Наверху сверкнула молния. Серебряная змея проползла по своду купола, застрекотала, вцепилась в провода-гарпуны и с шипением взобралась по ним прямо в деревянную капсулу. Внутри гулко хлопнуло и корабль тряхнуло сильнее обычного. Массивные створки люка вздрогнули и подскочили, зацепленные крюками за палубу. Флаг на мачте затрепетал и на секунду заискрил, едва не вспыхнув, но быстро успокоился. Только лишь черные уголки слегка тлели, пуская крошечные ниточки дыма.

Чарли наблюдал за происходящим с широко открытыми глазами. Молния была точно такая же, как сопровождавшая самозванца.

«Может он здесь!?» – заверещала тревожная мысль у невидимки в голове.

Однако мысленный вопль затих также быстро, как и появился. Молния самозванца вела себя по-другому. Была его соратником, гончей. А эта только выглядела также, но была дикой и необузданной.

– Что это за молния? – кивнул Чарли в сторону капсулы.

Алистер промолчал.

Из люка поднялся мужчина, не очень большого роста, но с весьма большим и мохнатым пузом, которое вывалилось из черной кожаной куртки, напяленной на голое тело. В такт его неспешной, перевалочной, ходьбе приплясывал пучок черных волос, собранных в одну крошечную косичку на лысом черепе. Рядом с ним по воздуху плыл блестящий металлический шар, который то скукоживался, то раздувался, ощетиниваясь иглами.

– Гровер, – кивнул пузану Алистер, – я тут не один вернулся.

Пузач оглядел попутчиков Алистера.

– Я заметил, – недовольно выдал он.

Голос Гровера звучал странно, с механическим налетом, очень похоже на синтезированные голоса, которые зачитывали расписание Аэронов на станции.

– Кэп может слегка г’азозлиться, – кивнул Гровер на Поля.

Поль мрачно оглядел толстяка. Встретившись взглядами, они оба поморщились. Висящий рядом с Гровером шар угрожающе раздулся, как рыба-ерш.

– Эй, ну-ка полегче! – погрозил Чарли кинжалом.

Гровер перевел на него тяжелый взгляд. Шар повернулся вслед за ним.

Несмотря на то, что шар казался абсолютно гладким, невидимка мог различить, где у него морда. И сейчас морда была очень злой.

– Ты, малец, точно всю ситуацию осознаешь? – проговорил Гровер.

Чарли ткнул Алистера острием в бок, отчего тот рефлекторно дернулся.

– А ты, жирдяй? – грубо ответил Скаут.

Гровер побелел от злости.

– Погоди, Гровер, – вмешался Алистер, – У нашего гостя есть разговор к капитану.

Чарли кивнул.

С каждой минутой, его изначальный план казался ему все глупее и глупее. Чтобы там ему не плел Алистер, это были преступники. Убийцы, грабители и террористы. При этом, судя по всему, еще и обладающие даром.

«Прямо как трейторы из Сеинтории» – вдруг пришла мысль Скауту.

Гровер насмешливо фыркнул.

– Ты знаешь, что я могу пг’истг’елить тебя пг’ямо чег’ез этого тощего, – прокартавил пират, похлопав ладошкой по пистолету на поясе.

Скаут помедлил с ответом. От чего-то ему казалось, что слова Гровера были чистой правдой.

– Но я оставлю тебя капитану, так даже веселее, – усмехнулся пузач, и пошел по палубе в сторону капитанской каюты, – Сейчас, только узнаю есть ли у кэпа на тебя вг’емя.

Палуба скрипнула вслед Гроверу.

– Во что же ты нас втянул, Чарли… – сокрушенно произнес Поль.

Чарли ощутил укол совести. Нотки страха и отчаяния, прозвучавшие в словах Поля сильно подействовали на невидимку. Поль казался Чарли очень смелым и отважным мужчиной, который не уступает перед опасностью, и поэтому его страх подействовал на Скаута еще сильнее.

Невидимка повернулся к нему, и в горле у него встал ком.

Поль напряженно смотрел по сторонам, пытаясь закрыть своим телом испуганную Риту, и даже связанные, они умудрились взяться за руки. Он боялся не за себя, а за свою жену. Ненависть и страх его были так сильны, потому что он боялся потерять самое дорогое что у него есть – Маргариту.

Чарли стало сильно не по себе. Он понимал, что злодей в этой истории не пираты, а он сам. Пираты – это просто опасность, к которой он их подтолкнул. Хуже всего было то, что он мог понять чувства Поля, ведь сам все это пережил, когда самозванец запер его в пустыне. Элейн осталась в опасности, по вине Чарли. И вот сейчас, ситуация повторялась.

– Я вас вытащу, – тихо сказал Скаут, – я обещаю, что мы все вместе уйдем с этого корабля.

– Не обещай то, чего не сможешь выполнить, – ответил Поль.

Это было больно, но невидимка это заслужил.

На горизонте показался Гровер, он приглашающе махнул рукой.

– Ну что, вперед, смельчак, – обронил Алистер с насмешливым взглядом.

– Они пойдут со мной, – сказал Чарли.

Алистер пожал плечами.

– Не уверен, что эта мысль понравится Гроверу, но ты и так уже солидно испортил ему настроение, так что вперед, отговаривать не буду.

Змееглаз кивнул парочке пиратов, что ехали вместе с ними.

– Господа, помогите нашим гостям добраться до каюты капитана.

Пара высоких парней, без особого воодушевления, подхватили Поля и Риту, и направились к Гроверу. Чарли, ткнул Алистера кинжалом в спину, поторапливая, и пошел следом, стараясь идти чуть позади своего заложника.

– Мы идем все вместе, – заявил Скаут, как только Гровер оказался в радиусе слышимости.

Мысленно невидимка уже заготавливал аргументы в споре с толстяком, но к его удивлению тот кивнул в ответ.

– Ну естественно.

Чарли осторожно направился дальше, поглядывая по сторонам и запоминая местность. С каждым шагом он ступал все увереннее, а вопросы в голове приобретали более осязаемые очертания: Как вы делаете людей Одаренными? Что это за серебряная молния? Знает ли кто-нибудь самозванца?

Один из быстрых прочесывающих взглядов Скаута натолкнулся на Элейн. Она стояла у самого борта и улыбалась ему. Чарли опешил настолько, что едва не выронил кинжал. Его шею словно заклинило, а голосовые связки покрылись льдом. Он застыл и выпустил Алистера.

В шею, чуть ниже затылка, вонзилось что-то острое. Все тело обмякло за долю секунды, а глаза заволокло тьмой. Глухой стук, второй и третий. Кожу обожгло, в нос ударил запах сырости, а затем мир исчез.

***

Капитан пришел только на третий день. Высокий, немолодой, с тлеющими оранжевыми глазами-угольками. Когда он говорил, шрам от подбородка до глаза постоянно кривился, рисуя на щеке извилистые закорючки.

На третий день Чарли чувствовал себя отвратительно. Первые два его частенько навещал Гровер в компании парочки ребят, да Сэнди, что с испуганным видом вытирал кровь. Своего им добиться не удалось. Пустыня била сильнее, чем они. И за это Скаут был ей благодарен. И в каком-то смысле даже самозванцу.

– Так-так, это ты хотел со мной поговорить? – начал Эмберлинг, появившись в камере.

Заговорил он не сразу, выдержал драматическую паузу, чтобы пленник наверняка его заметил и как следует впечатлился. А выглядел он впечатляюще.

– Здесь есть другой избитый толпой трусов? – ответил Чарли.

Капитан пиратов ухмыльнулся. Шрам сломался, как ледышка.

– И как себя чувствует наш гость?

– Прекрасно. Больше беспокоюсь за вашего новенько – Сэнди. Он тут совсем руки в кровь сотрет, постоянно полы мыть, – дерзко ответил невидимка.

Джаспер поджал губы, нахмурился и с деловитым видом закачал головой.

– Так трогательно. Но ты знаешь, Сэнди – парень молодой, здоровье крепкое… – Эмберлинг выдержал небольшую паузу, – не то что твой друг из полиции.

Чарли бросило в холод. Кожа покрылась инеем. Поль. Скаут совсем забыл о его болезни.

– Ты тут висишь, болтаешься как червяк на удочке, – кивнул пират на канат, на котором Скаут висел, подвешенный за руки, – А твой друг сидит на стуле. А знаешь почему?

Эмберлинг подошел ближе. Его лицо расплылось в кошмарной улыбке.

– Когда мы сняли с него костюм и подвесили за руки, корабль тряхнуло. И у твоего друга оторвало кисть.

Чарли в ужасе стиснул зубы и выпучил глаза.

– Хорошо, что наш бортовой врач был рядом, успел зашить его до того, как он залил все своей кровью. Вот где Сэнди пришлось попотеть.

Скаут молчал. Он держался изо всех сил, чтобы не закричать от ужаса и злости, ведь понимал, что именно этого и добивается капитан Эмберлинг.

– Но ты знаешь, несмотря на все обстоятельства, стул – это единственная поблажка для твоего друга-копа, – усмехнулся Джаспер, – сейчас он больше напоминает мешок с мясом и кишками, в котором может быть осталось пару целых костей.

Капитан вздохнул и выудил из кармана сигарету. Щелкнул зажигалкой и закурил. После долгой затяжки он выпустил струю дыма прямо Чарли в лицо.

– Так что, если ты хотел сказать что-то, то давай быстрее, пока Поль еще хоть немного похож на человека.

После недолгой паузы, невидимка заговорил.

– Ты меня раньше видел уже?

Вопрос очевидно поставил Джаспера Эмберлинга в тупик, потому что его брови взлетели в удивлении. Он некоторое время смотрел на Чарли, а затем раскатисто захохотал, откинув голову назад.

– Что? И это ты хотел спросить?

Капитан опять расхохотался.

– У тебя что, какой-то приступ самолюбия? – сквозь слезы смеха простонал он.

Чарли молча смотрел ему в лицо.

– Видел? – повторил Скаут.

Эмберлинг насмеялся вдоволь и вытер слезы своим красным потрепанным платком.

– Нет, не видел. А ты что, знаменит?

Скаут ничего не ответил.

– Что это за молнии на куполе?

Эмберлинг все еще приходил в себя.

– Молнии? Это статика от трения.

– Я не понимаю, – тихо проговорил Чарли.

– Ну трение, – потер ладонями Эмберлинг, – Планета сейчас движется к новой орбите. И во время движения создается трение о внешнюю поверхность купола. По крайней мере это основная теория. Ради этого мог бы и не рисковать всем. Вся эта информация есть в сети.

– Основная? – уточнил невидимка.

В ответ Эмберлинг загадочно ухмыльнулся.

– Еще что-то хотел?

– Да.

Капитан кивнул.

– Ну?

– Как вы обращаете людей в Одаренных?

Улыбка сошла с лица Джаспера Эмберлинга.

– Как ты сказал?

В камере повисло напряжение. Впервые за весь разговор Чарли поднял на него глаза.

– Одаренные.

Джаспер быстро приблизился к нему, едва не столкнувшись лбом.

– Ты откуда такое слово услышал, малыш? – вкрадчиво, с весьма отчетливо различимой угрозой, проговорил, почти прорычал, пират.

Скаут ощутил, что нащупал точку опоры. Главное теперь с нее не упасть.

– Так нас называют на родине.

Капитан еще некоторое время дышал ему в лицо горьким сигаретным дымом, а затем отошел, также резко, как и приблизился. Он отвернулся от Чарли, но тот заметил, что так Джаспер пытался скрыть удивление.

– На родине значит, – словно подытожил Эмберлинг.

Затем он снова рассмеялся. На этот раз не так задорно, скорее для успокоения собственных нервов.

Он повернулся.

– Хорошая попытка, парнишка. Только вот последний Одаренный – мой предок, погиб много сотен лет назад, когда пытался зажечь наше увядающее солнце.

Капитан быстро направился к выходу.

– Дам тебе еще день на размышления, а пока что мы займемся твоим дружком.

Хлопнула дверь.

***

Амун-Ра прислонился к стене. Все тело распирало от боли. Кости ломило, мышцы ссохлись и непроизвольно сокращались, мокрая от пота кожа горела. Взгляд бесцельно блуждал по комнате, тыкаясь в углы, в грязь и в крошечное окошко у потолка. Ноги дрожали. Хотелось упасть, но сидеть или лежать было еще больнее, чем стоять. В голове было пусто. Мысли никак не складывались. Только быстрое и рваное шуршание собственного дыхания и еще шаги. Тяжелые, далекие и глухие.

Лицо Ра исказила гримаса боли, он замычал что-то нечленораздельное с открытым ртом, как умалишенный. Его словно распирало изнутри. Необъятное, жгучее чувство раздирало и скручивало его внутренности, пытаясь вырваться наружу.

Щелкнула замочная скважина. Амун-Ра перевел плывущий взгляд на дверь. В проеме показался настоятель Амадей. Вид у него был растерянный. Борода взлохмачена, залысина, что раньше пряталась за бело-красной скуфьей, неуклюже засыпана жидкими седыми прядками, крючковатые пальцы сжимали красный треугольник, что по обыкновению висел на шее.

Следом, по стеночке, ввалился Чарли. Его бледность можно было различить сквозь темноту и безумие.

– Жив еще, старый приятель, – выплюнул он, кинув довольный взгляд на Амун-Ра.

– Так надо? Это точно? Но ведь день еще не наступил… – мямлил настоятель, переводя быстрые взгляды с Ра на Чарли, и обратно.

Его голос дрожал. Размеренная и проникающая манера говорить сменилась нервным блеянием и торопливым бормотанием.

– Да, определенно. Ваш день уже почти наступил, – кинул ему Скаут, не сводя взгляда с Амун-Ра, – Пора воскресить богиню Раму.

Настоятель задрожал всем телом.

– Это будет великий день для всех нас, – наконец повернулся к старику Чарли, изобразив одобрение.

По полу барабанили капельки крови, срывающиеся с руки невидимки. Они так громко лупили по земле, что искривленное сознание Ра воспринимало их как удары по наковальне. Он буквально видел, как вздымаются облачка пыли, а камень трескается, расходясь по швам. И там внизу, из дыры в полу снова загрохотали эти шаги. Шов расходился все больше и вскоре провал зиял тьмой уже у ног Ра. Он заглянул внутрь. Пустой, матовый мрак резкой вспышкой разрезали два красных всполоха. Наполненные яростью, они вгрызались Ра прямо в глаза. В зрачки воткнули по иголке и стали медленно их прокручивать, ввинчивая прямо в мозг. Уши залило рычанием и злобным клёкотом.

Амун-Ра закричал от пронзившей его боли и ослепленный, упал на колени, схватившись за глаза. По рукам стекала кровь и что-то склизкое. Темнота окутала его, скрыв все вокруг. Остались только два красных маяка, свечение которых становилось только сильнее.

– Святая Рама, что он делает!? – ужаснулся Амадей, – он ослепил себя!

Чарли зловеще усмехнулся.

– Зверь у ворот.

Глава 18. Дорога домой

Дезмонд сорвался с места. Камни под ногами рассыпались в крошку, крыши и двери ближайших домов дымились, готовые вспыхнуть.

Ярость хлестала наружу, через его дар, разливаясь огнем. Пламя оживало, обращалось в скалящихся волков.

Они мчались рядом, его живой гнев, его стая. Дезмонд зарычал. Пламя взвыло следом. Их цель была совсем рядом. Стояла неподвижно, подняв клинок над головой, как скорпион жало. Её тень удлинилась и раздулась, словно живая, отрываясь от земли. Скрывающий её тело плащ задымился.

Волки напряглись и рванули вперед, вцепляясь в свою цель огненными клыками. Дженнет резко нырнула вниз. Взлетевший в воздух плащ растворился в пламени за одно мгновение. Командующая резко крутанулась, уходя в сторону и макнула клинок в свою собственную тень. Дженнет распрямилась с размашистым взмахом. Черное лезвие потянуло прилипшую к лезвию тень. Жирные чернильные капли сорвались с её клинка и бесшумно коснулись огненных волков. Их тела вздулись, посинели и с громким хлопком лопнули, извергнув из себя нечто бледное-фиолетовое, похожее на извивающийся ком червей.

Дезмонд поспешно упал ничком, ободрав ладони и локти об камни. Ком прошелестел сверху и улетел за спину. Раздался громкий хлюпающий взрыв. Гвардеец понимал, что такое нельзя держать позади, но обернуться он не мог.

Черное лезвие Дженнет с шипением пронеслось рядом и чиркнуло острием по камню там, где только что была голова Дезмонда. Одаренный едва успел откатится в сторону и поспешно вскочил на ноги, готовясь к следующей атаке. И она не заставила себя ждать. Широкий диагональный удар едва не разрубил Гвардейца на куски. Дезмонд выдохнул струю пламени навстречу клинку, разрывая дистанцию, но тот все равно прогрыз стену огня и чиркнул его по лицу самым краешком.

Вспышка развеялась, их разделяло пять метров. Кровь из рассеченного носа и лба хлынула на лицо. На губах заиграл металлический привкус. Гнев слегка поутих, позволив втиснуться благоразумию и осторожности.

Позади послышались влажные шлепки, треск, шипение и крики. Прямо перед Гвардейцем на мостовую плюхнулся один из червяков. Тварь стала извиваться и рваться на куски, разбрызгивая повсюду темную сиреневую кровь. Жижа шипела, прожигая большие круглые дырки, касаясь камней, стен окон и высыпавших на улицу зевак и подтянувшихся стражников, привлеченных дуэлью Легионеров. Люди бросились в рассыпную, спасаясь от бедствия. Многие падали замертво, залитые едкой кровью.

Дезмонд вскинул над головой левую руку, выплескивая огонь. Пламя устремилось вверх, набухло и раскрылось пламенным цветком, который накрыл хозяина, как купол. Черви испарялись, едва лишь приближаясь к лепесткам огненного лотоса.

Правую руку гвардеец выставил вперед, растопырив пальцы, возводя перед собой стену огня и отрезая Дженнет.

Сквозь огненный вал прогрызла себе дорогу черная цепь. Острый наконечник навылет пробил ладонь Дезмонда и, ощетинившись зубастой железной пастью, вгрызся ему в плечо.

Дезмонд охнул. Стена огня исчезла. К нему мчалась Дженнет. Обожженная, в тлеющих обрывках одежды, с безумием в глазах, покрытая черными символами.

Секунда замерла.

Взгляд Гардейца зацепил нечто за её спиной. Хищное, огромное, в перьях, с раскинутыми вороньими крыльями, увенчанными когтями-пальцами, оно пряталось в её тени, оскалившись отвратительной клыкастой ухмылкой. Глаза-бусинки с садистским наслаждением впились в Дезмонда, предвкушая его смерть. От когтей сущности тянулись практически неразличимые нити, которые высветило пламя Дезмонда. Они вонзились изогнутыми маслянистыми крючьями в тело Дженнет, цепляясь за её символы.

Дезмонд скользнул по ним глазами. Это были буквы. Такие же, как у него на руках. Только гласили они иное.

Мученик. Вместилище. Жнец.

«Она страдает больше всех нас» – всплыли в его голове слова Кейт.

Гвардеец резко опустил левую руку. Бутон огненного лотоса закрылся, истончился и обернулся колючей лозой. Пламенная лоза устремилась навстречу Дженнет.

Командующая слегка вильнула вбок, но лоза не последовала за ней.

Глаза-бусинки заполонил страх. Лоза хлестнула черную сущность. Существо дернулось, скрючившись в агонии. Нити лопнули и разорвались.

Глаза Дженнет и Дезмонда встретились. И он увидел просветление. Страх. Непонимание. Замешательство. Он увидел Дженнет Валкери – Командующую Легиона. Мудрую, честную и рассудительную, уважаемую подчиненными и лордами-градоначальниками. Ту, которую боялся и пытался изжить лорд Кинертон, за её нравственность и идеалы.

– Дезмонд? – испуганно прошептала она, обдав его жарким дыханием.

Но то был лишь миг.

Серебро в её глазах вновь залило кровью и безумием, а на коже проступили угольные надписи.

Валкери резко вытащила клинок из его груди.

***

Стивен встал, отодвинув стул.

– Мира, давай-ка отойдем на секунду, – проговорил он, не сводя взгляда с загадочных посетителей.

Джаспер Эмберлинг и его подручный спокойно проводили их ответным взглядом.

Стивен подошел к двери и кивнул Мире, чтобы выйти.

– Командующий, мне кажется нас и здесь не услышат, – сказала Мирианна, и остановилась в полуметре от двери.

Стивен хмуро глянул на неё. Мира побледнела, лоб покрыла испарина, лицо больше походило на маску.

– Что думаешь по всему этому? – спросил он в полголоса.

Анна несколько секунд просто смотрела на него, не поведя бровью, а затем плавно заговорила.

– Я думаю, что мы должны им помочь. Чарли ведь наш подопечный и мы не можем допустить, чтобы по его вине погибли еще люди.

– А еще, Чарли мой друг, – грубо резанул Стивен, – Ты не задумывалась, что их история слишком складная?

Мира ненадолго зависла, словно обрабатывая информацию.

– Да, это подозрительно. Но с другой стороны, они выдают такие сведения, который просто не могли знать. Кто еще, кроме нас с тобой и Чарли с Элейн, мог знать о бойне с волком, что была здесь, в этой башне?

– И о чем же это говорит? – спросил Стив, вглядываясь ей в глаза.

Взгляд Мирианны, что по обыкновению сиял изумрудным пламенем, потух, и словно зарос пеленой безразличия.

Стивену все сложнее стало списывать это на пережитое и усталость. Голову вновь наполнили воспоминания о случае с Натали.

– О том, что, скорее всего, они говорят правду, – ответила Мира, – и все это действительно им рассказал Чарли.

Стив не отрывал от неё глаз.

Они редко спорили. Пусть Мира и была моложе, но Стивен не мог не признать, что как управленец и стратег она справляется гораздо лучше. Ведь Анна училась этому, вдохновленная успехами его сестры, внимала знаниям лучших полководцев и правителей, среди которых был и её отец – первый Командующий Легиона.

А кто такой Стивен Стронк? Солдафон, который узурпировал власть по сговору с сестрой, на основании морально устаревшего обычая.

– Командующий, ответь мне, разве это не прямая задача Легиона – спасать невинных и держать в узде разбушевавшихся Одаренных? – произнесла она с вызовом.

Да. Трижды да. Она была права по всем фронтам, её логика была неоспорима. Но Стивен не мог с ней согласиться. Нечто внутри него противилось. Может это была душа? Стив не знал. Он даже не мог точно сформулировать свой протест. Это было чувство. Невыразимое, сложное чувство, сплетенное из страха, ответственности и почему-то боли от потери.

– Командующий? – вопросительно кивнула она ему.

Голос Мирианны был пылок и страстен. Но глаза – мертвы.

Стивен пожевал челюстями. Решение было принято.

– Да, Мирианна. Легион всегда будет биться за слабых. Даже если нас все кругом ненавидят, – произнес он, – Такая у него участь.

Мира натянуто улыбнулась.

– Это значит, что мы им поможем?

Стивен посмотрел на неё.

– Да, мы поможем спасти этот мир, пусть он того и не заслуживает, – произнес он, а затем повернулся к двери, – Кайл!

В кабинет Командующего зашел Кайл, что караулил у двери.

– Командующий? – кивнул он.

За его спиной стояла еще пара крепких ребят.

– Нам предстоит хорошенько поработать, – сказал Стивен, – Но сначала…

Стив обернулся к гостям.

– Может выпьем немного и перекусим?

Джаспер и Гровер переглянулись, затем пошептались.

– Почтем за честь, господин Командующий, – ответил Джаспер Эмберлинг встав из-за кресла и легонько склонив голову, – Думаю, что час времени ничего не решит.

Стивен добро улыбнулся.

– Отлично! Кайл как раз знает, где тут наливают самое вкусное пиво.

Командующий повернулся к подчиненному.

– Ведь так?

Кайл стиснул зубы и кивнул.

Командующий удовлетворенно покачал головой.

– Хорошо. Ведь в этот раз… – Стив сделал едва различимую паузу, а его глаза блеснули сталью, … моя очередь угощать.

***

Настоятель Амадей трусил в свою келью. Его трясло от страха и возбуждения. Мало кому из смертных доводилась такая великая миссия, как ему.

– Уф… – тяжко вздохнул он, вставив непослушной рукой ключ в замочную скважину.

Ему следовало привести себя в порядок. Он не имел права предстать перед святой Рамой в таком виде.

Амадей спешно открыл шкаф, и потянул за свою церемониальную рясу. Об пол звякнул нож. Настоятель нащупал клинок испуганным взглядом. Страх от предстоящего не на долго перевалил возбуждение. Ему нужно совершить жертвоприношение. Ему, Амадею! Муху за всю жизнь не прихлопнувшему.

Амадей облизнул пересохшие губы. Это жертва, на которую он обязан пойти. Ведь если Рама оживет, то вместе с ней в этот мир вернется спокойствие. Она сплотит народ, прекратит междоусобицы и погасит волнения. Под её волей гибнущая Сеинтория преобразится. И для всего этого цена – жизнь одного бродяги, по стечению обстоятельств ставшим сосудом для разгневанного злобного божества, едва ли не стершего все живое.

– Я должен. Это на благо всего человечества, – убеждал он себя, одной рукой сжимая инсигнию, а второй коснувшись рукоятки расписного кинжала.

Амадей помолился, нарядился в рясу и отправился в соседнюю комнату. Дважды кротко постучав, он зашел, не дожидаясь ответа.

Амелия сидела на кровати и целилась в него из арбалета.

– А, настоятель, – хмуро поприветствовала она его и отложила арбалет, – Чего вы в такую рань?

– Амелия, девочка моя, час настал! – сказал он, возбужденно взмахнув руками.

Обычно он поддерживал её и наставлял на верный путь, но в этот раз наставник сам ждал поддержки от своей ученицы.

Амелия дала ему то, чего он хотел. Её грубое, израненное лицо надломилось в жалком подобии улыбки. Настоятель знал, что большего она выдать и не могла. Но больше ему и не требовалось.

Женщина поспешно встала с кровати и бросилась к шкафу, наряжаясь в ритуальные одежды – яркое белое платье с рубиновым незавершенным треугольником на груди и на спине.

Амадей дождался, пока она оденется, и они вместе вышли из кельи, направляясь вниз, к их пленнику. По пути они зашли еще в несколько комнат, разбудив послушников для подготовки ритуала.

– Как же нам все-таки повезло, что вы встретили нашего пророка именно тогда, когда мы в этом так нуждались! – выпалила Амелия

Разум настоятеля на долю секунды зацепился за это странное совпадение, но его пышущие счастьем сердце и душа моментально вытеснили любые сомнения.

«Должно же и нам когда-то вести!» – подумал он про себя.

Священнослужители спустились в подвал. Сосуд был на месте. Жалкий, хлипкий и ссохшийся, он лежал на загаженном им же самим полу и бессвязно бормотал, пуская слюну.

Настоятель поспешно отпер дверь клетки.

Амелия зашла внутрь и без особых усилий подняла Амун-Ра с пола, взяв его на руки.

– Амелия, ты сможешь дойти с ним до самого верха? – боязливо спросил Амадей.

– Да, он гораздо легче, чем при нашей встрече, – кивнула она, – поглядите, одни кости.

Настоятель оглядел Амун-Ра. И ему стало жалко этого беднягу, которому выпала такая участь.

– Он вдоволь страдал, нужно облегчить его ношу, – проговорил Амадей и поцеловал инсигнию, – А теперь пошли, Амелия, нам надо торопиться.

Ученица кивнула ему, и они направились на крышу.

Дверь на крышу церкви была открыта, братья уже готовили ритуальное ложе.

– Настоятель! – синхронно выкрикнули они, светясь от счастья.

Холодный порыв ветра хлестнул старика по лицу и встрепенул подол его мантии.

– У вас все готово для пришествия богини? – крикнул Амадей, стараясь переорать ветер.

Братья закачали головами. Младший вдруг зарыдал.

– Как жаль, что не все из нас дожили до этого момента! – ревел он.

Второй приобнял его за плечо и что-то прошептал на ухо, успокаивая.

Амадей окинул взглядом место. Алый треугольник на белоснежной шелковой накидке, растянутой над деревянным ритуальным ложе, изгибался мелкими волнами от прикосновения ветра. Огоньки свечей, огибающие ложе символом церкви, подрагивали, но ни одна из них не потухла.

«Хороший знак» – мелькнуло у него в голове.

Предрассветное небо замедлилось. Теперь оно трепетало, но не сильнее обычного. Все проходило так, как себе и представлял Амадей. Один знак за другим.

– Амелия! – крикнул он.

Ученица кивнула и аккуратно положила Ра на постель, поспешно покинув треугольник. Послушники стояли рядом, не смея пройти за священный барьер.

Дело осталось за Амадеем. Настоятель медленно подошел к ложе. Ветер совсем смолк, а небо разгладилось, словно в ожидании чуда. Все присутствующие не сводили с Амадея глаз. Рукоять ритуального ножа холодила ладонь.

Амадей помолился, не сводя взгляд с безглазого лица жертвы.

– Не делай этого, – вдруг прохрипел его пленник и уставился на Амадея кровавыми провалами.

От неожиданности настоятель отпрянул.

– Не делай… – повторил Ра и обмяк.

Амадей стиснул свою инсигнию, и сделал единственное, что считал верным – стал молится в голос. Он на распев восхвалял мудрую и рассудительную богиню Раму – защитницу и мать человечества. Молитва придавала сил, воодушевляла его самого и его соратников. Настоятель пел, переходя на крик и визг, срывая глотку. Они все яростно кричали молитвы.

Занесенный над головой нож лизнул первый луч рассветного солнца.

Жизнь их жертвы, их собственные жизни, и жизни всего мира потеряли свой вес. Богиня Рама была важнее всех.

– Мы славим тебя, мать наша – Рама! – закричал во все горло Настоятель.

– Славим! – заорали послушники.

Амадей испустил вопль и со свистом вонзил клинок в грудь пленнику. Настоятель отпустил кинжал и, тяжело дыша, попятился, выходя за барьер из свечей.

Секунда. Две. Три. Ничего.

Кровь грязным бурым пятном расползлась по шелковой накидке и со стуком забарабанила по крыше.

Амадей застыл в смятении. Он ждал, но ничего не происходило. В нерешительности он подошел к святой ложе. Их жертва лежала неподвижно. Настоятель потянулся к кинжалу.

Внезапно пленник дернулся, и резко схватил настоятеля за руку. Раздался хруст. Амадей вскрикнул и упал на колени.

– Я же просил вас… – раздался шепот в головах послушников.

Кровь, свиваясь в мелкие ниточки, оторвалась от земли и потянулась обратно к жертве.

Амелия первая вышла из ступора и бросилась на помощь настоятелю. Но едва её нога переступила свечи, женщина вспыхнула, как сухой тростник, облитый маслом. Амелия обратилась в пепел за одно мгновение, не успев даже вскрикнуть.

Пленник медленно сел, ложе затрещало. Левой рукой схватился за рукоять кинжала и легким движением вытащил его из груди, швырнув в сторону.

Небо дрогнуло и завернулось во тьму. Солнце, высунувшееся из-за горизонта, потухло и провалилось обратно. Земля задрожала, ветер в ужасе завизжал.

– Я просил… – троегласно громыхнул пленник, вставая с ложе.

Амадей смотрел на него полными ужаса глазами.

– Но он… он ведь… он сказал, что мы воскресим божество… – сбивчиво пробормотал настоятель.

Амун-Ра повернулся к настоятелю. Провалы глаз вспыхнули красным светом, как два фонаря. Лицо теряло всякие человеческие очертания, зарастая каменной чешуей.

– А вы и воскресили. Меня.

***

Чарли закрыл глаза и прислушивался к своему организму, пытаясь заблокировать боль. Проблема была лишь в том, что болело практически все тело. Даже протезы, и те, казалось, ныли. Но еще хуже он чувствовал себя морально. Под огонь попали Рита и Поль. По его вине. И если про Маргариту он не знал вообще ничего, то Поль был на грани смерти, если еще не умер.

Скаут тихо выдохнул.

После визита Эмберлинга прошло уже несколько часов. Избивать больше не приходили.

Невидимка обдумывал услышанное от капитана пиратов. Время позволяло основательно все переварить.

«Последний Одаренный погиб много сотен лет назад, когда пытался зажечь солнце» – повторил про себя Скаут.

Фраза, которую тогда уронил капитан Эмберлинг, проливала очень много света на происходящее. И чем яснее становилась картина, тем крупнее казался Чарли масштаб происходящего.

«Он знает про Одаренных. Значит, в этом мире они тоже существовали, только очень давно» – рассуждал он беззвучно.

В голове крутился вывод, который невидимке очень не нравился, но избавиться он от него не мог. Картина мира и глубина силы его двойника теперь выглядели совсем иначе. Та научная теория и те выводы, что они сделали вместе с Полем и Маргаритой, как нельзя кстати подходили к заключению, что не давало покоя Чарли. Выбора не было, ему надо было озвучить это хотя бы для себя самого. Мир уже давно перевернулся вверх дном.