Живые против зомби. Пандемия в зените

Эпизод 8. Опустевший лагерь

Макс сидел на камне, слегка поеживаясь от утренней прохлады, которой тянуло с реки. Сова, не смотря на свою кличку, по биоритму был «жаворонком», поэтому утренние дежурства ему давались гораздо легче, чем ночные.

Подросток почувствовал, как спина начинает затекать и решил, что пора размяться. Сделав легкую гимнастику и освежив лицо прохладной водой, он стал разводить костер. Когда огонек начал пожирать тонкие ветки, а затем перекинулся на толстые палки, Макс набрал воды из реки и повесил котелок над костровищем. Ему захотелось травяного чайку, вчера девушки как раз нарвали свежей душицы, зверобоя, ромашки и листьев дикой малины. Пошевелив поленья, подросток стал наблюдать за солнцем, которое показалось на горизонте.

Остальные еще спали под навесом большой шестиместной палатки, которую захватили из мегамолла. Маша выбралась из спального мешка и прижималась к мужу, обняв его рукой. По соседству негромко храпел Андрей, положив голову на грудь Кати. В третьем отсеке, свернувшись в комочек как котенок, посапывала Лена.

Друзьям было непросто привыкать к новой реальности. Все, особенно девушки, страдали от таких спартанских условий, в которых они резко оказались после городского комфорта. Справлять естественные надобности за деревом, обходиться без туалетной бумаги, нормальной постели, горячей воды, питаться чем придется и бояться каждого шороха – эти ежедневные стрессы давили на психику людей.

Макс мирился с этими трудностями чуть легче, чем остальные. По крайней мере, так могло показаться на первый взгляд. Он никогда не был домашним ребенком и маменькином сынком. Раньше Сова с друзьями часто выбирался с палатками на рыбалку или в походы. А как-то раз они с приятелем попытались доехать до Томска на велосипедах, но на второй день пути из-за серьезной поломки пришлось звонить родителям и просить забрать их с трассы.

Все происходящее сейчас подросток тоже пытался воспринимать как приключение. Хотя временами он еле сдерживался, чтобы не впасть в депрессию, особенно когда вспоминал родителей. Сейчас как раз наступил один из таких моментов. От безделья он подолгу размышлял, думал, мечтал. Максу почему-то вспомнился его десятый день рождения, когда родители подарили ему классный футбольный мяч и настоящие бутсы. Большую часть свободного времени он посвящал спорту. Родители закрывали глаза на невыученные уроки и поддерживали его мечту стать профессиональным футболистом. Чем больше он думал о тех днях, тем ближе подходил комок к горлу от мысли, что это никогда не повторится. Сестра – единственное, что у него осталось от прошлой жизни, и Макс поклялся, что будет до последнего вздоха защищать ее, во что бы то ни стало.

Когда уже совсем рассвело, из палатки показалась голова Ивана. Аккуратно, чтобы не разбудить Машу, он выбрался наружу и, зевая, подошел к костру.

– Утро доброе, как спалось? – поинтересовался Сова, протягивая другу кружку травяного чая.

– Спасибо, кошмары снились, а в остальном хорошо.

– Небо чистое на горизонте, день, наверное, будет жаркий.

– Жар костей не ломит, как говорил мой дед, – отхлебывая ароматный напиток, заметил космонавт.

Пока парни болтали, постепенно просыпался остальной лагерь. Вскоре вся группа собралась у костра на завтрак. Друзья подогрели телятину и стали обсуждать планы на день.

Иван пошевелил угли и подкинул пару веток:

– Ну что, куда двигать будем? В палатке у реки круглый год жить не вариант…

– Давайте поищем новый дом? Сейчас полно пустого жилья, выбирай не хочу, – предложила Лисицина.

– Надо где-то без людей. Может, глухую избушку в лесу найдем или в горы уйдем? Туда зомби не доберутся, ну или очень мало дойдет. Главная проблема – это же шатуны? – высказал свои мысли Макс.

– Не только, – возразил Кузнецов, – когда зимой минус тридцать бахнет, мы сами шатунами станем в тайге. Ты прикинь, как это – выживать без электричества и других коммуникаций? Где мы столько еды на зиму запасем?

Сова пожал плечами и задумался. Лена, чтобы поддержать брата, предложила свою идею:

– А если найти какую-то ферму? Тут же рядом есть, где вы теленка поймали. Место за городом, обжитое, зараженных мало…

– Это сейчас мало, а когда канны в городе всех сожрут, сюда припрутся. Слишком близко к цивилизации, – вновь раскритиковал план Андрей.

– Отвергая – предлагай, предлагая – делай, – парировала коллеге Маша.

– Да думаю я, думаю, – буркнул Кузнецов.

– А я думал-думал и вот что надумал, – сосредоточено глядя на огонь, сказал Воробьев, – на юга надо перебираться. Там тепло, земля плодородная, все растет, плюс еще море есть…

– Дааа, на море лучше, чем тут, – согласилась Лена, дожевывая кусочек мяса, – где-нибудь в Сочи или Анапе. Мы ездили классом в Анапу два года назад.

– Только вот самолеты не летают, поезда не ходят, а протопать придется четыре-пять тысяч километров, – почесав затылок, добавил космонавт.

– Ну, так-то, всё ближе, чем на Марс, – пошутил Макс и между делом швырнул камень в реку.

– Туда мы полгода добирались в одну сторону, а нам быстрее надо, желательно за пару месяцев. Так что не знаю, куда проще. Сейчас июль. Пока в Сибири тепло, надо перебраться через Урал и двигаться к морю. Там лето подольше… только вот что с транспортом делать?

– Давайте посчитаем, за сколько реально дойти пешком, – включилась в обсуждение Маша, – средняя скорость человека – пять километров в час. Пусть будем топать часов по шесть в день, это тридцать километров за сутки. Если у нас, допустим, четыре тысячи километров, то делим на тридцать…

Девушка подняла глаза вверх, напрягая мозг устным счетом. На минуту повисла пауза, все соображали, сколько это будет. Сова даже попытался посчитать в столбик, выводя цифры палкой на мелких камнях. Люди так привыкли пользоваться калькуляторами, что даже простые вычисления в голове давались с трудом.

– Где-то сто тридцать дней, – первой ответила Лена.

– Ну да, около того, если округлить, – согласилась Маша.

– Это больше четырех месяцев, – задумчиво протянул Кузнецов, – широка страна моя родная… не слабый такой марафон получается. И это при условии, что ничего нас не задержит в пути.

– Что, по сути, нереально. Какая-нибудь хрень да случится, – весело кивнул Макс.

Катя облокотилась на Андрея и закрыла глаза:

– Если мы будем шагать по тридцать километров в день, у нас уже через неделю ноги отвалятся.

– Ну, а в чем проблема? Машин полно, давайте возьмем какую-нибудь брошенную да поедем? – Посмотрела на друзей Лена.

Иван поднялся и скрестил руки на груди:

– Проблема в том, что все заправки и зарядки по трассам, наверняка, уже обесточены.

– Ну, бросим тачку и новую найдем, – невозмутимо ответил Макс, глянув на сестру.

– А если не найдем? Опять же большинство машин в городах осталось или около них, а там полно людоедов. Нужен более надежный вариант, чтобы сел и поехал, – шагая туда-сюда по берегу, настаивал Воробьев.

Все опять замолчали, обдумывая транспортный вопрос. Вдруг Катя щелкнула пальцами и весело заявила:

– Велики! Заряжать их не надо и гораздо быстрее, чем пешком…

Андрей задумчиво прищурился, но теперь его роль критика взял на себя Иван:

– С рюкзаками за спиной? Вариант не самый плохой, но у меня есть другая идея. Не знаю, насколько она реальная. Я такого не делал, но слышал, что можно.

– Ну? – нетерпеливо протянули все в один голос.

– На некоторых тачках есть солнечные батареи. По сути, они дают процентов десять-пятнадцать от общего энергопотребления автомобиля. Нам нужно увеличить их количество, чтобы машина заряжалась автономно, только с помощью солнечного света.

– Так батареи же сразу встроены в кузов машины? Пленка приклеена на крыше и капоте…, – озадачено пробормотал Кузнецов.

– Вот именно, что пленка, у нее КПД низкий, а я хочу обвешать машину солнцепоглощающими пластинами, которые на автобусы крепят. Они толще, КПД выше, т.е. аккумуляторы тачки будут заряжаться быстрее.

– А сколько таких пластин нужно? – поинтересовалась Маша.

– Не знаю, чем больше, тем лучше – обвешать всю машину просто, тут уже не до красоты, – развел руками супруг.

Андрей держал в руках ветку и от волнения гнул ее в разные стороны, наконец, она не выдержала и сломалась:

– Ладно, значит, надо будет идти в город и снимать с брошенных автобусов эти штуки?

– Ну, типа того, – без энтузиазма согласился Воробьёв.

В Новосибирск, где властвовали сотни тысяч зомби никто возвращаться не хотел, и эта перспектива очень напрягала друзей.

– Зачем?! – воскликнула Лисицина, – если я ничего не путаю, отсюда полдня ходьбы до трассы, а вдоль нее на въезде в город стоят штук пять автосалонов. Может, мы там поищем подходящую машину или эти пластины?

– Нууу… а это выход, – обрадовался Макс.

Космонавт задумался:

– Кстати да, там вроде и микроавтобусы продавались в одном из салонов. Значит, на складе и пластины должны лежать. Надо попробовать этот вариант.

– Тогда завтра выдвигаемся? – предложила Лена.

– А зачем до завтра ждать? Давайте сегодня? Еще утро, собраться нам недолго, если все ровно пойдет, то к вечеру точно будем в автосалоне, – Воробьев поднял камень и метнул его в реку, «блинчик» несколько раз прыгнул по поверхности и нырнул под воду.

Никто не возражал. Друзьям не терпелось воплотить новый план в жизнь, тем более что это сулило перспективу заманчивого переезда в теплые края. Раны более-менее были залечены, и ничто не мешало отправиться в путь.

Группа начала сворачивать лагерь и собирать вещи. Большую и тяжелую шестиместную палатку, которая служила им кровом, взял себе Иван. В свой рюкзак он также сложил спички, сухое горючее, рацию и монокуляр ночного видения, которым они пользовались во время ночных дежурств, а с боку пристегнул чехол с охотничьим ножом.

У Маши лежала вторая рация, аптечка, таблетки для дезинфекции воды и баллон с газом. Андрей бережно уложил в рюкзаке чемоданчик профессора с антивирусом, спички, компас, остатки жареной телятины и прикрепил сзади походный топор. Катя кроме личных вещей несла котелок, карманную пилу, спички и баллон для газовой горелки. Лене достались веревки, походная посуда и вторая карманная пила. Макс нацепил на пояс ремень с метательными клинками, а в рюкзак сложил ферроцериевое огниво, газовую горелку с баллонами, рыболовные снасти, сухое горючее, а по наружным боковым карманам распределил «травмат» и резиновые пули. Пистолет отца он аккуратно завернул в майку и положил в середину рюкзака. Хоть патроны к нему закончились, но это была единственная вещь, оставшаяся на память от папы, и Сова очень дорожил ей. Тем более что он не терял надежды найти подходящие патроны. Кроме того, у каждого был еще свой спальник, дождевик, сменная одежда и охотничий нож, а у парней по фляге с чистой водой.

Когда все было собрано, Лена предложила:

– Посидим на дорожку? Родители всегда так говорили, – почему-то смутившись, добавила девушка.

– Правильно, – согласился Андрей, – традиции и приметы не надо забывать. Надеюсь, что успеем передать их потомкам, – он сжал Катины пальцы, игриво подмигнув подружке.

Разместившись на камнях, друзья в последний раз посмотрели на реку, берег которой приютил их на время. Тут они залечили раны и восстановили силы. Люди вспомнили, как весело здесь купались, с аппетитом жарили шашлык из телятины и едва отбились от бандитов. А река тем временем спокойно и размерено текла по своему руслу, как будто ничего не произошло. Мало что могло посягнуть на ее могущество. Наоборот, с вымиранием людей она вздохнула свободнее. Заводы перестали ее отравлять, вода становилась чище, а рыбы больше. Для реки началась вторая жизнь. Как будто чувствуя это, она весело журчала волнами на перекатах и подмигивала людям солнечными бликами на поверхности.

Эпизод 9. Под землей

В воздухе витало напряжение, его можно было ощутить почти физически. Загнанные в подполье люди стали раздражительны, закрыты и подозрительны. Вся община распалась на несколько групп. Костяк составили работники станции, которые обслуживали ее до эпидемии, и Лев Николаевич с кругом доверенных лиц. Президент чувствовал, что по-настоящему преданных ему людей оказалось не так уж много. Особенно Льва Николаевича расстраивали перемены, которые он замечал в своем первом помощнике Александре Чернове. Из инициативной и энергичной личности он превратился в равнодушного, апатичного и временами злобливого человека. На совещаниях, которые собирались все реже, Чернов обычно молчал и пожимал плечами, говоря, что со всем согласен, и лишь время от времени иронизировал над присутствующими.

В небольшой общине ранги и должности уже не играли былой роли. До эпидемии в огромной стране разница между министром обороны, сидевшем на тепленьком месте в Москве, и солдатом, служившим на границе, была колоссальной. А в убежище все жили друг у друга на виду. При этом солдаты были физически сильнее, а значит, в экстренной ситуации имели значительное преимущество перед генералами. Поэтому звезды на погонах командиров сильно «потускнели» в свете ламп искусственного освещения.

Президент, который еще недавно руководил огромными финансовыми потоками и определял стратегию развития самого большого государства планеты, сейчас был вынужден разбираться в мелких стычках, согласовывать экономию мяса и крупы, утверждать график дежурств и уборки. В принципе, были люди, которые делали более важную работу, чем он, например, лечили больных, готовили еду, стирали вещи, обеспечивали бесперебойную работу оборудования в убежище. Но президент по-прежнему оставался символом стабильности и главным авторитетом этого небольшого сообщества.

Самыми бесполезными в общине стали несколько министров с семьями и высокопоставленные военные. И те, и другие не хотели делать грязную работу. Но им с ворчанием приходилось соглашаться, когда наступала очередь дежурства, потому что люди теперь работали не за зарплату, а за еду. У всех была общая задача – поддерживать базу в чистоте и обеспечивать население бункера завтраком, обедом и ужином.

Для психологической разгрузки людей Лев Николаевич придумал в конце недели по пятницам собираться всем вместе в центральном зале и организовывать творческие вечера. Люди рассказывали истории из прошлого, разыгрывали театральные сценки и пели под гитару. Это был единственный музыкальный инструмент во всем убежище. Существовал еще мультимедийный центр, в котором хранился огромный объем фильмов, программ, документалистики и музыки. Вечерами перед отбоем члены общины устраивали кинопросмотры.

Так в убежище тянулся день за днем. Перед сном, когда все расходились по своим комнатам, Лев Николаевич беседовал с сыном наедине. Президент спрашивал Петра, как прошел день и что он сегодня выучил. В бункере организовали что-то вроде школы. Самых младших учили писать и считать. Тем, кто постарше, рассказывали основы физики, математики, химии, биологии и медицины. Один солдат преподавал искусство рукопашного боя всем желающим. И Петр с отцом с удовольствием посещали эти уроки.

Поболтав с сыном, Лев Николаевич еще долго ворочался и размышлял: «Почему все так произошло? В чем виновато человечество? Самый выдающийся биологический вид на планете вымер практически за месяц. Люди превратились в агрессивных животных без жалости, любви и сострадания, гонимые одним лишь чувством голода и злости. Природа применила против человека самое коварное оружие – его же самого. Мы оказались, словно посреди гражданской войны в планетарном масштабе, только без идеологии. Брат нападает на брата, отец убивает своих детей, а лучшие друзья забывают все, что их связывало. Все сражаются только за одно – право жить, дышать и двигаться, просыпаться по утрам и добывать пропитание.

Надеюсь, когда-нибудь планета очистится, и люди вновь смогут выйти на поверхность и вздохнуть свободно… А может, это и есть очищение Земли от вида, который стал ей в тягость? От капризного ребенка, который сидел на шее у своей матери и не хотел взрослеть? Он только требовал все больше и больше: ресурсов, энергии, пищи, воды, роскоши… и ничего не давал взамен. Он отравлял её своей жизнью, быстро рос, но медленно умнел. Земле было все тяжелее его прокормить и обеспечить. И вот древние механизмы, в основе которых лежит гармония – запустили эпидемию. За один миг она выкосила ряды тех, кто почти сравнил себя с богами, долетел до другой планеты и планировал ее заселить. Но непреодолимое препятствие на пути людей появилось там, где его меньше всего ожидали». Президент мог размышлять о таких вещах всю ночь и засыпал под утро с тяжелой головой.

Глобальных эпидемий с человеческой расой не случалось уже давно. Коронавирусы, которые гуляли по планете вначале 20-х, наделали больше паники, чем унесли человеческих жизней. Последняя значимая пандемия чумы началась в середине XIX века в Китае, но пострадали от нее в основном лишь жители юго-восточной Азии.

Затем люди испытали на себе страшный удар испанского гриппа. «Испанка» бушевала с 1918 по 1920 годы, прошлась по Европе, поразила Африку и Азию. Эпидемия распространялась волнами, добралась даже до Америки, Австралии и островных колоний. Эта пандемия уничтожила десятки миллионов человек и собрала урожай смертей гораздо богаче, чем Первая Мировая война, шедшая в те годы.

Но тогда массовое заражение не привело к вымиранию вида, постепенно эпидемия пошла на спад, и человечество смогло оправиться от ее удара. После этого люди упорно работали над тем, чтобы не допустить рецидива пандемии. И когда уже казалось, что все стабильно и контролируемо, земляне выбрались из своей колыбели и дотянулись до Марса, то коварная болезнь застала их врасплох и не дала подняться на следующую ступень развития. Теперь от человечества остались жалкие горстки людей, разбросанные по всей планете. И пока одни вели борьбу за выживание, другие отсиживались в убежище.

Во сне Лев Николаевич беспокойно ворочался в своей постели. Ему снились жена и дочка, их безумный взгляд и то, как он нажимал на спусковой крючок, чтобы прекратить мучения своих близких. Мужчина миллион раз проклинал себя за то, что не успел спасти их от заражения. Когда появились первые признаки болезни, стало уже поздно, вирус не дал им ни одного шанса.

Тревожные сновидения заставили президента очнуться. Придя в себя, мужчина осмотрелся и тяжело вздохнул. Он уже ненавидел эти стены, в которых каждый день его жизни был наполнен тоской и депрессией. При этом ему как лидеру нельзя было опускать руки и показывать слабость духа.

Шел уже третий час ночи, Лев Николаевич ворочался с боку на бок. Он услышал, как на соседней кровати Петя опять начал всхлипывать, а потом громко крикнул, как будто чего-то испугался. Отец встал с постели, присел на краешек кровати сына и положил руку ему на лоб. Температуры не было, но мальчик метался и стонал как в лихорадке. Петр проснулся, вздрогнул и глубоко задышал.

– Опять кошмар? – заботливо спросил Лев Николаевич.

– Ага… уф.., – ребенок закрыл голову подушкой, полежал так несколько секунд, потом сел на кровать рядом с отцом.

– Мама?

– Да, она. Все тот же сон. Мы все погибнем…, – по тону ребенка было не понятно, спрашивал он или утверждал.

– Мы в безопасности. Значит, выживем…. Нам еще повезло. Тем, кто остался на поверхности, гораздо хуже. Поверь, там настоящий ад.

– А мы здесь на всю жизнь?

– Почему ты так решил?

– Слышал, как люди говорили, что никому не выбраться, лекарства нет и все равно один конец, – облокотившись на отца, прошептал мальчик.

– Люди часто говорят то, чего не знают. Они напуганы, легко поддаются ложным слухам и попадают под власть мрачных мыслей. Если из ста человек девяносто девять сдадутся, а один будет бороться до конца, то он может победить даже в одиночку.

– Ну а смысл? Остаться одному?

– Ну почему сразу одному… там наверху тоже кто-нибудь да уцелеет. Пройдет время, мы выйдем на поверхность, вновь увидим небо, искупаемся в море, позагораем на пляже и будем заново строить новый мир.

Ребенок замолчал, раздумывая над словами отца, а затем спросил:

– Обещай, что мы останемся как минимум вдвоем?

Лев Николаевич усмехнулся и потрепал его по голове:

– Надеюсь, нас будет больше. Ложись-ка спать, у тебя завтра вроде занятия по математике с утра. Голова должна быть свежая.

Петр задремал, а Лев Николаевич вернулся к себе в кровать. Он закрыл глаза и представил, как они с сыном покинули бункер и увидели мир без болезни, смерти и убийств. С этими мыслями президент крепко уснул.