Из чиновничьих масс вышел человек, одетый в относительно строгие и простые одежды – его мундир не блестел золотом, как мантии имперских преторов, а плащ не был соткан из какой-либо дорогой ткани. Его шаг был размеренным, он хорошо держал осанку, хотя опирался на трость.
Он был смуглым и черноволосым, точно потомком греческих колонистов, подобно самому Павлу.
– А вот и посол Космидис, – улыбнулся мужчина, – Я Константин Македониди, президент Нового Карфагена. Для нас и меня лично честь принимать посла с Земли.
– Ваше Превосходительство, – посол отвесил низкий поклон, – Мой Император – государь и самодержец тысячи звёзд и всего людского рода…
– Ну, раз Карфаген не при нём.… Не всего, значит, – задорно хмыкнул Константин, – Идите с нами, посол, нам нужно многое обсудить в более конфиденциальной обстановке… Всё уже готово для аудиенции.
Павел и карфагенянин прошли к лифту, что быстро понёсся наверх, к самым высоким этажам башни. Вскоре перед ними предстал внушительный зал, в центре которого возвышался массивный чёрный стол. Было всего одиннадцать мест, и девять из них были заняты советниками. Лучи приветливых солнц прорывались сквозь высокие портьеры, игрались на тонких ручках мраморных дев и очках некоторых присутствующих в зале.
Константин прошёл через всё помещение, кивком приветствуя всех, и утонул в своём кресле.
– Присядьте, господин посол, аудиенция будет проходить в присутствии Правящего Совета, – твёрдо настоял он, указав рукой на кресло напротив, – Итак… Новый Карфаген был в полной изоляции тысячу лет. Мы не получали никаких посланий от Земли, не видели ни единой живой души вне наших систем. Мы уже начали предполагать, что мы…
Он выдержал недолгую паузу, постучав пальцами по столу.
– Последние, господин посол. Что Земли больше нет, проект человеческого Рассеяния провалился.
– Однако, Рассеяние удалось. Проект был даже перевыполнен за последнее тысячелетие.… Но можно полюбопытствовать, Ваше Превосходительство? Для чего тогда вам военный флот? – фыркнул посол, – Если вы не выходили ни с кем на связь?
Президент хмыкнул, обращая взгляд на пухлого советника, господина де Риверо. Он кивнул, что-то набирая на панели. Голографический проектор заскрипел и вывел изображение флота, что собирался у орбиты планеты.
– В связи с тем, что Земля погибла, мы думали о проведении своего Рассеяния, но далеко не бесконтрольного, – объявил советник, – Как показал печальный опыт.… Без защиты колонисты быстро потеряются, колония умрёт. Флот строится только для защиты колониальных кораблей от аномалий и контроля администрации.
– Господин посол, прежде чем мы продолжим нашу беседу… Нам важно узнать, что же сталось с Землёй. Расскажите нам, – Константин подперел щеку рукой, – Хотя бы кратко. Я бы хотел иметь представление о том, что сейчас с нашей родиной.
– Конечно, – согласился Павел, – Тысячелетняя изоляция – редкое явление… Особенно в нашей истории. Однако, пока ваш вольный мир расцветал без нас, Терра… Терра собирала потерянные колонии в надежде на создание человеческого «пузыря». Именно так был сформирован Совет Звёзд, где Терра и колонии были равноправными членами. Развитие шло своим чередом, мы давно избавились от угрозы энергетического кризиса, наши земли полнятся зерном и водой… Больше никто не верил в то, что человечеству может настать конец. Демократия была на пике своего расцвета: казалось, вольности человека не было предела…
– Это ж выходит, теперь наши доки смогут принимать торговые судна со всех концов человеческой ойкумены, не так ли? – спросил, чуть приподнявшись, тонкий господин Ивановский.
– Именно так, – кивнул Павел, недовольно скривившись.
– Это же отрадно! Представьте себе перспективы нашего сотрудничества! – радостно объявил господин Ульве дрожащим голосом, – Карфаген… Карфаген может быть отправной точкой для товаров с одного конца галактики к другому! И для Земли выгода, и для нас!
– Рукав Лебедя заселён не людьми, господа. И дальние рубежи галактики тоже не принадлежат нам…
Зал замер. Воцарилась напряжённая тишина, разрываемая лишь ропотом недоумевающих советников.
– Есть многочисленные народы чужих, господа, – пояснил посол, – Не со всеми у нас тёплые отношения. И не все хотят их налаживать.
– Вы, наверное, шутите, – нервно усмехнулся господин де Риверо.
– По-вашему я похож на шутника? – Космидис нахмурился.
– Продолжайте, – громогласно приказал Константин, хмуро обводя взглядом зал.
Павел несколько оторопел. Он громко откашлялся, прочистив горло.
– Однако, вечно это продолжаться не могло. Наша цивилизация достигла пика своего развития, достигла… Точки невозврата. Мы нашли их, – эмиссар выдержал недолгую паузу, – Чужих. Это феноменальное событие, скажу я вам, стало шоком для всего общества! Мы, уверенные в собственном одиночестве, встретились с теми, кто так же, как и мы, способен держать в руках косу и молот! Казалось, наша цивилизация вот-вот рухнет из-за воцарившегося хаоса, но.… Пришёл наш славный Император, что крепко взял бразды, сплотил нас и дал будущее… Мы отошли от шока. Мы вернулись к былому.
– Вы хотите сказать, что демократия не выдержала? – президент Македониди прищурился.
– Да, – уверенно подтвердил посол, – Демократия Терры рухнула, едва почувствовав приближение кризиса.
Воцарился громкий ропот негодования. Президент смотрел на посла исподлобья, некоторое время осмысливая сказанное. Через пару мгновений он дрогнул, подобно титану тяжело поднялся с кресла и встал у просторного окна, обводя взором башни Карфагена, пестрящие в утренней зари.
– И что же вы хотите нам предложить, господин посол? – спросил Константин достаточно громко.
В зале воцарилась тишина.
– Карфаген должен войти в состав Империи, – протянул посол, – Ради сохранения народа от посягательств со стороны чужих.
– И какие доводы Вы можете привести в пользу этого? – хрипло спросил Македониди.
– Что?
– Почему Карфаген должен склониться перед вашим императором, посол? – нервно спросил Константин, – Тысячу лет мы ничего не получали от Земли. Никто нас не искал, никто не пытался нам помочь, а теперь мы должны преклонить колени перед императором из какой-то неведомой дали, что явился объявлять свои требования? Почему я должен согласиться на это?
– Мой Император желает объединить человечество перед лицом общей угрозы, – констатировал посол, – Империя – светоч нашей цивилизации во всём враждебном окружении. Чужаки! Чужаки повсюду, откройте глаза! Многие точат зуб на человеческий род: мы гибки, сильны, хорошо приспосабливаемся. Многие хотят использовать нас в качестве дешёвой рабочей силы, согнать на фабрики и рудники. Вы этого хотите для Карфагена?! Разорения? Смерти народу?
– Почему чужаки, по-вашему, особенно опасны для Карфагена? – выкрикнул господин Ульве, – С чего Вы взяли, что они не готовы сотрудничать?
– Других вариантов нет, – Павел поднялся с кресла, – Либо Карфаген станет частью человеческой империи, либо его народ будет в рабском положении в любой инопланетной державе…
– Это угроза, господин посол? – фыркнул господин де Риверо, – Я полагаю, на этом стоит закончить наш разговор.
– Нет.… Да как же вы не понимаете?! Враг у ворот! – задыхался эмиссар от волнения, – Он трубит в рог, созывает свои бесчисленные полчища, уже готовится нанести удар! Если Вы подпишите договор – Карфаген будет спасён, он будет под протекцией Императора!
– ДОВОЛЬНО! – приказал господин Ивановский, – Я так полагаю, Вы рассказываете нам страшилки о чужих, чтобы запугать… А ваши угрозы? Неужели я слышу скрытое, ядовитое объявление войны? Вы лишь хотите использовать наш мир в военных целях!
Павел съёжился, вжался в кресло, беспомощно обводя беглым взглядом советников.
– Послушайте меня…
– В карцер его! – требовал господин Ульве, – В карцер, в карцер! Покажите, что мы делаем с врагами Республики!
– Стража, – похолодел Константин, басом заглушая ропот, – Покажите господину Космидису наш карцер.
Несмотря на резкую агрессию карфагенян, послы схватились за подручные средства. Павел ужаснулся ещё больше, отчаянно размахивая руками: он надеялся, молился, что всё обойдётся без происшествий.
Но он наивно полагал, что Карфагену нужен мир. Едва его соратники успели что-то сделать, едва их оглушили тяжёлыми и размашистыми ударами винтовкой и прикладами… Он остался один, окружённый хищно ухмыляющимися солдатами.
– Вы совершаете ошибку! – воскликнул Павел, едва его рук коснулись пальцы стражников, – Уверяю вас, вы пожалеете!