Горшков, медленно выползая на свет, стал оглядываться вокруг и увидел просторную залу с мраморным полом. По всей видимости, раньше это был тронный зал, о чем свидетельствовали королевский трон, портреты царственных особ на стенах и рыцарские латы по углам. Но потом, кажется, приемы иностранных гостей стали реже, и зал использовался не по назначению. Трон, правда, был на месте, хоть и с облупившейся позолотой и отломанной ногой, но за ним стояли ряды банок с вареньем и повидлом. В углу громоздились корзины с сухофруктами, другой угол содержал несколько мешков с картошкой. Одна из портьер стыдливо прикрывала огромную бочку с квашеной капустой.
Тем временем гном перестал хныкать, выпучил глазенки на Горшкова и гнусаво заверещал:
– А-а-а! Пожалуйста, не ешьте бедя! Я девкусный! – одновременно суча ножками и тем самым отползая назад. Бабочки! Черное чудовище! Говорила бде бабушка, не соглашайся чистить этот камин! Пожалуйста, не ешьте бедя!..
– Вы… гном? – изумленно пролепетал Горшков. Настоящий?
– Оно еще и разговаривает! Уи-и-и! – наконец, гном вскочил на ноги и кинулся прочь. Но, не пробежав и трех шагов, он споткнулся о корзину лука и растянулся во весь рост. Лук покатился по залу, гном начал хватать луковицы и швырять в Горшкова.
– Уходи обратно в свой кабид! Ба-а-абушка!
Горшков с изумлением взирал на эту картину, не исключая возможности сдать назад.
– Погодите, мистер… эээ… сэр, господин гном! Я не чудовище! Я вас не съем.
Гном, поняв, что его загнали в угол между связками чеснока и мешком орехов, решил перейти в контрнаступление. Вооружившись огромной морковкой и заслонившись корзиной, он стал наступать на Горшкова, не скрывая, впрочем, некоторого любопытства. Известно, что гномы – чрезвычайно любопытный народ.
– Кто ты такое? Говори скорее, или я тебе задам! Ба-ба-бушка-а!
– Я – Петя Горшков. Школьник…
– А за что ты, Петя Горшок из рода Школьников звезданул бде в лоб стеклянным шаром? А? За что? Или бало бде было колотушек? – плаксиво верещал гном, размахивая грязной морковкой.
– Простите, господин Гном, я не специально.
– Не специа-а-ально, – передразнил тот. А зачем ты лазишь по кабинам? То есть, по кабидам? Проклятая пдищепка… Пугаешь добропорядочных гдомов? То есть гы-добов?.. Тьфу ты!..
– Видите ли… Я и сам не знаю, мы пришли на экскурсию…
VIII
– Паша, а где Горшков? – шепотом спросила Синичкина.
– Э-э-э… Горшков? Не знаю… Там был, – он неопределенно махнул рукой.
– Вы же вместе были! Паша, ну ты чего? Вспоминай! Где он?
– Ну он, это, там остался, где камин… Мы пошли, потом я пошел… Ну и…
– Все как обычно, – назидательно произнесла Лейнеккер. – Горшков как всегда набедокурил, куда-то залез и подвел класс. Светлана Евгеньевна, а Гошков пропал!
Светлана Евгеньевна вмиг оказалась рядом.
– Опять…
– Спокойствие, др-рузья, только спокойствие. Здесь ничего и никуда пр-росто так не пр-ропадает, – проворковал Афанасий Иванович.
– Реально, Светлана Евгеньевна. Куда он денется? – загомонили ребята. Он в соседнем зале, поди, кинжалы разглядывает. Сейчас мы быстренько сходим, приведем его.
– Хорошо, идите, одна нога здесь, другая там. Синичкина, будешь всю экскурсию его за руку держать. Ой, какой сервиз…
– Ха-ха-ха! На экскурсию! Ха-ха-ха! – гном отложил корзину и заливался смехом. Хорошенькая экскурсия: выбазаться сажей и залезть в камин! Впрочем, я не удивляюсь. Со времен, как кодоль пдидумал свои колотушки и пдищепки, в этой зале редко появляются люди. В основном, быши и гуседицы! – и он снова залился смехом. Известно, что гномы – очень веселый народ.
Только теперь Петя заметил, что на носу гнома красовалась… прищепка. Именно она придавала голосу гнома гнусавый оттенок. Прищепка была сделана очень искусно и покрыта резьбой и позолотой. Известно, что гномы очень искусно изготавливают вещи.
Гном резко вскочил и закрыл себе рот рукой, подбежав к изумленному Горшкову, он зашептал:
– Тссс! Нас богут устышать. В общем, так, Горшок из рода Школьников. Кородь пдоснулся, он сильно не в духе. Скодо он будет здесь. Советую тебе умыть лицо, если де хочешь испугать его. А пугать нашего кодоля дучше де дадо – испугаться может, – с этими словами гном подвел Горшкова к зеркалу. Петя не узнал себя: лицо было черным, как уголь, шея и воротник в копоти и золе, а что было со штанами – и сказать страшно.
– Мамочки, ну и трубочист! – только и смог выговорить Петя. – Что же делать?
– Бимбаклюй Мокрошляп! – неожиданно раздался громкий голос позади. Гном подскочил на месте.
– Бимбаклюй Швампедуп Третий из рода Мокрошляпов! – повторил голос, но уже мягче. – Тебе велели вычистить камин, а ты чем занимаешься?
– Господин бидистр, я стал чистить, а тут из камина ка-ак вылетит! Да как шмякнет! Вот, подюбуйтесь – пдеогдомный стеклянный шар стукнуд бедя пдямо в лоб! А потом вот это ка-а-ак вылезет! Чедное, стдашное!..
– А банку сливового варенья ты от страху съел? – министр носком туфли подтолкнул банку из-под варенья, которая была аккуратно замаскирована между мешков с луком.
– Я… я просто хотел подзаправиться перед сложной даботой. Ведь я дикогда до этого не чистил кабидов.
– Хорошо. Возьми эту банку и отнеси на королевскую кухню. Да смотри не попадись никому по дороге. Иначе не миновать тебе колотушки.
Гном убежал, а Петя тем временем разглядывал пришедшего человека. Он был небольшого росту, чуть выше самого Пети, одет был в бордовый камзол, некогда богатый и расшитый золотом, теперь же изрядно поношенный, батистовая манишка украшала грудь. На ногах лиловые панталоны с чулками и крепкие туфли с медными пряжками. Человечек был энергичен, лыс, но при этом носил аккуратную бородку. На поясе красовались чехольчик с выглядывающим из него пенсне и золотое яблоко на палочке. На лбу его красовалась лиловая шишка. Петя сразу отметил, что на его носу не было прищепки, иначе снова пришлось бы прислушиваться и разбирать каждое слово.
– Здрасте. Я тут на экскурсию, и это… гном.
– Добрый день, уважаемый господин посол, – человечек заговорил мягко и примирительно. – Король уже на пути в тронный зал и вскоре примет вас. Разрешите представиться – Бука, премьер-министр, руководитель кабинета министров королевства Гнусавия, Уныния и герцогства Полбустук, – он изящно раскланялся. – Не желаете ли чашку чаю?
– Я… не совсем посол, То есть, вроде как посол, но я…
– Понимаю. Сейчас я распоряжусь. Прошу меня извинить, но гном сказал, что вы появились из камина. Как вы там оказались?
– Я, понимаете… – запальчиво заговорил Петя, – мы пришли на экскурсию. С котенком. Потом Афанасий Иванович, то есть, кот, то есть, ну он не настоящий кот… В общем, мышь…
– Понимаю, то есть не совсем, – министр был невозмутим. Давайте же взглянем, как вы вообще там уместились…
Бука подошел к камину, Петя последовал за ним. Министр вытащил из чехольчика пенсне, нацепил на нос и, нагнувшись, стал вглядываться в окно камина.
– Ничего. Совершенно обычный камин.
Бука стал осматривать камин, дымоход, а также стены, Горшков уселся в кресло и стал раздумывать. Где он оказался? Где Хомяков и все ребята? И что же делать дальше? Но основательно поразмыслить ему не удалось. Створчатые резные двери зала распахнулись, и скачущим шагом прискакал человечек. Он походил на министра Буку телосложением, что наводило на мысль о том, что в королевстве все люди были похожи. Упитанный, небольшого роста, он был одет гораздо богаче Буки, а корона на голове однозначно указывала на его принадлежность к королевской фамилии.
– Министр Бука! – властно произнес он. – Почему тронный зал в таком ужасном состоянии? Когда починят трон? Где королевский столяр? У нас будут иностранные гости, а здесь – картошка!
Министр Бука отвечал невозмутимо, и Горшков понял, что на эти вопросы ему приходилось отвечать не в первый раз.
– Осмелюсь доложить, Ваше Величество, что королевский столяр, Шпиндиклюв Орешек – сбежал. После того, как вы обязали всех граждан носить прищепки, Орешек обратился к дворцовому завхозу за инструментами и деревом, не смог выговорить слово «трон», а также слова «палисандр» и «цинубель». Завхоз же решил, что Орешек его оскорбляет, и стал драться. После чего оба сбежали. Посему – трон починить некому. Картошку в тронном зале вы повелели хранить особым распоряжением. Вот копия распоряжения, – Бука раскрыл папку, которую держал в руках.
– Довольно! Какой еще орешек? Каким еще распоряжением? Я не помню такого!
– Осмелюсь напомнить, что позапрошлым летом крысы съели всю картошку и репу в королевских кладовых. Королевским котам надлежало носить на носу прищепки, так же, как и жителям, на общем основании. Коты, не желая носить прищепку, взбунтовались, а потом и вовсе сбежали. Вследствие чего крысы расплодились, съели все припасы, вы распорядились перенести припасы в тронный зал.
– Не хочешь ли ты сказать, что из-за того, что я повелел носить прищепки, крысы съели припасы? Что за глупости! А гном? Этот несчастный Орешек, или как там его? Почему он сбежал?
– Гном узнал о том, что вы собираетесь издать тройной указ о запрете дней рождения, а у него как раз сегодня день рождения!
– Ах вот как? Так, значит, подданные соблюдают мои указы! Сбежал, а кто будет чинить? Ну хорошо же! Указ выйдет сегодня! Сегодня! Я им всем покажу! Дни рождения захотели?! Запретить все дни рождения сегодня и навсегда!
– Ваше Величество, гномы очень любят веселиться. Боюсь, если их лишить этой возможности…
– Веселиться? А работать кто будет? Я лишу! Я запрещу! Я всем запрещу! – Король бегал по зале, махал кулачками и растопыривал пальцы, унизанные перстнями. Горшков смотрел на происходящее с изумлением.
– Так… А это кто? Без прищепки! Без колотушки! – король подскочил к Горшкову и разглядывал его. – Так-так, дайте-ка угадаю, господин премьер-министр. Это, – он показал пухлым пальцем, – очередной задержанный за неисполнение королевских указов! А именно – за не-ношение… то есть, за отсутствие ношения… тьфу! то есть… в общем, за то, что не носит прищепку! А что бывает за отсутствие ношения?.. то есть… В общем, он ожидает оправки в тюрьму?! – ехидно спросил король.
– Ваше Величество, окончательное решение…
– Окончательное решение – в тюрьму! И немедля! И только так следует поступать с теми, кто не выполняет указы короля! Стража!
– Да где же Хомяков?! – Петя вцепился в ручки кресла, раздумывая, стоит ли броситься обратно в камин. – Сказал же ему, зови всех. Тут такое… Меня тут сейчас в тюрьму посадят…
– Ага! Камин! – снова возопил король, подбежав к камину и отрезав путь к отступлению. – Я велел почистить камин! И где? Где, я вас спрашиваю, чистый камин? – с этими словами он заглянул поверх решетки.
Вдруг оттуда вылетел бублик и шмякнулся королю прямо в лоб. От неожиданности Гнампердабль попятился назад и сел на пол. Бублик сделал торжественный круг по полу и остановился.
– Надо же, прямо в лоб! – констатировал Его Величество, потерев лоб, и поморщившись, взял бублик в руки и обнюхал его.
– Бублик, и преотменного качества! – заключил он, вставая. – Господин Министр Бука, – заговорил король, багровея от возмущения, – не соблаговолите ли объяснить, почему мы каждый день питаемся черт знает чем, а из камина тем временем сыплются свежайшие бублики? А? Я бы с удовольствием съел бы бублик на завтрак, вместо вашей противной подгорелой каши!
– Ваше Величество, мы выясняем обстоятельства случившегося…
– Ах, вы выясняете?! Выясняют они, а король голодный! Надо действовать! Нужно поставить специального гнома с сачком, и пускай он ловит бублики! Нет, двух гномов!.. Интересно, как они оттуда появляются? – и король, подбоченившись, заглянул в камин.
Пуфф – облачко сажи выпорхнуло из камина прямо в лицо королю. А-а-пчхи! – чихнул король, а из камина полез темный ком и, перевалившись через решетку, выкатился на пол. При ближайшем рассмотрении ком оказался Хомяковым, обнимающим пакет с бубликами. Хомяков был, казалось, ничуть не удивлен происходящему. В отличие от короля, который, спрятавшись за Буку, заверещал:
– Чудовище! Черное чудовище! Стража! Скорее сюда! Защитите короля!
Бука, сохраняя хладнокровие, осторожно подошел к Хомякову, оглядел его со всех сторон и изрек:
– Ваше Величество, осмелюсь предположить, что бояться нечего. Это иностранная делегация. Не могу понять, почему они выбрали такой необычный способ войти – через камин.
– Но почему они черные? – продолжая трястись от страха, проговорил король.
– Все просто: они из Африки. Здравствуйте, уважаемый посол, – Бука поклонился сидящему на полу Хомякову.
В камине опять произошло шевеление, и показался Ватрушкин. Он был менее черен, чем Хомяков, вылезший следом Великанов был еще светлее, потом совсем чуточку чумазый Антонов и уже совершенно светлые девочки: Шушкина, Поросенкова, Дубовицкая и Синичкина. Последней выкатилась Лейнеккер, отряхнулась, и, вздернув носик, стала оглядывать присутствующих.
– Приветствую вас в королевстве Гнусавия, Уныния и Великом Герцогстве Полбустук! – не растерялся министр Бука. – Прошу вас садиться, уважаемые послы, – он сделал пригласительный жест в сторону кресел, где уже сидел Горшков. Король в этот момент выскользнул из зала и ждал за дверью, намереваясь появиться более торжественно.
Министр Бука взял черенок от метлы, служивший жезлом, трижды стукнул им об пол, набрал побольше воздуха и торжественно произнес:
– Его Величество Гнампердабль Дубомяжский! Король Гнусавии, Унынии, Великий Герцог Полбустук!
Король втиснулся в двери и, выпятив живот, прошелся по зале, воздевая руки к потолку.
– Сегодня исторический день в нашем государстве! Сегодня я, король Гнампердабль Дубомяжский, издаю новый указ: дни рожденья – запрещаю! Веселье – запрещаю! Петь песни – запрещаю! Запрещаю, запрещаю! – это мое любимое слово. Хм… А не сменить ли мне фамилию? Дубомяжский на Запрещамбель? – остановился он. – Или Запрещанте? Запрещадзе? Запрещонсон? Или нет, Гнампердабль Запрещанди. Звучит! Интересная идея, надо обдумать… – король откашлялся и, не замечая, что его щеки испачканы сажей, продолжал:
– Мы рады приветствовать вас, дорогие гости, в нашем королевстве Уныния, Гнусавия и Великом Герцогстве Полбустук! Я глава этих государств. Король Гнампердабль, пока еще Дубомяжский! А какие державы представляете вы?
Ребята переглянулись. Великанов осторожно произнес:
– Мы не послы. Мы на экскурсию пришли. Правда, ребят?
– Тогда кто же вы? – изумился король.
– Мы… дети. Самые обыкновенные дети, – предположил Сережа Антонов.
– Ты, Антонов, может и обыкновенный, а я – нет! – фыркнула Соня Лейнеккер. – Я, может, королевских кровей.
– Тогда назовите ваш титул, сударыня? – выглянул Бука.
Короля известие привело в бешенство.
– Обыкновенные дети! Да еще чумазые, как трубочисты, – он подскочил к Горшкову. – Министр Бука! – завопил король пуще прежнего, – они! без! прищепок!
Ребята переглянулись.
– Где колотушки? Стража! Схватить! Наказать! – вопил король, размахивая кулачками.
– Ваше Величество, наши гости, послы племени «детти», прибыли издалека, – мягко заговорил Бука. – Они еще не знакомы с обычаями нашей страны. Позвольте мне побеседовать с ними. Я уверен, они будут рады почтить наши многовековые традиции: надеть прищепки и получить колотушки.
– Но этот-то не посол! – и король показал пальцем на Горшкова. – А-а! Я знаю! Это вредитель! Наш старый камин решил прийти на помощь королю в трудную для страны минуту и стал производить бублики! А он залез туда и все сломал! Это государственное преступление! Этого сразу в тюрьму!
– Ваше Величество, сию же минуту! Дайте мне минутку, может быть, мне удастся убедить его все исправить.
Король с недоверием смотрел на Буку, однако, кажется, начал смягчаться.
– Кроме того, позвольте напомнить вам, Ваше Величество, королевские Прищепочная и Колотушечная работают день и ночь, и все равно не справляются. Ведь нужно обеспечить колотушками и прищепками три государства!
– Ну хорошо, побеседуйте с ними, – буркнул король. Только смотрите, без вольностей! Чуть что – сразу в тюрьму! Я отправляюсь осматривать королевские сады.
– А как же доклад, Ваше величество?
– Доклад? Какой еще доклад? Ах да, доклад. Ну давайте, только быстро.
– Ваше Величество, королевские сады находятся в ужаснейшем состоянии! Мыши и плодожорки! В подвалах и хранилищах преогромные крысы съели все запасы. Лень и халатность! Гномы и местные крестьяне совсем не хотят работать и сбегают целыми семьями, – тараторил Бука, раскрыв папку. Лицо короля потихоньку наливалось гневом.
– Наши запасы подходят к концу! А все потому, что крестьяне не хотят больше привозить во дворец свежие овощи и курятину, и муку, и булочки… Все жалуются на то, что им не дают работать проклятые колотушки! Королевские коты вместо того, чтобы ловить мышей, катаются по двору и пытаются снять прищепки. А гномы вместо того, чтобы работать в мастерских, ловят котов и пытаются эти прищепки надеть. В столице Гнусабле солдаты подрались с трактирщиком… Рекордные урожаи пропадают на полях, потому, что их некому убирать… А королевский повар…
Король подскочил к Буке, схватил его за локоть, и зашипел:
– У нас зарубежные гости, болван! А ты здесь разглагольствуешь…
– Но, Ваше Величество… Скоро весь дворец останется без еды, – чуть не плакал Бука. А все зеляне… ээ… то есть, Угрюмцы и Гнусавяне – любят поесть.
– Это измена! – завопил король. Стража! Схватить и в тюрьму министра! Сейчас же!
Бука наклонился к уху короля, и зашептал:
– Ваше величество, осмелюсь напомнить, что вся стража отправлена в столицу и близлежащие деревни. Для того чтобы контролировать исполнение ваших указов. Во дворце остался только капрал Бельбундий Толстопуз. Он сейчас допрашивает заключенных в королевской тюрьме.
Король удивленно вскинул брови.
– Хм… А ведь и правда. Министр Бука, отправляйтесь в тюрьму самостоятельно! Сдайтесь капралу и скажите, что я заключил вас на неопределенный срок до выяснений обстоятельств измены.
– Но… я не хочу в тюрьму! Там крысы и слизняки. Там холодно и сыро! – затянул Бука. – Это несправедливо! После всего, что я сделал для государства…
– То есть, я, король Гнампердабль – несправедлив?! Да я…
Бука закрыл папку и поплелся садиться в тюрьму. Король победоносно смотрел то на него, то на ребят.
– Ну все, блин, приехали. Теперь точно в тюрьму посадят! – подумал Горшков. – С короля станется.
Бука уже дошел до дверей залы, как король спохватился.
– Министр Бука!
– Да, Ваше Величество!
– Вы это, того… Погодите покамест в тюрьму. Нужно разобраться, что это за мослы… то есть послы. Или они вовсе никакие не послы, а просто дети… В общем, вы тут разберитесь, а потом сразу же в тюрьму!
– Будет исполнено, Ваше Величество.
– А я иду осматривать королевские сады. Может быть, там осталось, чем поживиться, – произнес он еле слышно и, выпятив живот и задрав голову, вышел из зала.
VIII
Первым пришли в себя Саша Синичкина, после загомонили все.
– Ребята, это настоящее волшебное королевство! Я никогда не видела живого короля! Они все такие милые, – захлопала в ладоши Саша.
– Король у них прикольный!
– А гномы! У них есть гномы! Я ни разу гнома не видел, только в парке, но это был карлик.
– Я видел гнома! Настоящего! Вот такой маленький, а сам в сапогах.
– А зачем им прищепки? Как вы думаете, ребята? – встрял как всегда рассудительный Ватрушкин. – Ребята смолкли.
– Да, и колотушки!
– Да фиг бы с ними, какая разница? Ну колотушки, подумаешь… – фыркнула Дубовицкая.
–У них традиция такая, – предположила Лейнеккер. – Некоторые носят кольца, браслеты, бусы разные. А эти носят прищепки. Клево выглядит, я бы и сама носила. Золотая прищепка, все обзавидуются!..
– А колотушки? Они тоже для украшения? Или они ими колотят друг друга? – тоненьким голоском спросила Синичкина.
– Это, наверное, больно, вон у них шишки какие, – заметил Пляскин.
– Да нифига не больно! Может, у них мода такая…
Горшков наконец очнулся и завращал глазами.
– Хома! Где ты был? Вы все где были? Я тут… меня тут в тюрьму хотели отправить!..
Хомяков стоял потупившись.
– Может, и надо было тебя отправить, – передразнила Лейнеккер. – Посидел бы там, может, ума набрался.
– Слышь, Линейка!.. Блин, какие колотушки, тоже мне, проблема… Ну стукают себя по лбу, может, развлечение такое. Подумаешь, по лбу. Нам-то что с того?
За окном раздался переливчатый звон городских часов. Все обернулись. Стоявший у окна Министр Бука обреченно вздохнул, вынул из-за пояса колотушку, зажмурился и стукнул себя в лоб. Слезы потекли из глаз министра. Он вытер их кружевным платочком. Горшков с недоверием смотрел на страдания премьер-министра. Бука подошел к Горшкову и молча протянул ему колотушку. Колотушка была искусно сделана гномами, это было золотое яблоко с инкрустацией, на длинной палочке. Горшков взял колотушку, она была тяжелой. Покрутив ее в руках, он прицелился и смело шарахнул себе по лбу. Боль была такая, что искры посыпались у него из глаз, заплясали цветные круги. От неожиданности Горшков сел на пол. Едва сдерживая слезы, он проговорил.
– Это… Очень больно. И обидно.
Ребята молча обступили Горшкова. У Саши Синичкиной задрожал подбородок, как будто она собиралась заплакать.
– Петя, тебе больно? Ну что вы все стоите? – она бросилась к нему. – Вот, платок возьми.
– Нормально, – сдерживая слезы, проворчал Горшков. Бывало и похуже. Короче, ребзя, этот король – просто болван. Надо что-то делать.
Все обернулись к Буке. Он стоял там же, в глазах его засветилась надежда.
– Пожалуйста, говорите тише. У стен есть уши. Вы правда хотите помочь? – он шагнул навстречу.
– Да!
– Тогда нам нужно как можно скорее покинуть дворец. Здесь опасно. Нам нужно в Овальный Лес. Идемте за мной, я все расскажу по дороге.
Бука провел всю компанию через анфиладу, потом нырнул в боковую дверь, прошли через темный коридор и вышли наружу, оказавшись у дворцового забора. Ворота никем не охранялись, Бука отомкнул замок ключом и вывел ребят за забор. Здесь начинался Королевский Сад.
– Король пойдет осматривать сад. Нельзя попасться ему на глаза. Будьте осторожны!
Сад закончился быстро, и начался настоящий густой лес. Бука, казалось, знал здесь каждую веточку: так ловко он из хитросплетения тропинок выбирал нужную. По деревьям изредка бесшумно скользили белки. Казалось, они наблюдают за детьми.
Когда лес стал совсем густым и диким, Бука вздохнул свободнее.
– Уфф. Ну вот, вроде никто не заметил нас. Здесь полянка, друзья. Сделаем привал.
Ребята расселись кружком. Вдруг Бука закрыл лицо руками и горько заплакал. Он рыдал, размазывая слезы по щекам, рыдал искренне и как будто давно хотел это сделать. Когда, наконец, он умолк, доставая из кармана платок, ребята нарушили это безмолвие.
– Господин министр, что с вами?
Вместо ответа Бука заревел еще пуще. На этот раз слезы лились из его глаз не переставая. Он целых три раза доставал платок и тер щеки так, что они покраснели. Успокоившись, он признался:
– Друзья, королевство в беде. В большой беде. И я совсем-совсем не знаю, что с этим делать. А ведь я – премьер министр.
– Но что же случилось?
– Нашего короля как будто подменили. Раньше это был хороший и добрый король. Он со всеми дружил, улыбался и любил шутить. Никаких указов отродясь никто не издавал. Во дворце было полно еды, и каждое воскресенье – праздник. Но потом король как будто заболел: он похудел, сделался злым, и посыпались эти… указы.
– Какие указы? – воскликнули в один голос Горшков и Лейнеккер.
– Сначала король запретил смеяться. И переименовал Королевство Оранжевое в Угрюмию. Все ходят угрюмые, а если улыбнешься – полицейские или солдаты тут как тут: три колотушки. Потом велел всем носить прищепки на носу. Зеленое королевство стало Гнусавией. А как его еще называть? Утром встал с кровати – первым делом прищепку надевай и гундось потом весь день.
– Но как же жители королевств согласились на такое? Ведь это неудобно! – взмахнула кулачками Синичкина.
– Видите ли, друзья. Наши подданные – очень добрый и доверчивый народ. И конечно же, это неудобно. Невозможно разговаривать друг с другом. Один гундосит, другой не понимает и переспрашивает. Тот объясняет заново. Другой опять не понимает и злится. Короче, соберутся люди поговорить, а потом разозлятся и рассорятся. А то и носы расквасят друг другу. А уж если трое соберутся – пиши пропало…
– Таак, ну с Полбустуком все понятно! Этот глупый король… – протянул Сережа Антонов.
– Не перебивай, пусть расскажет, – дернула за рукав Соня.
– Герцогство Полбустук раньше называлось Пекикекс. Это из-за того, что жители просто обожают выпечку. Они напекают горы булочек, пряников и пирогов и ходят друг к другу в гости. То есть, ходили. Теперь у всех колотушки, нужно бить себя по лбу. Каждый час! Какие уж тут гости…
– Мда уж… – вздохнул Великанов.
– И самое грустное, что я не знаю, что с этим делать. А ведь я премьер-министр. А мне полагается сидеть в тюрьме… – Бука снова закрыл лицо руками, собираясь плакать.
– Так, господин министр, возьмите себя в руки. Нужно придумать, как найти ключ к этой загадке. Вы нас привели в этот лес, и я думаю, что неспроста. – Выступила вперед Соня Лейнеккер.
– Да, неспроста – подхватили Поросенкова, Дубовицкая и Шушкина.
– Да, неспроста! Это Королевский Лес, и здесь живет Белка-Толстуха. Если она нам не подскажет, что делать, то все пропало, – вздохнул Бука.
– Тогда идем к ней!
Идти долго не пришлось. Вскоре компания заметила широкую полянку, посреди которой красовался высокий пень. Бука подошел к нему, вытащил из кармана маленький серебряный свисток и тонко просвистел. Сейчас же в кронах деревьев замелькали рыжие молнии, в корнях зашевелилось, и казалось, задрожала земля. С дерева сбежала большая, толстая белка, вспрыгнула на пень и уставилась умными глазками-бусинками на пришедших. На беличьей голове блестела диадема, усыпанная бриллиантами – работа гномов, а на лапках были белоснежные кружевные манжеты. Крошечные перстни сверкали на пальчиках. Белка сложила лапки на животе и обратилась к министру.
– Господин премьер-министр Бука. Что привело вас ко мне?
– Здравствуйте, госпожа Толстуха! Вы знаете, что Королевство в беде. Эти дети – мои друзья. Они согласились помочь мне, то есть нам… Мы пришли к вам, поскольку вы знали короля еще маленьким. Может быть, вы знаете, почему он стал таким?
– С тех пор как королевским указом меня отстранили от титула Старшей Советницы… Белок обязали носить прищепки и колотушки… Я и весь беличий народ перестали вмешиваться в дела Трех Королевств.
Ребята переглянулись.
– Госпожа Толстуха, но я всего лишь исполнял указы короля…
– Что же случилось теперь? Теперь вам больше не хочется их исполнять? Или король стал настолько безумен, что скоро велит всем ходить на головах? Беличий народ больше не хочет иметь ничего общего с тем, что называется Королевским Лесом. Сегодня ночью мы снимаемся с мест, в которых жили тысячи лет. И уходим в Хрустальные Горы.
Бука опустил голову. Казалось, он смирился с судьбой.
– Что ж… Раз так… Простите за беспокойство, Госпожа Толстуха.
Горшков смотрел на Буку, который был убит горем, и не верил, что это – министр.
– Да погодите! Постойте! Госпожа… Толстуха. Пожалуйста, выслушайте нас. Вы… просто представьте себе, как это больно, когда бьешь себя колотушкой. Как это глупо, когда заставляют носить прищепку.
– Я не могу этого представить. Вряд ли в королевстве найдется кто-то достаточно ловкий, чтобы догнать белку в лесу. И нацепить на нее прищепку, – она чуть заметно усмехнулась. – Разве что вырубить Королевский Лес.
– Вот видите! Вы можете убежать, уйти. А они не могут. Гномы, люди, они живут здесь, им некуда идти, здесь их дома, огороды, родные места. Им не справиться без нашей помощи. Помогите нам.
– И вы считаете, что сможете что-то сделать?
– Ну, это Горшков считает, – вполголоса произнесла Лейнеккер.
– Да, мы сможем! Мы постараемся.
– Ну, наконец-то. Наконец-то в этом королевстве нашелся кто-то достаточно смелый, чтобы попытаться вразумить короля. Беда в том, что когда король был маленьким, я сама была маленьким бельчонком. Ведь я не сразу дослужилась до Старшей Советницы, – строгий голос белки звучал необычно.
– Вам нужно искать Курицалапа Длиннобородого, – сказала она после длинной паузы. Это королевский хронограф и летописец и, говорят, большой мудрец. Он знает, что случилось. Он живет в старой башне, на краю Овального Леса. Мои подданные проводят вас. И мы дождемся вас обратно.
– Спасибо, госпожа Толстуха! – поклонился Бука.
– Подожди благодарить, Бомбуклеандр Пампундель. Уж не думаешь ли ты, что я отпущу вашу честную компанию, не накормив как следует перед дорогой? Гномы! Белки! Стол гостям!
Тотчас же прямо в земле открылись замаскированные лазы, и оттуда стали вылезать гномы и гномихи, таща всевозможную снедь и болтая без умолку. На земле были расстелены широкие пледы, и появились горы еды: свежие булочки, ветчина, пирожные, буженина, сыр и зелень. Были расставлены кувшинчики с компотом и морсом, Бука едва успевал раскланиваться во все стороны и благодарить гномов и белок. Белки приносили в своих лапках отборные орехи, яблоки, спелые груши и сливы.
– Как видите, мы вынуждены скрываться. Королевский Лес надежно укрывает нас от немилости короля, а гномы – мастера маскировки. Приятного аппетита. Вы знаете, где меня искать, – и, поклонившись, Советница взлетела на дерево и исчезла в ветвях.
– Ребята, живем! – разулыбался Хомяков. – Вот это пища!
– Не забудьте руки помыть! – строго заметила Соня Лейнеккер. – Я тут ручей недалеко видела.
Все набросились на еду. Ветчина таяла во рту, булки были еще теплыми, груши полны сладкого сока. Поев, заторопились в дорогу: день был на исходе. Гномы мгновенно убрали полянку, как будто на ней ничего не происходило. С ветки спрыгнула молоденькая белочка. На грудке у нее красовался крохотный золотой медальон, а лапки украшали тончайшие золотые браслеты. Взмахнув пушистым хвостом, белка пропищала:
– Меня зовут Плим. Я провожу вас к Длиннобородому. Не отставайте!
Белка понеслась с ветки на ветку, ребята как по команде побежали за ней, стараясь не упускать её из виду. Гномы выстроились рядком и махали руками на прощание. Их носы были свободны от прищепок, а лбы – от колотушек.
IX
– Маленькие бездельники… – ворчал Курицалап Длиннобородый, расправляя постель. – Опять убежали в лес праздновать, а кто будет взбивать мне подушку? Неужели я, Хронограф, должен делать это сам? А где мое теплое молоко?
Ворча и шаркая стоптанными туфлями, Курицалап поплелся в спальню. Вообще-то Курицалапом его прозвали гномы, которым только дай над кем-нибудь подшутить. Известно, что гномы – очень веселый народ. Большую часть дня Длиннобородый проводил за переписыванием летописей, настоящего имени Хронографа никто не помнил, так и осталось за ним гномское «Курицалап». Сейчас же он стоял посреди спальни и раздумывал: то ли в самом деле внизу прозвенел дверной звонок, то ли ему показалось?