Медный Лоб Железный Зуб

– Уважаемый народ,

что зазря раззявил рот?

Говори, что нужно делать,

и за мной не пропадёт!

– Что?

– Да к немчуре скакать,

гроб хрустальный заказать.

– На цепях его подвесим,

будет в нём царевич спать!

– С золотыми вензелями,

с куполами да церквами…

– Для чего такой расход?

– Ты закроешь, падла, рот?

Вот бурчит! Вот выставляет

недорезанный живот!..

Недовольство по народу,

разговоры про свободу…

То-то дел у прокуроров

будет после разговоров!

Пошумела кукуруза

на ветру вчера отпуза,

а сегодня треск стоит,

тишина сквозь треск звенит.

– Не поднять теперь Ивана, -

тихий голос говорит.

– Ну и что! Какое дело

в чем лежит царёво тело?

В хрустале или в сосне,

умер он, иль в вечном сне?

Мне ни холодно, ни жарко…

– Как кобыле по весне…

Друг на друга покосились

и от гроба отступились.

7

Что такое?

«Туки-тук!» –

раздаётся странный звук,

то идёт бычок патлатый -

прям в палаты,

мимо слуг.

Как Светлана увидала –

задохнулась, заорала,

как лягушка, съевши мушку,

вдруг глаза завыпучала.

Бык копытцем ляганул -

ей в коленку саданул,

а пока та загибалась,

он ко гробу стреканул.

…

В нем Иван лежит весь бледный,

в изголовье кубок медный,

на цепи в углу сидит

змей по имени Каррбит, -

до того горяч рептилья,

плюнешь: сразу зашипит.

(Знать, министр прикупил,

чтобы гроб он сторожил,

исключив проникновенье

неопределённых сил.

Чтобы царь спокойно спал,

чтоб народ не досаждал,

чтоб случайным тайным словом

кто Ивана не поднял…)

Все глазеют на бычка:

до чего худы бочка!

Шерсть смешалася с репьями,

нету гладкой ни клочка…

Видно жизнь была горька

у патлатого зверька.

– Нам надеяться не стоит

на такого лекарька.

Но неправ народный глас,

и уже в который раз…

Что-то частые затменья

в голове народных масс.

Впрочем, стоит ли пенять –

тем, кто может всё понять –

тем, которые не могут…

Нет понятья – где же взять?

В философский этот миг

цели наш бычок достиг,

вдарил в темечко Ивану,

зуб железный на пол – бзык!

Вот Иван уже встает,

вот министра он ведет

по дворцу под белы ручки…

Бац! И в печень достает!

Тот согнулся, верещит,

а Иван суровый вид

направляет на Светлану –

жуткий, жутче, чем Каррбит.

Не осталось больше слов,

виселиц, мечей, колов,

а одно теперь осталось:

разорвать промеж стволов.

Две берёзы наклонили.

ноги в петли. Отпустили.

«Дзынь!» и лопнула струна.

И Светлана не одна.

Две Светланы получилось…

– Не выходит ни хрена!

Сколь её ни рви, ни режь -

всё не сделать в теле брешь…

Тут министр разогнулся:

– Это форменный мятеж!

Ты, Великий государь,

на костре её изжарь!

Ты смотрит, что вытворяет!

Раздвоилась злая тварь!

Чтобы даром не базарил -

вдарить бы ему по харе!

Неизвестно, если честно,

кто тварее в этой паре.

Да Ивану не досуг,

видит он, стоит меж слуг

неизвестная девица,

и такая, что жениться

он решил, не отходя

от неё и на полдня.

На секунду не оставил,

красоту её восславил,

сам в палаты провожал,

гордым словом величал:

– Ты, душа, светлее дня!

Выйди замуж за меня!

– Ну, а как твои бояре,

как министр, как родня?

– Что ж родня…

Родни чуток.

Был один в душе цветок

да и тот чертополохом

обернулся в тайный срок.

Про министра что сказать?

Камень к шее привязать

Да и бросить в черный омут.

Тут министр стал икать.

– Разыкался троглодит.

Знать, вода не повредит,

нахлебаешься досыта…

– Государь! За что сердит!?

Я ль тобой не дорожу?

Я ль тебя не сторожу,

чтоб народ не беспокоил?

Если спишь, то – не бужу!..

Виноват? Ударь. Но помни:

верой-правдою служу.

Тут тебя то, мудрый царь,

развели, как киноварь,

а меня-то… Я ведь это…

Прост и прям. Воспитан встарь.

Не давай мне сутки есть,

для мен важнее честь.

У меня она в природе:

что уж есть, то это есть!..

– Ах, облезлый ты сморчок!..

А где ж верный мой бычок?

Что же я стою торчу здесь,

как отъявленный торчок?

Собираюсь под венец,

про него забыл подлец!

Он один служил мне верно -

мой патлатый молодец!

– Был бычок. Да вышел весь…

Пред тобой стоит он. Здесь!

Под столом глядеть не надо…

Ты, Иван, под стол не лезь!

– Что ты, девица-краса?

Что ещё за чудеса?

Улыбнулась та и молвит:

– Отвела глаза коса?

На неё ты посмотрел,

а за ней не разглядел,

кто стоит перед тобою…

Рот открыл и онемел

наш царевич на мгновенье.

Тут любого онеменье

хватит. Чудо Маниту!..

Или есть иное мненье?

– Был бычишка нехорош,

а теперь-то стал пригож?

Помнишь, как я говорила,

что меня ты в дом введёшь.

Гордым словом назовёшь?..

И Иван залился смехом:

то, что было – не помеха,

то, что стало – вот что мило,

вот в чём счастье и утеха!

– Да-а… Давал тебе я сено!

Ай, какая перемена!

Будь моей! И будь царицей! –

И Иван встал на колено…

_______

Тут и сказке конец,

ах, рассказчик подлец:

только счастье! только радость! –

ставит точку шельмец.

Всё тянул, тянул строку,

и такое вдруг «ку-ку»…

И ни слова – как живётся

с тем бычишкой мужику?

Вот охальный интерес,

Вот скандальный политес!..

Не туда куда-то клонит

мир технический прогресс -