30
Никто ничего не сказал. Все это было слишком. Бэккер кое-как собирал себя по кускам, прятал лицо в ладонях, ходил и смотрел вдаль, борясь с неким существом внутри себя. Наконец-то раскрыв себя настоящего, он предстал не предателем или безумцем, не уж тем более зазнавшимся эгоистом. Это был сломленный под натиском прошлого человек, отчаянно выживающий вопреки. Его не было смысла бить или ненавидеть. Все худшее он делает с собой сам. Но никто и не думал прощать его, пусть сочувствие и подавало признаки жизни.
– Когда ты пришла, – Бэккер стремился довести рассказ, – то я решился на второй шанс. Даже начал верить, что мне все привиделось или это был бред, кошмар, от которого я смог проснуться. Но я не любитель надежды, научился сам отвечать за свою жизнь. Так что я потребовал Андрея у тебя. Потому что в моем времени он погиб через день из-за тебя, Рода. Ты копала, случился обвал породы, связь потерялась, Андрей пошел искать и… уже потом я узнал, что и его завалило в попытках раскопать живую могилу.
Бэккер смотрел на Настю и вновь хотел поведать правду, более личную и оттого важную: тогдашняя гибель Андрея слишком сильно повлияла на нее, отчего он хотел ее уберечь в этот раз. Вновь он промолчал по личным соображениям.
– Надо было добыть Осколок, потому что я не понимал, как и что он делает на самом деле. Нужен был Петя, у меня как раз получилось принести из своего времени его дневник. Но только заполненный на два дня вперед. Это много. В моем времени он успел сделать важное открытие в понимании провокации Осколка. Так я смог открыть ему правду о грядущем. А дальше… я колебался между тем, чтобы подготовиться к грядущему, и тем… чтобы поверить во второй шанс, где не существует Варвара. Но все так быстро закрутилось, Клот, второй Я, эта хрень с Безликими и появление этой… – Бэккер впервые взглянул на Любу и увидел на ее лице свежие слезы, привлекшие внимание остальных. Взгляд ее быстро сменился на отстранение, перчатки были вновь на руках, после чего она удивила всех простыми словами:
– Я лечу с тобой. – Она осмотрела каждого. – Монолит разрушен. Если есть угроза Опусу, мы должны ее предотвратить. Иначе те, кто выжил, как и весь Опус, познают смерть.
– У меня другой вопрос. – Оскар подошел вплотную к Бэккеру, сверля злобой, схватил его за грудки и спросил: – Почему ты молчал? Если ты все знал! Если все это правда, то почему…
– Потому что вы все мертвы! – Бэккер оттолкнул его, звериное рычание пробивалось сквозь слова. – Каждый из вас – труп! Я перестал считать тела после пятидесяти! Этими руками я копал могилы день за днем, вновь и вновь! Не смей осуждать меня. Тебе не понять. Я пытался все исправить, импровизировал весь вчерашний день – я устал! Все эти смерти – кровь не на моих руках. Они бы и так умерли. Я же дал шанс спастись хоть кому-то. Мы пробудили особей, чтобы без лишних слов вы спаслись с Комы. Мы ведь говорили, чтобы вы начали эвакуацию, но никто не слушал. Пришлось уничтожить все водоснабжение, чтобы хоть что-то у вас в башке заработало! Моих слов недостаточно? Моих действий недостаточно? Невежды! Полетели со мной, сами все увидите.
– Из-за тебя мы пережили худший день нашей жизни. Мы видели смерть наших друзей. Гибель цивилизации. – Настя не скрывала своего презрения к Бэккеру, проявляя холодную, пугающую остальных силу характера.
– Вот именно, вы его пережили. Пожалуйста.
Настя ударила его по лицу кулаком, Бэккер с трудом выстоял. Петя не пошевелился, но это и не требовалось – все быстро вспомнили, как тот реагирует на нежеланное.
– Вернись сейчас и исправь все то, что ты натворил. Ты должен все исправить.
Медленный закат отнимал свет, все больше сгущая атмосферу. Бэккер долго смотрел на ее отчаяннее, радуясь тому, что ему не придется вновь убивать ее и видеть ее страдания.
– Меня все устраивает. Вы думаете, что сейчас все плохо? Ошибаетесь. И если считаете, что мы можем все исправить, вернувшись в прошлое, то советую вспомнить, чем мы занимались весь вчерашний день. Вы не видели гибель человечества, а я видел. Пережил его вместе с вашими могилами. Если кто-то считает, что у него есть право мне указывать, то оставайтесь тут.
– Какой план? – Рода говорила с ощутимым смирением.
– Я знаю, где он. У нас его оружие и факт внезапности. Приходим, готовим поле боя, убиваем.
– Если мы этого не сделаем…
– Он не будет щадить никого. Через несколько дней он проснется. У нас мало времени.
– Есть когти особи. Они могут пробить их тушу на ура. Думаю, пригодятся, раз они там могут быть. Заберу, и можем лететь.
– Рода!
– Настя, хватит. Ты помогла мне вернуть что-то хорошее. Спасибо тебе. Но здесь для меня ничего не осталось. Я не особо верю ему. Но мне интересно.
– Твой отец…
– Нет. Я хочу, чтобы прошлое осталось в прошлом. Это трудно, но честно. И не смей пытаться вернуть все назад и спасти своего отца. Иначе чем ты будешь лучше Бэккера? По его словам, все эти игры со временем принесли уже… да ты и сама посмотри вокруг, Настя. Если он прав, то мы в такой жопе, что… Настя, да мы друг с другом не можем ужиться. Ты не думаешь, что, может быть, пора двигаться вперед?
– Рода.
– Теперь и ты будешь меня убалтывать. Оскар, серьезно? Я ведь убила не только Катарину, возвращаться к простой жизни не собираюсь. Как минимум, пока не заслужу этого. Признайте, мы все стали другими людьми. Думаю, стоит увидеть своими глазами зачем. Если он свидетель будущего, то я хочу поверить его слову.
Смотря вслед Роде, Настя и Оскар молчали. Все эти знания лишь усложнили их план действий, отчего хочется забыть непрошеные откровения и вернуться к изначальному пути. Но такое не забыть. Вопреки их воле, с этим придется жить, причем даже не имея каких-то внушительных доказательств. Почему-то они верят Бэккеру… А может быть, хотят верить, чтобы спастись от бремени решений этого дня.
– Почему ты зовешь нас с собой сейчас? – Оскар встал между Настей и Бэккером, показательно защищая ее.
– Потому что я ошибся. Еще утром можно было все рассказать, и, возможно, мы бы вместе что-то придумали. Но я запаниковал. Имею право.
– Может, ты ошибаешься сейчас?
– Не надейся.
Оскар уже замахнулся кулаком, но удержался от избиения полуживого Бэккера.
– Я кое-чего не понимаю. Вчера ты боялся нарушить петлю, боялся убить сам себя, а теперь эти правила не действуют?
– Они и раньше не действовали. Тебе не понять, что значит убить себя. Голыми руками забить того, кто даже не понял, что произошло и почему. Представь, что тебя убиваешь ты сам, только будущий, при этом не обронив ни слова. – Мрачность Бэккера открывала новые глубины. – Повторять я это не собираюсь.
– Почему сейчас никого нет из будущего? Это ведь так удобно – создать петлю, чтобы уговорить нас…
– Потому что мы победили!
– Или проиграли.
– Есть лишь один способ узнать.
– Какой же ты урод. Все удобно под себя стелешь.
– Можете убить меня! Вперед! Надоело уговаривать, тратить на вас время! Убейте меня, останьтесь здесь и познайте мою правоту. Жаль только, я не смогу сказать вам: «Я же говорил!» Я знаю это будущее. То мое время. А если хотите вернуться в прошлое, то, во-первых, успехов уговорить Петю в этом, а во-вторых, кто дал вам компетенцию для этого? Сами решились?! Удачи с ответственностью за жизни сотен тысяч людей. Радуйтесь, у вас есть я, кто делает то, чего вы не просто не можете, вы вряд ли захотите занять мою роль.
Глядя на закат солнца в стороне разрушенного Монолита, с трудом пробивающийся сквозь затянутое черными тучами небесное полотно, Настя задала Бэккеру самый главный вопрос:
– Ты хочешь спасти людей от Варвара – или ты хочешь ему отомстить? – Молчание было долгим. Солнце скрылось, закончив их поход тьмой. Настя развернулась и через плечо Оскара увидела мрачное лицо Бэккера, который, как и этим утром, так и не удостоив ее ответа, ушел.
ПИСЬМО 5
Вот и последнее письмо. А может, и первое. Этот вопрос интересен: как будет прочтено? Может быть, и никак. Допускаю, что ты ничего не поймешь, если я не уточню детали. Хотя их так много. Чтобы рассказать все, придется книгу написать. Но моя мама учила сосредоточиться на конкретном вопросе и обрисовать саму суть. Кратко, емко, по существу. Это помогает не только навести порядок в голове, но и оставить воплощение хода мысли на бумаге. Как вмятина в земле от шага ноги или лапы зверя, так бумага фиксирует фрагмент человека. Фрагмент не только прошлого, но и будущего. Этакий разрез середины, вырванный из потока жизни. Но пишу не для красоты. Пишу для памяти. Пишу для истории. Писем уже больше десяти. Все они были важны для контроля мыслей и чувств. Координаты в пространстве и времени. Неизвестно, где ты найдешь их, как и неизвестно когда. Мысль об этом вдохновляет меня. Так и хочется увидеть этот момент, когда ты возьмешь их или лишь одно и узнаешь эпилог. Сам сюжет будет скрыт от тебя. Так надо. Поверь. Потому что прошлое нужно оставить в прошлом. Не желай обратного. Бойся прошлого за этими письмами. Прошлого за моей жизнью. Не просто так нет имени или даже намека на возраст с полом. Я лишь история из многих. Отличительная черта, не более чем временный эксклюзив на знания. Ненавижу это. Хотя сейчас думаю о том, что мне повезло. Тот же Бэккер или Катарина – эти люди видели лишь один сюжет, одну прямую. Но она принадлежит им. Их история. У них есть дом. Есть отправная точка и финальная. Они знают, что живут мгновением Вселенной. И если ты думаешь, что этого мало, мол, вот бы увидеть жизнь после смерти или же познать закулисье, то могу сказать, что это и дар, и наказание. Много раз приходилось жалеть об этом даре и радоваться наличию наказания. Не все готовы к этому. Поддайся фантазии, выдумай что-то и запиши. Пользы будет больше. Мне ведомы пролог и эпилог твоей истории. Кем бы ты ни был. Поверь, я знаю крайности. Вопреки желанию. Лучше будет, если ты не поймешь эту историю. Имена будут чужими, места – забытыми. Цени мгновение, зная, что есть нечто большее. Но это большее разрушит то малое и прекрасное, чем ты дорожишь. А если у тебя есть дети, то сожги эти письма. Твой ребенок будет твоим будущим. Потому что таков закон природы. Радуйся каждому мгновению его взросления и питайся его будущим. У меня такого не будет никогда. Мне не быть родителем. Детей не будет. Да и я не смогу. Страх слишком силен. Не прощу, если моя жизнь нанесет ему вред. Опять же, мне ведомы пролог и эпилог. Его это не должно касаться. Так что радуйся своей простоте. Она ценна. А если нет такого, то теперь у тебя есть цель. Поверь. Просто поверь. Пожалуйста. Не совершай ошибок. Мне ведомы эти ошибки. Знаю имена тех, кто решился вопреки. Там все грустно. Знание несет бремя ответственности. Ненавижу это. Но лучше я, чем ты. Мой стаж достаточен, чтобы нести его гордо. Малая жертва. Так было с самого начала. Мы с тобой разные. Такое было распоряжение. Пролог богат на откровения. Зерен было посажено много. Отгадка хуже загадки. Живи загадкой, радуйся составляющей. Но не ищи отгадку. Бойся ее. Итак. Где же я? Пора подвести итог. Потому что все закончится красивейшим символизмом. Пойму лишь я. Но, надеюсь, ты прочувствуешь мое облегчение. Это финал, конец. Цикл моей жизни закрутился достаточно, чтобы появилась последняя точка. Единственная. Координаты привели сюда не просто так. Таков мой выбор. Можно было что-то предпринять. Но не хочу. Хватит уже. У эпилога не может быть своего эпилога. Таково мое решение. Обратно доказано мной же. И мной же теперь закончено. Так вот. Робот шел в сторону Авроры. По прямой, спокойно и уверенно. Был один. Куда делась женщина, не знаю. Но и знать не хочу. Борюсь с этим желанием. Ее поиск нарушит правило эпилога. Откроет новую координату. Нельзя. Хватит. Пусть живут без меня. Познав конец, невозможно вернуться к началу. Иначе никакого познания не произойдет. Эта женщина слишком вольна. Слишком сильна. Она создала пролог и эпилог. К ней много вопросов. Много претензий. Слишком много связи. Связи, которая может спасти. Но я не хочу. Теперь не хочу. Трудный выбор. Но мой. Оборвать связи с этой женщиной будет легче простого. Надо лишь принять время. Усвоить пространство между координатами. Ее власть способна на все. Но меня это больше не волнует. Хватит. Пока она есть, всегда будет эпилог. Она создает границы. Может меня спасти. Но за этим спасением будет перестановка фигур. Новые координаты, новые последствия. Ты уже понял. Так вот. Аврора. Старый город. Ныне ненужный. Пережиток ошибок и мечты. Пора оставить прошлое. Довольно символично выходит. Извини, если повторяюсь. Но сейчас уже не до правил. Больше ведут эмоции. Не знаю робота. Разрушить памятник людей? Отомстить или же попрощаться? Кто знает. Мне уже не видно. Но цель его была точна. Прямо туда. Откуда пошли корни большого города. Ныне лабиринт. Может быть, робот просто идет в новое место для себя. А может, и не новое. Не знаю. Идти к нему опасно. Ты уже догадался почему. Хватит рисковать жизнями. Свидетелей слишком много. Мое слово – не информация, лишь мысль. Отражение чувств. Подводка к точке. Маленькое наследие. Самое невинное наследие. Хоть сейчас получилось. Ты мой последний друг. Хочется зафиксировать свое наличие. Усталость берет свое. Сентиментальность на повестке дня. Маленький путь. Если бы не Бэккер, то и не было бы встречи с Катариной. Она доказала предсмертную ценность умереть там, где приятней всего жить. Но умереть не просто так. Нужно что-то сделать. Нечто такое, что свяжет прошлое и настоящее. Обычно бывает воспоминание. Семья бывает рядом. Как результат добра и любви. Они будут помнить, оплакивать и любить. У меня таких людей рядом нет. Но они есть. Есть в памяти. Так вот. Итак. Сначала был Бэккер. Он копал могилы, хоронил свой народ. Потом забрал жизнь любимой. Спас ее от мук эпилога. Она ненавидела его. Он принял это смело. Его воля и упрямство дали мне сил шагнуть дальше одного дня. Вдруг есть что-то важное. Этим важным оказалась тюрьма. Как и ожидалось, место то было последним домом для выживших. Странно, что Бэккер не был там. Может быть, не хотел. А может быть, его не пустили. Третий вариант пугает. Можно было бы спросить Катарину. Но та явно выбрала лучшую координату. Если бы сказать про Бэккера, то поменять ход вещей. Вмешаться в судьбу. Или же хуже. Сделать то, что судьба хотела. Важно уточнить. Мы с тобой по-разному понимаем природу судьбы. Моя чуть более физическая. Ненавижу этот закон природы. Это божество. Ненавижу. Мы с ней слишком разные. Катарина умерла с добрыми мыслями о другой жизни. В ее вещах было кое-что важное. Судьба? Ха. Саркастичное Ха. Столько вариантов повлиять на эпилог. Мой выбор прост – взять пример с Катарины. Мой выбор ролей. Бэккер – это я при борьбе с Судьбой или же выжидании ее воли, ее нового указа. Тирания Судьбы равносильна благодетели. У нее нет зла и добра, черного и белого. Она просто правит. Закулисье имеет свое закулисье. У Судьбы там есть своя вторая половина. Наставление трактует ценность матери и отца как баланса крайностей. Судьба балансируется Временем. Время и Судьба – вот настоящие боги. Просто радуйся им. Потому что если не мешать им, то они одарят тебя. Малым, но честным. Мне не повезло. Порой кажется, что я либо их незапланированный ребенок, либо же болезнь должна свести их с ума. Вот они и пытаются от меня избавиться. Так что пора поддаться воле богов. Последняя точка координат – мой дом. Моральный и эмоциональный. Не физический. Не буду Бэккером. Теперь это его роль. Боги переключились на него. Но не переживай за него. Он выживет. Потому что не может не выжить. Боги не ошибаются. Еще один символизм. Увидеть свою замену. За такое стоит сказать спасибо. Гарантия, что мой эпилог подходит к концу. А мой эпилог закончится в большом доме. Сюда меня привела Катарина. Ранее глава тюрьмы. Теперь она мертва. Умерла от ран. Ее транспорт мне помог. Получилось применить и приехать сюда. Этот лабиринт содержал важное высокое здание. Раньше было высоким. Кое-как ноги подняли до нужного этажа. Красиво. Открывает вид на Аврору. Она там, вдалеке. Туда идет робот. Справа мне открылся вид на то место, где Бэккер хоронил людей. Почва позволяла. Там был парк. Кажется. Десятки прямоугольных насыпей видны отсюда слишком хорошо. Вокруг же сплошной лабиринт. Сухой воздух. Ветер приятно обволакивает. Часть этого небоскреба разрушена. Мне повезло забраться. Было трудно. Очень. В момент окутал страх. Было бы невероятно трагично умереть в шаге от квартиры. Квартиры, где я и пишу это письмо. Я улыбаюсь. Счастье. Потому что наконец-то все подходит к концу. Мне слишком много лет. Судьба и Время много раз догоняли меня. У них хорошо получилась роль надзирателя жизни. Но мне порой помогали человеческий фактор, немного везения и несгибаемая упрямость. Столько раз ускользать от смерти нельзя. Но каждый раз было интересно. А если?.. Что если сделать вот так? Или так? Кто сказал, что наступил конец? Ха. Обманывать Судьбу и Время стало привычкой. Игрой всей жизни. Игрой, которую нельзя разделить с другими. Другие люди сталкиваются с последствиями твоей игры. Так что ставки высоки. А если думаешь, что получится переиграть, то, значит, ты играешь. Хочешь победить в игре? Не играй. Единственное правило. Остальное же принимай и не ной. Тут все просто. И сейчас я сижу в квартире особенного человека. Сейчас расскажу. Когда-то мне был знаком один мужчина. Он был хорошим и мудрым другом. Такие люди становятся примером образования и воспитания. Слишком хорошие для этой жизни. Но не слабые или наивные. Думаю, ты понял. А если нет, то, когда встретишь такого человека, поймешь мои слова. Так вот. Ранее он жил на Авроре. Мы были друзьями. Очень хорошими. Считай, семьей. Ему пришлось улететь на Опус. Он должен был вернуться. Может быть, вернулся сразу же. Может, потом. Кстати! Почему не Аврора? Почему здесь, а не там? Потому что таков мой выбор. Все ведет туда. Но я против. Судьба и Время перебьются. Никаких уступок. Маленькая комната и немыслимое своей редкостью знание. Этого достаточно. Это мой маленький мир. Но честный. Мой. Так вот. Его фамилия была Дикисян. И сейчас я в комнате его дальнего родственника. Андрей Дикисян. То же имя, почти то же лицо. Очень похож. У Катарины была фотография. Она хранила ее. Этот человек был важным для Монолита. Важным для этого времени. Приятно знать. Верю в его ценность. Этот и его дальний предок очень похожи. Сразу же узнаются черты. Мой друг – его дальний родственник, тот, кто когда-то прибыл со мной на Аврору. И сейчас я в комнате его какого-то по счету внука. Это невероятно приятно знать. Счастье за других важнее счастья за себя. Я смотрю на его фото и вспоминаю свое прошлое. Можно было бы делать это на Авроре. Там, возможно, есть послание для меня. Оно может быть. Оно может все изменить. Но таков мой выбор. Пора поставить точку. Иначе. Ну, ты и так уже понял. Да и там сейчас разворачивается другая история. Судьба и Время выбрали Бэккера. Пусть так и будет. Когда-нибудь и он будет на моем месте. А мне пора и меру знать. Так вот. Что я знаю. У Андрея была дочь. Звали Рода. Тут есть ее фото. Красивая. С характером, сразу видно. Жаль, что на ней род Дикисянов и закончился. Но это были чудесные жизни. Чудесные истории. Я живу этим моментом и моментом прошлого. И это невероятное счастье. Этот маленький момент соединения знания и памяти сквозь время вокруг хорошего человека и его семьи – моя маленькая, бесценная награда. Сложно описать чувства. Я словно живу в двух мирах. Хотя мне не привыкать. Но сейчас что-то очень наивное и человеческое. Красота истории позволяет заглушить голод и боль от ранений. Да, представляешь. Поднимаясь сюда, случилось упасть. Так глупо. Так просто. Упасть и пораниться. Глубоко. Это чудесно. Знаешь почему? Доказывает мою правоту. Боги отпустили меня. Умру, как простой человек. Случайность примитивна. Путь сюда столкнул со смертью. Простой, честной, тихой. Это ли не доказательство верности пути. Я не скажу, как и откуда тут нахожусь. Знания эти опасны. Вновь разозлю Судьбу и Время. Моя смерть их успокоит. В голову бросаются мысли о том, зачем робот может идти на Аврору. Но моя смерть освободит меня от этого. Пусть история будет в чужих руках. Я все время скрывала свое имя. Так учила мама, когда объясняла ценность писем. Но мне хочется, чтобы ты знал его. Напоследок хочу его написать. Потому что это я. Я была жива. Хочу сказать тебе спасибо, что читал их. Надеюсь, ты запомнишь мои советы. Надеюсь, не будешь играть в игры с Судьбой и Временем. Так делала я. Делала слишком долго. Живи и цени свою жизнь. Меня зовут Любовь. Можно просто Люба. Рада познакомиться. Спасибо тебе.
Продолжение следует…