[СТЕНА]

Тихая ночь

Тихая светлая ночь.

Ничего не может быть лучше,

чем ходить босиком в темноте,

где давно уже не было солнца.

Фонари заменяют его

вдалеке, освещая дорогу.

Просвещая мысли людей

тем, которым не спится сегодня.

Впереди густой слой темноты,

страха нет –

телом движет влечение.

Что же скрыто там?

Что ждёт впереди?

Возможно, все та же дорога,

если только это не смерть,

уходящая от нас на рассвете.

А ночь всё также прекрасна,

даже листик не хочет шуршать.

Тишину соблюдает природа,

ей ведь тоже иногда нужно спать.

Бесконечная нить сновидений

точно связкой прошла по домам.

В них покоятся взрослые и дети,

и только жизнь кипит в головах.

Я хотел бы

До того, как зайдёт солнце,

я хотел бы увидеть лица:

счастливые, светлые лица.

Сидящие в тени на лавке

с обласканными сердцами.

А ещё, среди солнца

и его тепла вездесущего,

я хотел бы увидеть старуху

не просящую, но дающую.

До того, как взойдёт солнце,

я хотел бы услышать шум ночи,

её тишину и спящих,

крепко и тихо храпящих –

новый день устало ждущих,

но не скорбящих.

До того, как уйдёт в закат

моя жизнь – моё дыхание,

я хотел бы увидеть лица:

счастливые, светлые лица…

Больше, чем просто

Говорят – человек грешен.

Да. Он грешен,

часто бывает жестоким,

немилосердным.

Под напором соблазнов

забывает человек,

как быть человеком.

Не зверем.

Чьё главное отличие –

мысли, рассуждения.

Стабильный откат –

мне больно.

Человек может больше,

чем просто бывает.

В парафиновой свече

горит души-остров,

но огонь ослабевает.

Да и нет

Любой отрезок замкнут

с разных сторон – хвостов.

Любой цикл прекрасен –

даже с плохим концом.

Изгибы отрезков сложны

в своём многообразии,

но по сути (по конструкции)

внутри –

они линейно прямы.

Да и нет – аксиома бесспорна,

проще некуда, на ней всё стоит.

Но как же хочется чуда:

волнистых, кривых, запятых.

Слова на поле битвы

Перо –

бритва на листах,

что являются

полем для битвы.

Слова в доспехах

с заточенными

чернилами-пиками,

пробегая строчку за строчкой,

оставляют на полях

заметки – оборванный табун!

Совсем молодые мысли

кричат свои лозунги громко

и быстро!

Авангардная линия – их стихия.

Кишит разгром

Зачёркнутые слова

словно кратеры бывшего

[только что взрыва]

разлились чернилами,

кляксами-крысами.

Листок за листком

завоёвывается ниша,

мысли и смыслы

становятся чище.

На сон грядущий прочти их,

только не быстро.

Эмоциональное чистилище

Уже давно пропала гордость.

Из глубины души слышу я…

совесть.

Она съедает эмоции,

настроение в целом,

и всё разум вторит:

«исправь это, ты не бесполезен!»

Разве? Руки в крови

собственного невежества!

Белеют костяшки от злости,

но не более

и кожа рвётся,

но на этом всё вроде.

Лицо перерождения

Греется у костра лицо, лишенное навязчивой идеи

к трансформации.

Тело – лёд, словно и ненастоящее – падает в огонь,

воспламеняясь, как сухое полено.

А далее, лёгкий дымок затухшего костра.

Лицо перерождения должно быть в копоти, да в ожогах.

Без одежд. Ускользает тень под брешью меж вишнею,

соблюдая дистанцию выученного танца. Скоро рассвет,

и все бездари наплывом притащат своих дам, а так уже

не попляшешь, не поводишь хоровод сложных,

умозрительных событий.

Танго тени под светом луны – это ослепительный

и одинокий воитель своей правды

сложно скомбинированной чистоты.

Жертвоприношение

После дождя в багровом небе

собираются мысли огней,

разговоров, улыбок.

Как дети –

приступ вожделения невозможного

всегда уступает зрелости.

И в меткий час кажется,

что всё оправдано,

попадание по цели.

Но жертва

всегда платится своею кровью,

своим телом: а значит,

что мы цели. Все мы жертвы.

Юность

Телесный компас желаний

горит огнём страсти.

Юность создана для сгорания;

для перерождения

внутренних страданий.

В поиске

За углом в провинции…

так неспешен циферблат

часов.

А улицы пусты,

так тихо и так спокойно.

Сердце радуется благодати,

но ум всё мечется

в поиске сражений.

Крик сонной боли

Крик сонной боли

вызывает вопрос

причастности окружения;

вопрос предательства,

либо ошибки не всех,

но Нас,

что не доглядели, не

приласкали в тревожный

час.

Борьба

Если я не вернусь,

пусть знают:

я не был сломлен.

Пусть видят гордый

профиль мой,

что знамя «человек»

пронёс над головою,

не став из него

делать тёплый кров.

Но если

я вернусь с опущенной

головою и буду сломлен,

знайте –

хоть я и сломлен был,

но не лишен отваги.

Итог

Говоря простым языком:

все мы люди, все мы грешны.

Неся общее знамя,

все мы уповаем на волю божью.

На деле, что же имеем?

Разные судьбы и разные смерти.

Каждый, –

как остров одинокий в заливе,

стоит твёрдым камнем

на изменчивой нише.

И если,

мы часть божественной плоти,

то значит,

что все мы немного боги,

а значит – творим судьбы.

В наших силах – менять теченье.

По реке можем плыть украдкой,

легко можем плыть, да гладко.

Либо махать руками, пополняя дно

телами.

Если в нас есть частичка бога,

значит вместе – являемся целым.

(Со вздохом последнего

на Земле человека – падёт и царство)

Все боги смертны, все мы вечны.

Слёзы

Цвет улиц –

серый.

Тюльпаны в саду

свежие.

Прохожие зачастую

бездушные,

а улыбка ребёнка –

нежная.

Человек пьёт воду

прозрачную,

а в жилах течёт кровь

багровая.

Ночью,

из светящихся

окон домов

льются потоки –

мысли людей,

но в основном это

слёзы.

Среди

Среди руин бетона,

пирамид свалок;

Через промоченные

спиртом лавки…

Я иду меж разбитых

стёкол.

Мне тепло под эгидой

сумасшедших судеб.

В заколдованный лес

Ты слишком влюбчива,

слишком доверяешь

своим гормонам.

Есть вероятность попасть

в ловушку зверя.

Тогда,

опьянив тебя, речами

сладкими заговорив,

он заберёт сердце твоё

в заколдованный лес,

отняв избирательно память.

Каскад

Волны! Всплеск!

Волнуется Каскад

в своих границах.

Кипи сильней,

бурли через пролом.

Развей тоску

моих границ!

Мечты обречены

В тишине, наедине с мебелью,

слышен гул шагов подобный хороводу.

Время подумать, расставить на места

предметы быта.

Сказать: кто ты сам, и почему в тишине

ощущаешь тревогу?

Почему желанное уединение,

стремление остаться только с мебелью,

воплотившись – стало пороком иного веса.

Где форма мышления потеряла логику

построения, и: «как быть дальше?»

звучит вопрос.

Наши мечты обречены

попадать в меланхоличную бездну.

Чуткий созидатель

Время –

бескорыстный кнут,

что ударом своего созидания

определило

весь срок мироздания.

Ставшее всем определение

радостных улыбок и скорби.

Молчаливо третирующее,

пассивно изживающее

заложников твоих –

тварей разных таких.

Так неси нас

в пучину бытия

и его противолежащего!

Белеет над челом кнут,

удара твоего все ждут,

но не верят.

Ветер, дождь и солнце

Ветер – последнее, что осталось на Земле.

И немного речек, и немного холмов.

Немного природы, так мало природы!

И немного земли, но ее всё меньше.

Деревья пляшут под ветер,

деревья танцуют танго.

Податливы их шевелюры –

танцующие кроны деревьев.

Бушует в пространстве ветер,

разгоняя пыль и скуку.

Пропадает статичность эта,

а домой бегут весёлые дети.

Дождь играет с ветром,

его капли подобны свету.

Он даёт еду деревьям,

он даёт человеку прохладу.

Он знает, когда это надо.

Солнце – гость наземный,

воспитанный и незаметный.

Лучами протыкает он небо,

тепло дарует и лето.

Лучи его светятся ярко,

лучи его светятся ясно,

освещая вокруг пространство.

А ветер играет в прятки,

а ветер играет в гонки.

Он любит играть в салки,

он любит бежать без оглядки!

И вот время проходит.

Ветер устало шагает,

возвращается ветер обратно

и на улице снова всё гладко.

Дождь уходит следом,

Оставляя работу солнцу,

которое всё освещает,

про тепло оно помнит,

секрет свой держа молча,

несёт свой крест нежно,

но не обещая.