– Теперь есть предлог потребовать свою жену, – самодовольно сказал сам себе барон. – Можно сделать это и нынче, – продолжал он соображать и взглянул на часы.
Была половина первого – час, когда Оболдуй-Загорянский бывает дома.
Карл Федорович заехал получить бумаги и прямо отправился к «тестю».
– Довольны вы вашим назначением? – встретил его начальник.
– Благодарю вас, но я желал бы выехать к месту моего служения с моею женой, – твердо произнес барон.
– Кто же вам мешает, если вы женаты, чего я не знал, впрочем, – удивился Оболдуй-Загорянский.
– Да, я женат недавно, и жена моя живет в вашем доме, – продолжал барон.
– В моем доме!? – как бы недоумевал Павел Николаевич.
– Да, вот доказательство!
Барон подал бумаги Оболдуй-Загорянскому, который развернул их и начал просматривать.
– Вы женились, мой милый, без позволения начальства и даже тайно от меня, своего хорошего знакомого, а я ведь не был бы ничуть против этого брака.
Карл Федорович не ожидал. Он был потрясен.
– Простите… Страстная любовь… – шептал он.
– Что тут прощать, дела не поправишь! – заметил Оболдуй-Згорянский и позвонил.
Вошел лакей.
– Попроси сюда Марью Николаевну! – приказал он ему.
Через несколько минут Марья Николаевна вошла в кабинет.
– Стыдно, сударыня, иметь тайны от меня, вашего благодетеля, почти отца! – обратился к ней Оболдуй-Загорянский. – Барон сейчас сознался мне, что он недавно тайно обвенчан с вами…
При последних словах Оболдуй-Загорянский подошел к несгораемому шкафу и отпер его.
– Вот ваше приданое – двадцать пять тысяч! – продолжал он, подавая ей сверток ценных бумаг. – Бог простит вас, как прощаю и я… Можете отправляться с вашим мужем: он получил назначение в с-кую губернию.
Барон стоял и слушал в полном недоумении.
– Но я женат не на Марье Николаевне! – успел наконец вставить он свое слово.