По веревке он вылез обратно на скалу, где его ждали краснолицый и Длинный, которые по взрыву и последовавшему за ним одиночному выстрелу уже все поняли.
– Ты, я вижу, рукой можешь двигать? – скорее поставил точку, чем спросил Шеф, обращаясь к краснолицему.
– Да что ты, я даже пошевелить ей не могу!
– Ша! Надо вытащить Фитиля; слазишь, привяжешь к ногам веревку, вытаскивать будем вместе! А теперь давайте похаваем, устал что-то!..
Краснолицый услужливо разложил на камнях плащ-палатку, на которую начал раскладывать хлеб, консервные банки, копченую колбасу, пару фляжек с коньяком и другие припасы.
– Помянем братишек! – произнес Шеф, когда были наполнены крышки от фляжек, и молча выпил. Затем то же сделали и оба бандита.
Ели молча, время от времени наливая коньяк. Через полчаса, когда снялось напряжение, и коньяк ударил в голову, краснолицый спросил главаря:
– Это правда, Шеф, что мы нашли вход в бункер и там полно рыжья? *
(* Рыжья – золота – прим.автора)
– Он, родимый, он! А что насчет рыжья – не знаю. Но, думаю, должно быть полно – недаром этот хмырь рвался сюда!
– Ух, мамочка, возьму на свою долю клевые блуевые трузера с кокетками на боксайде, юзану с какой-нибудь Камелией на недельку – и кайфану!(*Модно оденусь и уеду на юга с красивой девушкой легкого поведения )– размечтался краснолицый.
– Ты сначала, возьми, а то придется как Фитиля за ноги вытаскивать! – умерил его пыл Длинный, у которого, несмотря на коньяк, ныло раненое плечо да и смерть стольких боевиков не прибавила ему оптимизма.
– Усохните оба! Возьмем бункер – тогда и мечтайте! – осадил обоих Шеф.
Словно в подтверждение его слов в горе раздался приглушенный взрыв, их тряхнуло, с обрыва посыпались камни.
– Не-е-т! – завопил главарь, который мгновенно все понял. – Убью суку, пидара поганого! – Он вскочил и стал быстро спускаться по веревке.
– Взорвал, стерва, проход! Вот тебе и клевые блуевые трузера, и рыжьё. и кайф с лакшевкой – съязвил Длинный.
Краснолицый, ничего не говоря, полез вслед за шефом на площадку, который уже скрылся в дыре. Вскоре он вылез весь в пыли, губы тряслись – то ли от обиды, то ли от злости:
– Весь проход засыпал, даже Фитиля не видно, такие глыбы – без инструмента ничего не сделать, к тому же, только я попробовал камень отвалить – как сверху посыпалось снова! Сука, гаденыш!..
– Шеф, слышь! Но если он сам взорвал, значит, у него есть выход, не собирается же он сидеть здесь вечно, а? – перебил его краснолицый.
– Точно! Молодец! А теперь – быстро наверх, и будем ждать и наблюдать!
– Но я не смогу забраться с одной рукой!
– Ладно, вытащим. Прихвати сумку с «маслятами и картошкой» – и обвяжись!
Он ловко, перебирая руками веревку, выбрался наверх. Через некоторое время вытащили и краснолицего.
XXX
Я заканчивал обработку своих ран, когда до меня донесся взрыв в вентиляционной шахте. Так, значит они добрались до прохода… Я бросился бегом в оружейную комнату, где к дополнению к автомату прихватил несколько брусков толовых шашек, пару немецких гранат на длинных деревянных ручках и советскую лимонку Ф-1. Поднимался я очень осторожно, опасаясь, что кто-нибудь все же мог проникнуть. Лампу я выключил, страхуясь, что меня могут из темноты спокойно пристрелить… В шахте стояла тишина и я, ощупывая стены рукой, продвигался к повороту. За поворотом мне пришлось уже согнуться и продвигаться медленней. Впереди забрезжил свет, который пробивался из-за трупа. Я не стал подбираться ближе, опасаясь напороться на свою мину, и зажигать свет, так как бандиты могли быть рядом. Сложив в кучу гранаты, толовые шашки, я начал лежа связывать их бинтом, который положил в карман. Приготовив связку, я разрезал новую пачку бинта на три части. Один конец я привязал к кольцу гранаты Ф-1, и, найдя в полу на ощупь трещинку, вставил в нее штык-нож, загоняя его как можно крепче, после чего к нему привязал связку с гранатами. Разогнув усики у гранаты, я стал тихонько отползать, разматывая бинт, когда кончился один, я привязал другой… Третьего мне как раз хватило до поворота. Стараясь не торопиться, я скрутил бинты жгутом, чтобы не порвались, и со словами: «Господи, помоги мне», выдернул чеку у гранаты. Бросив автомат, лампу, я бросился бежать так, как может бежать слепой…Секунды казались бесконечными. И вот я ощутил толчок под ногами, мгновение спустя взрывная волна кинула меня на пол, где я, не знаю сколько, пролежал оглушенный. Наконец, придя в себя, я стал шарить по карманам, ища спички, так как в темноте потерял после взрыва ориентацию, да и в колодец не хотелось опускаться вниз головой, шишек она сегодня набрала уже сверх лимита. Ломая спички, я зажег одну и кое-как добрался до колодца. Спустившись, я уже последними спичками зажег лампу и решил посмотреть, что же я там натворил. Проход был завален почти полностью. Крупные обломки валялись в десяти метрах от места моего падения. Да, чуть-чуть перестарался! Но зато метров сто хорошего завала отделяло меня от бандитов, разобрать его им долго не удастся -проще пробивать новый. Пора и мне взять выходной, после такой работы.
Я спустился и прошел снова в продуктовый склад, где открыл банку с ветчиной, жалея, что нет свежего хлеба и горячего чая. Теперь, когда я был спокоен, зная, что сюда Шефу с его абреками не попасть, я рассматривал свои сокровища, не спеша. Следующая комната, по-видимому, предназначалась под кабинет, так как здесь стоял большой диван, обтянутый кожей, книжные шкафы, заполненные различной литературой, большой письменный стол с печатной машинкой, в углу на столике радиоприемник и рация. Из комнаты вели две двери. Заглянул в одну – по-видимому, спальня: большая кровать, стены в коврах, все прикрыто от пыли накидками… Что дальше?
Вторая дверь привела в небольшую комнату, заставленную железными опечатанными ящиками, закрытыми на замки. Да, без ключа их не открыть, я сходил снова в оружейную за универсальными «отмычками» – гранатами, благо помещения недалеко расположены. Привязав гранату бинтом к замку, я выдернул кольцо и нырнул в дверной проем кабинета. За углом ахнул взрыв…Кашляя от пыли и дыма, я посмотрел на свою работу: немного шумно, но зато быстро! Замок уже не используешь, но мне здесь он и не нужен. Я поднял крышку, под ней, прикрытые провощеной бумагой, лежали аккуратные пачки… американских долларов! Е-мое, это сколько же их здесь? Я достал одну пачку и вскрыл ее – купюры по двадцать долларов, а их в пачке сто, значит получается две тысячи!.. А пачек, пачек – не одна сотня! Потом надо будет пересчитать… Что же в других ящиках?
Золотая лихорадка охватила меня…Ахнул взрыв, за ним другой. Золотые царские червонцы, кольца, серьги, броши, усыпанные бриллиантами… Я был как Али-Баба, правда, от сорока разбойников мало кого осталось в живых, но драгоценности ни в чем не уступали тем… В свете лампы золото тускло поблескивало, бриллианты ярко сверкали гранями, притягивая к себе, драгоценные камни переливались, как бы подмигивая мне.
Я опустил руки в сундук с сокровищами, перебирая браслеты, цепочки, кольца и другие ценности. «Сколько ж все это стоит?» – думал я, глядя на переливающиеся в свете фонаря драгоценные камни в перстнях и серьгах. – «Дорого, очень дорого. Ну, а мы попробуем это освоить на нужды многострадальной Родины. Не дадим присвоить вороватым чиновникам, которые не стыдясь пилят бюджеты районов, областей, да и страны в целом. Посадят одного для вида, хоть он и наворовал не один миллиард, а через год – два выпускают. А работягу – укради он мешок зерна – по полной программе, от звонка до звонка Мы тебя перевоспитаем, чтобы больше не крал, вот так вот…»
Тут мои пальцы нащупали в глубине теплый предмет, я заинтересовался и вынул кольцо, изукрашенное переплетенными змеями. Кольцо было теплым, как будто пролежало на солнце или печке, но не обжигало. Я примерил его на палец и тепло стало распространяться по мне, наполняя тело. Сразу перестали болеть раны, я физически ощущал как они затягиваются. Это было изумительно. Кольцо тускло блестело золотым отливом и, по-видимому, было очень старым, так как было без излишеств, вроде драгоценных камней, только орнамент из переплетенных змей. Я попробовал протереть его поверхность об ткань рукава, и тут в моей голове прозвучал голос:
– Здравствуй, мой господин!
– Кто это?
– Я – вечный Хранитель кольца Сварога. Кольцо выбрало тебя, того, кто сможет найти браслет, составляющий пару носимых Сварогом предметов, которые давали ему силу.
Так, или я свихнулся здесь в подземелье от сокровищ, или что-то съел невкусное и несъедобное. Но мухоморов я не ел, курить тоже не курю, тем более наркотики. Мыслю, кажется, логично, поэтому примем все как есть. Да и убраться пока отсюда не помешало бы, все ж бандиты караулят все выходы, выбраться сейчас затруднительно, не вечно же здесь сидеть! А так, поможем нашим предкам!
– Слушай, Хранитель, и что я должен сделать, чтобы вернуть браслет, да и где я его искать буду?
– Браслет был похищен во времена набега татар, кольцо укажет тебе направление. Ты отправишься в прошлое, стоит только повернуть кольцо змеями вниз. Захочешь вернуться – поверни обратно и представь место и время, куда хочешь перенестись, но так как история – это спираль, которая стремительно вращается, можно нечаянно запрыгнуть не в тот вагон и ошибиться лет на пятьдесят в прошлое., но это бывает крайне редко.
– А в будущее?
– В будущее без браслета кольцо не может тебя перенести! Поэтому можешь потом корректировать, чтобы попасть непосредственно в свое время. Ну, а найдешь браслет – вернешься, куда и в какое время захочешь, после передашь их волхву, который будет тебя сопровождать.
– Постой, Хранитель, а как я найду этого волха? И что если у меня появятся еще вопросы?
– Прижми кольцо ко лбу и задавай их мысленно, я всегда рядом, а волх сам тебя отыщет.
– Что мне взять можно туда перед отправкой?
– Золото, камни, еду и оружие! Ты можешь переместить все, что охватишь вокруг себя своей рукой, даже на чем сидишь.
– Понял! –и я принялся собирать золотые изделия в мешочки, отдельно – самоцветы.
Первым делом я присмотрел немецкий ранец из телячьей кожи, который я набил своими теперь сокровищами. Деньги меня сейчас не интересовали, даже золотые, так как в древней Руси ходили хоть и разные монеты, но все же не из будущего.
Закинул трое часов из золота и украшенные бриллиантами. Предварительно завел их и убедился, что идут. Несколько красивейших брошек и один большой орден, украшенный драгоценными камнями.
Вместив всю эту прелесть в ранец, я начал выбирать оружие, попутно открыв банку тушенки и орудуя ножом вместо вилки. Мне нужно было оружие, которым я мог быстро воспользоваться, то есть выдернул и стреляй. Подумав, я остановился на «Вальтере ПП» (Walther PP, калибр 7,65 – прим. автора) и офицерском «Нагане». Первый был удобен для скрытного ношения, ко второму я нашел глушитель. Тут же я положил по 200 патронов к каждому, кинул все во второй ранец, добавил туда цейсковский бинокль и кинжал из дамасской стали, украшенный драгоценными камнями. Да, где-то тут я видел коллекцию сабель, если я еду в древнюю Русь, сабля, да еще украшенная золотом и камнями, то же, что в наше время «Порше» или «600 Мерс». По одежке встречают везде. Уговорил себя, пошел и выбрал себе крутую саблю, правда там были еще наряднее, но у этой была сталь лучше даже, чем дамасская. Все холодное оружие было заточено как бритва, поэтому я завернул и кинжал из ранца, и саблю в мешковину, в которую при доставке были упакованы некоторые вещи, и которая была сложена в углу. Так, для личной обороны я готов, а если врагов будет много, али война… Нужно что-то выбирать еще…
Из стрелкового оружия я выбрал СВТ-40 калибр 7.62, снайперскую винтовку Токарева, к ней приложил цинковую коробку с патронами, и ручной пулемет Дегтярева с десятью заряженными дисками. А ко всему этому: ДП-27 калибром 7.62 и МП-40 (как только бедный я таскать это добро буду?), ящик гранат Ф-1 с запалами, ящик динамита плюс бухта бикфордового шнура, котелок, ящик тушенки, 20 плиток шоколада, ящик с галетами и ящик с гороховым концентратом.
Сходил на медицинский склад, где взял небольшой стерилизатор, в котором лежали новенькие скальпель, зажимы, шприцы и др. инструменты, а на полках коробки с бинтами, ватой, стерильными салфетками, лекарствами и пр.
Тут пришлось постараться упаковаться, не жадничая, но чтобы все было.
Хирургические инструменты были уже собраны в стерилизаторе, их я прихватил сразу, закинув туда же иглы для сшивания и шелковые нити. Бинты, салфетки и вату я сложил отдельно пустую коробку. Кроме того, взял новокаин для обезболивания, эфир для наркоза, аспирин, пенициллин (правда, в английской упаковке), , стрептоцид против стрептококков, канистру со спиртом и систему для переливания крови.
Я все стаскивал на середину оружейного склада, где предполагал, будет у меня платформа для отправления в загадочное путешествие. Для этой цели я переоделся, Заменил даже нижнее белье, одел шелковое, так как не хотелось заиметь в прошлом нехорошую живность, а на шелковом белье вши не держатся. Итак, теперь на мне генеральская форма, на этикетке «Габардин мериносовый арт.1311», и шинель «Драп мериносовый арт.224». Все перетянул офицерским ремнем, положил в карманы шинели «Вальтер» с запасной обоймой, зажигалку (пару штук кинул в ранец с патронами для пистолетов и рожками для автомата). Ну, как говорится, откладывай – не откладывай, все равно пора в путь.
Соорудив вокруг себя весь груз, вспомнив, сбегал и набрал во фляжку воды, захватив по дороге саперную лопатку. И вот я повернул кольцо.
ЛЕКАРЬ
Меня будто ударило молнией, яркая вспышка в глазах, и я теряю сознание.
Легкий ветерок, посвист птиц, где-то кукушка сообщает кому сколько осталось прожить на бренном свете. Сквозь веки пробивается солнечный луч, да что-то давит в спину, одним словом, я очнулся….
Я лежал на своих вещах на берегу лесной речки, даже, наверное, ручья. Шириной он был не более 3 метров, но чистая вода довольно быстро текла по каменистому дну. Средь редкой водяной травки у берега мелькали быстрые рыбешки, что-то выискивая около дна.
Я встал и огляделся. Лес подступал почти к берегу, кое-где кроны смыкались над ручьем, создавая тенистый коридор. На другой стороне ручья в одном месте к берегу подходили скалы, даже не скалы, а нагромождение огромных валунов, создавая невероятный пейзаж: ручей, камни, сосны. Шишкина бы сюда, правда лучше без медведей. Так, пока все тихо и никого нет, мне надо спрятать имущество, пока не освоюсь и не осяду на постоянное место. Прикинув, что в генеральских одежах и сапогах лезть в воду не реально, разделся, закатал кальсоны и перешел на другую сторону ручья. Водичка была парной, пальцы ног тут же атаковала мелочь пескарей, пытаясь найти съестное. Место для схрона я нашел быстро, сосна, стоящая рядом с огромным валуном, была повалена с корнем сильным ветром, а в образовавшуюся воронку я и перетаскал свое имущество, оставив один ранец с мешочком золота и мешочком с камнями, пять банок с тушенкой и пять с гороховым концентратом. Кинул галет и пару плиток шоколада. Из оружия взял только Вальтер и наган с глушителем.
Прикрыв все богатство лапником, а потом землей с корней сосны. Вот и лопатка пригодилась. Дождя я не боялся, так как камень нависал над схроном, да и долго я не собирался его здесь хранить – или заберу, или перепрячу, как только освоюсь.
Оделся, прицепив на портупею саблю (форс, однако, но уж очень хочется!). Накинув ранец, прицепив к нему сверху шинель (все же лето, жарко), я тронулся в путь вниз по течению ручья, прикинув, что он должен впадать все же в реку. По моим стареньким часам время было около обеда, но есть пока не хотелось, только я изредка прикладывался к фляжке, так как солнышко припекало, а фуражку я взять не догадался. Найдя на берегу возле воды листья мать-и-мачехи, связал их пучком и одел на голову. Стало сразу легче, правда с торчащими стеблями над головой я был похож на идиота. Но пока меня никто не видел и ладно.
Часа через три ручей пересекла наезженная дорога, я оказался в затруднении, куда идти, но подойдя ближе я увидел, что с одной стороны дорога забрызгана водой, еще не просохла, значит совсем недавно здесь выезжали из ручья телега или две, тяжело груженые, значит можно попытаться догнать. Вокруг следов от тележных колес остались следы конских копыт. Присмотревшись, я увидел, что следы с подковами, значит русские, татары своих коней не подковывали. Ну что же, значит идем по этим следам, авось и выведут.
Ходить я умел, да и любил, если бы еще не комары, да их сопутствующие родственники, которые не смущаясь, что я гость из будущего, старательно пытались меня съесть. Поэтому я время от времени переходил на легкий бег.
Вдруг впереди меня за поворотом раздались крики, звон оружия и ржанье коней. Что-то случилось и это мне не нравилось. Я сошел с дороги и двинулся в сторону звуков. Вскоре шум достиг своего апогея, и сквозь деревья я увидел батальную сцену: десятка полтора оборванцев с копьями и дубинами, окружив обоз из пяти телег, напали на охрану и возчиков. Из охраны остались трое воинов, в кольчугах и шлемах они яростно отбивались от разбойников. Двое воинов лежали без признаков жизни, утыканные стрелами, но и разбойники время от времени падали под ударами опытных воинов. Доставалось и возчикам, из них осталось двое, да третий, видно сам купец, лихо отбивался бердышем, раскроив не одну буйную головушку.
«Надо помочь несчастным» – думал я, прикручивая глушитель на наган. Вот впереди маячит спина лучника, который пытается добить воинов, но их все время закрывают его друзья. От нетерпения он разве что не приплясывает. Я прилег, поймал его на мушку, благо расстояние метров пятнадцать, глухо пшикнул выстрел, и на спине лучника расцвело кровяное отверстие. Лук выпал из его рук, он попытался посмотреть назад, но тут его колени подогнулись, и он упал в траву на обочине. «Так, один готов, надо помочь купцу, воины держатся пока» – три выстрела, и двое разбойников упали возле телег. Против двоих купец продержится, надо помочь воинам, один из которых уже ранен и еле-еле отбивается от здоровенного детины с топором. Выстрел, и детина, разбрызгивая мозги, валится под ноги воина, который уже прощался с жизнью и теперь удивленно смотрит себе под ноги на рваную рану на голове разбойника.
Оставшиеся разбойники приостановили нападение, видно детина был главарем, и, защищаясь, начали отступать к лесу, то есть ко мне. К ним присоединился оставшийся один из разбойников, второго купец зарубил. После чего купец отбежал к своим охранникам, то есть получалось стенка на стенку, четыре разбойника и четыре с нашей стороны, меня не считая. Я – секретная часть, я – засадный полк, я – большая пакость для разбойников! Поднявшись, я подошел к ним сзади и стреляя с двух рук тут же уничтожил всех оставшихся бандитов.
Сухие выстрелы Вальтера и глухое хлопанье нагана не испугали воинов и купца. Порох был уже известен в 13 веке на Руси, и «шутихи» из далекого Китая тоже были в ходу. Но вот отчего упали бандиты, они заинтересовались. Трупы повертели, даже пытались пальцем прощупать раны, но ни наконечника от стрелы, ни чего другого не нашли.
– Ты кто будешь, мил человек? – обратился ко мне бородатый купец, поддерживая левую руку, которая была, по-видимому, сломана, и лицо его время от времени искривляла гримаса боли.
– Лекарь, из дальних стран, был проездом, да ладья налетела на бревно и затопла, вот я и выбрался с малыми вещами.
– Лекарь, говоришь, взгляни-ка на руку мою, а воины пока соберут твои да наши трофеи! – купец скинул с трудом куртку с нашитыми на нее металлическими пластинами.
На руке повыше локтя был огромный кровоподтек, рука опухла и покраснела. Я осторожно прощупал, перелома, казалось, не было, но сильный ушиб, да возможно с трещиной, гарантирован. Эх, зря я не захватил новокаин. Но пара бинтов у меня в карманах завалялась.
– Мужики, снимите мне вон с тех березок две вот таких размеров бересты, вместе с корой. Так, а у тебя что? – спросил я раненого воина, который полулежал у дерева.
– Кровь, если можешь, останови, а так – не в первый раз. – держась за бок, где была рассечена кольчуга, ответил тот.
Задрав кольчугу и одежу, я осмотрел рану. Рана была глубокая, но, похоже, рассечены только мышцы, до внутренностей удар не дошел.
– Так, мне нужен сухой мох, игла с ниткой. Нитку я, пожалуй, найду. – вспомнил я о своем шелковом нижнем белье.
Сухой мох дал один из воинов, иголку отыскал купец, ну а я, оторвав рукав от нижней рубахи, надергал нитей.
– Слушай, купец, как тебя по имени?
– Аника Федорович Строганов, боярин, – разглядев мою саблю, промолвил купец.
– У тебя есть крепкое вино?
– Да как не быть, батюшка! – запричитал он, и, придерживая левую руку, побежал к своим телегам.
Порывшись, он вернулся с кувшином, плотно закрытом кочерыжкой. Открыв его, я попробовал это пойло, запах сивухи чувствовался за километр, да и градусов от силы 25, но я все же отлил в черепушку и опустил туда иглу и нитки. Все же антисептик. Иглу я на всякий случай прокалил над огнем и, дав выпить этой бурды воину вместо анестезии, принялся зашивать ему рану. После, засыпав ее сухим мхом, как антисептиком, перевязал его одним бинтом. После принялся за купца, подготовленные лубки я закрепил ему на руке, чтобы она не двигалась, и, повесив петлю из остатков бинта на шею, закрепил руку. После чего присели вместе с купцом у разведенного костра, пока два оставшихся воина собирали погибших и снимали кой-какое вооружение у бандитов. Аника Федорович начал накрывать «поляну», здесь была холодная телятина, печеная репа, вареные яйца, хлеб, копченая рыба и конечно вино заграничное из Греции. Кувшин с крепкой бурдой он оставил воинам – заслужили. Закуску они подходили и отрезали себе по надобности, но к нам не садились, знали свое место.
– Ты хоть, батюшка боярин, назовись, что я мог величать тебя по батюшке, – выпив и маленько успокоившись от нападения, начал купец.
– Ну, Андрей, сын Ивана, проездом в ваши края из Франции. Там, закончил Университет на лекаря. И вот я перед тобой.
– То-то я гляжу, одежи у тебя странные, заграничные, да и сабля не русская, но дорогая, может продашь?
– Подарок отца! – не задумываясь, соврал я.
– Отец, это святое, – глубокомысленно произнес купец.
– Ну, а ты чем занимаешься? – спросил я его.
– Дак мы все в торговле, в Рязани у меня три лавки. В одной сын, во второй зять с женой торгуют, ну а третью я содержу с приказчиком. А товар приходится тащить на все три лавки. У детей внуки, сами ездить не хотят, а денег батька дай, вот отделил их, пускай учатся зарабатывать, ну а я пока силы есть, буду привозить товар.
– Вот, что Аника! То что я успел в ручей приволочь, после потопа, там и спрятал. Теперь с тем и остался . Если поможешь довести до Рязани мои вещи, отплачу сторицей.
– Да ты и так меня спас, ну тебя с твоей благодарностью, – отмахнулся он.
Я достал из ранца карманные часы, и на глазах Аники завел их. Приоткрыл крышку, и оттуда зазвучала музыка. Аника протянул руку, с интересом разглядывая незнакомую вещь, поднося ее то к глазам, то к уху. Скоро музыка закончилась, и он спросил:
– Это какой-то музыкальный инструмент, вон как красиво играет?
– Да нет, Аника, это за границей называется часы, – и еще полчаса я объяснял, как ими пользуются, а еще через 5 минут он прицепил их к своему кафтану, засунув сами часы за пазуху.
Правда, через каждые пять минут купец часы доставал, слушал музыку и прятал обратно. Вид у него был важный, так как даже князь не имел того, что имеет купец Аника Федорович из Рязани.
Вечером похоронили своих погибших. На следующий день мы верхом, имея у каждого по запасному коню, отправились к моему схрону, оставив раненого присматривать за лагерем. Трупы разбойников оттащили от дороги в чащу, на прокорм зверям, да и хоронить их сил уже не было. Дорога пролетела быстро, все же верхом. Выкопав свои вещи, я по совету Аники Федоровича, запаковал их в дорожные мешки, которые закрепили на лошадях. Перед этим я достал свои медицинские принадлежности и поставил укол новокаина купцу и дал пенициллин воину, предварительно сменив повязку и присыпав рану стрептоцидом.
Прибыв в лагерь, освободили одну из телег, куда и сгрудили мои сокровища, а товар Аники распределили по остальным телегам. Всех нас осталось пять человек, считая раненого и купца. Поэтому первые телеги повели два воина, за ними я, потом раненый воин, и замыкал обоз купец. Лошадей за уздцы пристегнули к впереди идущим телегам, так что править ими не нужно было. Поэтому я, зарядив оружие, или брел возле телеги, или ехал с купцом. Ночью старались останавливаться в трактирах, так как выдержать еще одно нападение мы были не в силах. Одно дело, когда ты настороже и готов обороняться, другое дело – неожиданная стрела из кустов.
Вечером в трактире, выпив вина с Аникой, я начал расспрашивать его о политике, да и так, за жизнь. Из всего сказанного я только понял, что живется в основном хорошо дворянам, то есть боярам. Купцов тоже щиплют князья и дворяне, налоги за все – охрана, недвижимость, на ремонт крепостных стен и многое другое. Не дать – завтра отберут все. Выживают только сильнейшие, те, кто успел прикормить князя, наместника или воеводу.
Значит надо пробиваться наверх, то есть стать боярином, но для этого надо укрепиться, чтобы мое имя было на слуху.
– Слушай, Аника, а у тебя из знакомых никто дом хороший в центре не продает?
– Дак, как не продают, когда я уезжал, знакомый Прокопий продавал, да еще и неплохой дом. Усадьба целая, нижний этаж лавка-магазин, а наверху жилое, ну и двор, там баня, конюшни, и склады.
– Ну и сколько он просил? – видя, что Аника уже «поплыл», пытался я выведать цену.
– Да не знаю я, даже не интересовался, может за 50 рублей серебром, может меньше.
– Ладно, пошли спать! Завтра будем в Рязани, там и узнаем.
Рязань встретила нас шумной ярмаркой. Прибыли купцы из Булгарии с разнообразным товаром. С трудом проехав черед громко галдящую толпу возле пристани, мы добрались до дома Аники. Челядь набежала с плачем и радостным смехом. Кто плакал по погибшим, причитая на разные голоса, кто шумно восхищался воинами. Жена с детьми повисла на купце, целуя и ругая его одновременно. Постояв немного, я попросил Анику присмотреть за возами, и направился в сторону ярмарки, благо она была недалеко. На краю ее я раньше заметил ювелирную лавку, куда и направил свои стопы.
Дверь была массивная, с медными заклепками, дабы отбить ворам охоту ее ломать. Толкнув посильнее и открыв ее, я услышал звон колокольчиков (ничто не меняется с годами). Навстречу мне из-за прилавка поднялся старый еврей, а сзади меня привстали два крепких молодца с дубинами. Ну это и следовало ожидать. Что у них есть – разбойники, что у нас бандиты. Оружие только меняется, а охрана будет всегда.
– Чем может помочь старый Авраам молодому принцу из неведомой страны? – спросил еврей меня.
– Молодой принц хотел бы обменять некоторые «побрякушки» на солидную денежку, – весело ответил я, так как старый еврей мне однозначно нравился.
– Ну-с, давайте однако взглянем на ваши «побрякушки».
Я высыпал часть колец, сережек и камней ему на прилавок. Только глянув на них, он сгреб все в кулак и позвал меня за ширму в другую комнату. Попробовав на зуб, накапав жидкость, он спросил, сколько я хочу за это.
– А сколько даст мне старый Авраам за это красивое богатство?
– Сто двадцать гривен Новгородских, и то от сердца отрываю ради красавца принца.
– Сто пятьдесят, и красавец принц завтра тебе принесет еще лучше, а не то пойду к другим ювелирам, – решил я «взять его на понт».
– Ну, это вряд ли, молодой человек, только старый Авраам может взять у вас такое количество, да и то только потому, что я поставщик нашего князя.
– Сто пятьдесят и по рукам! – не уступил я.
– Вы умеете торговаться, молодой человек, и в общем с вами приятно иметь дело, – выдавая мне гривны, произнес старый еврей,– буду ждать от вас новых «побрякушек»! – улыбаясь, попрощался старый еврей.
Кошель уютно поместился за пазухой, и я продолжил путешествие по ярмарке. Плутая между рядов, я наткнулся на хазар, которые продавали рабов. Человек двадцать сидели в клетках, откуда их выводили, чтобы показать и расхвалить. Как раз выволокли молодую девушку, лет пятнадцати – шестнадцати, и двое старых прохиндеев стали прицениваться, стараясь пощупать свой будущий товар.
– десять гривен, уважаемые, – просил продавец.
– Да, она и трех не стоит, вишь какая тощая, взяться не за что, – прошамкал один.
– Да, поди и делать ничего не умеет, – поддержал другой.
– Я покупаю! – тряхнул я кошелем.
– Ты кто такой, чтобы боярам торг перебивать, а? Смерд вонючий! – вскричал один из стариков, выпячивая на впалой груди золотую цепь.
– Я знаю, кто я, а вот тебя старый пень уже не будет никто знать, – и с этими словами я положил руку на эфес сабли, которая в лучах солнца переливалась всеми драгоценными камнями.
Второй старикан зашикал на первого и начал что-то шептать ему на ухо, отчего тот то начинал краснеть, то бледнеть. После чего они резко повернулись и пошли, сопровождаемые охраной.
– Молодой боярин будут покупать девушку, али раздумал? – подошел ко мне продавец.
– Будет, будет! На вот, держи! – отчитав ему деньги, я получил взамен рабыню Ладу.
Ну вот, сам еще не устроился, а хозяйством уже обзавелся.
– Слушай, Лада! Мне бы хорошего делового мужчину, ну на должность слуги или приказчика,
– Дак, господин, купите вон Ермолая, не ошибетесь. И кузнец он замечательный. Он правда вместе с сыном, но Абдулла поди уступит.
Одним словом, через час я стал обладателем трех рабов и лишился еще десяти гривен. Отправив слуг в ближайшую таверну, где я снял номер на неделю отцу с сыном, и одиночный для Лады, оставив деньги на еду хозяину, я пошел к купцу, где мы с ним и зависли на радостях. Тут была и баня с девочками, и пир, только чего и не было.
На утро, я проснулся с больной головой. Рядом на столике стоял кувшин с квасом. Выпил почти половину, когда в комнату заглянул Аника. Лицо у него было припухшее, волосы взлохмачены, в бороде застряли еще вчерашние крошки.
– Ну, как самочувствие, боярин? Пойдем хоть пивка холодненького для здоровья выпьем!
– Нет, Аника! Надо мне дом покупать, а не то мы с тобой так и сопьемся. Давай-ка руку тебе посмотрим, кстати ты чего без перевязи?
– Да ведь боли то утихли, только лубки и таскаю.