Петр Александрович онемел от восторга.
– Славную, однако, штучку подцепил Хмыров, – мысленно сказал он себе, глотая слюнки и церемонно расшаркиваясь с хозяйкой.
– Bon jour, – протянула та ему руку, причем откидной рукав дал ему возможность увидеть ее всю до плеча, – je ne m'en souviens pas.
Петр Александрович положительно захлебнулся.
– Prenez place, – указала ему хозяйка на табурет.
Колзаков уселся.
Красавица опустилась на близ стоящую кушетку, причем откинула шлейф пеньюара, и Петр Александрович увидал очаровательные миниатюрные ножки, обутые в ажурные чулки и шелковые голубые маленькие туфли.
Он сидел и млел.
– А супруг ваш дома? – наконец, решился он задать вопрос.
– Je ne comprends pas!
Оказалось, что хозяйка не понимала по-русски.
Колзаков же не понимал совершенно по-французски.
Наступило молчание, во время которого Петр Александрович положительно пожирал хозяйку глазами.
– Верно, его дома нет, тоже вертопрах, одна заря, чай, вгонит, другая выгонит, а ей одной бедняжке скучно: хотя и говорить с ней не могу, а все посижу, больно хороша, – думал Колзаков.