тут ведь нужно что-то особенное… И, наверное, уж, не из любимых Палычем «Битлов»…

Немного поразмыслив, я понял, что старинных песен, подходящих для такого случая, я, наверное, и не знаю… Впрочем, вот!

Во саду ли в огороде

Девица гуляла,

Невеличка, круглоличка,

Румяное личко.

– Хорошо поёшь, котик! – вдруг услышал я. – Может, и сказку мне расскажешь?

– Можно, конечно, и сказку! – я развернулся на цепи, едва не свалившись, и начал: – В некотором царстве, в некотором государстве, жил-был царь…

Я не торопясь шёл по кругу, пока не заметил, что на меня смотрит какой-то парень, лет двадцати, хотя, может быть, и старше. От него шёл какой-то непривычный запах, была странная одежда, да и выглядел он совсем не так, как давно известные мне люди. И всё же, он показался мне знакомым.

– Извините, сударь, мы не могли с вами где-нибудь встречаться? – спросил я у парня. – Мне положительно кажется, что ваш облик мне знаком!

– Боюсь, что нет, мурлыка! Я б непременно запомнил столь удивительного и образованного кота!

– Что ж… В таком случае, честь имею представиться: Мурчик!

Парень расплылся в улыбке, от чего его густые чёрные бакенбарды на смуглых щеках зашевелились, а во рту стали видны белые зубы. Где же я мог его видеть раньше?

– Весьма… весьма приятно! Александр! Можете звать меня по-свойски: Саша! Я, знаешь, очень люблю сказки…

– Сударь, вы, случайно, не Пушкин? Александр Сергеевич?

– Да, брат, Пушкин… А откуда вы меня знаете?

– Признаюсь, я сам не очень понимаю… Несколько лет назад один маленький человек мне показал книгу, в которой был ваш портрет! Там было много интересного… Признаться, именно в той самой книге я и узнал, что можно ходить по цепи вокруг дерева и рассказывать сказки.

– И давно вы здесь?

– Не знаю… Мне кажется, что не так уж и давно… Только… Тот маленький человек мне говаривал, что вы давным-давно умерли… Что вас убил какой-то негодяй на дуэли… Как такое может быть?

– Не знаю! Видишь ли, Мурчик, я вполне живой! – Пушкин засмеялся. – Наверное, то был какой-то другой Пушкин! А вообще, я и сам не могу сказать, давно ли я здесь… Может, я сейчас сплю, и ты мне снишься?

– Какой дивный сон… Мне снится Пушкин, который писал про меня…. А я – снюсь Пушкину… Кстати, сударь… Вы, помнится, писали, что на ветвях этого самого дуба – сидит русалка. В книге была картинка, что на дереве сидит девушка с рыбьим хвостом вместо ног… Вам не кажется, что ей там делать, в общем-то, нечего?

Парень протянул ко мне руку, погладил по голове и захохотал.

– Конечно, нечего! Что ей там делать? Русалка на ветвях сидит… Это не я про неё написал!

– Дивно…

Мы долго беседовали с тем парнем.

Удивительно, но когда он исчез, небо оставалось всё таким же, белым. Хотелось пить. Ещё, хотелось есть, но нигде не было видно ни мышки, ни птички… Только абсолютно белое небо…

7.

Как ни странно, я довольно скоро нашёл то самое место, где появился в этом Мире: выложенные мной камешки так и оставались лежать в виде первой буквы моего имени.

Как теперь вернуться?

Я какое-то время ходил вокруг, надеясь «провалиться» обратно, но ничего не происходило. Обессилев, я лёг на то самое место и вскоре уснул.

* * *

Когда я проснулся, было очень холодно и сыро. Утренняя роса, кажется, промочила меня настолько, что вздумай кто-нибудь меня отжать, набралось бы, наверное, целое ведро.

Никаких лопухов поблизости не видно… Да и репейник теперь – стал совсем другим – на волокнистых стеблях – коричневые колючие шарики. Знаю я эту гадость! Стоит лишь прикоснуться, эти шарики цепляются к шерсти, да так, что не оторвать!

Я осторожно, чтобы не нацеплять на себя репехов, отправился в дом.

Дверь была закрыта.

Едва я расположился на пороге, внутри послышались Андрюшкины шаги, потом – два раза лязгнул замок, дверь открылась.

– Му-урчик! Мурчик вернулся! – закричал Андрюшка, подхватил меня и принялся гладить. – Где ты столько пропадал? Знаешь, сколько всего с тех пор было? За день всего не расскажешь! Мне, правда, в школу пора бежать, но это ничего! Скоро Папа с работы придёт…

– Я тоже по тебе скучал! – сказал я ему. – Знаешь… Мне надо многое тебе рассказать…

Балда

– Можете, конечно, мне не верить, но всем известная с детства сказка Пушкина про Балду – написана с меня!

Незнакомец, с видимым удовольствием, сделал глоток кислого пойла, которое, по какому-то недоразумению, назвали пивом. Его большой, несколько раз переломанный нос был сплошь покрыт тёмной капиллярной сеткой, от чего казался красным, как у алкоголика со старых карикатур. Его руки были больше похожи на клешни, кожа на пальцах покрыта бесчисленным множеством больших и мелких царапин, в которые въелась грязь, множество заусениц вокруг грязных ногтей красноречиво говорили о нелёгкой жизни и тяжёлой ручной работе.

– Да ладно тебе, заливать! Мы тут все – рассказчики! В кого не ткни пальцем, каждый – «гусляр – балладист»…

Второй мой компаньон уже минут двадцать мусолил так и не найдя спичек, чуть лопнувшую папиросу. Его кружка почти опустела, хотя на дне ещё оставалось несколько глотков напитка.

У него тоже была колоритная внешность, но нос был не красным, а, скорее, синим, больше похожим на сливу. Огромные мешки под глазами, заплывшее лицо, как и у первого, только сам он был пониже ростом, а большой «пивной» живот сильно оттягивал серую футболку, от чего казалось, что мужик зачем-то засунул под неё подушку или мяч.

– Дело ваше, конечно… Можете не верить… Но, знаете… мне нужно выговориться.

– Да ладно… чего уж там… Валяй! – Я присоединился к беседе и придвинул к центру стола припасённого вяленого леща.

– Я, с Вашего позволенья, угощусь лещиком? Сто лет не лакомился…

Не дожидаясь разрешенья, красноносый оторвал бок, ловко разделал сухую рыбёху, и вытащив из о рта грязными пальцами рыбье ребро и начал свой рассказ.

***

– Всё началось с того, что я служил в армию. Нет, не так! Я был офицером! Не верите? Теперь я и сам не верю! А ведь служил! Был целым майором хронопатрульной службы!

– Что-то не слышал про такую. – Тихо отметил синеносый.

– Есть такая. Точнее, будет… Лет через шестьдесят… – Так же тихо прокомментировал красноносый. – Кстати, давайте познакомимся, что ли? Егор! Майор хронопатрульной службы. Сейчас, наверное, бывший…

– Лёша!

– Миша! – Зачем-то соврал я.

Мы обменялись символическими рукопожатиями и дежурными «Очень приятно!».

– Так вот, продолжил Егор, во время одного из патрульных вылетов, я оказался в начале девятнадцатого века. Время было, знаете, паршивое…

– Оно всегда такое…

– Всегда, да не всегда…

– Так вот. Как всем известно, в одна тысяча восемьсот двенадцатом году, была война.

– Конечно, известно! С Наполеоновской Францией!

– Именно так! Так вот… Во время Бородинской битвы, я должен был сладить за порядком над батареей Раевского.

– А зачем? Там и так всё было «в порядке».

– Потому и в порядке, что мы следили. Если можно, не перебивайте, пожалуйста! А то я всё время сбиваюсь. Так вот… Если кто не в курсе, «Эмвэшки» четвёртой серии – капризные очень… Особенно, если «дельта Тэ» близки к нулю… Вот случайный взрыв и повредил обмотку ходового генератора.

Мне показалось странно, что человек со внешностью землекопа легко рассказывает об особенностях какой-то непонятной «Эмвэшки», а эта его «дельта Тэ» так просто «вышибла»…

– Слушай, Егор… А что значит «Эмвэшка»?

– Это от эМ и Вэ – Машина Времени…

– В общем, задымила моя «Эмвэшка», я чуть не рухнул! Но, с Бородинского поля, всё-таки, убрался! А вот домой вернуться – не смог… Так и плюхнулся в Васильках… Представляете! В чужом Времени! Только родиться я должен через триста лет! А там… Не то, что б радио… Простого электричества – нет! Чтоб худо-бедно отремонтировать мою «Эмвэшку» – хотя бы паяльник нужен! А у меня – вместо ящика с ЗИПом – дыра в обшивке… Сквозная! Да такая, что через неё вывалиться можно! Витков двести «серебрянки» повреждено! Харчей – на два дня… Как вам такое?

– Лучше не придумаешь!

– Тут и придумывать нечего! Всё так и было!

– Ладно! Дальше-то, что было?

– А дальше… Забросал я ветками свою «Эмвэшку», пошёл осмотреться. Гляжу, а тут какие-то мужики идут… крестьяне. Подхожу к ним, не успел слова сказать, а один из них меня дубинкой по голове… Оказалось, они меня приняли за французского офицера! Комбеза-то моего они никогда не видели! Вот и решили, что раз мундир незнакомый, значит я – враг!

Когда я очнулся, то комбеза на мне не было, как и ботинок… Оставили мне только нижнее бельё, да и то, наверное, только потому, что не поняли, как его снимать. Только я начал приходить в себя, так они меня водой из деревянного ведра окатили. Я дёрнулся, было, ан нет! Связали меня! Потом допрашивали… Так и не поверили, что я – русский, прибыл из Будущего. Ни одному моему слову не поверили… А знаете почему?

– И почему же?

– Креста на мне, видите ли, нет! И что в Будущем их ни у кого нет – тоже не поверили…

– А что потом?

– Да что потом… Продали меня… В крепостные!

– Да ну! Как?

– Да Бес их знает! Ни бумаг каких, ни расписки… Так, связанным, и продали!

– Кому?

– Попу! Был там такой, Отец Онуфрий! В принципе, нормальный мужик, для своего времени. И кормил прилично, и не обижал. И работы давал, в общем-то, посильные. И семья у него – очень даже… Как жёнушка его хороша! И лицом приятна, и душою… А с сынишкой его, Митрошкой, так у нас и вовсе, как-то, отношения сложились. Он ведь, моему Серёжке – ровесник!

– Ну, ты ж, наверное, не об этом хотел нам рассказать?

– Конечно! Я о том, что пришлось мне изрядно потрудиться… Мне удалось решить для Онуфрия кучу проблем, которые в восемьсот двенадцатом решать ещё не умели. Эффективность моей работы сам поп оценил как «за семерых», но зато – ел за троих. Точнее, получал харчей, из расчёта «на троих». Сам кушал как и раньше, а две свободные порции – относил в местный трактир. За год у меня серебряных копеек собралось, считай, килограмма полтора. Потом я их отнёс местному ювелиру, тот их переплавил и сделал из них шестьдесят две сажени серебряной проволоки.

– А на кой тебе столько серебряной проволоки? – Лёша, кажется, ничего не понял.

– Как это, «на кой»? У меня в «Эмвэшке» ведь обмотка повреждена была! Правда, проволока была не изолированная. Пришлось соображать. Помог богомаз, который у Отца Онуфрия церковь расписывал. У него был лак… Паршивый, конечно, лак.. А чего с него хотеть, если он его тут же, на печке и варил… Брал подсолнечное масло, жарил-парил… Сначала получалась олифа, а потом – лак… Вот из этого лака я и делал изоляцию!

– А починял как? У тебя ведь ни припоя, ни паяльника…

– Ну, припой – дело не хитрое! Нашёл лудильщика, да за литр самогона у него и выменял! И припой, и паяльник… Да и не насовсем выменял, а так… можно сказать, в аренду взял. Правда, пришлось повозиться! Но ничего! Сдюжил!

– А что потом?

– Да что потом… Пришёл к Онуфрию. Так, мол, и так… Год у тебя я верой-правдой, отбатрачил! Пора и честь знать! Очень уж, правда, Онуфрий не хотел меня отпускать! Говорит, мол, надо бы и то сделать, и это…

– Погоди-ка, Егор… Говоришь, Пушкин работника Балду писал с тебя… Почему ж ты – Балда?

Егор усмехнулся. – Да потому и Балда, что у меня фамилия – Балдин! Меня и в школе Балдой дразнили, и в Училище… Даже в патрульной эскадрилье, и то – Балдой звали. Вот, когда меня спросили, как тебя зовут, я и ляпнул… А потом – поздно было что-то менять.

– Погоди… В той сказке Балда и оброк с чертей собирал, и вокруг моря на кобыле…

– Да не было там такого! И со мной такого не бывало. А вот, что Онуфрию я щелчки по лбу бил – было! Только, конечно же, до потолка он не прыгал, и язык себе не повреждал… А вот ума Онуфрий, всё-таки, лишился… Только не от моих щелчков… Больно уж Попадья, любезная Мария Филипповна, хороша была… А Онуфрий – все посты соблюдал… А Мария Филипповна – живая женщина, хороша собой… Мы и сошлись, пока Онуфрий свои службы с литургиями служил… В общем, согрешили мы с ней. Очень Онуфрий переживал… Так и лишился разума!

– А Пушкин…

– Пушкин эту историю для детей писал. Не мог же он, как было…

– Да, Егор… Он не мог… А ты-то, как мог? Ведь у тебя – где-то жена есть, сын Серёжка…

– А ты б устоял? Я ведь свою жену, к тому моменту, уже почти год не видел!

– А если она почувствует?

– Что она может почувствовать? Она ведь родится только через триста лет!

Егор допил своё пойло и вытер губы рукавом.

Лёша тоже окунул свою «сливу» в кружку и сделал глоток.

– А потом, что? – Поинтересовался я.

– Да что потом… Свою «Эмвэшку» я-то починил, если это можно назвать ремонтом. Проводку спаял и заизолировал. Только вот, не получается мне Домой вернуться! Видимо, где-то в обмотках я витки перепутал. Да и было бы странно, если б угадал. У меня ведь нет ни приборов, ни схем… Так… Где увидал обрыв там и спаял. Тяга получилась не симметричная… Вот меня и носит куда ни попадя… Вот и сейчас… Зарядится на солнышке «Эмвэшка», и дальше поскачу! По моим прикидкам, ещё раза четыре надо «скакнуть», чтоб до своего времени добраться…

– Ой, врёшь ты всё, Егор… – Лёша почесал затылок.

– Ну, как говорится, не любо – не слушай, а врать – не мешай. – Егор подмигнул мне, чтоб Лёша не мог увидеть.

– Ладно, мужики! Хорошо с вами тут пиво пить! Благодарствую!

Я оставил недопитое пойло и рыбу на столике и ушёл.

Ваши обновления готовы!

Давно мои компьютерные Системы не радовали такой чёткой, отлаженной работой! Все запущенные программы, просто, «летали»! Огромный массив данных обрабатывался с такой скоростью, что казалось, будто результат уже давно известен и оставалось лишь просмотреть готовые цифры.

– Песня! – Похвалил я свою Систему. Осталось тольк…

– Бац!

Только что нахваливаемая система, вдруг, остановила свой стремительный бег и замерла.

«Ваши обновления готовы! Перезагрузить Систему?»

И, как обычно, две кнопки внизу сообщения: «Перезагрузить сейчас» и «Перезагрузить через 10 минут». И всё! И никаких тебе «При следующей перезагрузке», не говоря уже про «Отменить обновление»…

Нехотя, соглашаюсь на десять минут, но эти минуты мне показались какими-то «резиновыми». Они растянулись, пришлось повыключать почти все программы, работающие в теневом режиме…

И всё равно, остаток работы я сделать не успел. Система начала сворачиваться, беспощадно уничтожая результаты всей моей сегодняшней работы. Сохранить что либо, я, естественно, не успел. Ну, не прошло ещё тех обещанных мне десяти минут!

– Ладно! Разберусь как-нибудь!

Вся система отправилась в перезагрузку, сообщая мне, что установлено уже столько-то обновлений из двухсот сорока семи. Такими темпами, эта затея займёт ещё минут двадцать!

Я достал из тумбочки банку растворимого кофе, фаянсовую кружку с надписью «Виктор» (и не важно, что меня зовут Валдис, кружка мне досталась случайно) и включил чайник.

Когда он закипел, оставалось ещё около двухсот обновлений, а когда я, попив кофе, споласкивал кружку, стало понятно, что что-то пошло не так. «Колёса» на экране монитора больше не крутились!

– Ладно! Бывает! – Сказал я себе и решил подождать ещё несколько минут. Ничего не поменялось!

– Валдис, как продвигаются наши дела? – Спросил меня заглянувший в мою «коморку» директор.

– Дела – идут, Владимир Николаич! Оставалось, наверное, несколько минут, когда Система захотела обновиться!

– Хорошо, Валдис! Жду Вас с результатами, как только закончите!

***

Увы, Система так и не вышла из своей «задумчивости». Ни через несколько минут, ни через час, ни даже тогда, когда вызванный мной Артур, наш сисадмин, больше пяти часов исполнял над ней свои колдовские «ритуалы». Не помогали ни перезагрузка, ни повторные обновления, ни, даже, «пляски с бубнами».

– Похоже, «Бобик – сдох»! – Вынес свой вердикт сисадмин. В ней было что-то важное? – Артур взглядом показал на мою «машину».

– Конечно! В ней всё – важное… А почему «было».

– Не хочу Вас расстраивать… Очень похоже, что спасти Ваши данные, скорее всего, не удастся…

– Как это, не удастся! Да я… Да в ней… В ней – моя работа в течение двух лет! Да…

Я обхватил голову и провалился в какое-то непонятное состояние. Мне показалось, что в голове у меня грохочут огромные барабаны, а какие-то здоровенные мужики бьют по ней кувалдами…

* * *

– Ну и подбросили Вы мне, уважаемый, работы! – Услышал я знакомый голос. – Нельзя же так, близко к сердцу, воспринимать неприятности! С давлением – шутки плохи! Вы уж извините, но мы не могли ждать, пока Вы придёте в сознание… Нам пришлось делать операцию без Вашего согласия… В прочем, какое это теперь имеет значение? Выбора у нас не было! Либо вы умрёте, не приходя в сознание, либо – мы делаем операцию без Вашего разрешения.

– Где… – Я с трудом соображал, что нахожусь в какой-то больнице, что мне сделали какую-то операцию, и что дело было, надо полагать, очень серьёзным. – Какую?

– Лежите, простите, всё забываю, как Вас зовут…

– Валдис…

– Точно! – Врачом оказался довольно молодой мужчина, как две капли похожий на нашего Сисадмина. – Валдис! Как Вы себя чувствуете?

– Не знаю пока… Вроде ничего не болит… – Я попытался встать, но не смог. – Знаете, я почему-то не могу встать… Даже, пошевелиться!

– Ну, это, как раз, не проблема! После операции еще не все цепи активированы… Инсульт – дело сложное! Не хочу Вас расстраивать, но нам пришлось некоторую часть Вашего мозга заменить имплантатом!

Врач пощелкал на клавиатуре, и я почувствовал, что могу пошевелить руками.

– Так – лучше?

– Конечно! – Я поднял руку, сжал и разжал кулаки. – Всё работает! Только… Непривычно как-то!

– Вам, любезный, теперь ко многому придётся привыкать. С самого начала! Я сейчас активирую Вам ноги, только пообещайте, что не будете вставать… Хотя бы пару-тройку дней! Шутка ли, научиться ходить, считай, заново!

Врач ещё пощёлкал клавишами.

– Что Вы чувствуете?

– Ничего… А что, должен?

– А так? – Врач снова застучал по клавиатуре.

– Тоже ничего!

– Ноги чувствуете?

Я прислушался к своим ногам.

– Нет!

– Ладно… Попробуем так…

– Ничего…

Врач встал со своего крутящегося кресла и выглянул за дверь.

– Артур!

Зашёл наш Сисадмин.

– Вот, смотри, брат… Что-то у нашего киборга ноги не подключаются…

Сисадмин несколько минут смотрел в экран, щелкал клавишами, двигал мышку…

– Есть! Вот, смотри, Дим… Драйвер этого устройства не установлен… Установить?

– Давай! – Согласился врач.

– Или, сразу всё ему установим? Чтоб не перезагружать каждый раз?

– Давай! Валдис – не старик ещё… Выдержит! Выдержишь ведь?

– Не знаю… Наверное… Вам виднее!

– Ну, тогда, держись!

***

– Вот ты и «дома»! – Сиял врач Дима.

Рядом стоял Артур. Было видно, что ему сейчас пришлось изрядно повозиться – на щеках был румянец, а на очках стёкла немного запотели.

– Как самочувствие?

Я пошевелил ногами, пальцами рук.

– Отлично!

– Теперь, потихоньку, вставай!

Я встал. «Картинка» которую я видел всегда, несколько изменилась: как в какой-то компьютерной игре, у меня появились непонятные цифры.

– Доктор… Я что, теперь – робот?

– Нет… А почему Вы так думаете?

– У меня в голове какие-то цифры… Так… Слева – это координаты, под ними…

– Чёрт! Артур, что ты ему установил?

– Новые драйвера! А цифры… Это, наверное, очередная «фича»! Потом зайдём в интернет, почитаем описание! Хорошо, Валдис?

– У меня что, есть выбор?

– Боюсь, что нет…

***

В течение нескольких дней, я, почти совсем освоился со своим имплантатом. Координация движений стала, пожалуй, лучше, чем у любого гимнаста, мелькающие цифры на «картинке» стали моими надёжными помощниками.

Единственное, что меня смущает, так это то, что несколько минут назад, голове появилось новое сообщение:

«Ваши обновления готовы!»…