– Сегодня продолжим изучать октаву и разберём разные трезвучия… – Алиса заглянула в свой блокнот, в котором, видимо, вела записи об учениках, и прикусила кончик простого карандаша.
Ещё неделю назад я заметил, что все пометки и написания Алиса делает карандашом. Скорее всего, пианистам и людям, работающим с нотами, так проще, чтобы потом по сто раз не пользоваться замазкой…
– Я совершенно не против! – ну разумеется. Был бы я против такого? Ни в коем случае!
– Знаете, Ваня…
– Давайте на «ты»?
– Хорошо. Итак, знаешь, Ваня, очень приятно видеть такое стремление к обучению. – Алиса присела за кухонный стол и показала кивком головы присесть напротив неё. – Я же обычно детей учу, раньше работала в музыкальной школе, а там… Многие приходят только потому, что иначе родители отберут телефон или что-то такое… Никакой любви к инструменту! А ты!.. Сколько ж тебе лет (не подумай, пожалуйста, ничего. Ты очень хорошо выглядишь…) – на этом моменте Алиса немного смутилась и отвела взгляд, – Так вот. Я к тому, что ты уже явно не ребёнок, а столько желания играть… И глаза аж горят… Мне правда очень приятно это видеть.
Алиса улыбалась, и я был очень горд собой. Я был рад, что своей любовью могу радовать человека, делать так, чтобы он улыбался… Я уже говорил, что у неё красивая улыбка? (возможно, я малость покраснел от своих мыслей).
Я помню момент, когда только увидел её… её, лежавшую на полу в луже чего-то тёмного, блестящего и липкого.
Когда занятие кончилось, светило вечернее солнце. В воздухе пахло приближающейся грозой. Небо было окрашено в красивый сине-серый цвет, оно будто бы нависало над городом, и только золотистые лучи могли пробиться сквозь него, озаряя всех и вся своим светом. Жизнь была прекрасна.
Именно, что была.
Наигравшись (если так можно сказать) на фортепиано, мы с Алисой сидели за тем же столом и болтали ни о чём. Пили ромашковый чай и ели солёные крендельки, потому что ничего больше закусочного дома не нашлось.
Алиса рассказала, как раньше играла в оркестре, как записывала игру на рояле (на котором она тоже умеет играть) для разных фильмов и мультиков, как в детстве любила все клавишные инструменты. И с возрастом эта любовь не прошла.
Алиса также рассказала, что была замужем за скрипачом из оркестра, в котором играла, и как они развелись, потому что женились по молодости и необдуманно.
Когда она говорила, что сейчас она свободна, Алиса явно была смущена. И я могу понять её смущение. Мне, кажется, было так же неловко, как и ей.
У меня не было серьёзных отношений, потому что приоритет был другим: отучиться и встать на ноги, устроить бизнес.
И сейчас… сейчас я тоже свободен. И готов.
Я чувствовал, как меня тянуло к Алисе. Не физически, не это главное. Мне было очень хорошо рядом с ней. Было такое ощущение, что она именно тот человек, которого я ждал и для которого становился тем, кто я есть сейчас.
На улице пошёл дождь.
Мы сидели на кухне, смотрели в окно (иногда друг на друга) на солнце, так отчаянно пытающееся пробиться сквозь стену ливня, и молчали. Нам было комфортно.