Медный Лоб Железный Зуб

– Хошь ты нас руби, хошь весь,

хошь с чем хочешь в душу лезь,

но взгляни еще на эту

и ее детально взвесь!

Низко-низко поклонились

и к дверям оборотились.

Входит, солнце заслоня,

чёрный блеск яснее дня!

Дааа! Такую да не взвесь!

Аж затрясся царь наш весь.

До того все в нужном месте,

что в живот вступила резь.

Не ресницы, а две птицы.

Брови – соболя полет.

Царь подходит к молодице,

руку на руку кладёт.

Руку на руку кладёт

и на трон ее ведёт.

По дороге глаз не сводит.

От восторга ноги сводит!

Нокоточек к нокотку!

Локоточек к локотку!

А как станом поведёт -

сердце сладко запоёт.

В общем, царь решил жениться –

не монах, не идиот!

Часть бояр хватил удар.

– На царя нашёл угар!

– Тут боярских дочек кучи,

он чужой берёт товар!

– Вот купец-то-молодец!

– Аморальнейший подлец…

(Только это шепоточком:

как борцу – другой борец).

А народ иного званья –

Без ума, образованья -

Заявил, сморкнувшись в пол:

– К нам проник агент влиянья.

…

Быстро свадьбу отыграли -

даже в загс не заезжали:

без напутствий обошлись.

Пир! И в койку улеглись…

Чтоб бояре не мешали

и чего не подмешали

незаметно в винегрет

тут же царь издал декрет.

На коленке у столов

подписал, и для послов

зачитал – бояр долой,

всем немедленно домой.

Чтобы не было печали –

всем раздали по медали,

три пистоли именных,

пять матрасов пуховых,

а под ушко –

всем – подушка:

оторочена каймой

снизу – вензель золотой.

В общем, отпуск всем бессрочный…

(А мог повесить – будь он злой).

…

Иноземцев – полон дом,

а своих – кати шаром…

Был царевич на охоте,

а царевна на работе:

на Кильдымском на болоте

для каких-то там русалок

вышивала полушалок.

(Нет в Рассеи их теперь,

перевёлся нынче зверь.

Уж не слышно про русалок,

слышно только про мочалок).

Вот царевич молодой

возвращается домой.

Что за чудо! У светёлки

под окошком воют волки.

Вороньё в кустах орёт,

зубы выставив вперёд.

Но откуда в клюве зубы?

Что за страшный оборот!?

3

Царь лежит в гробу дубовом

под покровом из парчи,

а в подвале под засовом

смерти ждут его врачи.

Шепчется народ:

–Не зря!

– Отравили, знать, царя!

– Иноземное отродье…

– Все оттуда лекаря!»

Ходит наш Иван-царевич

ничего не разберёт,

как заморский королевич -

подбородочком вперёд.

Первым делом не понять, –

где царицу отыскать:

сгинула, как не бывала…

Что за мать-то-перемать!

Не понятно – во-вторых,

в-третьих, в-пятых, и в-седьмых -

не подумали бы люди,

что наследник нервный псих,

что не знает, что сказать,

как державу в руки взять…

Притаилися бояре:

из-за шторок – глядь-поглядь…

…

Нет устроить всем разнос,

стал чинить Иван допрос.

Что в нём проку!?

Все клянутся, лезут целовать взасос.

В общем, полный ду ю спик;

но царевич в дело вник:

– Где министр?

– Ставит клистир!

– Привести сюда врачей,

пусть расскажут без затей

о методике своей…

И откуда зубы в клювах

у ворон и у грачей?

Все вокруг насторожились,

в сторону перекрестились:

– Это что он про ворон?

– Опупел от похорон…

– Ой, царевич тоже плох!

– Сиротеем – видит Бог.

…

От врачей узнал немного,

дескать, мучила тревога

их который день подряд,

дескать, кто-то виноват…

– Что ж, суди за недогляд!

Но учти, что кровь сдавали

мы для батюшки-царя,

аппаратом проверяли…

Всё же кровь – чай не зазря?

По народу оживленье,

и на лицах просветленье -

догадались что к чему,

кто тут должен и кому:

– Ты смотри, что норовят -

всё свалить на аппарат!

– Дескать, кнопок не хватило…

– В пище мало хлорофилла…

– Валят в кучу все подряд!

– А причём здесь хлорофилл,

если царь считай не пил!?

– Все научные вопросы

это Лейба подпустил!

– Где он?

– Лыжи до Парижа

в тот же вечер навострил!

– А где ж баба та – краса?

– Испарилась.

– Чу-де-са!

Рви хоть с пяток волоса –

не помогут голоса,

если шепчутся в сторонке,

говоря про чудеса.

…

Тут полез Иван в карман,

все подумали: «Наган!»

но Иван достал платочек

и протёр пустой стакан.

Это всех повергло в шок:

что за странный экивок?

Может, будет он стаканом

разбивать кому висок?

Но царевич льёт вино,

злено весьма оно,

может, даже с купоросом,

ну да это все равно:

будь там даже малахит –

он вину не навредит.

Вот Иван стакан берёт:

– Выходи один вперёд –

тот, который меньше врёт.

Расскажи, какая сила

всё, что мило погубила?

Но не надо на ночь глядя

политических острот.

…

Лекарь чарку принимает,

крестит лоб и выпивает…

Выпил, бороду отёр,

крякнул, блякнул и попёр:

– Хочешь – верь, а хочешь – нет,

но не знаем мы ответ,

с диагностикой своею

мы отстали на шесть лет!

С вечера царь был здоров,

ночью тоже – будь здоров,

утром вышел без царицы

и уселся у столов.

Сам с понурой головой,

сало ест, а сам не свой.

– Что же ты стоял в сторонке?

Не помял ему печёнку?

Почему не подбодрил

и лекарства не налил?

– Как же! Я к нему пристал!

Предлагал, а он не стал!

Говорю – не повредит,

если вдруг перитонит…

Батюшка сказать изволил,

Чтоб его не беспокоил:

«У тебя, едрёна мать,

трупы некуда складать,