Больше того. Находились такие, которые считали возможным сочувствовать тому, чтобы русские отряды шли вместе с польским войском бить Россию. В этот момент считали за честь быть принятыми Пилсудским, уверять его в дружбе, унижаться перед ним и читать «неизреченное» на его челе и в его очах.
Есть такие, которые и теперь, когда, кажется, и слепым пора прозреть, продолжают утверждать, что это не Польша заключила мир, обобрав Россию, что это мир «партийный»… И что в конечном счете этот мир направлен исключительно против большевиков. Что же, – и взятые деньги и отторгнутые области – это тоже против большевиков?
Румыния, трижды изменившая своим различным союзникам и «друзьям», захватывает Бессарабию, сначала de facto[4], а потом и de jure[5]. А русская общественность разрозненно едва реагирует. И, может быть, – кто знает? – найдутся еще люди, которые и этого слабого протеста не одобрят: опасно ссориться. А вдруг Румыния, отхватив еще кусок, окажет какому-нибудь «российскому» правительству поддержку «против большевиков»?
Япония захватывает – медленно, настойчиво, жестоко и как-то фатально – Дальний русский Восток. В ужасе мечутся там русские люди и чувствуют – беспомощные, – как грознее, бесповоротнее сжимается у них на горле железная рука соседа. А большая часть «мозга русской нации» молчит и молчанием встречает привет каких-то «российских» властей японскому правительству за неизменную дружбу. Кто знает? Может быть, в борьбе с большевиками и Япония окажет услугу. Нельзя раздражать. Ведь и правительства-то там, на Дальнем Востоке, какие-то «полубольшевистские». Ну, а русская-то земля, русские люди там – они забыты?