А сможет ли вновь спасти своих детей Рея? Или это произошло тогда в последний раз?.. Зачем же нам рисковать, ей-богу, когда мы, наверное, уже можем хором повторить выученный (я на это надеюсь) наизусть рецепт, способный навсегда прекратить драконье своеволие и исключить полную его драконьего величества победу над нашим инстинктом самосохранения и здравым смыслом, и когда вполне для победы над «драконом» достаточно, чтобы мы безусловно выполняли Закон Бога-Отца.
И хотя меня и так обязательно обвинят в странной нелюбви к душке-прогрессу, но я готов, усугубив своё положение, сказать прямо, что считаю дворцы и небоскрёбы, сверхбыстрые самолёты и поезда, роскошные автомобили и всяческий комфорт, помноженный на удовольствие от зрелищ, не заслуживающими и частицы того значения, которое ощущается людьми в едином православном пространстве, раскинувшемся вольно от Балтийского до Охотского и от Белого до Чёрного морей и совместно с другими религиями верно служащем делу Бога на Земле. Ибо только духовность ценится там – на Седьмом Небе; и только она способна продлить жизнь нашей цивилизации, если сможет опередить, наконец, наш быстрый разум или хотя бы сравняться с ним в правах и возможностях.
Кстати, что же имели в виду авторы древних текстов, когда помещали рай небесный на «седьмое небо»? Во всяком случае, именно потому стали говорить «на седьмом небе от блаженства», что рай древние источники поместили не где-нибудь, а там. Но где же на самом деле может быть это самое «седьмое небо»? Скорее всего, оно находится от нас на расстоянии в семь (или около того) раз большем, чем самая дальняя из видимых нам звёзд. И хотя древним людям было, похоже, известно приблизительное направление к нему, но, согласитесь со мной, даже определив его точно, мы никогда и ни по какой «червоточине» не долетим туда, если только не овладеет нашей планетой полностью англо-американская бесовщина – и не прибудет сразу тогда за самыми достойными из нас, как и обещал, Иисус Христос.
Но вряд ли та планета, куда переместит Он праведных и достойных, будет местом сплошного райского блаженства и всяческих наслаждений, какое давно уже нарисовало себе обожающее сладостный самообман человеческое воображение. Скорее всего, ждут их там учёба, труд и самосовершенствование – и уже безо всякого отлынивания и уклонений, потому что готовить их будут к выполнению сложных задач. И климат там будет похуже, и пейзаж победней, ведь, согласитесь, райские условия очень сильно расслабляют, и дезорганизуют, и направляют невольно к поиску той самой «сладости», которая так плохо может для нас закончиться, обернувшись полным кошмаром. Кстати, на что намекает нам Высшая Сила, делая нетленными и чудотворными мощи святых? Мне кажется, на то здесь намёк, что эти посвятившие свои жизни Богу люди взяты уже Им на одну из тех планет, где живут теперь они вечной и осмысленной жизнью.
Так не лучше ли нам именно сейчас опомниться и поменять ориентиры? И заняться на Земле-матушке созиданием, а не кровавыми делами, в которых люди так хорошо поднаторели. Ведь именно в случае продолжения наших «старых добрых» традиций логичного завершения нашей истории нам не избежать. И, как ни крути, как ни ищи иных выходов из лабиринта, а всё упирается в данное нам изначально условие существования нашего вне земного рая – в исполнение нравственного закона. И кто сказал, что, лишившись зла и борьбы с ним, окаянным, станет наша жизнь пресной? Нет! Напротив: это только и может придать нашей жизни новый смысл, перспективу и небывалый ранее интерес, так как с новыми ориентирами придут и новые свершения.
Понимаю, что голословные обещания таинственного «интереса» и невообразимых «свершений» могут вызвать раздражение у моего читателя и вполне справедливую насмешку, но сам представляю себе это как постепенно передо мной открывающуюся возможность приближения к абсолютной гармонии моих интеллектуальных способностей и духовного и физического моего развития и отсутствие вследствие этого малейших пересечений моего труда и моих усилий с любой из форм зла. Но одно дело – мечта, а другое – полное разъяснение обещаний Иисуса из Назарета, обращённых как будто и к нам, но, с другой стороны, имеющих значение скорее некоего намёка, чем прямого и конкретного руководства к действию. Намёка, который хотелось бы понять во всех деталях.
А как же, как Он сможет прибыть к нам так быстро? Не противоречит ли эта быстрота тому способу покорения космических просторов, который я представил вам ранее? Мне кажется,.. что Он уже давно где-то совсем близко, совсем рядом с нами, и вопрос «а именно где?» совершенно здесь неуместен, потому что если даже непосредственно Вы с Ним лицом к лицу встретитесь, то сможете ли враз распознать во встреченном Вами человеке Его? И можете ли Вы представить себе того, кто сможет сделать это? Ведь если Прометея, чтобы растерзать его при встрече, узнать им было очень просто (вернее – не узнать его они никак не могли!), то внешний облик Иисуса из Назарета, скрытый от нас плотным занавесом двух тысяч лет, остаётся для нас полной загадкой; а увидеть Его внутреннюю суть, то есть рассмотреть в Нём Бога, нам по-прежнему не дано.
Как же могло случиться, что столь яркую личность, как Иисус Христос, не запечатлел ни один из художников или скульпторов? Может быть, Он сам запрещал им делать это, так как считал, что не внешним обликом своим, а внутренней Своей сутью и Словом Своим должен остаться в памяти потомков? А скорее всего, если и были какие-то прижизненные Его изображения, то были ненавистниками Христа уничтожены они в первые же дни после казни Его и – столь опасного для врагов Иисуса – Его воскресения. Потому что, только уничтожив все следы пребывания Его на Земле, могли скрыть они свою вину и избежать возмездия от тех, кто, увидев Его воскресшим, понял, что на Голгофе был казнён Сын Божий. Который, зная о предстоящей Ему мучительной казни, мог бы и прежде своего ареста вознестись на небеса; но в таком случае новая религия не могла бы так быстро возникнуть, как это произошло тогда, когда Он, задержавшись вблизи места своих страшных мук, чтобы показаться как можно большему числу людей, дал, продемонстрировав свидетелям своей казни воскресение Своё, – дал этим чудом, которое сотворить мог только Бог, сильнейший импульс возникновению христианской веры. Срок возникновения которой (3 дня!) можно и нужно сравнить сейчас с теми шестью тысячами лет, которые до этого потребовались Аврааму, Исааку, Иакову, Моисею и тысячам их верных последователей, чтобы развить и укрепить веру евреев в их единого бога – бога Иегову.
И тут подоспело время задать мне традиционный не только в кабацкой и дворовой либо семейной разборке, но и гораздо более почему-то присущий интеллигентской среде вопрос: «А кто ты такой? Кто ты есть, чтобы взять на себя эту смелость – дать людям иной взгляд на их происхождение и историю и сделать иным их миропонимание?» Но такой неуместной претензии я никогда не имел и не имею. К этим выводам, к которым (уж простите меня, люди, а я буду каяться и каяться!) я пришёл, увлёкшись (может быть, даже и чрезмерно) разгадкой старых тайн, всегда казавшихся мне той самой секретной дверцей, открыв которую, можно найти решение наших застарелых больных проблем, – привело меня к ним лишь моё ужасное любопытство; а это – порок, и я в нём каюсь! Но и дать лишь разгадки тайн и снять мистические покровы, не сказав о становящейся всё более очевидной причине наших бед, тоже, согласитесь, было бы совсем несерьёзно. О причине, на которую, к тому же, давным-давно указал нам Иисус Христос.
Но, может быть, потому, что время и множество переписчиков текста сильно сократили Его прямые ответы на вопросы учеников (которые Он не мог сделать настолько понятными для них, насколько этого им хотелось бы, так как очевидные для Него вещи для них таковыми не являлись), причина эта оказалась не то чтобы так уж замутнена, что сейчас невозможно её разобрать, но с лёгкостью ускользала она от нашего внимания как раз из-за своей простоты и очевидности. Или из-за нашего нежелания её заметить. Нежелания легко объяснимого, потому что гораздо проще Вам прийти в храм, построенный давно уже для Вас, чем строить храм внутри себя как несокрушимую основу своей индивидуальности, для чего, прежде всего, потребуется Вам и совет священника церкви, прихожанином которой Вы являетесь, и совет Вашей души, с помощью которой Вы можете получить от самого Бога строительный материал, нужный Вам для возведения храма внутри себя. Но это только тогда, когда Вы научитесь понимать слова священника. Хотя твёрдый фундамент этого храма – в виде Его Заповедей – получен нами уже очень давно. И именно о них так настойчиво напоминает нам Иисус Христос.
Но так уж человек устроен, что ему гораздо проще пустить в ход своё буйное воображение и обвинить во всех своих бедах чёрта-дьявола, ведьм и прочую придуманную им нечистую силу, чем признать необходимость ежедневной и ежечасной своей внутренней нравственной работы. Той работы, к которой настойчиво призывает нас православная христианская церковь. И которая только одна (эта работа) является гарантией дальнейшего нашего развития. Ведь стагнация не может устроить никого (а она сейчас не менее опасна, чем две тысячи лет тому назад), но новый Визит Спасителя сегодня невозможен не только из опасений повторения мучений и гибели Его, уже не публичной, а в застенках какой-нибудь из спецслужб; просто-напросто не имеет смысла этот новый приход, так как уровень образования землян вполне уже достаточен для осознанного выбора между жизнью и смертью своей!
Возможно, и невдомёк тем, кто пытается разрушить единое христианское православное пространство, вклинивая в него разные религии и секты, что, проводя таким образом свою экспансию, они разрушают последний бастион чистой и искренней веры. А может быть – и, скорее всего, так оно и есть, – тут мы имеем дело с феноменом того жуткого перевёртыша, когда злая воля агрессивной жадности, желая ещё большей власти над миром и ещё больших богатств, стремясь расчленить и разрушить Россию, приближает гибель всего мира и свою собственную? Но для меня очевидно, что эта роковая и никакой хитростью не преодолимая взаимосвязь каким-то тайным образом связана с той последней чертой, которая отделяет нас от превращения в пыль и прах, ветром носимые. А будут ли вновь лепить кого-нибудь из этого праха – вопрос, на решение которого мы никак повлиять не можем.
И тут подошло время снова вспомнить и процитировать отрывок из «Ненависти мира»: «Кто ненавидит Меня, тот ненавидит и Моего Отца. Если бы Я не делал среди них того, что ещё никто до Меня не делал, то они не были бы виновны во грехе. Но они видели чудеса и всё равно ненавидели и Меня, и Моего Отца. В этом исполняется пророчество: „Они ненавидели Меня ни за что”». Я думаю, что каждого, кто прочитает «Ненависть мира», и особенно эти строки, должна охватить не только глубочайшая печаль, как отголосок Его вселенской скорби и тоски, но и желание покинуть лагерь «ненавистников», несмотря на понимание того, что тогда их ненависть и злоба падут и на него. И мы знаем, что случаи, когда Его последователи – не по ритуалу, а по духу Его Заветов – были подвергнуты преследованиям и убиты «ненавистниками», не так уж и редки в нашей истории. Но удалось ли кому-то уцелеть? Кому-то из тех, кто становился духовным лидером и вёл за собой последователей? Лично я не могу назвать здесь ни одного имени. А потому полностью подтверждены Его слова, обращённые к Его ученикам и ставшие пророчеством: «Если мир вас ненавидит, помните, что он ненавидел и Меня. Если бы вы принадлежали миру, то и мир любил бы вас, как своих. Но вы не принадлежите миру, потому что Я выбрал вас и взял вас из мира, поэтому он вас и ненавидит».
А как нам истолковать слова Иисуса: «В этом исполняется пророчество: „Они ненавидели Меня ни за что”»? Ведь Иисусу как Сыну Божьему полностью открыты и наше прошлое, и будущее. И если бы о нравах земной толпы Его предупреждал, посылая на Землю, Его Отец, то фраза должна была бы выглядеть так: «Они будут ненавидеть Тебя ни за что». И здесь был бы хорошо виден весь опыт предыдущих восемнадцати тысяч лет. Но могла ли быть Сыну Божьему нужна такая воображаемая нами Забота, когда Ему как второй составляющей Триединства известно о нас более, чем всё? И выходит, что этот вариант нам придётся отбросить как крайне противоречивый и сомнительный.
Мы даже могли бы этот вариант и вовсе не разбирать, и если сделали это, то просто для полноты картины и на всякий случай, потому что нам известно: в стародавние времена в Писании еврейские пророки предсказали не только приход в наш грешный мир Сына Божьего и некоторые детали Его прихода, но даже и то, что в ходе издевательств над Ним, пыток и казни ни одна из Его костей не будет сломана. Что, вроде бы, и сбылось, но можно ли было за тысячу с лишком лет предугадать такое? И как могло произойти, что древним мудрецам и философам удалось стать такими авторитетами для Сына Божьего, что Он решает пойти на унижения, избиения, страшные муки и смерть с единственной целью – ни в чём и ни в коем случае не нарушить Писание? Неужели люди (земные, смертные существа!), сумевшие перевести древние тексты из Ковчега Завета и других источников, к ним попавшие, и потому только считавшиеся пророками, что и они, и их читатели никак не могли отнести содержание этих текстов к прошлому, а принимали их поэтому за предсказание будущего, – неужели эти, несмотря на все их заслуги перед человечеством, земные грешники могли управлять Небесным Царством? Или здесь дело совсем в другом? А именно в том, что с помощью внушения человечеству веры в сверхъестественную силу Писания, которому, якобы, вынужден подчиняться и следовать даже сам Сын Божий, не имея права нарушить хоть одну букву его,.. с помощью внушения людям этой… спасительной выдумки был дан тогда шанс на сохранение самой иудейской религии, ибо таким образом утверждался её полный приоритет над религией новой, христианской. Это необходимо было внушить людям ещё и потому, что никак иначе нельзя было бы избежать евреям, которым только их бог давал все преимущества перед другими людьми, мести христиан, число которых росло с каждым днём.
Когда же пришло время создать написанный на основе подлинных фактов и сохранившихся записей учеников Иисуса Христа и поэтому перенасыщенный чудесами Новый Завет, то в ткань действительно произошедших и ещё таких свежих в людской памяти из-за их поразительной яркости и небывалой значительности событий оказалось совершенно необходимо вписать приоритет Писания, с тем чтобы оно де-факто оказывалось главнее всего на белом свете. Главнее даже самой жизни Сына Божия, который, как нам это было внушено, считал абсолютно необходимым полное Своё подчинение его сценарию. Другими словами, и хотел бы Он избежать мучений и смерти (о чём, как нам известно, всю ночь молил Господа), но как же тогда исполнится Писание? И выходит, что для того и пришёл Он на грешную землю, чтобы прославить прозорливость еврейских пророков, исполнив полностью их предначертания.
С одной стороны получалось, что, приобретя за несколько веков большое влияние и имея все шансы неудержимого распространения по всей земле, новая религия требовала, безусловно, своего ещё большего упрочения с помощью подробного описания прихода на землю Мессии, чудес, которые Он совершал, а также факта Его воскресения, который должен был давать всем последователям Иисуса надежду на жизнь вечную. Но с другой стороны выходило, что новая религия могла де-факто затмить старую, и это даже прямо следовало из слов Иисуса Христа о разрушении храма старой веры и создании в «три дня» Храма веры новой, которые никак нельзя было скрыть. Так что оказалось необходимым вписать в Новый и Старый Заветы якобы пророчества древних евреев, чтобы не только сделать Писание главнейшим инструментом всего мироустройства и утвердить, таким образом, приоритет иудейской религии, но и получить возможность сверхвлияния на развитие религии новой, основанной на действительном факте посещения земли Сыном Божьим, а потому более сильной и правдой своей привлекающей всё больше сторонников в свои ряды. Ведь эти новообращённые верующие просто обязаны были возмутиться расправе над Живым Богом!
У меня есть подозрения, что все более старые тексты, в которых не было упоминаний об этих придуманных позже пророчествах и не утверждалась абсолютная необходимость неукоснительно следовать Писанию как главнейшему источнику, предопределяющему все события на Земле-матушке, были в те времена полностью уничтожены. А вместо них – на основе тех священных фраз, которые нельзя было подвергнуть искажениям из-за страха возмездия от возмущённых таким святотатством Высших Сил, – был написан новый вариант Библии, в котором не могли не появиться некоторые неточности и фантастические – до полного абсурда – преувеличения способностей древних евреев.
И тут бы меня можно было смело поставить в ряд известных критиков Библии, которые, подвергая сомнению – и очень часто вполне обоснованно – всю основу текстов Священного Писания, разрушали, таким образом, и саму христианскую веру; но я отличаюсь от них, во-первых, тем, что считаю православную христианскую религию величайшим духовным достижением человечества, а во-вторых, я ведь и пишу свой роман только для того, чтобы дать людям, кроме веры, ещё и знание – абсолютное знание самого прямого участия Всевышнего, Его Детей и Духа Святого в нашей судьбе.
И теперь, наконец, мы можем полностью прояснить, почему в известной фразе Христа «В этом исполняется пророчество: „Они ненавидели Меня ни за что”» имеется столь явное несоответствие настоящего и прошедшего времени. Ведь очевидно, что вторая её часть должна была быть построена либо в настоящем, либо в будущем времени. То есть либо «Они ненавидят Меня ни за что», либо «Они будут ненавидеть Тебя ни за что». Но когда древний еврей-переводчик переводил текст атлантов, в котором рассказывалось о неожиданном и странном всплеске крайней ненависти группы атлантов к Прометею, сделавшему их, преодолев неимоверное сопротивление земной «темноты и косности», разумными существами, он, естественно, не мог позволить себе вольность со временем действия в этой фразе, так как относился к переводимому им тексту, от лица самого Прометея повествующему о страшном преступлении на острове Атлантида, со священным трепетом. И не могли – по этой же причине – изменить эту фразу переписчики текста.
Мы никогда уже, к сожалению, не узнаем, насколько удачным был перевод этого рассказа, и что в нём было, потому что через тысячу с лишним лет, когда у евреев появилась настоятельная, продиктованная вопросами жизни и смерти необходимость поставить свою религию выше новой и они придумали способ добиться этого через неимоверное возвышение своих пророков, будто бы получавших информацию о будущем от самого Иеговы, – в это самое время первоначальный перевод текста, повествовавшего о неожиданном взрыве животной злобы и ненависти атлантов к Прометею и о растерзании «Истинного Сына», был ими раздроблен и распределён между их пророками, которых не иначе как сам Господь развлекал (вот было времечко!) своими предсказаниями событий на Земле, задуманными Им на тысячу и более лет вперёд. И было это повествование приспособлено ими к реальным событиям, на момент переработки текста уже несколько веков как произошедшим в граде Иерусалиме, что и обеспечило на сто процентов исполнение всех пророчеств еврейских мудрецов.
Теперь мы можем предположить с большой долей вероятности попадания в самую «десятку», что на острове Атлантида около двадцати тысяч лет тому назад разыгралась трагедия, очень напоминавшая Иерусалимскую. Но как могло случиться, что Прометей так сплоховал и не предотвратил эти более чем странные бунт и казнь? Или убийство? И почему его соратники – при всём их даре предвидения и могуществе – не спасли его, а остались лишь сторонними (и очень издалека!) наблюдателями ужасного события?
Я не буду разбирать и опровергать здесь те несколько вариантов ответов на эти вопросы, которые можно было бы дать, а перейду сразу к той – как ни крути – единственно верной версии, которая не только неоспорима, но и даёт нам возможность объединения двух казней Сынов Божьих в одну архиважную для понимания Их полной покорности своей судьбе цепь.
Прежде всего надо заметить, что к моменту всплеска непонятных моей душе и моему разуму ненависти, жажды крови и низменной потребности в глумлении, которые так перекликаются с казнью в Иерусалиме, как будто и не минуло с тех пор почти восемнадцать тысяч лет, основная и самая важная стадия проекта, требовавшая прямого контакта с атлантами, была завершена. И вот, в момент истины, который, хочешь не хочешь, а наступил, удила были сняты, поводки отстёгнуты, и атланты, получившие разум, знания, нравственный закон и полнейшую свободу в помыслах и действиях, могли, наконец, своими самостоятельными поступками показать некие результаты и подвести этим первый итог длившейся более трёх с половиной веков сложной работе астронавтов… Именно поэтому никаким образом вмешиваться в их действия и руководить ими было уже нельзя! И они должны были поступать отныне только по собственному разумению.
По-моему, совершенно понятно и то, что Прометей и Иисус знали о своём естественно-неизбежном воскресении, но их жуткие муки и смерть были ничуть не менее страшны и натуральны, чем испытай они их как обычные люди. При этом полное моральное падение набросившихся на них людей, воспылавших к ним ненавистью как к высшим существам, стоящим на не то что недостижимой, а на невообразимой для них высоте развития, делал их телесные мучения страшнее, чем мы это можем себе представить, дополняя их мукой нравственной. Поэтому эти два преступления человека, сознательно направленные им против Бога, создавшего людей из праха земного, должны нас полностью излечить от присущего нам самомнения и заставить глубоко задуматься о поиске смысла нашего дальнейшего существования.
А мог ли Прометей предвидеть, что события будут разворачиваться именно таким образом? Ведь он и его соратники заметили сразу и брожение умов, и вызванное этим опасное напряжение эмоций в среде своих воспитанников и подопечных. И этого было вполне достаточно, чтобы принять решение об отлёте. И я думаю, что все, кроме Прометея, сразу же тогда и улетели. Но как же, покинув своих детей в такой момент, мог улететь он? Он, который выносил и выстрадал эту идею, и убедил Всевышнего и своих товарищей в необходимости реализации этого проекта, и воплотил-таки его в земной жизни людей. Как мог он оставить своих подопечных на произвол судьбы, когда по всему чувствовалось, что сейчас начнётся этап роковых ошибок и набивания шишек; и хорошо ещё, если только шишек, а не пролития крови и убийств. Конечно, ему хотелось хотя бы ещё немного побыть с ними рядом, чтобы в трудный и решающий момент помочь и ободрить. Потому что он прекрасно понимал, насколько коварной может оказаться для атлантов полная свобода, внезапно наступившая после столь долгой всесторонней опеки.
Мне кажется, что об опасности он тогда и не думал, и не захотел бы даже признать саму её возможность; а произошедшее (тот неожиданный, странный и страшный взрыв зверской ненависти, слабое подобие которого переживает, впрочем, каждый из нас в своей жизни не один раз) стало причиной для осознания им того трагичного факта, что наше животное начало полностью нами не преодолено и, возможно даже, непреодолимо в принципе. И кажется мне, что он (бессмертный и никогда, естественно, о смерти не думавший) воспринял своё физическое уничтожение, своё растерзание собственными воспитанниками как избавление от гораздо более глубокой муки – муки нравственной.
Конечно, ничего подобного не случилось бы, если бы не увлёкся он своим проектом настолько, что стал чувствовать себя человеком, даже несколько более, чем это было допустимо. Что произошло, безусловно, из-за горячей любви его к своим подопечным, которую можно сравнить только с любовью родительской и за которую мы его укорить, согласитесь, никак не можем; но должны мы тут же заметить, что, получается, недаром Всевышний уберегал детей Своих от многих печалей, наступающих сразу же после невинных радостей родительских, и что Земля всё-таки создана была Им как вечный укор их «несогласию» с Ним. Укор, подтверждённый неразрешимостью возникшего конфликта Добра со злом.
А любовью своей увлечён Прометей был до такой степени, что не стал тогда применять тот невидимый, но несокрушимый щит, за которым могла бы сколь угодно долго и яростно бушевать первобытная злоба и ненависть, пока не ослабел и не угас бы её заряд. И не стали спасать его тогда астронавты, и Господь не стал этого делать, как и в том случае, когда к Нему напрямую с настойчивой мольбой обратился Иисус Христос, желая избавить себя от ставшей неизбежной жестокой расправы. А ведь Он мог в одно мгновение изменить весь Иерусалимский сценарий – и Понтий Пилат, и Каифа, и все другие действующие лица этой ужасной трагедии устыдились бы своих действий и повели бы себя совсем по-другому, как каждый из нас того горячо желал бы и как, кажется ему, и сам повёл бы себя непременно.
Но тогда вместо настоящих итогов труда Прометея и усилий Христа мы бы увидели некую подтасовку и… натянутую удовлетворительную оценку вместо неуда. Что не только повлекло бы за собой искажение промежуточных результатов Их труда, но и исказило бы дальнейший ход проекта. А самое главное: тогда бы то самое «несогласие», о котором, конечно же, хорошо помнит мой читатель, получило бы какое-то ни с чем несообразное и двусмысленное поощрение или, лучше сказать, стало бы потаканием известному нам авантюрному желанию изменить существовавший до того миллиарды лет порядок и гармонию мироздания. Хоть и не развлечения вовсе ради, а в русле нового созидательного процесса. Пусть даже и очень многообещающего и творчески интересного, но несущего в себе безумный риск игры с непредсказуемыми последствиями. И именно по этим причинам Прометей, давший познание и свободу человечеству, и Иисус, выведший его из стагнации, дав ему Веру, должны были получить за это плату сполна – в привычной и естественной для человечества манере. Безо всяких во время этого экзамена подсказок и вмешательств извне.
Но нам пора понять и то, что, на самом деле, всё равно, правы ли мы, понимая «несогласие» как «несогласие» со своим Отцом Небесным Детей Бога, ищущих новой, не предусмотренной Им в миропорядке, но влекущей за собой сильные ощущения необычной деятельности, которой пора заменить однообразно-скучноватый, насчитывающий миллиарды лет (!) распорядок и уклад жизни, – или философская суть этого непостижимого для нас спора может выявиться со временем и оказаться более глубокой и сложной. Ведь нам пора (пришло время!) определиться с нашими конкретными действиями сейчас, а не довольствоваться догадками или пылкими мольбами. Иными словами, пришло время не только вспомнить о том пути, о котором, указывая нам на спасительный выход, говорил Иисус Христос, но и, наконец, пойти по намеченной Им для нас дороге: «Я – путь, истина и жизнь. Никто не придёт к Отцу, как только через Меня». «Кто любит Меня, тот будет исполнять Заповеди Мои», – говорил Он, уточняя, что значит «…через Меня».
Ну, а наша догадка о настоящей судьбе Прометея, к которой привёл нас анализ древних текстов, делает для нас теперь гораздо понятнее ход и логику тех стародавних событий, что послужили основой для мифов и легенд. И нам стал более понятен тот полный разрыв отношений между астронавтами и атлантами, который произошёл тогда внезапно – после трёх с половиной веков их теснейших и плодотворных взаимоотношений. И гораздо понятней теперь нам тот накал крайней ненависти одной части атлантов к другой, который и привёл их, шаг за шагом, к страшной войне друг против друга.
Очевиднее становится теперь и причина, по которой цифра «666» была названа позже «числом Зверя», так как произошла тогда попытка гиперборейцев в ходе войны уничтожить «зверя», чтобы если и не добиться этим возвращения Отцов наших Небесных, то хотя бы полностью отмежеваться тем самым от ужасного преступления, совершённого группой атлантов; и ясно теперь нам, почему за следующие долгие тысячи лет ненависть их друг к другу не только не исчезла, а достигла той критической массы для нового взрыва, даже слабого отголоска которой хватает нам для повторения того печального опыта. Правда, уже на совсем пустом месте – без той забытой веской причины и, собственно говоря, безо всяких достаточных для такого мощнейшего заряда ненависти причин, а только лишь потому, что люди и сейчас позволяют агрессивной жадности и необузданности своих желаний одерживать лёгкие победы над здравомыслием и моралью.
Понятней стало и то, почему Дети Бога решились на попытку нового прямого воздействия на развитие человеческого сообщества только через семнадцать тысяч лет с лишним и только в той стране, в которой народ благодаря усилиям еврейских пророков пришёл к твёрдой вере в единого Бога. И то понятней теперь, почему Иисус Христос, увидев, что Ему – в результате всех проповедей, чудес и попыток повести за собой многотысячные толпы – удалось сплотить вокруг себя в этой стране лишь одиннадцать верных (Иуда Искариот, по-моему, тут в счёт идти не может!) учеников, сказал им о том, что пришлёт к ним вместо Себя Учителя и Утешителя – Духа Истины.
Он сказал им это потому, что увидел самым ясным образом явное – и ещё на очень-очень долгое время непреодолимое – наше несоответствие Заповедям Божьим и полную по этой причине фактическую невозможность каких-либо прямых контактов с нами для Них.
А когда Он говорил: «И если сейчас Я и ухожу от вас, чтобы приготовить вам место, то Я возвращусь и возьму вас с собой, чтобы и вы были там, где Я», – то ясно уже предвидел и Свою подводящую печальный итог восемнадцати тысяч лет ужасную казнь, и воскресение своё, а также и то, что через несколько тысяч лет только очень небольшая часть населения Земли, состоящая из духовных Его последователей, окажется достойной переноса Им в некое иное «место», специально для них Им «приготовленное». И необходимо, наверное, заметить нам ещё и то, что когда говорил Иисус из Назарета своим ученикам об этом «взятии» Им их с собой, то имел Он в виду именно тех, кто будет целенаправленно стремиться к известному нам моральному идеалу, а не тех, кто станет соревноваться в степени своего чуть запоздалого ужаса от содеянных людьми преступлений и жалости к растерзанному Озирису (Прометею) и к распятому Иисусу.