Глава 4
Следующие два дня протекали спокойно. Мажорики, как ни странно, прониклись ко мне уважением и посещали пары в полном составе. За исключением Марка. Но я ни капельки не была расстроена. Пусть и дальше продолжает прогуливать, целее будет моя нервная система.
После очередного занятия я была удивлена, что оказывается и среди «золотой молодежи» есть умные ребята и даже те, кому интересно уголовное право. Мне определенно все больше и больше нравилось читать лекции на этом потоке.
Телефонный звонок вырывает меня из мыслей. Папа.
– Здравствуй, дочь. Как дела?
– Привет, папуль. Все хорошо. Я читаю лекции, студенты, надеюсь, умнеют.
– Ты с ними там, главное, построже. Иначе на шею сядут. А ты у меня девочка добрая, ничего против и сказать не сможешь.
Тяжело вздохнув, качаю головой. Для родителей я в любом возрасте останусь маленькой девочкой. Это, конечно же, приятно, вот только папа не знает или не догадывается, что я очень много времени провела у него на работе, в военной части, и с детства слышала, как он разговаривает с подчиненными. А позже, когда подросла, эти самые подчиненные учили меня, маленькую девочку, азам самообороны. Так что постоять за себя я точно могу. Только папа с мамой считают иначе.
– Все нормально, пап, вот правда. Лучше скажи, как вы с мамой?
– Да как мы с мамой? По-стариковски…
Я закатываю глаза, еле сдерживая смех, рвущийся наружу.
– Папуль, ты утрируешь. Вы с мамулей у меня еще ого-го! И вообще, вы у меня самые лучшие! – стараюсь успокоить отца.
– Может, мы и самые лучшие, но ты что-то забыла к нам дорогу, дочь… – тяжело вздыхает, заставляя меня сразу же почувствовать себя никудышной дочерью. Но я быстро отгоняю эти мысли прочь:
– Папа, и не стыдно тебе?! Я была у вас два дня назад!
– А за эти два дня знаешь, сколько всего у стариков может произойти…
– Пааап, – тяну я, закатывая глаза. – Ты опять?!
– В общем, дочь, приезжай. Тем более, серьезный разговор есть.
– Ты меня пугаешь. Как у мамы с настроением? – осторожно интересуюсь я.
Моя мама любит меня так же безумно, как папа. И я ее понимаю: мое рождение – чудо для родителей.
На протяжении многих лет у них не получалось завести ребенка, но они не сломались, а были все также близки друг другу, а отношения их были крепче день ото дня. До моего рождения у мамы было четыре выкидыша на разных сроках, и они не надеялись уже стать родителями, но в один прекрасный день, спустя почти четыре года, у мамы случилась задержка. Беременность не была простой, почти все время она пролежала на сохранении в больнице. Но благодаря маминому огромному терпению и серьезному подходу к делу в положенный срок родилась я. Мама была настолько счастлива, что была намерена назвать меня Богданой. Но благодаря дару отца убеждать, я получила имя Екатерина. Потому что должна добиться тех же высот, что и знаменитая императрица.
– Мама скучает. И волнуется за тебя…
Ну, это в принципе терпимо. Надеюсь, разговоров о моем будущем и плача о том, что я стала слишком взрослой можно будет избежать…
– Катюш, я чего звоню-то. Дело есть.
Таааак…А вот это уже не к добру…Если уж мой прямолинейный отец-военный начинает юлить, то разговор пойдет на неприятную для меня тему.
– Слушаю, папуль. Что случилось?
– Долго объяснять дочь, да и не телефонный это разговор. Может, заедешь? Мама будет очень рада.
Я напрягаюсь, но подвести и расстроить родителей не имею права, поэтому, не задумываясь, отвечаю:
– Да, конечно, папуль, ставьте чайник, через полчаса буду.
И ровно через тридцать минут я стояла на пороге родительского дома, зацелованная мамой.
– Господи, доченька, как же ты исхудала, поди и не ешь ничего…Не готовишь…Вы же, молодые сейчас не любите готовить, вам же все этот, как его… ну, это слово новомодное…подавай…– причитает, мама зацеловывая мои щеки.
– Фастфуд? – подсказываю я.
– Да, точно, он самый!
– Мамуль, ну, что ты начинаешь. Я же была у вас с папой три дня назад. И я не похудела ни на грамм, вот можешь мне поверить. И я отлично готовлю и питаюсь! Ты же меня многому научила, мамочка!
– Нет, нет, доченька, посмотри, как у тебя впали щеки, а как ребра торчат! – причитает мама едва ли не со слезами на глазах. Нежно беру мамино лицо в руки, целую в обе щеки и спокойно говорю:
– Мама, отставить панику. Я же сказала, все нормально, значит, так оно и есть. Вы с папой научили меня не врать, и вы последние, кого бы я хотела разочаровать своим враньем. Успокойся, мамочка. Просто ваша девочка выросла. И пришло время вам с папой от меня немного отдохнуть.
– Ох, Катюш, ну, что же ты такое говоришь, а? Как же я могу не переживать о нашей доченьке?! Ты же у нас с отцом…
– Отставить, мама, – уже тверже произношу я, видя, что она на грани и вот-вот расплачется.
– Ты так похожа на Ивана, – с улыбкой шепчет мама, потираясь щекой о мою ладонь. – Наша девочка…
– Так, красавицы мои! Вы что тут развели, а?!– притворно строго произносит папа! – А ну стройно шагом марш на кухню! И чтобы я не слышал больше этот плач Ярославны в моем доме!
– Есть, товарищ генерал, – отсалютовав папе, иду в заданном направлении. – Спасибо, папуль. – шепчу я, украдкой клюнув его в щеку.
Обед протекает вполне себе на дружественной ноте. Родители интересуются моей работой, все ли у меня получается, и справляюсь ли я со студентами. С последним вопросом у меня происходит заминка: я вспоминаю Марка, его выходки, но понимая, что это единичный случай, отгоняю мысли прочь и с уверенностью заверяю родителей:
– Да все нормально, студенты как студенты. Я тоже такой была!
– Дочь, у нас с мамой к тебе важная просьба, – после обеда произносит отец.
Ого, если папа так говорит, то это действительно важно для них, и я не имею права подвести.
– Да, папуль, говори, помогу, чем смогу. Что надо делать? На участке прибраться? Или, может, вам с мамой денег надо?
– Да нет, Катюш, – кривится отец. – Слава богу, с этим все в порядке. Тут мы с мамой скорее сами тебе поможем. У одного знакомого префекта день рождения через две недели. Мы приглашены всей семьей.
О неееет, только не это….
– Да и ты, Катюш, может, жениха себе приглядишь, а то я так и не успею с внуками понянчиться…
Ну, вот, мама и произнесла ту самую фразу, которой я боюсь больше всего. Она мечтает выдать меня замуж с тех самых пор, как мне исполнилось двадцать. Вот только я не тороплюсь, считая, что всегда успею. Да и кандидатур подходящих, увы и ах, нет.
Мне же хочется один раз и на всю жизнь. Чтобы как у родителей, чтобы ни минуты друг без друга. По любви хочу, а не по глупости.
Но мама все время начинает разводить сырость, стоит ей услышать мое мнение по этому поводу.
– Мама, – начинаю я осторожно, накрыв ее кисть своей ладонью. – Ну не торопись ты, а? Вы с папой все успеете, вы же такие молодые! Я приглядеться хочу раз и навсегда хочу. А не так, чтобы жалеть всю жизнь и плакать в подушку.
– Ох, Катюша, Катюша, – вздыхает мама, отводя грустные глаза. Я и сама уже на грани, чтобы расплакаться, но ситуацию спасает папа.
– Так, девочки мои! Отставить сырость и панику. Катька замуж еще успеет, она права. Так что ты, Наташа не торопи, девочку. Она у нас не глупая, все понимает. А ты Катя, чтобы в субботу была самая красивая!
– Ты что такое несешь, Иван! – мама возмущенно толкает папу в плечо. – Наша девочка – самая красивая! И каждый день. Не слушай его, девочка, папа что-то сегодня весь день глупости говорит.
– Да все в порядке, мам, – отвечаю я, едва сдерживая смех. – Папа, а можно отказаться? Ты же знаешь, я не очень люблю все эти сборища, – с надеждой смотрю на отца.
– Никак нет, Катя. Это очень важное мероприятие, и все же тебе надо там быть. Да и мама права, вдруг именно там свою судьбу встретишь.
Я раздраженно закатываю глаза. И папа туда же! Да что за день сегодня такой?!
– Хорошо, я вас поняла. Так и быть, я буду там. Но час, не больше. А потом поеду домой. Договорились? – обвожу родителей суровым взглядом.
– И все же так ты на Ваню, дочка, похожа…Он такой же строгий. Ох, и характер у тебя, дочь…тяжело будет твоему мужу…
– Ну, маааам, – со смехом говорю я, обнимая родителей за плечи.
Глава 5
Марк
Черт, откуда звенит будильник?! Я же точно помню, что принципиально не ставил его! А это значит одно – надо мной стоит мать, и даже если я прикинусь мертвым, это не аргумент не идти на учебу.
Ненавижу первое сентября. Вот парадокс, да? В школе любил, а в универе ненавижу. Может, потому, что в школе я был наивным дурачком? А может, потому, что меня не запихнули туда насильно, как на юрфак?
– Марк, я знаю, что ты проснулся. Хватит валяться, тебе сегодня на учебу.
– Мама, я вчера все ясно сказал. Я пойду туда, но только для того, чтобы забрать документы.
– А я, кажется, также достаточно ясно выразилась, что ты БУДЕШЬ – с нажимом произносит мать, повышая тон, – ходить в этот университет!
Будешь. Хорошо хоть не «должен» или «обязан». Хотя, в моем случае, именно это и подразумевается. Только вот когда я успел задолжать своим родителям, остается загадкой.
– Марк, – продолжает мама уже более миролюбиво, присаживаясь на край кровати. – Пойми, отцу нужен преемник. Он душу вложил в эту компанию. И, разумеется, переживает за нее. Все же это не один год работы, и даже не два.
– А, может, лучше бы он вкладывал душу в сына, и тогда бы не пришлось меня уговаривать?
У меня сложные отношения с родителями. Вернее, если можно назвать отношениями то, что происходит между нами. Отец буквально живет в своей компании, считая, что если он занимается бизнесом, то остальные члены семьи должны беспрекословно ему подчиняться. Во всем. Забыв о собственных желаниях и стремлениях. Именно поэтому я ходил на плавание, борьбу и шахматы, когда хотел посещать занятия по футболу и авиамоделированию.
Как же, не может сын самого (!) Воскресенского вместе с еще двадцати одним участником гонять мяч по полю. Не комильфо. Не престижно. Так же, как и моделирование. Сын Георгия Дмитриевича должен быть всем на зависть: красив собой и невероятно умен. А еще плясать под дудку своих родителей.
И если первым меня природа не обделила, то с послушанием вышли проблемы. И не потому, что мне нравилось делать все назло родителям, а потому, что у меня с самого детства было на все свое мнение и несгибаемый характер.
Мне отчаянно хотелось, чтобы меня услышали, чтобы со мной советовались и считались. Но мой отец упрямее меня во сто крат. С возрастом я понял, что бесполезно что-то доказывать и просто стал вести себя так, как мне приписывали. И постепенно это вошло в привычку и стало образом жизни.
– Как ты можешь так об отце! Да он…он для тебя…– мать едва не задыхается от возмущения.
Что касается матери, она любит меня. По-своему. Моя мама – из обычной семьи, в которой всегда не хватало денег, и ей пришлось работать с семнадцати лет. Встретив моего отца, она выскочила за него замуж, забеременев.
Очень быстро мама привыкла к шикарной жизни и ни за что не захочет с ней расставаться. Наверно, именно поэтому она всегда на стороне отца. Сам того не ведая, папа подкупил ее всевозможными благами, поэтому так вышло, что я один против всех с раннего детства.
Но я не жалуюсь ни в коем случае, нет. Благодаря этому я – такой, какой есть. И меня все устраивает.
– Что он для меня, мама? – устало спрашиваю, поднимаясь с кровати. Поспать мне не удастся – мама, она, как клещ, если вцепилась, то ни за что не отпустит, пока не высосет всю кровь.
– Он для тебя место в компании приготовил! От тебя всего лишь нужно ходить в университет и получить диплом!
– А вы меня спросили, нужно ли мне это место?! Хочу ли я идти по стопам отца?!
Перед окончанием школы наш дом напоминал Багдад после бомбежки американцами. Я уперся и не хотел поступать на юрфак, а отец с матерью пытались меня прогнуть. Но однажды, перед самым окончанием, оступился и попал в ДТП, где виновником аварии был я. Слава Богу, никто не пострадал, но обе машины не подлежали восстановлению. Отец в считанные часы замял это дело, но мне пришлось все же идти учиться на юриста. А потом меня с распростертыми объятиями ждали в компании. Все это напоминало тюрьму, где я отбывал пожизненное наказание.
Тяжело вздохнув, в дурном расположении духа, все же еду в универ. Но мое настроение резко меняется стоило мне увидеть на стоянке обворожительную красотку. Первой моей связной мыслью было: «МОЯ!», второй – «РУКИ ОТ НЕЕ УБРАЛ!». Все остальные мысли не пропустит цензура, и имеют возрастной ценз «18+».
Рядом с МОЕЙ девушкой стоял какой-то…даже не знаю, как его назвать. Стоит мнется, что-то бормочет, неряшливо одет…одним словом, никак не подходит МОЕЙ красавице.
С парнем-то я разобрался быстро, а вот с девушкой вышла проблема – она оказалась с характером. Но ничего, так даже будет интереснее.
Только каково же было мое удивление, когда я зашел в аудиторию, и понял, что преподавать уголовное право будет…МОЯ жаркая красотка! Вот это поворот! Да я теперь с таким удовольствием буду ходить на учебу и точно ни одной пары не пропущу!
Глава 6
Рабочая неделя подходила к концу, а значит, приближался день рождения какого-то там шишки, на котором я обещала присутствовать родителям. Я шла по коридору, раздумывая, какое же платье надеть, как меня резко дернули за руку, и я оказалась зажата в углу между стеной и…Марком.
– Ну, привет, Катя. Вот ты и попалась, – он жадно и голодно оглядывает мое тело, руками сжимая талию. Трахает, не раздевая, одними лишь темными глазами, в которых бушует страсть.
– Ты что вытворяешь, Марк?! – от гнева и злости не замечаю, как перехожу на «ты».
– О, а вот и новый уровень отношений! Надо почаще тебя оставлять одну, чтобы соскучилась. Глядишь, так скоро окажемся в моей постели.
Дергаюсь сильнее, пытаясь выбраться из захвата парня. Но куда там с моим весом против этой горы мышц! Марк даже с места не сдвинулся, лишь сильнее прижался ко мне.
– Пусти! – трепыхаюсь в его руках, как птичка, пойманная в ловушку.
– Нет, Катенок, не в этот раз, – шепчет Марк, гипнотизируя взглядом и проводя большим пальцем по моим губам. За миг до того, как он обрушивается на мой рот в алчном поцелуе, я вижу, как в его глазах загорается дикое желание.
Марк целует меня, как никто другой в этой жизни: то нежно и чувственно, то страстно и быстро, на грани удовольствия и боли. И если бы мы были в отношениях, я бы могла предположить, что таким образом парень хочет показать, насколько скучал.
Он обводит языком контур моих губ и проникает им в рот, отпуская себя. Он целует так, словно я – источник живительной силы, а Марк вознамерился испить меня до дна. Воскресенский зарывается пальцами в волосы на затылке, слегка оттягивая их. Но я не чувствую боли. Задрожала всем телом, изнывая от обрушившегося на меня желания. Но…нам же нельзя! Это неправильно!
Сейчас мы оба находимся во власти страсти, порока и низменных желаний. И, черт меня дери, нет никаких сил противостоять этим умелым ласкам парня. Посопротивлявшись несколько мгновений (больше из упрямства, чем из приличия), все же отвечаю Марку, отбросив все сомнения. Понятия не имею, что мной руководило в тот момент, но одно я знаю точно: мне жизненно необходимо было попробовать его губы на вкус.
Но Марк не останавливается на достигнутом: кладет вторую руку на поясницу, резко толкая на себя. И я каждой клеточкой ощущаю, как он напряжен и возбужден.
Растворяюсь в водовороте ощущений, наплевав на меры предосторожности и приличия. Я доверилась парню, что так умело толкает меня за грань. Но, несмотря на это, я краешком сознания ощущаю, как Воскресенский плавно ведет ладонью вниз и сжимает мою ягодицу, сдавленно зарычав. И, наверно, это отрезвило меня.
С силой кусаю Марка за нижнюю губу, и когда он, зашипев от боли слегка отстраняется, с силой отталкиваю парня от себя.
– Вы забываетесь, Воскресенский! – шиплю, словно разбуженная кобра, внутри сгорая со стыда. Боже, как я могла до такого опуститься?!
– Катенок, ты не думаешь, что поздно уже ломаться? – криво ухмыляясь, произносит Марк, кончиком языка слизывая капельку выступившей крови.
– Ты меня принудил! Добровольно я ни за что бы не стала с тобой целоваться! Это…это почти что изнасилование! – я понимаю, что со стороны я выгляжу, как истеричка, но не могу себя остановить. Господи, до чего я опустилась?! А если бы нас заметили? Если бы мимо проходил кто-то из коллег?!
Марк скривился на мои слова, словно я ему подсунула лимон.
– Катя, ты же юрист, преподаватель уголовного права! Знаешь же, что в законодательстве нет определения понятия «почти что»!
Я задыхаюсь от наглости, а внутри параллельно загорается чувство довольства: этот паршивец-таки слушает мои лекции!
– Я – Екатерина Ивановна! И если ты не будешь проявлять ко мне уважения, то я…я…
– Что ты? Что ты мне сделаешь, Катя? – нахально заявляет Марк, скрестив руки на груди и снова лениво растягивая мое имя. – Правильно, ничего. А вот я много что могу. Например, довести до оргазма, не снимая с тебя трусиков. Которые, я уверен, сейчас мокрые насквозь.
Моментально вспыхиваю от того, что этот паршивец говорит правду. Между ног потоп и пожар одновременно, и, по правде говоря, меня пугает моя реакция на этого парня.
Признаться честно, что касается постели, то здесь я очень комплексую. Мне не нравится сам процесс, я ни разу не получала оргазм от члена, плюс несмотря на то, что я всегда прошу выключить свет, все равно продолжаю стесняться и не могу раскрыться и довериться мужчине.
Первый раз для меня был ужасно болезненным, и последующие три – четыре – тоже, и, несмотря на то, что прошло уже достаточно лет, я всегда подсознательно жду этой боли. Ее нет, как и нет удовольствия, которое заканчивается тогда, когда член проникает в меня. Нет, учебники утверждают, что я не фригидна, потому что прикосновения к определенным частям моего тела вызывают во мне бурю эмоций, низ живота тяжелеет, хочется ощутить наполненность между ног, но…почему-то все моментально затухает, стоит мужчине приступить к «делу».
С Марком же не так. Это далеко не первый раз, когда он меня провоцирует, и результат всегда один: я его хочу. До боли. До дрожи. А ведь он даже ни разу не перешел черту! У нас были так, подростковые шалости, можно сказать.
– Правильно, Катя, – словно змей-обольститель тянет Марк, придвигаясь ближе и заправляя прядь волос за ухо. – Ты ничего не сможешь мне сделать. Знаешь, почему? Потому что ты хочешь меня. Твое тело не врет. И знаешь, что? Я все равно тебя трахну. Потому что трахнуть сексуальную преподшу – моя сексуальная фантазия номер один.
Как только смысл сказанного дошел до моего мозга, я, не задумываясь, размахиваюсь и влепляю хаму звонкую пощечину. Удар у меня хороший, поставленный, поэтому с удовольствием смотрю, как на щеке Марка выступает красный след от удара.
– А это будет еще интересней, чем я думал, – широко улыбается, потирая щеку.
Придвигаюсь и произношу на ухо одновременно томным и милым голосом, словно делаю непристойное предложение парню:
– Я тебе яйца оторву, милый, – и довольная собой ухожу, не оборачиваясь.
Глава 7
В раздражении буквально сбегаю по ступенькам, как у меня звонит телефон.
– Да! – рявкаю я, не глядя, кто звонит.
– Ого, прошла всего первая неделя учебного года, а у тебя уже глаз дергается? – удивленно спрашивает моя подруга Саша.
Тяжело вздыхаю, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
– Извини, Сашуль. Непростой день, – вернее, его окончание.
– Студенты достали?
Вспоминаю сцену в коридоре и снова тяжело вздыхаю. Достали, да. Вернее, один.
– Можно сказать и так.
– Я чего звоню-то. У Аси завтра не получится прийти на наш «женсовет», у меня тоже кое-что нарисовывается. Поступило предложение увидеться сегодня. Что скажешь? Или ты все еще сеешь в головы нерадивых студентов светлое, доброе, вечное?
– Упаси меня Бог! Пять часов в день – мой максимум. На сегодня я закончила и вполне свободна. Так что я двумя руками «за»!
– Отлично! Тогда часа через два встречаемся в нашем кафе.
– Договорились.
Закончив разговор с Сашей, сажусь в машину и тут же натыкаюсь на внимательный темный взгляд. Марк стоит у своего автомобиля, скрестив руки на груди. Его лицо ничего не выражает и по нему сложно прочесть какие-либо эмоции. Да и зачем мне это, собственно? Мы друг другу никто, а забивать голову лишней, ненужной мне информацией не вижу никакого смысла.
Откинув все лишние мысли, выезжаю с парковки на встречу с девочками. Их поддержка мне сейчас точно не помешает.
Вот уже много лет я, Альбина, Ася и Саша встречаемся раз в две, иногда в три недели, чтобы поделиться новостями и просто пообщаться. Это наш священный ритуал еще с института, и мы стараемся его не нарушать. Раньше с нами была еще Лилия, но сейчас у нее не самый простой период, и она пока пропускает наш «женсовет», как мы называем наши встречи. Тем более, она сейчас в положении.
– Привет, девчонки! – плюхаюсь на диванчик рядом с Альбиной.
– Ты какая-то взбудораженная, – с подозрением оглядывает меня Ася. – Может, сразу чего покрепче? Нервишки подлечить.
Вспоминаю Марка с его темными омутами, его протяжное «Катя» и тяжело сглатываю. Нет, моя дорогая, алкоголь мне точно тут не поможет. Надо что… погорячее.
– Нет, спасибо, я за рулем.
– А что случилось? Я что-то пропустила? – оживилась Саша.
– Наша Катя теперь преподает в ВУЗе. Только извини, дорогая, но глядя на тебя, я вспоминаю Кемерон Диаз из «Очень плохая училка». Ты специально так одеваешься? Чтобы провоцировать? Уверена, что парни с тебя глаз не сводят, – заговорщически улыбаясь, произносит Альбина.
– А что не так с моим нарядом? – недоуменно оглядываю себя с головы до ног. Юбка-карандаш, бирюзовая блузка с неглубоким вырезом, каблуки, неброский макияж. Не понимаю, что не так.
– Да то, что ты в любое время суток выглядишь бомбически! Как тебе это удается?!
– Зависть – плохое чувство, Сашуль, – прищурившись, произношу я, и мы дружно смеемся.
На самом деле это не так, у нас очень близкие отношения, у некоторых сестер таких нет. И я целиком и полностью могу доверять своим девчонкам.
– Ну, а если серьезно, Катюш, ты все равно какая-то грустная и дерганая. Что случилось? – спрашивает Ася, пронизывая меня цепким взглядом.
Я тушуюсь под внимательными взглядами девчонок, и сама не знаю, почему, но впервые в жизни утаиваю от них правду:
– Да Вадим приезжал несколько дней назад прямо к университету…Прощения просил…
За столиком воцаряется тишина. Я прям кожей чувствую неприязнь девчонок, исходящую от них сейчас. После того грязного поступка они готовы были его порвать на мелкие кусочки, если бы не был установлен запрет на убийство в Уголовном кодексе.
– Я, пожалуй, все-таки выпью, – бормочет Саша. – Официант.
– И я, – соглашается с ней Альбина. – Девчонки, вы как?
Мы переглядываемся с Асей. Она пожимает плечами:
– Мне терять нечего, так что, пожалуй, поддержу. Катюш?
– Мне вообще-то завтра на работу…, – неуверенно бормочу я. Все-таки в субботу у студентов по утрам тоже есть пары.
– Ой, да не умрут мажорики без твоих лекций! – кривится Саша. – Закатишь им самостоятельную работу! Проблем-то!
– В первую неделю учебного года? – вопросительно выгибаю бровь.
– А что такого? У них серьезная будущая профессия. Надо как следует вдалбливать им знания.
Мы снова дружно смеемся.
– Ладно, девочки, уговорили. Мне джин с тоником, пожалуйста, – сказала я подошедшему официанту.
Через час, заметно повеселевшие и пьяненькие мы уже более спокойно обсуждали почему-то именно мою личную жизнь.
– Эх, Катька, мужика вот тебе надо. Хорошего, да только сильного по характеру. А то знаю я тебя: всю жизнь прожила с папой генералом, нахваталась у него всяких приемчиков и теперь легко всеми вертишь. А с мужиками так нельзя, – пьяным голосом тянет Альбина, отпивая свою пину-коладу.
– Да мне и одной неплохо…
– Ерунду не говори! – строго обрывает Ася. – Я понимаю, что после этого твоего козла Вадима…
– Не произноси его имя всуе, Ася! – вмешивается Саша. – На кол его! За то, что нашу Катюшу так обидел. Теперь она вон к мужикам подойти боится.
Смотрю на девчонок и широко улыбаюсь. Как же хорошо, что они у меня есть!
– Ой, девчонки, не будьте вы такими кровожадными! Забудьте его, папа с ним уже разобрался, с него хватит. Все у меня хорошо, вот правда.
– Что, и мужик появился?! – прищурившись, с подозрением спрашивает Альбина.
И вот с этого дня я зарекаюсь пить. Честно. Правда-правда. Потому что мой пьяный мозг не успел за языком, и я, не подумав, ляпнула:
– Да!
И снова воцарилась тишина. Три пары глаз с подозрением и некой обидой, что не сообщила им такой важной новости, буравят меня чуть ли не насквозь.
– Таааак… – тянет Ася. Ох, не к добру, не к добру это…
– Оставаться на месте! – тянет меня за руку обратно Саша при попытке к бегству. – Теперь мы тебя будем пытать…
– Девчонки, может, не надо, а? У меня папа генерал, он вам этого не простит, вы же знаете! – предпринимаю последнюю попытку отделаться малой кровью.
– Ничего, ничего, мы с ним полюбовно договоримся! А теперь колись, красота моя: кто он? Как зовут? Возраст? Откуда? Сколько зарабатывает? Размер члена?
– Альбина! – возмущенно восклицаю я.
– Хорошо, согласна, про зарплату вопрос не этичный, можешь не отвечать.
– Альбина!! Я не буду говорить, какой размер члена у моего мужчины!
– Предлагаешь мне узнать самой? – поигрывает бровями.
Я сижу в шоке, округлив глаза. Стоило мне только представить…
– Расслабься, мне это не за чем. Пока мой любовник меня целиком и полностью устраивает.
– Катюш, ну, расскажи. Дай нам повод вместе с тобой порадоваться, – Ася приобнимает меня за плечи.
Обвожу ожидающих моего ответа девчонок. Вот и зачем я это ляпнула?! Не могу! Не могу обманывать близких мне людей! Но и как выкручиваться, не знаю!
– Девочки, давайте не в этот раз, а? У нас все так…зыбко, непонятно….Да и сглазить я боюсь, если честно…
Подруги понимающе переглянулись и синхронно кивнули:
– Мы все понимаем, Катюш! Поступай так, как считаешь нужным. Но помни, что мы ждем ответов! И да, ты всегда можешь рассчитывать на нас! – и снова дружно кивают головой, как китайские болванчики.
Улыбаюсь со слезами на глазах:
– Девчонки, как хорошо, что вы у меня есть…