Матильда постоянно анализировала то, что с ней происходило. Несмотря на то, что мужа своего она не любила и относилась к нему с долей презрения, изменять ему она не в коем случае не хотела. Даже в своей нелюбви она желала оставаться честной к нему.
Матильда осознавала, что физически («то есть «де-юре», – всплыло у нее в голове) она ему изменяла, однако от секса с Артемом удовольствия никакого не получала, так что «де-факто» измены за собой не ощущала. Матильда понимала, что это донельзя глупо, она знала, что это неправильно, неразумно, что это не в коем разе не оправдание, но она и не хотела оправдываться.
Главный вопрос, которым Матильда постоянно себя мучила: «зачем ей это было вообще нужно?» Она отвечала сама себе, что это ей и не нужно, что это, вообще, происходит не с ней, а с другой женщиной, той самой с розовыми сосочками. Это было еще нелепее (она это прекрасно понимала), но… встречи с Артемом продолжались.
Был понедельник. В два у Матильды должен быть шейпинг, она почти закончила уборку и начала потихоньку собираться на тренировку. Артем зашел в половину первого.
Виталик оставил дома папку с рабочими документами и решил заскочить за ними домой. Матильда в полурасстегнутом халате мыла на кухне кофейные чашки, Артем в прихожей надевал ботинки.
Доказательства измены были не явными, их можно даже свести на нет, если бы не ее испуганный взгляд и нервная торопливость Артема. Однако эта недоказанность позволила Артему спокойно попрощаться и уйти.
– Я очень голодный, у нас есть что-нибудь покушать? – спросил Виталик у жены, как только захлопнулась дверь.
– Конечно, конечно, я сейчас разогрею, – засуетилась Матильда.
Пока Виталик мыл руки в ванной, она разогрела ему в микроволновке вчерашние свиные отбивные, вымоченные в чесночном соусе с запеченной картошкой. Салат из помидоров с огурцами залила подсолнечным маслом и положила на отдельную тарелку: муж не любил, когда горячее и овощи находились вместе. Налила апельсинового сока в его стакан – длинный из тонкого матового стекла. Набор из шести таких стаканов им подарили на свадьбу, тот оказался крайне невезучим и уже через полгода из шести остался только один стакан, но за то (или от того) очень любимый Виталиком.
Виталик вернулся из ванной, сел за стол.
Пока он кушал, Матильда, встав у холодильника, нервно покусывая ногти, наблюдала за его трапезой.
– Это не то, что ты думаешь! – с неожиданным для самой себя надрывом, почти прокричала она.
– Угу, – бросил ее муж, даже не подняв головы от тарелки.
– Это не то, что ты думаешь, я с ним не спала! – истерично повторила она.
– Я ничего и не думаю.
– Ты никогда ничего не думаешь, тебе всегда все равно, – с вызовом бросила Матильда, развернулась и ушла к себе в комнату.
Подождав, когда захлопнется за ним дверь, она вернулась на кухню. На столе, рядом с аккуратно составленной грязной посудой: в тарелке блюдце из-под салата, на нем вилка с ножом и стакан, лежали три купюры по тысяче рублей.
С работы Виталик пришел, как обычно, в пол восьмого вечера. Матильда на встречу ему не вышла. Закрывшись в комнате, она стала внимательно прислушиваться к создаваемым им в квартире звукам.
С порога Виталик направился в туалет, затем в ванную, вдруг, не выключая воды, вышел, куда-то… «В комнату, кухню? Зачем? – размышляла она. – Тьфу, в кладовку!..» – мысленно хлопнула она себя по лбу. Утром закончилось мыло, а она же забыла положить новый кусок. Затем на кухне – звон крышек от кастрюль, видимо, смотрит, что она приготовила. Взял себе тарелку с полки над посудомойкой. Полез в холодильник за соком. Закрываясь, тот тихонько чпокнул резиновой прокладкой двери.
«Даже не зашел поздороваться! – разозлилась Матильда. – Ну и не надо!» Взяла из шкафа первую попавшуюся книгу, оказавшейся «Энциклопедией молодой семьи» («И откуда вообще у нас такая дурацкая книга!» – еще больше разозлилась она), раскрыла ее на середине, начала читать. Получалось плохо: мысли были где-то в другом месте, к тому же открыв наугад, Матильда попала на главу, в которой описывалось строение женских половых органов.
Через некоторое время, поняв по звукам, что муж ушел в свою комнату, Матильда отправилась на кухню. На столе такая же аккуратная стопка из посуды и пять тысяч одной купюрой.