Медный Лоб Железный Зуб

всё разбросано кругом,

а Светлана, точно спьяну

чуть ворочит языком.

– Ванюшка, я умираю.

Отчего – сама не знаю.

То мне колет в область паха,

то трясусь я, то икаю.

тело, будто холодец,

знать приходит мне…

– Конец?

Что же делать мне, сестрица!

Чем же будешь ты лечиться?

Вот таблетки…

–Что ж таблетки!

Ими разве что травиться!

Помнишь наших лекарей?

Как ни лечат от соплей,

сопли в астму переходят

и текут всё зеленей…

– Так скажи, что делать мне?

Может плавить воск в вине?

Может, кровь пустить за ухом?..

– Кровь?

Мы чай не на войне.

Вот бывалоча у нас,

если мучит тело газ,

если давит что-то где-то -

мы к знахарке тот же час.

Глянет утром на восток,

потеребит лоскуток,

плюнет-дунет в область паха,

будто ток пройдёт меж ног.

Газы сразу отойдут,

раны сразу зарастут,

бородавки, швы, запоры

вмиг исчезнут-пропадут.

Сразу станет на душе,

как с любимым в шалаше:

то-то лёгко, то-то вольно -

как турецкому паше.

Он сидит себе средь жён

ими всюду окружён,

ни одна из жён не скажет,

что он неуч и пижон.

И блаженство на душе

хоть в шатре, хоть в шалаше…

Видит Ваня, хворь крепчает,

бред сплошной пошёл уже.

– Где же нам знахарку взять!

Где в безлюдье отыскать

ту, что может плюнодуньем

хворь любую разогнать?!

…

Дверь тихонько отворилась,

и знахарка появилась:

при мешке, при посошке

и с кошчонкой на руке.

Голос скрипнул в тишине:

–Подойди, Иван, ко мне.

А Иван понять не может:

– Как же ты прошла в огне?

– Ты попил воды с болот -

у тебя болит живот.

– О! Как будто забурчало…

– Забурчало? Щас прорвёт!

Вот настойка на спирту

подержи её во рту…

Я для этого лекарства

хвост отрезала кроту.

Затуманились глаза,

В небе буря и гроза…

Видно, вышла передоза,

в организм вошла шиза.

У знахарки глаз горит,

кошка чёрная шипит,

а Светлана ест ватрушки -

появился аппетит.

На полу раскрыт мешок.

– Сделай-ка сюда шажок,

и навеки свет померкнет…

Заорал Иван:

– Дружок!

Звон стекла, собачий лай…

– Ну-кася, Иван, вставай.

– Что со мной?

– Наверно, шок.

Ты зачем полез в мешок?

Ох, и мягок ты душой

своей лирической.

Ну, а шок, видать, большой –

анафилактический!

И косится на Дружка.

Рядом клочья от мешка.

А Дружок оскалил зубы

где-то так на три вершка.

3

У Ивана звон в ушах,

всё вокруг плывет в глазах,

а Светлана вновь в постели,

снова бредит там про пах.

И как будто даже герпес

появился на губах.

…

– Ты?..

– Знахарка!

– Да-да-да…

Видишь ли, у нас беда.

Болями сестра болеет,

вянет, точно лебеда.

– Щас ей снадобье спроворим,

всё исчезнет без следа!

Нужно луку, чесноку…

Сахар, соль берём, муку…

Две змеиные головки

и бутылку коньяку.

Всё в наличьи, всё со мной

(но коньяк, конечно, твой)

– А поможет процедура?

– Ну, а как же ж? Боже ж мой!-

Отвернулась, скалит зубы.

Во-он – железный за губой!

Ах, коварный Медный Лоб,

знать, сведёт Ивана в гроб!

Тот глядит – не понимает,

остолопом остолоп!

– Ах! – Знахарка хвать за лоб: -

Ах, я! Чтоб мне сдохнуть чтоб!

Чуть старуха не забыла –

керамиды и укроп!

– Вот подумаешь – беда,

я добуду без труда

наилучшего укропу.

Керамиды – что? Руда?

– Керамиды – не беда,

но еще нужна вода,

не простая, а – живая!

– Это тоже ерунда!

– Нужен нам стакан плевков.

– Наберем. Хоть не легко.

– Вот что, вот что… Нужно это…

Нам от зайцев молоко!

Почесал Иван затылок:

– Сколько надо?

– Пять бутылок.

А потом добавим медных

не окисленных опилок.

– Ты, знахарка, вижу сноб.

– Помогло все, Ваня, чтоб! -

отвернулась, чешет сволочь

под платочком медный лоб.

…

Ваня в поле ускакал,

зайцев до утра гонял,

Медный Лоб Светлану страстно

обнимал и целовал.

Чтоб в рассудок не вошла,

не расстроила дела -

песни пел и лил вина ей,

и она вино пила.

Был расчёт у волка прост:

где-нибудь подгнивший мост

может, рухнет под Иваном,

и Ивана – на погост.

Шутка ль – зайца изловить?

Можно голову сломить:

тут несёшься – за дорогой

просто некогда следить.

На худой конец стервец

разудалый молодец

в пропасть псов своих загонит,

а без псов ему конец!

…

Утром встали – тишь кругом.

Светит солнце за бугром.

Нет Ивана. Значит, сгинул!

Смотрят… Прётся с молоком!

И собаки вслед бегут,

неотступно стерегут,

не подступишься – наложить

на кадык надёжный жгут.

– По полям по перелескам

я летал, как занавеска

на окошке в бурный день,

крался степью, точно тень.

И собаки аж до драки

рвали чью-то шерсть во мраке,

вой катился над землёй,

заяц зверь ужасно злой.

Но и я, сестра, суров,

потому итог таков:

принимай, сестра, лекарство

от ушастых докторов.

4

Выполнил Иван задачу,

а знахарка чуть не плачет:

– Зелье слабое выходит,

надо все переиначить.

Видишь, если кошкин хвост

в этот опустить компост,

хвост нисколько не облазит

значит, наш составчик прост.

И Светлана вновь ночами,

с приоткрытыми очами,

стонет, мечется, урчит…

Или это кошка спит,

чакает во сне зубами

и когтями скребончит?

Слышать это нелегко.

– Близко или далеко,

но скачи, Иван, скорее

нужно… лисье молоко.

Было так еще три раза.