Отличаясь нападеньями на русских, печенеги жили в Таврии довольно мирно, занимались земледелием и торговлей. Императоры греческие вели с ними сношения и писали грамоты. См. Сестренц<евича>-Богуша, а у него Конст<антина> Порфиро<ро>д<ного>. Служили перевозчиками товаров из России, Хозарии и Византии <?> в Херсон, но в торговле показывали алчность, как везде.
Святослав берет и разоряет Белую Вежу и проносит оружие во всю Тмутаракань. Остатки хозар по степям были или данниками России или <…> {Не закончено} Владения Владимира уже почти <со>прикасались с греческими, и вход в Херсон был беспрепятствен. Император Василий из похода Болгарского в 1016 послал флот под предвод<ительством> Монга, которому помогли русские истребить войско козар, землю покорить. См. Кедрин.
Над всеми этими землями утвердил потом свою смелую власть Мстислав.
Касогия простиралась по горам за рекою нынешнею Тереком, где находится Малая Кабарда. См. Конст<антина> Багрянородного.
Княжество Тмутараканское, удел Мстислава, есть часть прежнего Босфорского, и город его престольный в Азии, древняя Фанагория, потом Тамарха и Тмутаракань, или Темрюк.
Но не позволяли князьям совершенно упрочить завоеваний печенеги.
Печенеги были наездные, невидимые владетели степей. Их подкупили греки, желая отклонить нападения русских, и запирали путь по Днепру в Черное море, с другой же стороны не допустили посягнуть на Таврию.
Половцы заместили печенегов, почти истребленных русскими князьями, без сомнения, присоединив остатки их в свои орды, они все действия свои поворотили на север, воюя с русскими, Польшею. (Что же Таврия в это время?).
По мнению Миллера, половцы были несравненно многочисленнее печенегов.
<21> ПЕЧЕНЕГИ
Их образ сражения был таков. Ряды выдавшимися углами строились, шеренги были перемешиваны телегами с женами и детьми, на некоторых из них были поставлены высокие башни. Порядок шествия их был похож на движущийся город. Оружия их – лук и стрелы. После сражения, получив добычу, предавались необузданно веселости, беспечности.
Переправлялись (через Дунай), по общему татарскому обычаю, держась за хвост лошади, сидя на кожаном мешке, набитом легкими веществами, как то: соломою или корою, и тащили с собою седло и военные свои снаряды. См. Сестр<енцевича>-Богуша, а у него из Анны Комни<ной>, Thounmann. Description de la Crimée, Кедрин и др.
<22> О РОССАХ
Доказательство их рассеяния и бродяжной жизни и службы у греков. У Льва Премудрого стояло на жалованье при флоте 700 чел. россиан, посланном к острову Криту, и что на содержание их выходило 100 литр золота. Литра составляла 72 номизмы (то же, что голландск<ие> червонцы или венецианские цехины). 902.
На флоте, отправл<енном> в Италию под начальст<вом> Патрикия Косаны, было семь русских судов, на которых было 415 человек россов в 953 году при цар<е> Конст<антине> Багрян<ородном> и Ром<ане> Лакапине. Constantinus Porphir<ogennetae>. De cerim<oniis> a<ulae> B<yzantinae>. L. II, c. 44, p. 376, 377, 378.
При нападении русск<ого> флота в 941 на Царьград, при каковом они выжгли Фракию, визант<ийцы> говорят о жестокости руссов, которые якобы пленных прибивали к кресту, сажали на кол, ставили их вместо целей и стреляли в них из лука, церкви и монастыри разрушали и вбивали священникам железные гвозди в голову.
В 946, когда при представлении импер<аторам> греч<еским> Конст<антину> и Ром<ану> послов эмира Тарсийского Конст<антин> Багр<янородный> говорит, что между множеством зрителей были россы, которые держали в руках небольшие знамена и вооружены были щитами и мечами.
В 949 году опять отряжен был флот в Крит, где находились 584 чел. россов, у которых было 45 человек рабов, что русских судов было 9 и что на 9 парусов на каждый по 30 локтей, да на два меньшие судна 28, на все это полотно выходило 1154.
Конст<антин> Багр<янородный> говорит, что россы потому старались жить в дружбе с печенегами, что доставали от них рогатый скот, коней и овец, которых в России не было, чтобы обезопасить свои земли от их нападения во время войны с кем-нибудь и, наконец, чтобы иметь свободный пропуск и плавание по Днепру и сквозь его пороги. Что для печенегов, а особливо живших в окрестностях херсонских владений, полезно было жить в союзе с россами, потому что они получали из России товары, которые после провозили корсунянам и греческим императорам за деньги.
Против сарацинского владетеля Алима (1032–1034) греческий царь Роман Аргир отрядил, по сказанию Кедрина, россиан и другие греческие войска под <предводительством> Никиты Пегонита, разбившего и умертвившего Алима.
1043 – неудачная попытка Владимира, приписываемая визант<ийцами> Владимиру Великому, в царст<вование> Конст<антина> Мономаха.
В 1077 царь греч<еский> Михаил Дука против мятежника Никифора Бриенния выслал франкского полководца Руссея и Алексия Комнина, где было множество судов русских. Кедрин.
В 1097, во время возмущения, поднятого Исааком Комниным, упоминается, что стояли на зимовьях в восточных областях империи, из коих два были из франков, а один из руссов.
<23> ОПИСАНИЕ ГРЕЧЕСКОГО ПУТИ.
КОНСТ<АНТИН> ПОРФ<ИРОРОДНЫЙ>
Конст<антин> Порфир<ородный> говорит, что суда, на которых россы приходили к Цареграду, были из Немогарды, столицы рос<ского> кн<яжества> Сфендосфлава, сын Ингорева. Также из Милиниски, Телиюкры(?), Чернигочи и Вусеграда(?). Из этих городов они были свозимы на реку Днепр и собирались у Киева, котор<ого> прозв<ище> был<о> Самватас(?). Подчиненные россам славяне, кривитянине, лензанине (Κριβηταιηνοι и Λενζανηνοι) и прочие славянские отродия рубили зимою у себя на горах лес для оных судов и строили их (выдалбливали) суда. А весной, по растаянии льда, сплавляли их в ближние озера и потом далее по реке Днепру в Киев. Здесь вытаскивали их на берег и продавали россианам, которые брали только одни ладьи, а весла, уключины и другие снасти делали сами из старых судов. Снарядивши суда, спускались по Днепру до Витечевы (Βιτετζὲβη), укрепленного места, платившего россам дань и лежавшего при Днепре. Тут оставались два-три дня, пока все суда соберутся, а потом продолжали путь до днепровских порогов. Достигши первого порога Ессупи (что значит по-слав<янски> не спать), узкого с высокими и острыми камнями, в виде островов, о которые с силою ударяется вода, низвергаясь водопадами, еще издалека выходили они на берег, оставивши все прочее на судах. Потом несколько человек ходили в брод по реке, чтобы ощупать босыми ногами, где нет камней; другие, напротив, упирались на судах шестами спереди, сзади и со сторон и проводили их с великим трудом между камнями и берегом. Затем, севши вновь на суда, ехали до другого порога, по-русски Ульворси, а по-славянски Островунипрах (остров подле порога). Третий порог назывался Геландри (Γελανδρι), что на слав<янском> значило шум от порога. Четвертый, самый большой, по-русск<и> Аифар (Αειφαρ и Νεασητ), по-слав<янски> Неясыт, от неясытей, или пеликанов, вивших в его камнях гнезда. Тут, из боязни нападения от печенегов, оставляли росс<ы> часть своей дружины на страже; другие выносили из судов товары и вели сухим путем 6000 шагов скованных невольников; другие тащили суда волоком или несли их на плечах до тех мест, когда уже минуют пороги. Затем сталкивали они их опять на реку и, нагрузив снова, продолжали путь свой далее. Приехав к пятому порогу, который по-русски назывался Варуфорос, по-славянски Вулнипрах (Βαρουφορος, Βουλνηπραχ), потому что он здесь образует великое озеро, проводили они суда свои так же, как у первого и второго порога. Шестой по-русски Леанти (Λεαντι и Βερουτξι), по-слав<янски> Веручи, т. е. ключ воды. Седьмой по-русски Струвун, по-славянск<и> Напрези, т. е. малый порог (Στρουβουν, Ναπρεζη). Проехав одни пороги, они приходили к Крарийскому перевозу (το πὲρκμα του̃ Κραριου), месту широкому Днепра и глубокому, как только можно завидеть глазами пущенную стрелу, как говор<ит> Конст<антин> Пор<фирородный>, через который переезжали корсуняне, возвращаясь из России, и печенеги, едучи в Корсунь. Сюда обыкновенно приходили печенеги делать нападения на русские суда. Потом приезжали к Ост<рову> св. Георгия, где у весьма великого дуба приносили на жертву живых птиц. Делали также круг стрелами. Другие клали туда хлеб, мясо или что другое, что имели при себе. После того бросали жребий и гадали, колоть ли им птиц и есть или выпустить на волю. Проехавши сей остров, не имели уже опасности от печенегов, до самой реки Селины. В четыре дня езды достигали они днепровского устья, в котором лежал Остров св. Айферия. Здесь отдыхали они обыкновенно два и три дня и между тем снабдевали свои суда потребными вещами, а именно парусами, мачтами и рулями, что все привозили с собою. А как Днепр в устьях своих делает озеро, которое простирается до самого моря, где лежит <Остров> св. Айферия, то они подавались назад к Днепру (Шл<еце>р думает к Днестру), где еще отдыхали. Отсюда, ежели ветер благополучный, ездили на парусах к реке Белой (τον ποταμον ασπρον) и, пребыв несколько времени здесь, продолжали путь свой к Селине, которая есть рукав реки Дуная. (До сих пор, говорит Шл<еце>р, простирались жилища печенегов, полуденный же берег сей реки принадлежал уже Болгарии). Здесь-то они окружены были отовсюду печенегами, и потому, если прибьет несколько судов к берегу, росс<ы> выходили на сушь, чтобы общими силами защищаться от печенегов. Переплывши Селину, больше уже не имели никакой опасности. Потом, достигнув Болгарии, продолжали путь к устьям Дуная, оттуда к Конопу, в город Константию, к рекам Варнасу и Дицине, которые все вытекают из Болгарии. Напоследок приходили к области Месамврийской, от главного города (Μεσημβρια).
<24> НАЧАЛО КНЯЖЕСТВ
В средине 6-го века покоряются славянские племена двумя народами на севере и на юге, на севере норманами, на юге козарами. Племена заставлены платить дань. Норманам платят дань славяне, чудь, меря и кривичи; хозарам – поляне киевские, северяне и вятичи. Дань должна была платиться мехами, по белке с дыма.
Норманы грабили чужие земли, обирали с них дани и около зимы возвращались домой. Но в Руси оставили они людей, которые год от году собирали поборы с жителей и угнетали их.
(См. Архан<гельский> список). Это побудило славян, мерь, чудь и кривичей выгнать их.
Они боялись возвращения их, соединились для защиты и начали делать укрепления. Но между этими четырь<мя> нациями восстало несогласие, необходимое следствие федеративной системы, и 4 народа признаются<…>
<25> ДЕЙСТВИЯ ВАРЯГОВ
Варяги очень часто отправлялись из Киева в Цареград служить – доказательство в Олеговом договоре.
По византийским хроникам, при императоре Льве, во время похода патриция и логофета Гимерия на Крит, в императорском флоте было 700 руссов, жалованья давалось всего один только центенарий.
На флоте, с которым протоспафарий Епифаний пристал к берегу Ломбардии в 935, было 415 руссов, находившихся на 7 каравиях.
В походе на Крит 949 года было руссов 384 человека, а с служителями 629 (для 9 русских каравий куплено толстое полотно, из которого сделано 9 парусов, каждый в 300 локтей).
В походе на Крит 962 упоминают опять о руссах, помогавших при взятии одного города.
В 1057 упоминается о легионе руссов, зимовавших на востоке вместе с двумя легионами франков.
В 1077 император Лука послал против одного мятежника русские корабли.
<26> НОРМАНИЗМ В РУСИ
Доказательство равенства дружины и братства, великой силы ее, ограничивающей власть князя, находится в договоре Олега между прочим, где требуется с греков дань или подарки на каждого человека и где упоминается, даже и берется дань на Киев, Чернигов, Переяславль, Полоцк, Ростов, Любеч и проч<ие>, то е<сть>, вероятно, <на>ходившихся там чиновников.
–
Везде показательно, разительно преимущество варяжской дружины над славянской. Везде видна победительная и властвующая нация и ее преобла<дание>. В договоре о руссах говорится и больше им предоставляется преимуществ. Паруса на лодки их они употребляют шелковистые, подарки императора греческого, а славянам – простые.
<27> ОБЫЧАЙ ВАРЯГОВ НА РУСИ
Суетность и тщеславие воинственного и дикого народа сильно проявляется во всем. На лодки вместо парусов они берут шелковые материи греков.
См. у Деппинга.
<28> О ВАРЯГАХ
Черта справедливости варяжской. В 1034 в царст<вование> им<ператора> Михаила Пафлагонского один из варягов, стоявших на зимовье во фракий<ской> области, хотел изнасиловать одну фракианку, которая, выхватив у него меч, им же его заколола. Его товарищи, узнавши об этом, увенчали фракианку, отдали ей все имение убитого, а его оставили непогребенного. Кедрин.
Варяги, как видно из визант<ийских> хр<оник>, составляли гвардию вместе с франками и др.
<29> МЫСЛИ И ЗАМЕТКИ СОБСТВ<ЕННЫЕ>
Причины малонаселенности севера – холод, суровость климата.
Ученые употребляли церковный язык, и потому нет сомнения в существовании народного языка, различного от него, уклонявшегося с каждым столетием.
Сановники и все главные начальники были варяги, <но> знали по-славянски, и славянский язык более раздавался на Руси, нежели скандинавский.
Норманы любили страны богатые и потому долго оставляли славян в покое и проходили чрез земли их в Царьград.
<30> ОБ ОЛЕГОВОМ ДОГОВОРЕ
С какой стати выдумывать договор? Иногда из гордости и тщеславия выдумается о предках, но всегда почти в повествовательном, в напыщенном, в баснословном, в преувеличенном виде. Но чтобы оно имело форму договора, вылилось в такую ясную, определительную форму, это совершенно невозможно.
Еще более невозможно, памятуя гражданственное развитие и грубость века.
Если бы выдумали (кто бы мог выдумать?)
Какие должен иметь достоинства тот, кто в состоянии выдумать.
Отчего произошло подозрение в их подлинности.
Составить так, с такими обстоятельствами, так не упустить, так много вдвинуть знаменующее истинно норманское.
Уже самое сомнение Шлецера говорит в их пользу. Стало быть, они так искусно подделаны. А можно ли допустить тогдашнему веку и тогдашним людям такое искусство?
Страшные описки, невероятные ошибки писцов, необыкновенная изуродованность имен говорят за его действительность. Если бы он был поддельный и в новейшие времена, он бы списался несравненно правильнее, он бы был понятен для писцов и они бы не путались так.
Уже одни постановления о ладьях, чрезвычайно точные, определенные, даже несколько сложные, ясно показывают жизнь совершенно норманскую и прямо относятся к норманскому. Никогда, если бы допустить о составлении его в последующие времена, не могли бы изобретатели распространиться об этом предмете. Тогдашняя жизнь русская, даже новгородцев, не навела бы их на эту идею.
В нем бы была неосмотрительность, между тем как ее нигде не видно.
<31> ДОКАЗАТЕЛЬСТВА О ПИСЬМЕННОСТИ ДОГОВОРОВ
Но разве славяне не могли до Владимира узнать азбуку Кирилла и Мефодия? Как же могла <она> появиться?
В Киеве была церковь, стало быть была письменность и язык. Ясный признак. Были они грамотны? Если сообщения между Цареградом были так часты, если варяги были друзьями, принимались в службу, если этот <народ> был в таком беспрестанном сношении, при своем любопытстве, разве не мог <он> узнать <азбуку?> Что нормане тогдашней Европы не писали? Но норманы в Западной Европе основались на землях, почти не получивших форм гражданственности, где дикость и охота и грубость, всеобщий характер века, скрывали жалкую гражданственность народов римских и не принявшиеся начатки Карла. Этого преимущества не имела Европа.
<32> О ПРИНЯТИИ ХРИСТИАНСКОЙ РЕЛИГИИ
Только, может быть, в Киеве да в некоторых других городах удалось распространить ее. Села, веси и волости долго оставались погруженными в язычество и свои поверья. Нестор упоминает уже в свое время о язычниках кривичах и вятичах: еже творят вятичи и ныне. Сии же обычаи творяху и кривичи и прочие погании не ведуще закона Божия, но творяху сами себе закон.
<33> ИЗЯСЛАВ
Из его века можно вывести следующие события:
Половцы явились неприятелям<и>.
Упрямо отвоевывал свою землю и ссорился с князьями.
Полоцкий Всеслав враг заклятый Ярославичей.
Жизнь велась довольно мытарски за гуслями и пиршествами, по словам Нестора.
Бурхард духовный чиновник, посланный Генрихом IV, удивлялся богатству и великолепию русских князей, их сокровищам.
Изяслав, то изгоняемый, то возвращавший себе престол.
Святослав Черниговский строптивее был других и духом его были исполнены сыновья его, которых братья Изяслав с Всеволодом лишили владений.
Олег, наскучив праздною жизнью в Чернигове, где княжил Всеволод, бежал и с половцами напал на черниговские земли, и выгнал Всеволода, который скоро соединил<ся> с Изяславом, своими сыновьями и возвратил княжение не только свое, но и Киевское, потому что Изяслав был убит в битве, а Олег бежал.
Основал Киевопечерский монастырь афонский монах, русский, родом из Любеча, названный там Антонием, поселился в пещере, ископанной митрополитом Иларионом. Святостью и затворничеством пользовался всеобщим уважением. Князья приходили беседовать к нему. Двенадцать монахов, постриженных Антонием, выкопали подземную церковь с кельями. Их число умножалось. Святослав дал 100 гривн, или 50 фунтов золота на сооружение каменной великолепной церкви Печерской призванными художниками из Киева. Феодосий когда входил к князю Святославу, то умолкали гусли и органы. Некоторые из монахов Печерских приняли венцы мучеников, обращ<ая> идолопоклонников: Леонтий в Ростове, св. Кукша в земле вятичей (в Орловской или Калужской губернии). Варлаам, бросив одежду боярскую, пошел в Печерские монахи. Варяг Симон внес 50.
Русские ходили в Грецию и служили там. Митрополиты были посвящены от патриарха. Грек из Цареграда Георгий недолго побыл и уехал. Русская церковь считалась в зависимости от Цареграда до падения его и считалась семидесятым епископством.
Финны и чудь славились волшебниками, народ верил и прибегал к ним с гаданьями.
–
Княжества наследственно не делились на целый род, но существовали как аренда. Князья для выгоднейших оставляли свои прежние (оттуда причина неорганизации в чисто политические тела и вместе всей России).
–
Половцы имели вежи и многих ханов.
–
Хищнический характер половцев не удерживался ни договорами, ни пораженьями. Русские князья должны были также разрушительно проходить их земли. Занявши земли хозар, они имели дома и хозарские города.
–
Короли польские, к которым обращались удельные князья с просьбою о помощи, обещали и, забравши дары, обыкновенно обманывали. Смотри: Владислав в отношении к Давиду Игоревичу.
–
Враг князей Всеслав Полоцкий умер в 1101, княжив продолжительно – 57 лет.
–
Сражение с половцами, захватившими под предводительством Боняка табуны переяславские и приступившими к Лубнам, происходило за Сулою, где Мономах гнал их до самого Хорола.
<34> ВСЕВОЛОД
По воле его сыны Изяславовы Святополк на княжении Новгородском, Ярополк во владение получил Владимир-Волынский древний и Туров, Мономах в Чернигове.
Беспокойный Олег своими же половцами, изменившими ему, был отправлен в Константинополь, странствовал на острове Родосе и возвратился вновь в свое княжение (братнино) Тмутараканское, где был брат его Роман убит половцами.
Полоцкий князь, те же враждебные действия. Его разбивает Мономах, который победил торков близ Переяславля, усмирил вятичей, гнал их неутомимо на берегах Десны и Хорола.
Слабый, тревожимый строптивостью племянников, поддерживаемый только Мономахом, преданный любимцами, уже не судивший на своем княжеском дворе, не удерживавший своих тиунов грабить города и жителей, умер 1093.
<35>
Святополк, возведенный Мономахом на киевский престол, при самом начале должен был отражать половцев соединенными силами с Мономахом и братом его Ростиславом, но князья потерпели большую утрату и поражение. Ростислав был убит. Половцы потом обратили в пепел Торческ. И напрасно хотел их обезоружить браком с их князем. Упорный Олег опять пришел с ними в 3<-й> раз и заставил Мономаха отдать ему его удел – Чернигов. Распустил половцев по всей Черниговской области, которые выжигали домы, церкви, гумна, и Южную Россию значительно обезлюдили. Жители из южных земель переселялись в северные (Юрьев на берегу Росси, сожженный половцами, переселился своими жителями к Киеву и составил городок Святополч).
Олег упорствовал соединиться с князьями на половцев и не хотел на сейм. Силою и осадою его удела могли заставить его.
Всегда дерзкий, даже в критических обстоятельствах, побеждаемый, все упорствовал, однако ж. Даже послание Мономаха, исполненное силы и красноречия убеждения, выказывавших вполне высокий характер, его не тро<нуло>, и, изъявивши наружное согласие, он воспользовался первою беспечностью и ворвался с дружиною к нему в землю Суздальскую.
Дело Мономаха – сейм князей, который, казалось, определил границы:
За Мономахом Переяславль, Смоленск, Ростов, Суздаль, Белоозеро.
За сыновьями Святослава Олегом, Давидом, Ярославом Чернигов, Рязань, Муром.
За Давидом Игоревичем Владимир-Волынский.
За Володарем и Васильком Ростиславичами [Перемышль] и Теребовль.
Слабый, вероломный и подозрительный Святослав своими поступками несправедливыми и злодейским ослеплением невинного князя Василька вооружил против себя удельных князей; в управлении внутреннем корыстолюбив, завел жидов.
На втором сейме дал Давиду Игоревичу вместо отнятого Владимира-Волынского, сверх его Бужска, Дубно и Чарторийск данный Святополком, а через несколько времени уступил Дорогобуж-Волынский.
Наконец, решили на сейме объявить <войну> половцам, все почти изъявили участие, даже сын старого врага Всеслава Полоцкого Давид прибыл в стан соединенных войск. Один только Олег отказался <сражаться> под эгидой Мономаха. Наконец, совершенно поразили половцев и взяли от них добычу.
–
Границы земли половецкой?
–
Ростиславичи червленские и города?
–
Полоцк возвратил своих князей.
Сосланный в Цареград Василько Рогвольдович опять стал княжить в Полоцке.
–
Род Святослава Черниговского нанес страшное опустошение области Переяславля. Ольговичи несколько раз приводили половцев и всегда почти держались обычая жечь селения и города.
<36> ПОЛОВЦЫ
Часть, избегая татар, переправилась через Дунай на кожаных мешках вместе с женами и детьми и скиталась долго во Фракии, пока император Иоанн не взял их на свое содержание и назначил для них земли; полагают, что их было до 10 000. Жившие на матерой земле в евр<опейской> Таврии покорились игу победителя. Приморские последовали за жителями дунайскими.
<37> МОНОМАХ ВЕЛИК<ИЙ> КНЯЗЬ
Вступивши в Киев, уничтожил беспорядки, произведенные корыстолюбием Святополка. Закон о ростах.
Сын его, Мстислав, два раза победил чудь, завладел городом Оденпе, или Медвежьею Головою в Ливонии. Его сын, оставшийся в Новгороде (отец занял Белгород), совершил поход счастливый в Финляндию.
Другой сын, Георгий, в Суздале ходил войной на казанских болгар, победил и пришел с добычею.
Третий сын, Ярополк, воевал в окрестностях Дона, взял три города в области Половецкой: Балин, Чешюев, Сугров.
В Русской земле кочевали остатки народов – берендеи, печенеги и торки в степях, в окружности Переяславля. Мономах изгнал их. Из них многие уцелели на Днепре, под общим именем черкасов или черных клобуков, служа россиянам.
Принял беловежцев, остатки козар, бежавших от половцев. Они основали в верховье р. Остра новую Белую Вежу в 120 верстах от Чернигова. Развалины показывают каменные строения.
Князья действовали с ним союзно, даже Ольговичи.
Усмирил князя Минского. Взял города Вячеслав – Оршу, Копыс.
Усмирил новгородцев, призвавши в Киев их бояр, и дал им посадника, киевского боярина Бориса.
Четвертый сын его, Андрей, по повелению его опустошил соседственные владения Болеслава Криворотого. Ни его, ни венгров и короля их нападения были неудачны.
Не сыновья ему, почти посторонние ему были князья черниговские, полоцкие и Ростиславичи.
Умер на 73 <году>, княжил 13 <лет> (в 1125). Его духовное поучение исполнено красноречия, обличает размышляющий ум и один из лучших памятников словесности, исполнено простоты и истины и наставлений опытности в делах разных, в жизни домашней.
Сам надзирал церковь и божественное служение, домашний распорядок, конюшню, охоту, соколов, ястребов.
Деятельный, он совершил 83 похода, 19 мирных договоров с половцами.
Ездил довольно скоро: из Чернигова выехав поутру, приезжал в Киев прежде вечерен.
Ростовская и Суздальская земля были наследственные земли Всеволодова дома. Он ездил часто туда для хозяйственных распоряжений. Выбрал лучшее место на берегу Клязьмы, основал город и назвал его Владимиром-Залесским (Суздальское соединивши с Переяславским).
<38> МСТИСЛАВ
Когда Мстислав был великим князем, его братья занимали <столы>: Ярополк в Переяславле, Вячеслав в Турове, Андрей во Владимире, Георгий в Суздале, а сыновья его Ростислав и Изяслав в Курске и Смоленске.
Загнал половцев не только за Дон, но и за Волгу.
Сыновья Олега начали показывать тоже непокорство, упрямство отца и изгнали дядю.
В Юго-Западной России сыновья Володаря, Владимирко и Ростислав, ссорились за уделы: первый в Звенигороде, второй в Перемышле.
Наконец, падение произошло князей полоцких, древней земли кривичей самых непокорных князей, всегда желавших совершенно отдельной независимости. Мстислав поднял своих братьев и сыновей, дал им свой полк и вместе с другими князьями покорил всю область Полоцкую. Последние князья полоцкие, два брата с двумя племянниками, женами и детьми, были отправлены на 3 ладьях в Константинополь. Мстислав отдал княжение Полоцкое и Минское сыну своему Изяславу.
Счастливо воевал Чудь и Литву.
<39> ЯРОПОЛК
Слабый, уступчивый. Эпохи, из его княжения извлеченные, суть:
Ольговичи, князья черниговские, с половцами выступают на него, жгут и опустошают селения и заставляют его уступить часть Переяславской области с Курском.
Все княжение провел в спорах и битвах с Ольговичами.
<40> ВСЕВОЛОД ОЛЬГОВИЧ
Наконец Ольговичи овладели княжеским престолом. Всеволод предупредил сына Мономахова Вячеслава и хотел также и Переяслав<ль>, по крайней мере приказывал его отдать брату своему Святославу Ольговичу.
Но скоро начал войну с братьями Святославом и Игорем, сердитыми за то, что он им не дал никаких новых уделов прибыльных, а давал сыновьям и родственникам.
<41> ИГОРЬ ОЛЬГОВИЧ
2-й из Ольговичей беспечностью, нелюбовью граждан, изменою бояр своих, расположенных к роду Мономаха, лишился Киева, не пробыв трех недель.
<42> ИЗЯСЛАВ МСТИСЛАВИЧ
Внук Мономахов угнетением Игоря в Киеве и содержанием его в неволе вызвал упорную войну брата его Святослава, показавшего редкую братскую любовь, потерявшего чрез нее все города свои и действовавшего почти против всех князей с Георгием Суздальским. Народной ненавистью киевлян, убивших Игоря, уже монаха, он воспламенил войну. Георгий суздальский эгоист, понуждаемый ненавистью к Изяславу и Святославом, противустоит и заставляет отказать Изяславу, которому однако ж старая любовь киевлян и ненависть к Георгию дает новые силы. Георгия войны почти всегда неуспешны, Изяславовы почти уничтожают владения Георгия в Южной России. В эту войну, рожденную взаимною ненавистью и беспрестанно возобновляемую, впутывают они – Георгий князя галичского Владимирка и половцев, Изяслав венгерского владетеля Гейзу. Изяслав торжествует, принимает в Киеве, как отца, дядю своего Вячеслава и разделяет с ним власть. Сам всегдашний предмет народной любви, которую умеет приобрести своим обхождением с ними.
<43> СНОШЕНИЯ С ГРЕКАМИ
Дочь Всеволода Янка ездила в Цареград.
<44> МИТРОПОЛИТЫ
Иларион. – Григорий грек.
Иоанн грек, сочинитель церковного правила.
Иоанн скопец, грек – мертвец.
Ефрем скопец. – Николай грек.
Никифор грек, известный сведениями и красноречием. Его два письма к Мономаху. Одно о разделении церквей Восточной и Западной, другое о посте.
Никита грек.
<45> О ГОРОДАХ
Города состояли из мирной половины граждан, постоянной, и наездной, воинственной дружины князя, переселявшейся вместе с князем.
Князь ехал на княжение со всею свитою, с своими людьми и дружиной, иногда довольно многочисленною, которую город содержал.
Строений крепких в городах не было и не строилось, потому что князь не почитал их потомственным наследием и помнил, что со временем мог переменить его на другой.
Города были слишком не великолепны на вид, окружались земляным валом, но зато вмещали несчетное множество церквей, больше деревянных, маленьких. Летописи говорят, что во время пожара в Киеве сгорело 600 церквей. Каждый князь платил от себя дань набожности, выстроив церковь. Это распространялось на его дружину.
Дружины князей были причиною и зиждителем городов. Такое множество, <что> свита не иначе могла помещаться, как в целом остроге. Такое множество воинов, бездействующих и праздных людей, не прилагавших труда, должны были собрать вокруг себя трудящийся класс, доставлявший бы им все нужное. Отсюда класс ремесленников и мирных граждан.
<46> ПОСТЕПЕННОЕ ПОЯвление ГОРОДОВ
В Бресте был племянник Святополка, Ярополков сын Ярослав, которого он в цепи заключил. Стало быть, Брест был русским и отдельным городом еще в начале 1101.
Лубны упоминаются во время набега половцев – 1107.
Прилук (1138) упоминается при осаде его Ольговичами.
Торжок взят Георгием Долгоруким у новгородцев – 1139.
Всеволод отдал и отсудил: Игорю Юрьев и Рогачев, Святославу Чарторийск и Клецк, а Давидовичам Брест и Дроговичин.
<47> ВНУТРЕННЕЕ УСТРОЙ<СТВО>
Добыча: скот жителей, рабы.
Бежавшие князья; предприимчивый мятежник, обещая грабеж, всегда мог набрать себе дружину (Карамзин).
Как князья из удела перемещались в другой, так точно и бояре.
От одного удела зависело несколько других: от Чернигова Рязань, во времена сыновей Ярославовых и Изяславовых. Впоследствии уделы чрезвычайно перемешались, так что черниговские перемещались к киевским, киевские к черниговским.
После киевского значительнее других черниговский.
Редкие, впрочем, пользовались уделом и арендой отца. Часто иные князья, когда нравился им чужой удел, изгоняли с сильною дружиною князя, который иногда довольно спокойно отправлялся искать удела или принимал предоставленный победителем.
Это государство из аренд родственников государей, дядей, племянников, представляло странное явление. Несмотря на беспорядочность, на неимение предельных законов, на неопределившиеся права и отношения их между собой, они носили какой-то темный вид единства и цельности одной нации. Князья часто в критические минуты говорили, напоминали о том, что Русь гибнет, а враги радуются. На сейме, собранном Мономахом, явно сказано: да будет земля русская общим для нас отечеством. Святители напоминали тоже об общем отечестве. Летописцы тоже принимают живое участие в общем, несмотря на свое частное пристрастие.