Седьмое имя

Храм сердца

Густая зелень леса тянулась во все стороны, насколько хватало взгляда. Казалось, что землю обложили пористой зеленой губкой. Кое-где над ровной плотностью листвы торчали кроны высоких деревьев, но они только подчеркивали однородность зеленой поверхности леса. В скалах Прибрежья зелень была скудной, и Оламеру почудилось, что он стоит на берегу океана, его зеленая вода неспешно перетекает, словно сама по себе. Но только на мгновение. Потом он снова увидел плотную зелень листвы, почуял накатывавшие на него запахи леса. Ведун повернул голову и увидел, что вожак людей-волков тоже к чему-то принюхивается. Он ловил носом воздушные струи и читал их. Потом повернулся к Оламеру и сказал:

– Бурей пахнет. Опять они подбираются к нашему лесу. Придется уходить в развалины

– Куда? – не понял Оламер, а вожак указал на горизонт. Ведун присмотрелся и различил темную точку на ровном зеленом фоне.

– Что там? Я не вижу, очень далеко…

– Развалины храма. Раньше мы были в том храме хозяевами, а теперь там птицы и летучие мыши.

– А вы?

– Мы ушли. Народ Бури вырвал леса вокруг, и нам нельзя было спрятаться от них. Тогда пришел Отец и указал нам дорогу.

Ты хочешь сказать, что вас кто-то спас?

– Не кто-то – Отец. Мы его хорошо знаем. Он всегда с нами, мы с ним говорим, спрашиваем. А когда пришла беда, он появился. Как облачко на небе появляется неизвестно оттуда, так и он возник в дальних залах храма и вышел к нам. В другое время мы, может, и не поверили бы, а тут просто выбора не было. Он вывел нас из храма и указал щель в пространстве. Мы ушли в нее и были там долго. Хотя… Это здесь прошли годы, а там – только краткий миг. А когда вернулись – увидели вместо храма развалины.

– Зачем же нам туда? Если люди Бури разорили ваш храм, как мы спрячемся в нем?

– Они разрушили только стены. Сердце храма нетронуто. И мы приходим к нему, чтобы отогреться в его любви и доброте. Оно любит нас, а мы любим его. И когда две любви встречаются, они становятся одним облаком. И в нем мы очищаемся от всего, что пристало к нам в странствиях.

– Но я-то чужой!

– Сердце примет любого, кто откроется ему. Разве важно: наш ты или чужак? Ты с нами, и готов поделиться своим, так что не думай плохо.

Оламер хотел еще что-то спросить, но вожак прижал палец к губам и снова принюхался:

– Я чую беду! Буря идет…

– Как ты чуешь?

– Потом, все потом! Сейчас надо уходить, иначе от Бури не сбежим…

Вожак обхватил Оламера одной рукой за талию, а другой вцепился в его руку и потянул к краю скалы. Они шагнули со скалы вниз и… очутились в парном зеленом сумраке леса у подножия стен огромного сооружения. Вожак упредил вопрос Оламера:

– Мы прошли через щель пространства. Помнишь, я рассказывал об этом.

Оламер кивнул, а Вожак указал на пульсирующее пятно на стене. Оно набухало, расширялось и становилось рыхлым. Потом лопнуло и пролилось на траву потоком густого света. Вожак шагнул к нему, и потянул Оламера. Вблизи свет оказался похожим на язык. Поверхность была теплой. Пахло свежестью. Вожак и Оламер встали на язык, и тот втянулся внутрь пятна. Сначала была темнота, и Оламеру казалось, что она плотным густым мраком обняла его, проникла в каждую мысль. Он вспомнил тайну ночной темноты и хотел нащупать ее корень, но внимание оказалось запертым внутри тела, его не выпускали.

Мрак схлынул, и он увидел слабый свет, освещавший большой зал с колоннами, подпиравшими свод. А в центре висело золотистое облако. Оно слабо пульсировало и ведуну почудилось, что в такт пульсациям по залу прокатываются волны нежного света.

Вожак тронул Оламера за руку:

– Это и есть наше сердце. Скоро придут остальные, и сердце засияет для всех.

Оламеру показалось, что позади него, в темноте что-то произошло. Он резко обернулся и увидел оскаленную пасть волка. Дернулся, но пасть оплыла, как свеча под фитилем, и сквозь очертания волчьей морды появилось лицо. Человек улыбнулся и шагнул в сторону. А на его месте появился другой волк и тоже обернулся человеком.

Скоро в зале сердца собралась вся стая. Люди-волки взялись за руки и кольцом окружили облако. Оламер увидел, как кольцо связали сверкающие ниточки света. Оно засияло и от каждого к облаку потянулись наполненные любовью лучи. Сердце отозвалось, запульсировало, из глубины изливался поток ответной любви. Такого Оламеру переживать не доводилось. Любовь пронизывала его, растворяла и заливала счастьем.

А сердце засветилось ровным теплым светом. Он услышал в себе голос. Чей? Да сердца, больше некого! Голос спросил:

– Тебя привели дети мои. Значит, ты готов войти сюда. Кто ты?

Оламер смешался. А кто он? Великий ведун Прибрежного мира? Но после всего, что увидел, его ведовские возможности казались детскими играми. А голос внутри продолжал:

– Ты сомневаешься – и это хорошо, ибо без сомнения нет поиска. А твой поиск только начинается. Но есть ли понимание цели?

Ведун почувствовал на себе невидимые нити. Они притягивали его, притяжение было мягким, оно словно просило:

– Подойди, не противься…

И Оламер шагнул к сердцу. Оно раскрыло перед ним сияющую глубину. Ведун на мгновение замер, а потом вошел внутрь…

Реальность легенд

Не было ни полета, ни провала… Шагнул и закрыл глаза, а потом открыл. Серый полусвет то ли раннего утра, то ли сумерек – не поймешь. Тишина. Даже птиц не слышно. Ни ветерка, ни шороха. А у ног кромка воды. Он привык к великому, безбрежному океану, переливающемуся волнами силы. А тут была стоячая вода. Такая же молчаливая, как тишина вокруг. Оламер огляделся. Он не мог понять, что здесь делать. К мгновенным переходам он привык, но сейчас сразу сообразить, где оказался и для чего – не получалось. В его прежней жизни все делали не спеша. Даже сражались. А здесь приходилось решать на ходу…

Он прошелся вдоль кромки воды до небольшого мыска, постоял на краю и хотел повернуть обратно. Но тут над головой зашумело. Он посмотрел вверх и обомлел. Над ним пролетала громадная птица. Он вспомнил древние легенды про волшебную птицу Сиварг. Неужели это она?

Птица пролетела, а Оламера накрыла волна ветра, поднятого ее крылами. Упругий воздух толкнул в спину, ведун качнулся, не удержал равновесие и шагнул в воду. Нога погрузилась по щиколотку и встала на плотное песчаное дно. Оламер сделал еще шаг и снова уперся в твердое основание. Он посмотрел в воду и на близком дне увидел след. Будто кто волочил по дну ношу и оставил борозду. Ведун погрузил руки в воду и потрогал край борозды. Видимо она появилась недавно и еще не успела оплыть. Оламер выпрямился и посмотрел вдаль. Возле горизонта почудилось движение. Он вспомнил, что в древних легендах птица Сиварг выкармливала людей, а черный змей Ксантра поедал их. Воспоминания прервались внезапно, огромное и темное рухнуло на ведуна, скрутило, сжало так, что он не мог даже пошевелиться. На него пахнуло жарким, и он подумал, что жар исходит из пасти змея Ксантры. Сейчас его проглотит страшная тварь и на этом путешествие завершится. Жар усилился, и Оламер, потерял сознание…

Очнулся он от прикосновения к лицу. Но побоялся открыть глаза. Кто-то осторожно и ласково коснулся его лба, провел по щекам. И он услышал голос. Нет, этого быть не могло! Овела осталась в землях нелюдей, а он сейчас, наверное, уже в стране предков и его трогает чей-то дух. А голос он просто воображает.

Оламер приоткрыл глаза. Размытая картинка прояснилась, и он увидел склонившуюся над ним Овелу. Он хотел вырваться из морока, удрать от видения, но тело оставалось беспомощным и неподвижным.

А Овела увидела, что он очнулся, и сказала тихо:

– Помнишь, как ты меня успокаивал? Теперь я тебя… Все поменялось…

Оламер хотел спросить: где он, куда попал, и как здесь очутилась Овела. Но язык, губы не слушались. А она услышала его мысли и ответила:

– Ты не бойся, здесь с тобой ничего не случится. Здесь я хозяйка! Без моего ведома никто в этот мир не войдет…

Ты прогнал меня из племени! Я тогда умереть хотела от горя, а смерти не было. Нелюди поменяли мою искру жизни, и она стала большая и сильная, и теперь я могу жить долго. А здесь проживу, сколько захочу… Ты пришел в мой мир. Сюда я впускаю только приятных мне. Тогда, в Прибрежном мире я ходила вокруг племени, хотела вернуться, но ты сделал так, что меня ближе, чем на полет стрелы не подпускали. Сначала чуть с ума не сошла от горя. А потом понравилось быть одной. Я больше не ходила к племени, а ушла к океану и разговаривала с ним. Сначала он меня только слушал, а потом начал отвечать. Я не знаю, как случилось, но мои слова вошли в его сердце, и океан отозвался. Он помогал мне дарами.

Когда было очень горько и обидно, выбрасывал на берег пустую раковину, я дула в нее, и горе уходило вместе с выдохом. А потом океан показал мне свои тайны. Я получила силу водяного огня. Потом, когда упала ночь, я вошла в границу воды и тьмы и приняла тайну ночи. А утром океан помог мне принять тайну рассвета. И сумерки, и день теперь мне знакомы. Я стала такой же, как ты, но поняла, чем отличаюсь. Ты – сын Великой Матери, а я – живой знак грядущих перемен. Я ведь первая девочка племени. В пророчестве помнишь, что сказано: рождение первой девочки означает начало заката родов. И вот я родилась. И океан поведал мне, что моя судьба – это судьба племени. Если бы народ принял меня, гибель была бы неизбежна. Ты прогнал меня, ты сказал, что я проклята. И это так. Только не проклятие, а судьба. Я не хочу вреда нашему народу, и я сказала об этом океану. Он молчал два дня, а потом выбросил на берег вот это.

Овела дотронулась рукой до амулета на шее. Серебристо-пепельный завиток, украшенный сияющими глазками самоцветов.

– Я взяла амулет и поняла, что нужно делать. Он открывает вход в мир легенд и преданий. Я ушла сюда. Сначала всего боялась, но скоро поняла, что мы сами окружаем страхом тех, о ком рассказывают легенды. И птица Сиварг, и змей Ксантра – они здесь. Змей не хочет никого пожирать, а птица высиживать яйцо нового мира. Они делали это столько раз, сколько мы рассказывали легенду. А теперь они свободны. Я нашла способ отделить мир легенд от мира людей. И освободила людей от страха перед легендами, а здешних обитателей от обязанностей, придуманных людьми.

Оламер смотрел на женщину и не мог понять всего, что она говорила. Для него древние легенды стали той частью жизни, которая изменениям не подлежит. А Овела продолжала:

– Я вошла в этот мир, переустроила его и теперь он не зависит от рассказов людей. А сейчас спи. Во сне к тебе придет все, что знаю я, и когда проснешься – будем вместе.

Она коснулась лба ведуна пальцами, и у того сладко зазвенело в голове, веки опустились и в темноте замерцали звезды. Он еще чувствовал, как тело словно растекается по плоской поверхности, а потом все пропало. Осталась звенящая, живая темнота. Потом появился далекий свет. Он приблизился, осветил все вокруг. А из него возникло суровое лицо. Человек был с длинными белыми волосами. Он строго посмотрел на Оламера. Рта не раскрывал, но ведун услышал:

– Ты избран идти путем Матери! Тайна седьмого имени откроется тебе! Ты начал служение, прими…

А дальше началось невообразимое: Оламеру казалось, что в него со всех сторон вливаются потоки, и тело уже переполнилось ими и вот-вот лопнет, но потоки все прибывали и заполняли внутри даже крошечные закоулки. А когда давление стало нестерпимым, в нем открылось огромное пространство, и потоки устремились туда. Но сколько ни лилась сила, она не могла заполнить внутренней бесконечности…

Глас Хозяина

Огромный багровый куб мерцал в полумраке зала. На высоком троне восседал грозный царь Бури. Тяжелый шлем закрывал голову, а от висков к плечам свисали литые пластины, похожие на меховые уши треуха. Царь отрешенно смотрел на куб, под одним из углов которого, слуги раскладывали огонь из маленьких кристаллов. Они добавляли кристаллы, и постепенно огонь разгорался. Огромный куб мерцал в полумраке. Царь смотрел в него и перед затуманенным взором проплывали картины. То возникло видение, как корабли его воинства плывут в океанских просторах. Следом появлялась картинка, где воины Бури выносили на берег мешки с багровыми кубиками. Аборигены в ужасе побросали все и убежали от кораблей. Их словно ветром смела сила солнца, преломленного в магическом кристалле на посохе Великого. Но грозный царь смотрел не на это. Он искал среди воинов одного, который лишь внешне походил на солдата армии Бури. Царь знал, что такой воин есть, он неотличим от остальных, и найти его можно было по особым признакам. И он искал. Для чего? О, это была важнейшая задача любого царя Бури! Потому что каждый, восшедший на трон, имел двойника – незаметного воина. Но связь между ними была такова, что любая беда с воином оборачивалась тяжким недугом для царя. И новый правитель народа Бури решил своего двойника найти, приблизить и держать возле себя, чтобы тот всегда был на виду, не участвовал в битвах и походах. Правитель хотел восседать на троне долго, и сохранять здравие… И вот сейчас он всматривался в лица воинов, искал двойника, с которым был связан странными узами. В древнем пророчестве было сказано, что двойники – суть антиподы властителей. И когда те совершают великие дела, антиподы могут творить мелкие пакости. А когда царь погрязнет в беспутстве и безделии, его антипод начнет выделяться царственной гордостью и великими замыслами… Словом, двойники уравновешивали вознесенных к вершинам. Не только в делах, но и в остальном. Если двойник погибал в походе или битве, то и царю оставалось немного. Если он возвышался – царь хирел. Зависимость эта была непреложным законом царствования, и каждый правитель знал об этом и принимал, как условие своей жизни. Из всей плеяды царей Бури только двое сумели так устроить, что уравновесили свою жизнь с двойниками. Царствовали разумно, и двойники достигали высот! Но те двое так и остались недостижимы для последующих царей. Каждый приспосабливался, как мог. Нынешний царь решил своего двойника приблизить и содержать рядом, чтобы не допустить безрассудных действий с его стороны.

Сейчас царь смотрел на картины, проплывающие внутри багрового куба, и думал о том, что рассказал Великий. Тот единственный владел силой солнца, преломленного в волшебном кристалле. А царь знал тайну куба. Объединив усилия, они могли бы приумножить свою мощь. Но Великий и царь всегда враждовали. Так уж повелось, что носители высших тайн Бури были врагами. Царь принял эту вражду от своего предшественника. А тот – от своего. Поэтому, прежде чем приблизить антипода, царю предстояло придумать, как обмануть Великого и заполучить воина в царскую свиту незаметно. Просто приказать, царь не мог. Великий сразу же понял бы, кто царский антипод и воспользовался этим. Что он мог сделать? Да что угодно! Упрятать антипода в каменную пещеру, на скудную пищу. И царь начал бы хиреть вместе со своим двойником. А еще, Великий мог приблизить царского антипода и сделать его своим слугой. И тогда царь тоже начал бы прислуживать Великому… Повелитель помнил древнюю мудрость: «Знающий тайное имя, имеет власть над его носителем…»А его тайное имя – это воин-антипод… И он не знал его… Пока не знал… Но чувствовал, что скоро тайна откроется и тогда важно будет удержать ее, не обмолвиться, не проронить неосторожное слово…

Великий рассказал, что во время морского похода, увидел над волнами сверкающий образ. И тот, чей образ сиял солнечной силой, летел перед кораблем, а вода кипела. Свет, идущий от образа, тормозил корабль, будто тот тянул за собой огромные сети. Великий видел это сам и направил на образ, преломленный в кристалле солнечный свет. И образ исчез…

Когда корабли пристали к берегу и силой ужаса изгнали аборигенов, воины понесли багровые кристаллы, чтобы закопать их в землю и продолжить строительство колдовской стены. С кораблей воины выносили кристаллы, а когда раскрыли свои мешки, то в них оказался обычный черный уголь. Великий доносил об этом царю и делал вывод, что созданию стены мешает какая-то сила, о которой ни он, ни царь не ведают. Тоже задача, требовавшая царского вмешательства.

Он взмахом руки отпустил слуг. Те подгребли горящие кристаллы в кучку и удалились. Царь остался один перед огромным мерцающим кубом. То, что предстояло сделать, было тайной тайн, и только он владел ключом к проникновению… Великий знал и умел многое, но даже он не догадывался о главной тайне царя.

Царь встал на определенную точку перед кубом, запел тайное слово. Его голос рассыпался на мелкие звуки, усиливался пространством тронного зала и врывался внутрь куба. А там задрожало, мерцающим пламенем вспыхнуло, потемнело и царскому взору открылось новое видение: в темной пещере ровными рядами сидели странные существа. Они были похожи на людей, но то не люди. Царь это знал. Их было 99. Почему? Так повелось от изначала, и он принял это как данность. И никогда не задавался вопросом, почему их не сто?

Существа в пространстве куба сидели молча. Они не шевелились, не дышали, а только смотрели на царя. И тот заговорил. Он рассказал о том, что произошло, о новой силе, противостоящей постройке невидимой стены, о своих желаниях приблизить воина-антипода и оградить его от опасностей… И ни слова в ответ. Тяжелая тишина давила на царя, пригибала его к полу, и он понял, что от него ждут поклонения! Но эти 99 не стоят его царского внимания. Они лишь передают весть, если не могут помочь сами. Царь чувствовал, что их тяжелое внимание, желание нагнуть его, сомнут власть и уничтожат самого правителя. И потому стоял, сжав зубы. Как бы ни давила на него их сила, он должен выстоять. Эти существа – только начало пути в тайну. Что ждет там, он не знал. Когда его предшественник посвящал его в тайну, он представил нового властителя только этим 99. И сказал, что за ними есть еще уровни мощи. Но какие, и что будет там? Царь Бури стоял не сгибаясь, и видел, как молчание и равнодушие существ сменяется гневом. Они хотели преклонения, но столкнулись с упорством, не поддающимся их воле. Гнев обрушился на царя, как огненная волна. Он обжег его глаза, ударил по телу, но не сломил… Царь не сгибался, и тогда видение дрогнуло и существа исчезли. Вместо них возникли другие. Числом их было 13, и они сидели полукругом перед царем. Никто из них не проронил ни слова, но царь услышал их молчаливый вопрос:

– Кто ты и зачем потревожил нас?

– Я царь Бури!       Мы делаем заповеданное нам от предков, но столкнулись с силой, которая не позволяет возводить стену…

– Ты лишь властитель, но не царь! Мы твои повелители, но и мы не можем звать себя царями. Царь един, но ты о нем даже не знаешь! И в том твое благо, ибо не всякий может говорить с царем…

– Но меня посвящали на царство…

– Это просто форма передачи власти над людьми… Не обольщайся, ты властитель, но царь над нами един! Прими это и запомни: ты призвал нас не для споров. Ты впервые видишь нас, и потому мы тебе прощаем упрямство. Но это единственный раз. Больше противоречий мы не потерпим…

– А что вы можете? Я повелеваю народом, а вы…

Договорить он не успел. Тело сковало, а вместо языка во рту зашевелилось что-то холодно-скользкое. Он скосил глаза вниз и увидел, как изо рта высовывается хвост змеи и нервно бьет его по щекам. А голос внутри продолжил:

– Одно наше желание и змея оросит твое горло ядом, и поползет внутрь, и поселится в тебе, и будет медленно пожирать тебя. А ты, парализованный ее отравой, не сможешь даже шевельнутся. И будешь чувствовать, как она грызет тебя изнутри. Хочешь?

Царь не мог говорить. Холодный хвост змеи высовывался изо рта и обвивал шею. Он чувствовал в горле отверстую пасть гада и ужас и еще какое- то непередаваемо мерзкое чувство сковали тело, разум и волю… Он лишь мотал головой и мычал…

– Вот видишь, мы Повелители! Твоя гордыня хороша с нашими слугами, но здесь преклонись перед нами, ибо ты на пороге Царя, и войти туда сможешь только с нашего соизволения…

Голос гремел в нем, и казалось, он перетряхивает все внутри. Но вдруг смолк, прервался, исчез, и видение внутри куба тоже пропало. Теперь царь стоял перед пустотой. Не было никого – только безмолвное пространство. Но оно было живым. Из глубин пустоты на него обрушился поток внимания такой силы и мощи, что он уже не мог противиться давлению. Ноги согнулись, и он рухнул на колени. И внутри зазвучал ровный, глубокий голос:

– Встань! Ты царь, но помни, что ты царь людей. А сейчас ты стоишь передо мной. Кто я – поймешь! Но помни, что ты первый, кто прошел все ступени тайны. Ты говорил, что сила мешает возведению стены. Значит пора останавливаться. Ты и твои предшественники выполнили завет. Груз закопан и стены воздвигнуты. Их не видят и не чувствуют – это главное! С тебя начнется новое служение…

– Но стена не достроена…

– Это ты думаешь так, а я повелеваю: остановитесь! Вы сделали то, что могли и сейчас начнете новое.

– Какое, о Повелитель?

– Узнаешь в нужное время, а пока запомни главное: страх в обличье благости, трепет перед святынями и поклонение идолам, свобода, как наказание… Это основы твоего возвышения…

Скоро на просторах этого мира вы посеете семена и уйдете… Никто не узнает куда и как… Но вы унесете с собой ключи к тайне, которую народы будут возвышать до небес и станут поклоняться ей…

– Повелитель! Я исполню все, что ты говоришь! Но как?

– Все тебе будет дано! Твой народ покинет этот мир, но ты останешься в нем и будешь вечен, ибо твое служение началось сейчас и не прекратится ни на миг! Ты прошел ступени тайны и тебе открылось… Но за все нужна плата… Ты прикоснулся ко мне и стал моим тружеником. Твоя плата – вечное служение…

– Я хотел спросить…

– Я знаю твой вопрос. Твой антипод сам принесет тебе весть… Он должен на себе испытать твою мощь и наполниться страхом Великого служения! Запомни, страх непонятного – вот истинная основа людской покорности!

– Но если антипод будет в страхе…

– То ты обретешь бесстрашие! Ты единственный, приобщенный к тайне… И больше не будет! Тебе нужно посеять заветы и собирать урожаи страхов. Тебе, а остальные будут служить. Не тебе, но страхам! Не бойся кануть в безвестность! Людская память не стоит ничего, ибо важна память моя. А я о тебе не забуду!

– Повелитель…

– Ступай! Я призвал тебя, и ты пришел! Ты посвященный, прими и возгордись внутри. Ибо всякая внешняя гордыня лишь оттолкнет от тебя, а внутренняя значимость добавит тебе, и люди придут, и поклонятся. И ты будешь знать, что делать!

Все пропало. Царь стоял перед мерцающим кубом в полумраке тронного зала и не мог осознать произошедшее: то ли пригрезилось ему, то ли на самом деле он сейчас был на пороге высочайшей тайны. Он был! Внутри ворохнулось что-то, и он ощутил, как по телу разливается сила. И еще он почувствовал невысказанную радость от того, что приобщен, а остальные даже представить не могут той силы, с которой он сейчас беседовал… Они как насекомые на тропе жизни. И в его власти наступить на них, или же помиловать… В его власти!

Внутри клокотал источник мощи, и он хотел, чтобы сила, заполнившая его, проявилась немедленно… Но тут же возникла холодная мысль: «Не спеши, ибо данное не уйдет от тебя! Ты вечен и тебе не нужно потрясать окружающих своей мощью! Тебе предстоит служение…»

В дальних покоях дворца раздался гулкий удар гонга. То правителя извещали, что прибыл гонец с вестью. Царь встрепенулся, стряхнул с себя оцепенение и взошел на возвышение, к трону. Там стоял небольшой гонг. Он ударил в него каменным молоточком. Ответный гул прокатился по тронному залу, проник за двери и возвестил, что царь готов принять гонца…