К удивлению Космидиса, очень скоро был получен ответ, максимально простой и краткий: «Ожидаем. Высаживайтесь по координатам: пятьдесят пять градусов северной широты, тридцать семь градусов восточной долготы».
Воодушевлённый эмиссар выскочил из рубки. Он уже был готов запутаться в этих бесконечных белых коридорах, но точно по мановению сердца нашёл путь к мостику. Его руки дрожали от невообразимого возбуждения, а улыбка с каждым шагом становилась всё шире и шире. Наспех преодолев затёмнённую лестницу, Павел выбежал на капитанский мостик, чтобы рассмотреть планету ближе. Но перед ним предстали корабли местного флота: корветы, фрегаты, даже исполины-линкоры нависли над ними. Но его беглый взор заострился на шарике, который эти громады сторожили…
Этот маленький мир, точно помещавшийся в ладонях Павла, очень сильно напоминал древнюю Терру. Песчаные берега величавых континентов ещё омывали воды, в зелёных морях ещё ютилась живность. Одно лишь сильно выбивало из колеи: S-56 была окружена исполинским кольцом. Очень скоро Павел понял, вспомнил всю полученную имперскими зондами информацию. Это были доки, с которых каждый день сходили корабли не только гражданского класса.
Посольский корабль молниеносно спикировал к орбите планеты, минуя стальное кольцо, со стапелей которого уже сходил внушительный крейсер. Этот стальной исполин замер, накрывая тенью челнок делегации.
– Император не говорил о том, что планета производит свой военный флот, – озадаченно промямлил эмиссар, – Это… Сильно меняет дело.
– А что они сделают? – хрипло усмехнулся капитан Кирхе, – Наш флот уже давно в боевой готовности.
– Я полагаю, Вы рассчитываете на вторжение, – фыркнул Павел, массируя виски, – Хотите повторения Гиперионской катастрофы? Резни?
– Моя работа, – отрезал его Кирхе, – Не песенки о мире петь, Космидис. Я воюю. И запах плазмы и ощущение крови на руках всяко приятнее, чем провести очередной день в дрянном спокойствии.
Павел всем своим естеством испытывал отторжение, даже видя в иллюминаторе лишь мутное отражение явившегося капитана. Он часто встречал таких людей, часто видел, что они творят и чего добиваются, и лишь это знание помогает ему идти дальше. Это осознание: если он справится, даже подумает о возможности провала, всё пройдёт по самому жуткому сценарию. Буквально десяток лет назад Император предал священному огню Гиперион, непокорную колонию, возомнившую себя наследницей колониальной демократии. Жизнь древней колонии быстро оборвалась, едва к ней подоспел Императорский флот.
Павел дрогнул всем естеством, на мгновение почувствовав на себе холодный взгляд кровожадных императорских глаз.
– Вы мне противны, Кирхе, – после недолгой паузы ответил эмиссар, – Лучше проследите за работой связистов.
Он не заметил, как капитан отдал честь в той же шутливой манере и скрылся за стальными дверями, крайне недовольно что-то ворча.
Снижающийся корабль походил на величавого орла, что расправил свои крепкие крылья. Он нырнул в атмосферу планеты, с оглушительным рёвом опускаясь к исполинской башне, уходившей далеко за облака.
Там делегацию встречало кроткое зарево. Два красных светила едва ли несколько часов назад стали возвышаться над багровым горизонтом, что медленно красился в голубые и красные тона, точно некий озадаченный художник небрежно разлил краски на бумаге. Посол невольно зажмурился, когда его глаз коснулись лучи приветливых солнц, многим более приятных, чем тусклые и кровожадные лучи Терры.
Перед челноком расстилались бескрайние просторы. Далеко за краснеющей башней виднелись зелёные поля, рассечённые аккуратными дамбами и реками. Чуть ближе к башне возникали первые высокие белые здания, что, подобно башням Терры, уходили за горизонт, и множество трущоб, где ютились бедные колонисты.
Космидис никогда не видел столь развитой колонии без щедрой помощи Императора. По крайней мере, добытая информация точно трубила о том, что Карфаген широко урбанизирован, хотя не лишён классовых конфликтов – Павел видел несколько фото, на которых рабочие, всего лишь пытавшиеся добиться поблажек со стороны деспотичных буржуа, были расстреляны подоспевшими силами карфагенян.
Челнок аккуратно опустился на округлую платформу. Вместе с опускающимся трапом вырвался густой дым, быстро окутавший внушительный коридор, уходивший прямиком к огромным сводам башни. Вскоре из хватки дыма выбрался господин посол, закутанный в просторную алую тунику. К собственному удивлению Павел смог разглядеть в дымке лишь один человеческий силуэт. Обычно на встречу с императорским послом выходила вся колония, давался целый праздник в честь скрепления договора между колонией и Императором, длань которого ласково окутывала всё новые и новые миры.
Из дымки вышел высокий и статный человек в белом военном мундире. На первый взгляд он был не особо приветлив, весьма угрюм и мрачен. Несмотря на поклон посла, он приблизился почти вплотную и протянул руку. Павел, обращая недоумённый взгляд на молчаливого человека, неуверенно пожал её.
– Мы давно не видели людей откуда-то извне, – слабо улыбнулся колонист, – Я Лука Нотар, секретарь Правящего Совета.
Слова Луки ввели эмиссара в самый настоящий диссонанс. Правящий Совет? Неужели где-то в галактике ютилась сгнившая человеческая демократия? «Удивительно, – невольно отметил Павел, – Терры коснулась рука Императора, демократия не была способна выполнить его планы.… Здесь же она теплится!»
– Правящего Совета? – переспросил Павел, стараясь прочистить горло.
– Правящего Совета, – подтвердил Лука, – Правящего Совета Нового Карфагена. Ранее у нас была колониальная администрация, что не была способна справиться с растущими потребностями колонии.… И генерал Алексий Комменген захватил власть двести лет назад, объявив себя императором человечества. Но поглядите сами: оно пришло на пользу. И лишь после смерти императора нам удалось дать начало чему-то новому.
Всё больше вопросов шли в седую голову Павла, но вовсе не ответов.
– Новый Карфаген… – покатал он название на языке, – Я припоминаю подобный проект, но, помнится, стартовал он ещё в двадцать восьмом веке. Но я нигде не видел отметки…
– Именно так, – кивнул советник, направляясь к коридору, – Проект назвался различно. Илион, Карфаген, Византий… Он сменил великое множество названий, но остановились на Карфагене – вероятно, Георгий Аргир закладывал в этом какой-то свой смысл.
– Но как колонисты выжили? – озадаченно спросил Павел, поспевая за Лукой, – Все новости трубили о гибели корабля!
– Курс был настроен не совсем верно, поскольку никто тогда не знал о каких-то активностях на нашем будущем доме, – Лука почесал подбородок, – Из-за чего корабль наших предков угодил в пояс астероидов уже погибшей планеты. К счастью для них, ИИ настроил путь к новой пригодной для заселения земле. Мы окрепли, заселили новый дом, окружили его доками и станциями для собственной защиты.… Но никто не пришёл. Шли годы, века, а от центрального правительства не было никакой весточки. Мы ни разу за всё существование Карфагена не получали никаких сигналов с Земли.… Или как Вы там выразились?
– Magna Terra6, жемчужина императорского венца, – деловито поправил посол, – Император Андроник властвует ею и тысячей миров.
– Тысячей миров, – хмыкнул Нотар, – Я полагаю, империя имеет невиданные размеры… Отрадно слышать, что жизнь ещё где-то есть.
Они устремились дальше, к белой башне. Воспоминания о посещении императорского дворца были ещё очень ярки: это прекрасное творение людских архитекторов пестрил мрамором, чёрным деревом, золотом и серебром, бесконечными рядами драгоценных камней.… Здесь же Павла встречал строгий, выдержанный стиль, но удивительно милый взгляду. В нём не было никаких лишних деталей, не было золота, что пылал янтарём при лучах холодного солнца и резал глаза своей лучистостью, не было исполинских изваяний.… Гремели недалеко отсюда скромные фонтаны, смеялись дамы в простых нарядах, что даже и рядом не стояли с вычурностью и богатством терранских леди – воистину, напыщенных и злонравных, не знающих равных в своём стремлении к золоту. Павел невольно вырисовал картину: помешанные на худобе, угромоздившие на своё хрупкое тело тугие корсеты, да носящие безмерно богатые наряды – шелка, атлас и бархат сплетаются в этих дьявольских платьях, будучи сшитые золотом, серебром, усыпанные блестящими драгоценными камнями, цены которым, возможно, и нет. Не так далеко эти же терранские леди и прочие участники посольства брели за Павлом и Лукой.
– Жизнь есть не только в Империи, – улыбнувшись, произнёс он, – Бескрайняя вселенная населена миллионами рас, подобных нам. Миллионы историй развивается буквально на твоих руках, ведь многие народы до сих пор не вышли из времён, аналогичного нашему каменному веку… Великое, непостижимое многообразие.
– Вы хотите сказать, что есть кто-то кроме человека?
Наивный вопрос Луки несколько озадачил Павла.
– Да, – неуверенно протянул посол, растерявшись, – Да, всегда был.
Они быстро прошли треугольную арку, украшенную старым плющом, и внушительный затемнённый зал, где возвышались мраморные статуи на античный манер. Казалось, оживала могучая Афина, что крепко держала в руках копьё и щит, действительно гневался Арес, и лишь быстроногий Аполлон устремлял взгляд куда-то ввысь. Мимо гостя и Нотара проносились многочисленные бюрократы и архитекторы, что едва не роняли планшеты и свои красные шапочки.
Вскоре перед Космидисом предстало заполненное и шумное помещение. Многочисленные чиновники переглядывались между собой, о чём-то неуверенно роптали, но даже при появлении посла не появилось человека, что остановил бы шум. Павел был готов предположить, что с этой толпой ему предстояло говорить. Лука же странно и непринуждённо улыбался, выискивая кого-то взглядом.