– Ну что, мама, идем домой пить чай? – бесцветным голосом произнес Дима, удерживая соседку за ворот куртки. – Вот и гостья у нас уже есть. Теперь нескучный вечер будет.
– Да, моя дорогая умница, – мать мальчика наощупь протянула к сыну руку. – Мы замечательно втроем повеселимся. Только помоги мне встать, сынок… Ох, и совсем со зрением плохо нынче у меня стало.
Дима потянул на себя руку матери, и Раиса со свисающей позади головой и кровоточащей шеей неуклюже поднялась на ноги. Потом они подхватили подмышки пребывавшую без сознания соседку Ольгу и неспешно пошагали по оставшимся перед их вторым этажом ступеням, причем невидящая перед собой мама Димы крепко опиралась о холодное дерево перил.
Четвертый этаж.
Дверь с коротким нервным лязгом отворилась и резко хлопнула. На площадке появился Костя, быстро прикуривший сигарету. Бегло спустился к мусоропроводу. И тут же, вспомнив, бросил взгляд на стену возле трубы шахты. Обнаруженного в прошлый раз подтека не увидел, что показалось очень странным, поэтому парень подступил поближе к интересуемому месту. И правда, ничего более, даже близко похожего… Привиделось что ли?..
С такими мыслями Костя отступил к обычному своему месту курения, как неожиданный слева шорох заставил того устремить в ту сторону напряженный взгляд. Совсем рядом, буквально в полутора метрах, на уровне живота на темно-серой стене большим округлым черным пятном находилось нечто непонятное и необъяснимое.
Парень сделал глубокую затяжку и выпустил в это странное пятно клуб сигаретного дыма. Чернота на стене пришла в некое волнообразное движение, словно пытаясь отстраниться от того, с чем только что сейчас соприкоснулась. У Кости от увиденного даже сигарета выскользнула из пальцев, и он сделал медленный и бесшумный шаг назад. Чернота же увеличила амплитуду своих волнообразных движений и вдруг заскользила по стене диагонально вверх.
«Что за фокус?.. – промелькнуло в голове молодого человека. – Что за существо такое?.. Крыса?.. Наверно… Но стоп! Какая-такая крыса сможет передвигаться как паук по стене?.. Точно!.. Это, наверняка, чей-нибудь экзотический паук, сбежавший из дома… Или же тропическая лягушка…»
Но тут мысли Кости прервал возникший резкий чавкающий звук, шедший от странного существа на стене. Оно двигалось, вместо непонятной формы пятна образовался выпуклый черный комок, который давал на серо-желтую стену с побелкой тень, где по краям ее отходили какие-то тонкие линии-штрихи, похожие на длинную шерсть или иглы. Чавканье становилось все более частым, и воздействовало на воспаленное воображение парня угнетающим образом. Казалось, что таинственное существо на стене занималось поеданием пищи. Но какой?..
Мужчине хотелось как можно быстрее покинуть лестничную площадку, но сжимающий тело страх заставлял того находиться неподвижным наблюдателем всего происходящего. Но тут черный комок вдруг замер, чавкающие звуки прекратились. Осталось только едва заметное легкое движение посредине выпуклой черноты. Так продолжалось несколько долгих секунд, во время которых Костя непрерывно всматривался в нее, ожидая чего-то нового. И дождался…
Какой-то странный желто-зеленый свет ударил в лицо парня, и он, прикрываясь ладонью, сумел сквозь растопыренные пальцы разглядеть некое подобие глаза. Глаза настоящего хищника, своим видом молчаливо говорящего парню: «беги, если сможешь».
И Костя побежал. Вниз. Но все уже было тщетно. Не успел парень преодолеть и половины лестничного пролета, как стремительно вытянувшиеся иглы на теле существа резким ударом пригвоздили тело мужчины к стене. Костя так и повис над ступенями, на которые неспешно закапали крупные капли хлынувшей из ран крови.
Пронзившие парня иглы пришли в движение и стали уменьшаться в длине, перемещая трясущееся в агонии тело туда, где находился глаз странного существа. Желто-зеленый свет выхватил из сумрака повисшую на плече голову мертвого мужчины, толстые черные веки раскрылись и крепко захватили ее, обхватив под челюстью и за темя. Глотательное движение одновременно с раздавшимся чавканьем подтянули труп еще ближе. И начался шумный процесс поедания.
Третий этаж.
Михаилу определенно нравилось то, что с его членом вытворял двойник. Такие ощущения ему были неведомы ни с одной женщиной, а в свое время он их перепробовал немало. Но это, то, что происходило сейчас, было просто бесподобно и восхитительно. Он и подумать не мог, что ласки от мужчины, а тем более как две капли воды похожем на него, раскроют по максимальной его сексуальный аппетит. Ооох!.. Черт, как же это хорошо!.. Ооооооо!..
Мужчину посетило непреодолимое и жгучее желание поцеловать эти нежные и такие милые губы. Как будто двойник в этот самый момент почувствовал такие мысли Михаила, отпустил своим ртом крепкий, будто камень, член любовника и со страстью прильнул своими губами к его. Поцелуй получился сумасшедшим и искрометным, голова закружилась уже не от потребления алкоголя, а острого возбуждения и нехватки воздуха. Но тут двойник резко отстранил лицо от губ Михаила. Он встал, стянул с себя трусы и, медленно массируя рукой стоячий член хозяина квартиры, аккуратно и без спешки присел своей задницей на него. Половой орган точно жестким шомполом медленно проник в анальное отверстие двойника. Когда же двойник ощутил его полностью в себе, то сначала неспешно, но затем – все убыстряясь, стал совершать движения вверх-вниз, пока достигший безудержности бешеный ритм не вскружил им яркими сексуальными ощущениями головы.
Кресло от таких колебаний коротко и злобно попискивало, но любовникам на все вокруг было плевать. Они наслаждались друг другом, а остальное будто для них и не существовало.
Двойник резво прыгал на члене Михаила, который с каждым мгновением все больше и больше входил во вкус того, что он в себе сейчас открывал. Никто из них не обратил внимания, а тем более не почувствовал, как вспыхнувшее из их тел огромное и шипящее пламя огня объяло обоих, не причиняя какого-либо вреда. Вскоре и вся квартира оказалась поглощена мощным пожаром, пожирающим все и вся. Только предававшиеся безумному совокуплению любовники не были тронуты им.
– Черт!.. – воскликнул пассажир такси. – Неужели ничего нельзя поделать?
Водитель, невозмутимо смотря перед собой через лобовое стекло на неподвижный ряд автомобилей, произнес:
– Боюсь, мы тут зависли надолго. Все это сборище неспроста. Явно где-то два идиота столкнулись, а отдувается сотня простых людей.
– О, Боже мой! Да что же сегодня такое творится?..
Ухмылка сорвалась с водительского места:
– Есть люди, у которых такое происходит каждый день без перерыва. Кстати… Банская отсюда в менее чем в трех кварталах, можно и пешим добраться… Все равно эта «пробка» так быстро не рассосется.
– Да, наверное, так и поступлю, – ответил обреченным голосом пассажир в кожаной куртке. – На что мне ориентироваться?
– Пойдешь по вот той пешеходной дороге, пересечешь…эээээ…три, нет, четыре перекрестка, на пятом, на углу будет большой с красной витриной супермаркет. Вот за него и свернешь направо. Это и есть начало Банской.
– Если что, спрошу у кого-нибудь…
– И то верно.
Пассажир быстро расплатился с водителем и покинул такси. Прошел свозь ряд гудящих автомобилей, ступил на пешеходную дорожку и чуть ли не бегом заспешил к столь необходимой ему улице, ловко огибая шагающих прохожих.
Второй этаж.
За обеденным столом в гостиной сидят: Раиса со свешенной назад головой и ее сын Дима. Перед ними расставлены ровным рядом чашки двух чайных сервисов, медленно наполнявшиеся по капле темно-бурой кровью. Под потолком вместо люстры было повешено тело ослабевшей и умиравшей от полученных ран соседки Ольги. Глаза у женщины полуоткрыты, она, будто в дурном сне наблюдает все то, что происходит сейчас вокруг нее. Направленный на бедную женщину поток света двух настольных ламп делал картину еще более страшной и зловещей.
– Еще чайку, мама? – тихо проговорил мальчик, предлагая той чашку, до краев наполненной кровью.
– Если только немного, – увядающим голосом ответила женщина, прислонившись грудью к столу. – Поможешь?
– Да, мама, конечно.
И Дима выливает содержимое чашки в зияющее на шее отверстие, стараясь не пролить мимо. Голова женщины все также безвольно свисает на спину, но теперь находится почти на пояснице.
Не успел мальчик вернуть чашку обратно на стол, как все вокруг затряслось, заходило ходуном, свет настольных ламп замерцал, будто земля, на которой стоял дом, пришла в некое движение. Заболталась на крюке умирающая и почти истекшая кровью соседка Ольга, точно потревоженная новогодняя игрушка на ветви ели.
Шестой этаж.
Андрей Степанович, а вернее то, чем он сейчас являлся, худым обезображенным телом без лица и кожи скелетом, на костях которого сухожилья придерживали покачивающиеся при ходьбе мышцы с запекшимися на их поверхности сгустками крови, посмотрел влево, увидел в углу комнаты сиреневый бинбэг и проследовал к нему. Присел. И только сейчас осмотрел комнату во всей ее обновленной красе.
По всем комнатам сверху на кровеносных сосудах и сухожильях свисали ошметки плоти молодых людей, что еще полтора десятка минут назад наслаждались жизнью на веселой вечеринке. Цепочкой гирлянды ниспадали к полу разорванные желудки, кишечник, лопнувшая печень, половые органы, часть скальпа с пучками слипшихся волос.
Старик оголенной костью челюстей улыбнулся, оценив радующую глаза красоту наблюдаемого. И начал напевать, поначалу тихо, затем – все громче и громче слова на немецком марша Эрика. В такт зазвучавшего по комнате ритма покачивались выпотрошенные и развешанные по всему потолку внутренности соседей Андрея Степановича. Стены квартиры неожиданно задрожали, заскрипела арматура бетонных перекрытий, и спустя несколько быстрых минут все повалилось на пол, поглотив все вокруг вырванными кусками бетона, кирпичей и камней раствора. Но даже сквозь толстый слой образовавшегося завала все еще были слышны слова марша.