Вся одежда и сапоги были как по мне сшиты. Сунув браунинг за пояс, я повесил саблю на перевязь, нож за голенище, ложку в тряпице – за другое, все, я готов к труду и обороне! Спустились вниз. Адышев сидел за столом и неторопливо обгладывал куриную ножку.

– Садитесь, откушайте, да и с богом тронемся! Андрей Иванович, Вы свои вещи скажите слуге положить в мою карету, ведь государь по любому за ними отправит, а так они уже будут в Кремле.

– Хорошо, Алексей Федорович! – я попросил пригласить моего слугу и предал ему просьбу дьяка.

– Какой, кстати, сегодня день? – спросил я у воеводы.

– 18 июня 1547года от Рождества Христова. – с удивлением ответил он.

– Да что-то видно не выспался. – отбрехался я.

Карету Адышева знали, и охрана пропустила нас, не досматривая. Увидев государя, мы склонились в поклоне. Молодой царь с интересом рассматривал нас, вернее меня, так как был уже наслышан.

– По-видимому, это и есть молодой боярин, моего конюшенного Петра Ивановича сын. Кстати, почему его здесь нет, я хочу видеть встречу родственников!

Слуги, стоящие у дверей, тут же исчезли, и через минуту двери отворились и в зал вошел красиво одетый бородатый мужчина, по-видимому, мой отец. Царь передал ему ладанку, посмотрев на нее, он побледнел и зашатался. Слуги, подскочив, усадили его на скамью у стены тронного зала.

– Это его ладанка, жена отдала ему свою перед поездкой! Что с моим сыном, мой государь?

– Посмотри, может узнаешь? – царь указал на нас.

Боярин посмотрел и на плохо гнущихся ногах направился ко мне:

– Сын, ты жив! – он обнял меня и заплакал.

– А ты, отец, как живой остался? Я же видел, что всех убили!

– Да нет, сыночек, я был тяжело ранен, и другой обоз меня подобрал, а тебя не было ни среди живых, ни среди мертвых! – продолжая меня обнимать и разглядывать, рассказывал отец.

– Иван Петрович! – царю не терпелось поговорить со мною, тем более, что он убедился, что я не самозванец. – Сын сегодня будет гостить у Вас, идите и готовьте встречу!

– Да, мой государь! – он склонился в поклоне с радостной улыбкой, шепча слова благодарности Богу за такое счастье.

Оставшись вновь один с государем, я попросил его принять подарки для него и его прекрасной супруги Анастасии.

– Даже так! Это очень интересно, что Вы мне можете предложить!

Слуги занесли весь мой груз в зал, и я начал выбирать. Первым делом я достал керосиновую лампу, абажур, так как она была уже заправлена, то я быстро ее зажег, чем вызвал удивление царя и лампой, и зажигалкой. Второй подарок – достал кремниевое ружье – реакции ноль, примерно что-то такое в армии есть. Позвал воеводу и он, рассмотрев принцип, радостно начал расхваливать царю достоинства, и что с таким оружием мы быстро победим. Третий подарок был патефон, но перед ним я попросил пригласить царицу. Когда она зашла в зал, я включил патефон, и заиграла легкая музыка. Царь был потрясен, такого нет ни у одного правителя. Четвертый подарок – золотые карманные часы, украшенные стразами, при открывании играют музыку «Боже, царя храни…». Царица с интересом рассматривала красивую лампу, патефон, оружие ее не интересовало. Дошла очередь и до нее. С поклоном я передал ей комплект украшений с уральскими изумрудами, восторгу у этого юного создания было много. Когда они утихли, я передал ей зеркало на ручке, духи «Шанель» и калейдоскоп. Когда она ушла знакомиться с подарками, я передал пакет с комбинацией царю:

– Ваше Величество, только Вы можете это подарить Вашей супруге, но знайте, это носят только царицы.

Он благосклонно кивнул:

– Правду про тебя говорят, умеешь ты удивлять. Боярин Андрей Федоров, за открытие новых производств дарую тебе шубу с моего плеча, жалую тебе 1000 десятин земли рядом с твоими деревнями и две десятины земли в Александровской слободе. А теперь расскажи о военных успехах.

Получив сзади тычок от Адышева, я поднялся с пола. Музыка стихла, и вернувшаяся царица попросила ее в свою половину. Я показал, как заводить музыку, как ставить пластинку, опускать головку звукоснимателя.

– Ваше Величество, все оружие надо показывать на открытом воздухе, без свидетелей, чтобы враг не узнал раньше времени о нашем оружии. – произнес воевода и склонился в поклоне.

– Хорошо, велите запрячь карету, построить стрельцов, едем в Воробьево на мою любимую дачу. – стукнул ногой царь.

– Ваше Величество! Зачем привлекать внимание войском. Переоденьтесь в простого воина и едем на моей карете, хватит и дружинников воеводы. – убеждал Адышев.

– Ты как думаешь Андрей Иванович? – поинтересовался царь у меня.

– Я гарантирую Вам безопасность!

Через час мы были в Царском селе Воробьево. Остановились на околице. В сторону реки был хороший луг. Я достал оружие: винтовку, автомат, гранаты и две шашки динамита. Заставив дружинников сделать на лугу в 200 метрах от нас мишени, а это были глиняные корчаги, которые они отобрали у крестьян, я произвел три выстрела из винтовки и корчаг как не бывало. По остальным корчагам стреляли царь, воевода и даже Адышев. После показа все поняли принцип мушки и перекрестья прицела. Корчаг больше не было. Постреляли из автомата и заинтересовались гранатами и динамитными шашками. Я попросил воеводу найти мне глиняный кувшин, который я наполнил бензином, привязал к нему короткий на 5 секунд бикфордов шнур и спросил, что мы можем разрушить, представив, что это враг. Царь тут же показал на свой омшаник. Я послал туда дружинника, чтобы он убедился, что там никого нет, да и омшаник был пустой и старый. Объяснил, что это мы будем кидать во врага катапультами и во много раз большим объемом. Подошел на расстояние броска, поджег бикфордов шнур, бросок. Кувшин падает на кровлю и взрыв, весь омшаник в пламени. Зрители в восторге, разве что нет аплодисментов.

– Ваше Величество! Ваших врагов надо быть поодиночке, пока они не набрали силу. Первого все же Казанского хана, у него за спиной огромные земли с враждебным населением. Далее Крымского хана, за которым стоит Османское государство, ну и последние Литовской и Польское государства. Нам с Иваном Михайловичем требуется от Вас 50-тысячное войско под единоначалие. Чтобы бояре исполняли приказы, не будут исполнять – чтобы мы могли их в кандалах отправлять в Москву. Мы же гарантируем, что разберемся с врагами земли Русской. Кроме этого у меня есть много еще задумок, как удивить врага нашего. Дайте мне только 500 человек, из которых я сделаю лучших воинов с лучшим оружием. Это будет Ваш, Государь, личный спецназ, то есть войска специального назначения. Они проникнут куда угодно и уничтожат врага везде. – тут я заметил, что Адышев морщится и прижимает руки к правому боку, это было тревожное предупреждение.

Пока царь обдумывал мое предложение, обходя омшаник со всех сторон, я прижал кольцо ко лбу:

– Хранитель, что с Адышевым?

– Обычный аппендицит! Не сделаешь операцию – умрет! Кстати, и царь потихоньку травится ртутью в своем кабинете и опочивальне.

– Ваше Величество! Срочно надо в Кремль! Ваш слуга Адышев Алексей Федорович серьезно заболел, и если я не сделаю ему операцию – он погибнет!

– Это делается, сударь, все интереснее! Взглянули на человека и уже определили, что он болен и ему требуется операция! А можете так же взглянуть на меня и определить, сколько мне предстоит жить?

– От силы, Ваше Величество, Вам с супругой осталось 10 дней, если не уберете из опочивальни и кабинета яд!

– Какой яд? – вид у Ивана Грозного был совсем не грозный, а изумленный. – Как ты определил, что меня травят?

– Это кстати нетрудно для меня, все же я лекарь, закончил университет. Но сейчас, мой государь, давайте подумаем о Вашем слуге, как только я вылечу его, я готов ответить на все Ваши вопросы. Вы же ищите серебристый жидкий металл, и кто его принес к Вам.

Дружинники развернулись, и мы поехали обратно. Приехав в Кремль, я с воеводой под руки завели Адышева в выделенную нам комнату, где был большой стол. Попросив все старательно вымыть и приготовить горячей воды, я начал готовиться к операции. Протянув провод, я повесил переноску с лампой над местом операции. Генератор установил в соседней комнате на подоконнике, благо стены почти метровые, и он хорошо уместился. Подготовив все, я попросил Ермолая помочь мне. Вначале с ним вымыли тщательно с моим мылом руки, протерли спиртом, попросил Ермолая воткнуть розетку освещения. Свет есть. Раздетый Адышев на столе зажмурился от бьющего света. Я положил ему марлевую повязку на лицо и начал капать эфир. Все, уснул. Ткнул скальпелем в район желчного пузыря – спит. Сделал разрез, защемил зажимами – передо мной воспаленный отросток. Перетянул нитью, отрезал – на столе он и лопнул. Слава богу, что не внутри. Теперь обратно все зашиваем. Ермолай промокает мне пот, чтобы, не дай бог, не попасть в рану. Все зашито. Ставлю ему укол антибиотика, присыпаю рану стрептоцидом и забинтовываю. Утром, как проснется, при болях поставлю новокаин. Ермолай смотрин на меня, как на бога. С такими болезнями здесь умирают, а я спас человека.

Ворвался царь, увидев, что Адышев спит и ровно дышит, успокоился и попросил меня пройти к нему в кабинет.

– Нет, Ваше Величество! Ни в кабинет, ни в опочивальню ни я, ни Вы не пойдете. Отрава там будет держаться очень долго, все пропитано ей. Давайте также в тронном зале.

– Кто ты? Откуда все знаешь наперед?

– Я – твой ангел-хранитель! Убьешь меня – умрешь сам. Ты молился за Русь, я прибыл, чтобы помочь своим могучим оружием. Теперь все будет по-другому. И кстати, 21 числа в церкви Воздвиженья начнется страшный пожар, выгорит полгорода, пострадают и твои хоромы. После чего начнутся народные волнения, будут убивать бояр. Чтобы это остановить, подготовь бочки с водой у церкви, и при начале пожара чтобы стрельцы быстро его погасили. Кстати, нашел, кто на тебя покушался, али снова мне подсказывать?

– Трое слуг ко мне входили, все князья высокородные, из них Шуйские, Глинские и Шереметьевы.

– Никто из них сам и не пойдет тебе подливать яда, а вот с родинкой на щеке это сделал. – передал ему я образ слуги, который наливал ртуть.

– Срочно мне собрать всех слуг! – прокричал царь.

Слуги собрались в течение пятнадцати минут. Парня с родинкой я увидел сразу же, царь какое-то время ждал, но не вытерпел и, схватив его за шиворот, стал трясти и кричать: «Кто тебя заставил, кто мой враг?» и т.д. Неожиданно он вырвался из рук царя, ощерился и выхватил нож, – в руки мне прыгнул браунинг, и я пристрелил его в прыжке. Так с оскаленным выражением и «третьим глазом» во лбу он и упал, не сказав, кто же так не любит царя и царицу. Остальные слуги пали ниц, они не заслужили такой участи. Иван Васильевич подошел ко мне и взял из рук пистолет:

– Князь Андрей, мне с Вами становится все интересней! Вот только что Вы спасли моего друга, Алексея Федоровича, и теперь тут же спасаете меня, и за пазухой, как Вы говорите, у Вас всегда есть козырь. Бац, – и нет моего врага, Вы снова спасаете мне жизнь! Чем могу я Вам помочь?

– Хочу построить университет, чтобы Россия была могущественной страною, для этого надо осваивать окраины, где много полезных ископаемых. Нужна нефть, железо, каменный уголь, соль, да и многое другое, что движет прогресс. Если государство даст мне эти возможности, я помогу уничтожить врагов. Сейчас, если Вы даете моему другу Анике Федоровичу Строганову разрешение на владения по реке Каме. Земля эта никому не нужна, бесполезна. Места сии пусты, леса черные, реки и озера дикие. Всего надо 146 верст вдоль реки. Кстати, у них есть войско и пушки, чтобы беречь от набегов ногайских нашу границу. Ваше Величество, Вы высвобождаете столько воинов, тогда как он будет не щадить живота своего за эту землю. Взамен мы получаем соль для государства по льготной цене, остальное от продает как захочет.

Царь подумал и позвал писаря, которому продиктовал письмо, где отдал на 20 лет земли вдоль Камы.

– Ты, Андрей, показывал картинки самодвижущиеся… – начал уважительно царь.

– Конечно, Ваше Величество! Дайте зал, мой слуга все приготовит, а мы пока обсудим наши планы.

– А можно оружие посмотреть, из которого ты убил моего слугу?

– Конечно! – я подал ему пистолет, вытащив обойму и патрон из ствола. Он пощелкал курком.

– А почему нет грохота, как у тебя?

– Я убрал патроны, которые убивают врага! – ответил я.

– А если патроны вставить? Ты мне его подаришь?

– Здесь, Ваше Величество, только семь патронов. Только семь раз Вы сможете защитить себя, поэтому не стреляйте просто так. Без патронов он станет просто игрушкой.

И я поднес ему браунинг. Показал, как он работает, как ставится на предохранитель. Все же он был еще ребенок! В наше время ребята с удовольствием играют с оружием, ну а в это время, да еще с таким…

– Значит, князь Андрей, завтра, 21 июня, будет пожар?

– Да, государь! Если спасете Москву, история переменится. Будут живы Глинские, да и многие москвичи. Да и пожар-то в церкви начался по-глупому, опрокинулся подсвечник. Потушить не смогли из-за сильного ветра.

– Вот завтра еще раз и проверим! – заверил меня царь. – А твои планы и оружие все же хороши! Если ты, как говоришь, хранитель земли Русской, то я буду вечно молиться Господу нашему.

Наутро мы вместе с царем, Адышевым и воеводой направились к церкви Воздвиженья, из-за которой должна была выгореть половина Москвы. Священник, увидев столь многочисленную делегацию во главе с царем, обомлел и засуетился. Я же глядел на места скопления людей и огня. Рядом стояли десятники, готовые тут же все залить, затоптать, изничтожить. И вот около 11:20 бабка задевает подсвечник, который падает на деревянный пол, расплавленный воск разливается по полу, попадает на юбки и капоты женщин, все вспыхивает, начинается паника, на глазах царя. И тут вбегают дружинники с ведрами и начинают заливать все, и огонь, и бегающих в панике женщин, через 5 минут огня в церкви не было. Я подошел к священнику и врезал ему в челюсть:

– Ты только что избежал смертной казни за гибель половины Москвы, прикрепи к полу подсвечники, с бабки спроса нет, а тебя в случае пожара я убью – слово боярина Федорова!

– Да и я поддержу его слово. – сказал царь. Позже, когда я ехал в карете царя, он произнес: – Снова ты меня удивляешь, князь Андрей! Взял и избил человека, который работает на Господа нашего.

– Он, Ваше Величество, только делает вид, что работает, поэтому и был наказан! Да и не забывайте, что я явился помочь только Вам и России. А остальным помогать, мне не было приказа.

– А как же больным и раненым?

– То – другое, что осталось от человека, куда я внедрился! Он тоже хороший человек. Сейчас давайте сделаем военную победу, хоть Казань, хоть Крым, а потом мы начнем с Вами переделывать общество. Если не будем менять методы правления, Вас или убьют, или свергнут, а потом убьют. Сейчас Вы убедились, что я не лгу, нам нужна с Вами победа, и она будет. Поставьте Ивана Михайловича воеводой над пятидесяти тысячным войском, и мы готовы разбить врага. Главное, чтобы беспрекословно подчинялись другие бояре. – подвел я итог.

– Хорошо, князь, сделаю, как мы и договорились. Пошли смотреть твое чудо – подвижные картинки.

Вначале смотрели «Александра Невского», потом «Илью Муромца», после этого все напились. Кстати и ваш покорный слуга не отличался от всех. Проснулся я, кстати, от того, что Иван Михайлович сложил на меня и руки, и ноги. Потихоньку вылез и, поправляя на себе одежду, побрел в сторону туалета. Слуга появился как бы ниоткуда:

– Чего желает, великий князь?

– Слушай, дорогой, где у вас отлить можно? – он показал. Только я пристроился у дырки в полу, как в мозгу вспыхнул голос «Хранителя»: «Сейчас готовится напиток царю и царевне с ядом».

Поблагодарив «Хранителя», я тут же отправился обратно, к царю. Войти к нему не дали стрельцы, заслонив дверь алебардами. На шум вышел Иван Васильевич IV. Пригласив его обратно в комнату, где он находился вместе с царицей, я предупредил его, что напиток будет отравленный. Решили разыграть: царь отвлекает, а я меняю стаканы, благо они остались с предыдущего раза. В положенное время, постучав в двери, вошел слуга со стаканами сбитня. Пока он не начал расставлять стаканы, я подставил ему к горлу нож, спросил, кто его нанял и послал, он начал упираться, я резанул его ухо, кровь рекой, подставил кинжал к глазу и сказал, что сейчас вырежу его, как ухо. Он начал «колоться», сказал, что его наняли князья Сальские. Государь подскочил и, выхватив у меня кинжал, воткнул ему в горло. Я придержал дергающееся тело, чтобы на напугать царицу. Царь хотел вылить ядовитый напиток, но я предложил отправить обратно ядовитую стрелу.

– Завтра, Ваше Величество, я буду показывать фильмы. Мои, а не Ваши люди, которых все знают, будут разносить напитки, кстати, за деньги, чтобы не вызвать подозрений. И эти два стакана уйдут двум братьям Сальским.

– Ты коварен, как дьявол! Не хотел бы я тебя иметь врагом!

– Что Вы, Ваше Величество, я белый и пушистый! Главное, чтобы меня и моего подзащитного не трогали.

На завтра организовали показ. Братья Сальские пить не стали. Но взорвались на дороге из Кремля. Две стограммовые динамитные шашки, плюс примотанная к ним граната Ф-1. К кольцу примотана веревка, другой конец на ось кареты. Ось вертится, веревка наматывается, ну и через метров 300-400 взрыв. Князья на воздух, к нам нет претензий. Царь доволен, готов меня поставить во главе тайной канцелярии. Еле отказался. Завтра едем обратно с грозным предписанием Ивана Грозного IV. Тут и повлияло, что я ему показал, и то что ночная кукушка, которая получила такую комбинацию от царя и узнала, кто это привез. Все это вместе благоприятно повлияло, и все воеводы получили приказ в начале мая быть в Рязани, под руководством воеводы Хворостинина.

Отобрав сотню дружинников, я начал с ними интенсивно заниматься, перенеся десять ящиков с винтовкой Мосина и пять пулеметов «Максим». Два из них я нашел за ящиками с патронами. На стрельбище, которое оборудовали в урочище за Рязанью, они стреляли до автоматизма. Вечером был разбор, чистка оружия. Сдача гильз. Все ж их можно потом зарядить, все же легче, чем делать заново.

Отобрав из ребят более смышленых, я начал тайком от всех натаскивать их на минометах. Время от времени к нам заезжал воевода. Так как дружинники были на его обеспечении, я только их учил. Слетал в Тюмень на металлобазу, там нарезали по размеру 100-миллиметровых толстостенных труб, взял сто штук, перенес к себе в конюшню в Рязани. Передал все трубы Ермолаю, показав, как надо их переделать, и заодно поставить на тележные колеса. Он ворчит, что одному не успеть до осени. Прислал ему четырех помощников. Сегодня решил попробовать одну пушку зарядить картечью и испытать на полигоне. Пригласил воеводу. Поставили на расстоянии 100м десять чучел, зарядили одной меркой порох, затем пыж, картечь из гальки, снова пыж. В затравочное отверстие воткнул бикфордов шнур, навел на чучела и поджег. Грохнуло хорошо, пушка откатилась метра на три назад. Когда дым рассеялся, половины чучел не было, их снесло, остальные так же получили пробоины. Воевода был доволен:

– Ты где такую пушку приобрел, князь?

– Сами делаем, Иван Тимофеевич, и будет их у нас сто штук. Все на колесах, так что можно их везти на лошадях прицепленными к телеге, и если сделаем еще снарядный ящик, то все будет при ней, и порох, и картечь. Сейчас тебе надо, многоуважаемый Иван Тимофеевич, набрать триста дружинников, которых мы будем учить на пушкарей, чтобы они учились быстро стрелять из этих пушек и, главное, метко стрелять во врага. Не бояться и держать язык за зубами!

Через неделю, выделив воеводе десять готовых пушек для учений, я показывал десятникам, как заряжать, как стрелять, как чистить пушки. Подсказал, как нашить куртузы (мешочки из шелка) для пороха, чтобы ускорить процесс заряжания, с готовым мешочком с порохом, процесс ускоряется.

Отобрал сотню охотников, которых вооружил винтовками «Мосина», через неделю они, освоившись, лихо попадали в «десятку» с двухсот метров. Из них отобрал двадцать человек, которых вооружил снайперскими винтовками и заставил стрелять на расстоянии 800м.

В ближайшую ночь побывал в бункере и доставил оставшиеся три миномета и весь запас мин. Очень сожалел, что не успел перенести имеющиеся две 45-мм пушки с их запасом снарядов и легкую танкетку, стоящую напротив главных ворот.

Наутро попросил воеводу направить мне еще три десятка дружинников для обучения новому оружию. Удивленный воевода сам прискакал вместе с ними, чтобы взглянуть на новое оружие. Минометы мы уже установили, положив возле каждого по ящику мин. Построив их, я начал объяснять принцип работы миномета. Показал, как установить взрыватель, как опустить мину в ствол. Хлопок их не напугал, громче стреляет самопал, а вот увидев взрыв в метрах 400 от себя, они сразу зауважали орудие. Погоняв их с полчаса, объяснив, что мина со взрывателем опасная и может взорваться от любого толчка, я поехал взглянуть на пушкарей и моих охотников. Десятники гоняли их как нашкодивших котят. Все ж это была элита. Предупредив их, что через неделю будут учения, мы поехали с воеводой в город. Там я попросил его заказать у гончаров двадцатилитровые кувшины, штук двести, и приготовить бочек сто «земляного масла» для подготовки «термитной» смеси. Нефть может подвезти аптекарь, у него есть выход на поставщиков. Ну а я сделаю перегонку, будет тут и керосин, и бензин, ну и останется кое-что и для татар. Озадаченный воевода свернул к своему дому, ну а я поехал к себе. Моя охрана молча ехала за мной, приученная не задавать лишних вопросов.

Дома я позвал Ермолая к себе в кабинет и выложил перед ним купленный мною арбалет с пятью болтами:

– Сколько надо тебе кузнецов, чтобы вы к началу апреля сделали двести штук арбалетов и тысяч десять, али все пятнадцать болтов?

– Ну, барин, времени у нас полгода, но мы еще не закончили с пушками! Как только с ними заканчиваем, а на это уйдет у нас еще месяц, возьмемся за твои арбалеты и болты. Кузнецов ты дал, хватит, а вот столяра, чтобы приклады готовил, надо уже сейчас, да и с металлом помоги, много понадобится! – после чего он, тяжело вздохнув, натянул на голову свой колпак и побрел в свою кузню.

Я понимал, что работы у него сильно прибавилось, как и у всех, так как и воевода, и я не давали расслабиться им, усиленно готовясь к военному походу на Казань. А без хорошего оружия войну не выиграешь.

Ночью опять перемещался в бункер, перенося оружие в свою теперь конюшню, дальний конец которой был свободный, оставлен для сена, которое должно быть завезено из моих деревень. Вот тут я и начал составлять ящики с патронами, гранатами, динамитом (сейчас там были 5 шт МГ-34 и 20 ящиков с патронами по 1500 шт в каждом) и автоматами. Брал в основном ППШ, так как их было в наличии больше, а мне надо было вооружить своих пушкарей. Пока один из них заряжает пушку, двое должны защищать его и себя. А вот передовой отряд, который будет производить дальнюю разведку, нужно вооружить наганами, на коне в бою он получше будет, чем винтовка али автомат. Да и места немного занимает. А им надо и рогатину нести, еще щит, саблю, лук со стрелами, кольчугу и пропитание. Кстати, надо сказать воеводе, чтобы сотню отобрал под руководством опытного сотника, чтобы учиться стрельбе из нагана, а с рогатиной, саблей и луком они сами должны быть уже знакомы.

Потрудившись, где-то до двух часов ночи, я уснул тут же на сене. Разбудил меня утром конюх, который пришел кормить лошадей и покрикивал на них, чтобы не мешались, когда он насыпал им овес. И тут вдруг, с удивлением, обнаружил на сене спящего барина. Тихо-тихо пятясь, он вышел из конюшни и побежал к Ермолаю с докладом, тот, пользуясь тем, что я его приблизил к себе, категорически запретил всем шуметь во дворе, а у ворот конюшни поставил двух дружинников. Я же, еще немного понежившись, все же поднялся, дел было невпроворот.

Вышел во двор, поздоровавшись с дружинниками, приказав им охранять находящиеся в конюшне ящики: «Смена караула будет по расписанию, так что не расслабляйтесь, не то десятник шкуру спустит». Заскрипели ворота, прибыл обоз с бочками нефти от аптекаря, заказал еще сколько может. Рассчитался с аптекарем золотом, не торгуясь, зная, что теперь он расшибется, а поставит товар вовремя. Заказал Ермолаю перегонный куб, нарисовав его на листке, будем вместо самогона гнать горючее и керосин, ну а попробовать можно из алюминиевой фляги. Жалко, конечно, ее портить, ну да ладно. Просверлил в крышке отверстие на 10 мм, нарезал в нем резьбу и вкрутил туда змеевик с нарезанной на конце резьбой, вот и пригодился набор сверл и мечиков. Одел крышку обратно на флягу, аппарат к работе готов. Подготовили место возле колодца, чтобы далеко не таскать воду, поставили лохань, в которой будет охлаждаться змеевик, и сложили небольшой мангал, на который установили флягу. Наполнили на 2/3 ее нефтью, закрыли крышку и положили змеевик в деревянную лохань водой. Поставив одного из дружинников кочегаром, я отправил другого на рынок за тремя большими корчагами. Тот обернулся мигом, выпросив их у соседей. Вскоре начала капать горючка, поначалу пошла маслянистая соляра (она перегоняется при боле низкой температуре), затем керосин и наконец бензин. Оставшийся мазут я приказал выливать в деревянные бочки, пойдет в дальнейшем на отопление. За день, два дружинника перегнали 17 бочек двадцати ведерных бочек нефти, теперь у меня был, и керосин, и бензин. Соляра пойдет на термитную смесь, если мы ее смешаем с бензином, да усугубим динамитом – мало врагам не покажется.

Приехал Иван Михайлович, взглянул на мое малое производство, но увидев, сколько сделано за день всего двумя работниками, довольно потер руки, помня, какой эффект был от сожженного омшаника у царя. Я сказал, что привез часть оружия и надо учить людей им пользоваться, потом сводил его на склад, показал кое-что. Он выпросил у меня наган с коробкой патронов, пришлось презентовать, правда с просьбой не показывать никому. Поговорили с ним, за кувшинчиком ромейского вина, о предстоящем походе. Самое трудное, это отдаленность Казани – далеко добираться с пушками и припасами, дороги плохие, переправы через реки, продовольствие и корм лошадям тащить на телегах! Все это изначально за полтора месяца пути подрывает моральный дух войска.

– Слушай, Иван Михайлович, а если по воде, на ладьях? – спросил его я, когда услышал про реки и переправы.

– Это конечно можно! Но сколько надо лодий для 50-тысячного войска с лошадями и пушками? Царь столько не даст!

– А сколько даст? И вообще сколько входит воинов в нормальную ладью? – начал расспрашивать я, так как в голове появилась мысль.

– Много не даст, это точно, лодий десять не больше, а это всего для пятисот воинов, капля против войска хана Ядыгера.

– А нам этого и хватит! За сколько по воде мы доберемся до Казани? – мысль все больше прояснялась в голове.

– Купцы, по течению и с парусом, доходят за неделю, при хорошей погоде.

Значит, подумал я, если установить мощные лодочные моторы, то мы будем дня за два – три, дабы татарские лазутчики не успели предупредить хана.

– Надо просить у царя 15 лодий, он даст десять. Вооружим спецназ новым оружием, а коней возьмем у татар. Мы связываем хана, предварительно уничтожив его подкрепления, а наши войска, которые выйдут значительно раньше нас, как раз и подойдут к тому времени, когда мы возьмем Казань!– все это я выдал ошеломленному Ивану Михайловичу.

Он потряс пустой кувшин над кубком и взглянув на меня, отставил его в сторону, поняв его жест, я позвал Пелагею и попросил принести еще кувшин вина, из тех что поставляет нам купец Протасов. Закуски пока нам еще хватало.

– Ты Андрей Иванович, не слишком увлекся, против войска хана Ядыгея с полутысячей идти? Это же самоубийство! Они нас на расстоянии всех посекут стрелами (у татар, были кроме бронебойных стрел, которые применялись против тяжеловооруженных врагов и стрелы с остро отточенными режущими гранями, которые при касательном попадании резали тело война, что часто на поле битвы приводило к потере крови и гибели последнего Прим.автора)

– Да не бойся ты! Мы близко так не будем подходить! Садись и пиши письмо царю, чтобы в конце апреля ,али в начале мая отправил пятнадцать лодий, вместе с кормчими знающими реку Волгу до Астрахани. Да завтра же отправь это письмо с гонцом, что бы у Ивана Васильевича было время подготовить все это к весне. Ты же на всякий случай собери мне сведения, сколько у нас зимует лодий, их хозяева и какие есть в городе хорошие кормчие, которые знают путь по Волге до Астрахани. – нажал я на воеводу.

– А пока будем натаскивать воинов, обращаться с новым оружием, драться холодным оружием и безо всего! – заинтриговал я воеводу.

– Это как же без оружия?!– удивленно воскликнул он.

– Завтра покажу на воинах, не на тебе же показывать, – пожалел его я.– А теперь давай завязывать, не забудь завтра отправить письмо государю. А я буду готовиться к походу.

НА КАЗАНЬ

Иван Васильевич, как и просил в письме воевода Иван Михайлович, вместо пятнадцати лодий, предоставил к маю, после ледохода двенадцать, вместе с кормчими и их хозяевами. Погрузку назначили на утро, так как мне предстояло организовать телеги, коней и многое другое. Весь вечер я сидел и распределял вместе с сотниками сколько, куда и на какую ладью будем грузить, а главное, что грузить. Решил сделать проще: каждому сотнику выделил по 5 пушек вместе с пушкарями, 2 пулемета и 10 человек обслуги ( по два человека на пулемет), один миномет и пять человек обслуги к нему и 60 стрельцов с винтовками, итого 100 человек. Всего на одну сотню выделялось 2 ладьи. Замыкающую и первую ладью я оставил для себя, так как это были наиболее вооруженные судна. Каждая имела 45мм орудие, которые я все же смог перенести из бункера в этот мир, правда для этого пришлось отсоединять вначале от орудия сошники. Так же загрузили по три пулемета МГ-34 с большим запасом патронов, в основном бронебойно-зажигательных. Ну, а на первом судне, стояло мое «чудо» – мотодельтаплан, уже собранный, заправленный и с пулеметом впереди на турели. С боков я подвесил два кувшина на 20 литров каждый с термитной смесью, сзади у пассажира стоял ящик мин и гранат.

Утром я дал отмашку погрузки. Приказав кормчим убедиться в загрузке горючего, я доверился сотникам, которые гоняли своих дружинников на погрузке продуктов, оружия и другого снаряжения. Одна за одной ладьи отходили от берега и поднимали паруса, благо ветер был благоприятный. По признанию Адышева, хан Ядыгей не ждет нас в ближайшее время, войско пока у него распущено, ну, а мы за трое суток при скорости 18-20 км в час сможем добраться до него. Выйдя за город, я по рации дал приказ завести моторы. Ладьи опустили паруса и включили двигатели, берега быстро начали мелькать перед нами, кормчие внимательно всматривались вперед, ведь налететь на «топляк», али на мель означало потерять все – и репутацию, и деньги (а они были очень большие), а главное – жизнь. Иван Васильевич пошутил о походе и его последствиях: «Провел ладьи – молодец, получай все, не провел – тебе не повезло…». Со временем, привыкнув к такой скорости и сняв напряжение парой глотков вина, они стали с интересом рассматривать двигатели, которыми управляли молчаливые парни, реагирующие только на команды кормчего «лево-право-стоп-полный вперед», через 4 часа их сменила другая партия таких же молчаливых ребят. Я был благодарен Епископу из мужского монастыря Рязани, которому я объяснил суть продвижения христианства на Восток и продвижения науки, под влиянием церкви и христианства. Когда я ему объяснил, что крестоносцы – это не только воины Христа, но и те, кто обслуживает его храмы и кто готов с мечом идти и нести веру во Христа, а я именно сейчас я нуждаюсь не менее как в 20-30 таких воинах, он тут же изъявил желание мне помочь, тем более, что бумага от Ивана Васильевича к этому обязывала всех. Ребята попались умные, так как все грамотные, что по тем временам исключение. Освоили они моторы легко, условие одно, молчание – это было обязательно, ну а дисциплина, -за это их священник гонял, не хуже нашего старшины, заставляя по 20-30 раз читать «Отче наш».