Онемел от холода раздавленный прошлогодним снегом папоротник. Молчалив покалеченный хвощ. И везде беззащитность и беспомощность. Боязнь весны и одновременно неукротимая жажда жить.

Неужели воспроизведение жизни прекрасно, исключая только великомученика-человека? А как же муки не умеющего жаловаться на судьбу растения? Кто оценит страдания, через которые должны пройти эти существа, прежде чем получат право на жизнь?

Огромный самоуверенный паук тащит крохотную козявку. Тонкие, как паутина, ножки жертвы шевелятся, пытаясь нащупать опору, зацепиться за жизнь, остановить неотвратимую судьбу. Но раздавленный тисками хищника и парализованный ядом организм уже ничто не спасет.

На мокром, потемневшем от сырости пне очнулся кем-то надкушенный желудь. Из уцелевших останков тела пробился бледный росток. Он с ужасом ощупывает склизкую древесину. Судьба подарила ему жизнь только для того, чтобы снова забрать, уже навсегда.

Неужели смысл существования в том, чтобы право жить постоянно выкупалось страданием? Но тогда в чем смысл жизни? Чтобы быть когда-нибудь съеденным, убитым или умерщвленным болезнями? Растоптанным другими, более сильными, которых, в свою очередь, ожидает та же участь?

Появившийся на свет отстаивает право на жизнь под острием лезвия, занесенным над его головой. И в любой миг оно может опуститься. Но если живущий наделен только одной гарантией – рано или поздно распрощаться с жизнью, в чем смысл пресловутой гармонии природы?

Философски я могу осмыслить уход в потусторонний мир кого угодно, но только не себя. Так как не могу представить, что я, рассуждающий и чувствующий, вдруг перестану не только рассуждать и чувствовать, но и существовать. Превращусь в прах. В ничто.

То, что умирают другие, это понятно, но я не могу осмыслить свою кончину. Пока я живу, я понимаю, что окружающий мир реален, овеществлен. Но вот в последний миг не придет ли ко мне прозрение, что, пока я жил, Вселенная была дополнением ко мне и моим чувствам? Если мир по-прежнему для других остается прежним, что мне до того, когда я буду уходить из жизни.

Однажды, будучи ребенком, я попытался представить свою кончину и пришел к поразительному выводу: я не могу умереть, а если я умру, жизнь на Земле прекратится.

Большинство не согласится со мной. Ну что ж, может, они и правы. Но когда я буду уже в другом измерении, пусть они сообщат мне, заблудшему, банальную истину о существовании реального мира. Я не верю, что гениальный Планк, изобретая не менее гениальную квантовую теорию, стоял на платформе реальности окружающего мира. Нельзя стоять на том, чего нет.

3 апреля.

Из воды выглядывают два скрюченных листа калужницы. Они ревниво охраняют темную глянцевую голову взрослеющего бутона. Доверчиво выставила маленькие, похожие на детскую грудь почки береза.

В ложбинах трава зеленеет более решительно, откровеннее, почти по-весеннему. Лес по-прежнему голый, сумрачный и неуютный. Пни свежесрубленных деревьев склизкие, неприятные, напоминают гниющую рану.

На зеленой осоке застыла задумчивая квакша. Еле живая от холода, она смотрит стеклянными глазами на окружающий мир.

10 апреля.

Набирают силу подснежники. Один уже хвастается своим нарядом. Суетятся пауки-водомеры. На кочке сидит вялая лягушка. Она тщетно пытается согреться на холодном воздухе. Занятые ремонтом жилища, копошатся рыжие муравьи. Из-под истлевших листьев на мясистой ноге выглядывает петров крест. Цветет орешник.

17 апреля.

По-прежнему холодно, но льда уже нигде нет. Из веток лозы выглядывают свернутые трубочкой листочки. Большие чешуйчатые почки дуба, собрав семейные советы, не спешат, выжидают. Они еще не верят в весну.

Цветут подснежники, но на их наряд никто не обращает внимание. Слышен шмелиный бас. Ведра и склянки по-прежнему выцеживают в свои ненасытные утробы сок берез. Под осиной на голых ветвях крушины висят рябые, похожие на гусеницу сережки. Они уже никому не нужны.

24 апреля.

Несколько дней тепло. Торопливо зеленеют молодые деревья. Более взрослые не спешат, примеряются. Тонкая рябина-хвастунишка уже любуется своими гребешками. Цветет калужница. Слышен одинокий голос лягушки.

7 мая.

Скромно цветет земляника. Выставили рыльца анютины глазки. Отяжелевшая от брачного наряда, склонилась к земле черемуха.

Может, ничего и не было – ни холода, ни отчаянной борьбы за выживание? Все вокруг благоухает, наслаждается жизнью под покровительством всесильного Солнца.

Нет же. По-прежнему где-то хищник терзает очередную жертву, кто-то изгоняет кого-то с обжитого пятачка. Одни торжествуют победу, другие, увы, смирились с трагедией неудавшейся жизни. И везде насилие, насилие, насилие…

А как я смотрю на все это? Я, конечно же, на стороне слабых. Но, удивительное дело, когда слабый неожиданно становится сильным, с моими взглядами и убеждениями почему-то происходят метаморфозы. В таком случае не теряется ли смысл идеи добра и зла, если я не могу их конкретизировать в своем сознании?

Можно согласиться, и мои враги имеют право на жизнь, но, вопреки собственным убеждениям, я непроизвольно желаю им зла. Уже одно то, что я существую, кому-то приносит дискомфорт. Тогда что есть мое существование? Добро или зло? И как я должен понимать навязываемую мне обществом идею справедливости? Должен ли я жертвовать собой во имя общественных идеалов, отрицая себя как личность? Или, несмотря ни на что, идти вперед по чужим головам?

При желании можно оправдать любой свой поступок. Но в таком случае что есть истина? Или истины вообще нет? А если мои убеждения – это моя истина, независимо от того, принимают ли ее окружающие? И отступление от своих убеждений – измена истине? Во всяком случае, в таком утверждении есть хотя бы конкретность.

21 мая.

Откуда-то на дачу забрели три цыганки. Две молоденькие и одна старая. Старая напророчила мне большую должность. Молодая поведала, что для полного счастья жениться я должен только на Регине. Спросила, писал ли я письма. Немного подумала и изрекла: «Вы наивный и не мешало бы быть посложней». В ответ я заметил, что у нее красивые глаза, поинтересовался, когда она научилась болтать и давно ли дурачит людей. С невозмутимым спокойствием цыганка произнесла: «Веди себя поскромней». На мое замечание, что книгу, на которой гадает, она держит вверх тормашками, заявила: «Не твое дело».

22 мая.

Вот я и дома. Все мои рассуждения, вся моя философичность здесь никому не нужны. Да и мне тоже.

23 мая.

Самокопание еще не оставило меня. Но это пройдет. Появилась реальная перспектива оказаться в творческом коллективе авторитетных ученых, и, может быть, очень скоро не останется времени для праздных рассуждений.

Вчера познакомился со Светланой. «Меня никто не понимает», – заявила она. Я ощущаю дискомфорт от того, что не такой, как все, а она об этом говорит с гордостью и даже вызовом.

27 мая.

Дневник писать уже не хочется, что в нем? Слова и самокопание. А человека оценивают по его делам. Валя сказала, что Чернышевского нельзя поставить рядом с Камо. Вот как! Философ недостоин стоять рядом с грабителем! Почему-то этот вопрос женский ум решил однозначно. Но разве есть весы, с помощью которых можно достоверно определить: вот этот во всех отношениях лучше, чем тот? Убеждения приводят в действие симпатии и антипатии. Но разве наделенный душою человек, чувствующий, способный к сопереживанию, может быть беспристрастным?

29 мая.

По-видимому, этого и следовало ожидать. Оказывается, жизнь проста и удивительна – похоже, я в очередной раз влюбился. Нет, не в Свету, зачем она мне, я сам философ.

Неизвестно откуда и каким образом, но в соседней квартире, в самое неподходящее для меня время, появилось обворожительное женское существо.

Уже два дня сижу на лавке, делаю зарисовки и смотрю на ее окна. Предвкушаю очередной роман.

Но нет, этого не будет! Я знаю, рано или поздно чувства уйдут, а упущенное время наверстать уже будет невозможно. Между чувствами и разумом мужчина должен выбрать разум.

Смотрю на ее окна, но зачем? Ее там нет. Откуда-то доносится хриплый голос Армстронга. А у меня в душе – ни с чем не сравнимая музыка влюбленности.

Сбоку сидит пушистая кошечка. Одна половина тела у нее черная, отдает смоляным блеском, другая – матово-белая. Она беззаботно дремлет. Счастливая.

А вот и она, моя незнакомка. Подошла, хотела погладить разнеженное животное, но это у нее плохо получилось. Прогнала кошку, сказала ей: «Как тебе не стыдно», – и смущенная убежала домой.

Нет, она вышла из дома и села напротив. В комнатных тапочках с бантами из белого пуха и в халате в бледно-оранжевый горошек. У нее огромные карие глаза. Она смотрит в мою сторону так, как будто понимает, что глаза у нее прекрасны.

Какой-то мужчина уставился на мою незнакомку. Вот нахал, прогнал ее с лавки.

30 мая.

Я сижу там, где сидела незнакомка, мою лавку заняли соседи. Сижу и жду, когда она выйдет. Почему-то ее сестра с нескрываемым любопытством рассматривает меня. Рядом с сестрой сидит Светлана. Издали она симпатична – черные распущенные волосы, округлое лицо со строгими чертами. Она что-то с нарочитой убедительностью рассказывает соседке, искоса посматривая на меня, бросает многозначительные взгляды, наигранно улыбается.

К сожалению, это не мой идеал, да и улыбается она не так, как моя незнакомка.

А вот появилась в окне и она. В розовом платке и красном с белым горошком халате. Глядя в мою сторону, она улыбается. Но зачем, зачем ты меня дразнишь, моя милая незнакомка?

2 июня.

Незнакомки моей нет, она работает во вторую смену, но мне ее хочется видеть и непременно сейчас. Возможно для того, чтобы убедиться, что я неправ в своем решении больше не заводить любовных интриг? Разувериться в том, что они отвлекают, изматывают душу и, в итоге, приводят к разочарованию.

Я во что-то верю, надеюсь, испытываю чувства, но действительность очень скоро отрезвляет меня и расставляет все на свои места. Реальность, холодная как лед, беспристрастна, ее даже нельзя назвать злой, а хотелось бы.

Осмысливая свои отношения к девушкам, я пришел к неутешительному выводу: у меня никогда не было шекспировских чувств. Что же, я не умею любить, или что-то постоянно убивает во мне чувства?

Может, я не переношу лицемерие и неискренность, которыми наводнены девичьи натуры? И не поэтому ли неохотно сближаюсь с женским полом? Но если отношения между мужчиной и женщиной естественнейшие из всех человеческих, то в чем? В стремлении продлить свой род или удовлетворить свою похоть? И если любовь также неподконтрольна человеку, как и все химические реакции в организме, нужно ли обожествлять ее?

Какая-то гниль просочилась в мою душу и отравляет ее. Я осознаю свою ненужность в чувствах, а это намного хуже неразделенной любви.

Вот и сейчас смотрю в окно на свой очередной идеал, а трезвый рассудок подсказывает: все проходит, и это пройдет.

Люди мечтают о том, чего им недостает в действительности. Я мечтаю о многом. Но как было бы хорошо быть ограниченным, удовлетворяться мелочами жизни и с гордостью, даже испытывая превосходство над другими, отвергать все остальное, ненужное тебе.

Кто-то скажет, что счастье в собственных руках. Не тут-то было. Неотвратимая судьба в один миг может сделать человека несчастным на всю жизнь.

5 июня.

Сегодня у меня день отдыха и я могу читать своего любимого Чехова. Почему моя незнакомка никуда не ходит? Неужели из-за меня? Вот и сейчас она подошла к окну в своем любимом халате и стала так, чтобы не вызывать у меня подозрений в ее нескромности и в то же время чтобы мы видели друг друга.

Вчера, проходя мимо меня, она спросила:

– Снова учишь?

– Снова учу, – ответил я.

– Добрый день.

– Здравствуй.

Не знаю, хорошо это или плохо, что я просиживаю здесь больше, чем следовало, а она все это время простаивает у окна. Что же будет дальше? Завладеет ли когда-нибудь мыслями моя незнакомка? А почему бы и нет? Разве ее можно сравнить с копухой Ниной, которая спит на ходу. Или с Наташей, похожей на ольху, липкую, горькую на вкус. Да и Вале она не чета, хотя бы своей невинностью.

Ну, выгляни еще раз в окно, ты же понимаешь, должна чувствовать, что мне это приятно…

7 июня.

Хочется думать о ней, но я гоню прочь эти мысли, они мешают сосредотачиваться.

Почему-то именно сегодня заметил, что моя незнакомка очень похожа на свою сестру. У нее такие же черные волосы, она, как цыгане, носит серьги, и от этого ее внешность чем-то напоминает цыганку.

Только что она ушла. Почему-то все время одна.

Я так и не определился, не хочу или не могу сблизиться со своей незнакомкой. Да и что я могу предложить ей? Любовь? Замужество? Ни то ни другое не входит в мои планы.

А вот и она. Гуляла не больше 15 минут, следовательно… Снимает белье. Почему она сразу его не забрала? Было мокрое или на это была другая причина? Проходя мимо, улыбнулась обворожительной улыбкой и спросила:

– Ты все учишь?

– Нет, – ответил я.

– А что же?

– Просто так, балуюсь.

Она выходит в город с той же целью, как когда-то я, наивный и влюбленный, совершал регулярные прогулки возле окон Томы, а потом и Вали. Но не кощунство ли с моей стороны анализировать наивные действия влюбленного в меня человека?

Отвечая только за себя, мы освобождаемся от вины перед другими. Задавая вопросы, можно направить человека по ложной тропе, которая приведет его в никуда.

За несделанное я упрекаю только себя. Но если буду знать, что мои действия могут навредить мне, не должен ли я в таком случае бездействовать? На месте Печорина я бы не похищал Бэлу.

А если все мои рассуждения – демагогия, оправдывающая бездеятельность и нерешительность? Может быть, я не умею, не могу и обманываю себя, что не хочу? В чем суть отношений друг к другу? Если они преходящи, могут ли быть нравственными? Добро есть зло, когда оно мгновенно.

Моя незнакомка снова ушла, на этот раз в магазин за молоком, – из сумки невинно выглядывает синяя голова трехлитрового бидона. Она прошла мимо меня с заранее приготовленным выражением лица.

Наши отношения на данный момент в тысячу раз чище любых шекспировских. Рождающееся чувство не может быть порочным. Пороками оно обрастет позже, под которыми и рухнет в конце концов.

Неужели я буду ждать, когда она первая предложит мне свои отношения? Но этого никогда не будет. Сложившееся в обывательском обществе мнение будет непременно удовлетворено вопреки чувствам, если для этого достаточно бездействия.

Мне очень хочется ласки, любви, взаимности, но ничего этого нет и неизвестно, будет ли когда-либо в моей жизни. Разум и чувства разрывают меня. Я знаю, в моей ситуации нужно выбрать разум, но что делать с уже родившимся чувством?

10 июня.

В наш город приехал какой-то западный ансамбль. Один пригласительный билет отдал своей незнакомке и извинился, что не могу проводить ее на концерт. И ушел. Она обиделась.

Проводил в столицу друга. Пили прекрасное вино, слушали не менее прекрасную музыку.

А что еще было в этот день? Ах, да, Светлана. Неужели я злопамятный? А почему бы и нет, если пытаются играть на моих чувствах и делают из меня глупца. Презираю ли я себя? Возможно, но что из этого? Сыграть один раз роль и показать себя лучше, чем ты есть на самом деле, не так уж сложно. Это не на всю жизнь сделаться паяцем. А впрочем, большинство из нас – это паяцы.

12 июня.

Отец пожаловался, что у него болит поясница. «Болит поясница? – переспросил я. – Могу ли чем-нибудь помочь?.. А у меня душа болит, но я не жалуюсь, некому». Он так и не понял, шучу я или нет.

Незнакомка не показывается. Обиделась, что не проводил на концерт.

Сотни раз спрашиваю у себя, есть ли судьба, сотни раз отвечаю отрицательно, но нет у меня полной уверенности. А вдруг я что-то не учел, чего-то не знаю? Гены, заложенные во мне, может быть, уже предопределили мою судьбу. И если я заранее буду знать, что поставленной цели не достигну, каков в таком случае смысл моей жизни? И стоит ли мне тогда вообще жить?

Человек знает, что смертен. Но его духовная жизнь может быть продолжена. Душа в состоянии обрести бессмертие. Через науку или искусство. А если я не могу создать что-либо значительное?

Улыбок незнакомки сегодня не будет, это точно. И на балконе никого – сплошное одиночество.

Девочка с соседнего подъезда сорвала с клумбы три мака, подошла ко мне и протянула неумело, по-детски:

– На, на…

– Но ведь так цветы не дарят, – заметил я, и она, положив возле меня маки, смущенная убежала.

Почему-то маленькие девочки норовят подарить мне цветы. Интересно, другим они тоже дарят?

Сегодня у Ларисы день рождения, но я там буду явно лишний. Девушки, которые будут присутствовать на вечеринке, мне безразличны, как и я им.

Это из ее квартиры звучит музыка? Да, так и есть, Галя с балкона выглядывает.

Оказывается, вопреки своей воле, я навязываю свои чувства другим. Но как это ужасно – не дарить, а навязывать. Торгашеская формула – я тебе, а ты мне, но в чувствах.

А вот и она, моя прелестная незнакомка.

– Пишешь? – улыбка все же коснулась ее лица.

Видел Тому. Она изменилась, но, к сожалению, не в лучшую сторону. Загорела, похудела, немного постарела от загара и осталась такая же умная и гордая. С укором и сожалением, отвечая на приглашение какого-то парня, она упрекнула меня:

– А ты вот не можешь пригласить меня.

– Что же поделать, не могу, – ответил я.

Зачем она рассказывала мне, что живет как отшельник, никуда не ходит? Надеялась на что-то? Но я не хочу ее обманывать. Она красивая и умная, но я не люблю ее. Я даже своей незнакомке не могу предложить чувства и стараюсь держать их взаперти.

Очень красивый закат. Дом из красного кирпича, словно живой, светится мягким светом. На стене слились в таинственный узор темные силуэты кустов роз.

Увидев, что я что-то рисую, девочки со второго этажа советуют нарисовать мне кота.

Сколько же времени? Пора уходить.

13 июня

По телевизору идет фильм о Плисецкой. А на душе от неопределенности слякоть. К тому же очень плохо переношу, что не пускаю в душу свою незнакомку. Мучаю своей нерешительностью. Я похож на собаку на сене.

20 августа.

Валя с третьего этажа влюбилась в меня. Сказала, что, зная меня близко, нельзя не любить. Она добрый умный человек, общаться с ней, как с другом, мне доставляет удовольствие. Не навязывает свои чувства. Наверное, боится меня отпугнуть от себя.

Зина удивилась: говоришь так о прекрасном, о красоте, о высоких материях – и такая безвкусица. Может, она и права, но что из этого? Я же не люблю Валю.

Но почему ее нельзя любить? Разве не каждый человек имеет право любить и быть любимым, отвечать взаимностью? Я страдаю от того, что не могу выполнить эти права-обязанности, но не хвастаюсь этим.

Почему престижно любить только красивых?

Может быть, природа устроила так, что симпатии и влечения уже предопределены и какие-то неведомые силы заботятся о сохранении нашего духовного и физического совершенства. Но это философия и мои предположения. А то, что у меня, кроме диплома, в кармане свидетельство, что я прошел жесткий отбор в экспериментальную группу, – свершившийся факт.

Но теперь, когда я уже возле лестницы, ведущей в большую науку, меня одолевают сомнения. Не зря ли я отказываюсь от взаимной любви и впустую потрачу силы, карабкаясь по скользким ступеням знаний? На какую высоту смогу подняться и что оттуда увижу?

Скоро, очень скоро я уже не буду сидеть здесь, чуть левее канализационного люка. Кто знает, что ожидает меня и мою милую незнакомку. Что ей уготовила судьба – счастливую жизнь с любимым мужем или же вечное прозябание с нелюбимым человеком?

Умнейшая Тамара не смогла меня понять, неужели кто-то из других женщин сможет разобраться в моей душе и подарить мне счастье?

Хочется потешить себя надеждой о будущем семейном очаге, но это, скорее всего, мои несбыточные мечты. Любовь не совместима с самоутверждением, а свобода выбора – это и есть самоутверждение. Но что есть свобода? Свободны только равнодушные.

Вернулась моя незнакомка. Спросила, где же я так долго пропадал. Своим бездействием я измучил и ее, и себя, но не знаю, как мне поступить сейчас.

21 августа.

Сегодня целый день был с ней. Боже, от нее исходит тепло и нежность. Простота и естественность очаровывают и обезоруживают. Я с трудом сдерживаю в себе нахлынувшие чувства…

22 августа.

Завтра мы снова можем быть вместе, и я буду наслаждаться любимым человеком. Как это прекрасно. И естественно… Я очень соскучился по нежности…

23 августа.

Сегодня она спросила меня:

– По ком скучаешь?

– По тебе, – ответил я.

Она улыбнулась и промолчала.

О другом вообще не хочется писать. Оля просит, чтобы я приходил к ней, хотя бы ночью, если не смогу днем. Но как это можно теперь, когда рядом со мной моя милая?

24 августа.

Нина говорит, что она обыкновенная, даже специально рассматривала ее вблизи. Простая деревенская девушка, только глаза красивые. Но разве женщина может по достоинству оценить красоту другой женщины, к тому же соперницы?

25 августа.

Сегодня подарил своей любимой цепочку с крестиком. Одел поверх ее халата с белым горошком, и неожиданно ее глаза засветились необыкновенным светом любви и счастья…

26 августа.

Послезавтра я уезжаю. От любви, от обыденности, от праздности. Я еле сдерживаю себя от глупого поступка. Хочется все бросить и остаться с любимым человеком. Наслаждаться любовью и счастьем. Как глупо упущено время…

27 августа.

Видел страшный сон. Она, вдруг заболев сразу множеством болезней, умерла. Проснулся с тупым чувством утраты любимого человека. Вместо теплоты в душе ощутил леденящий холод…

28 августа.

Долгожданная дата отъезда из родного города в полную неизвестность.

Собрав всю свою волю, попрощался с любимой. Вручил букет роз, крепко обнял и поцеловал в алые пухлые губки. От радости и горя ее огромные карие глаза наполнились слезами. Со всей нежностью, на которую способен, осторожно убрал платком внизу ее влажных глаз набежавшие слезы и, стараясь изо всех сил скрыть волнение, произнес:

– Прости меня, милая, по-другому нельзя. Не плачь больше никогда…

В ответ она произнесла с волнением:

– Ты напишешь мне? – в ее голосе чувствовалась неуверенность.

– Постараюсь, – ответил я и, чтобы не сделать непоправимую глупость, поспешил к выходу.