Czytaj książkę: «Марта», strona 3

Глава 5

Темнота беспамятства не была полной. В ней были голоса. Они приплывали и исчезали, будто их приносил ветер. Голоса спорили: – Она нужна нам, – говорил один, усталый и рассудительный. – Ты сам знаешь, как сильно! – Вы помните, что случилось с последней?! – перебил его хриплый и нервный. – Ты не можешь помешать ей ступить на Путь. Сила выбрала ее. Не ты. И не я. – Она не сможет! Она слабая! Посмотри! Не видишь?! Зачем так рисковать?! – Не нам решать. Путь выбрал ее и точка! Воскресенье. Я открыла глаза. Взгляд уперся в цветной хозяйский коврик прибитый к стене маленькими гвозиками. Я лнжала под ним на старой скрипучей софе, накрытая до подбородка пледом. В голове неприятно гудело и во рту ощущался странный привкус, будто накануне я наелась "пятёрочек" – цветков сирени с пятью лепестками, ароматных и горьких. Я высвободила руки из пледа. Ладонь правой была аккуратно перебинтована. – … я вернусь в больницу, а ты, как освободишься, подъедешь. От звука мужского голоса я вздрогнула и быстро перевернулась на другой бок. У окна, спиной ко мне стояли двое – Кит, в своём колючем сером свитере, такой домашний, будто жил тут тысячу лет и рядом с ним, в прямоугольнике скупого утреннего света, некто усатый в белом халате. – И что здесь происходит? – я села и древняя софа громко скрипнула, заставив мужчин замолчать и обернуться. – Доброе утро, Марта, – с удивлением я узнала в мужчине в белом халате доктора Ветрова. Он быстро шагнул ко мне и, придвинув одно из кресел к софе, опустился в него. – Как себя чувствуешь? Доктор смотрел с беспокойством от которого противно заныло в груди. – Тебе стало плохо, и я вызвал Павла Викторовича, – пояснил Кит. – Телефон был на бутылке с лекарствами. Оправдание довольно слабое. Идиотское. Я бы так сказала. Оно не понравилось никому из нас троих. Мне показалось, что Кит даже покраснел от такого нелепого вранья. Доктор смерил его неодобрительным взглядом. – Не важно, – Ветров обернулся ко мне. – Как ты? Голова не кружится? Тошнота? Может быть шум в ушах? Слабость? – Нет, – я чувствовала себя неловко и тревожно. Казалось, что это пройдет только когда я останусь одна и все станет как раньше. – Приступ, – доктор снял очки с переносицы и повертел в длинных пальцах. – Никита сказал, что ты… Ты кричала. Что-то привиделось? Я зло посмотрела на стоящего у окна парня. Разболтал! После того, что было вчера ещё и это!.. – Ничего! – Тс-с-с, – Ветров похлопал меня по обтянутой джинсами коленке, выглянувшей из-под серого пледа. – Спокойно. Я хочу помочь. Помочь, Марта. Хотелось плакать. Не знаю почему. Наверное потому, что от его слов я почувствовала себя особенно беспомощной. – Никита, – Павел Викторович обратился к парню. – Сделай для Марты чай. Покрепче и с сахаром. Кит вышел и я слышала, как зашумел в кухне кран и стукнули дверцы шкафа. – Пожалуйста, Марта, – доктор смотрел добрыми глазами. – Я здесь, что бы помочь. Не бойся. Давай поговорим. У тебя было видение. Ведь так? Ты вдруг увидела что-то, чего не могла видеть и чувствовала то, что не могла чувствовать? Я слабо кивнула. – Это часто с тобой случается? – Нет. – А когда это произошло впервые? – Утром в субботу, – пробормотала я, едва шевеля губами. – Вчера. Доктор удивленно дёрнул бровями, но продолжил расспросы: – И что ты видела? – В первый раз ничего. Просто было очень темно и очень страшно и… И будто мальчик кричал в моей голове… – Мальчик? – Торопов Эмиль. Тот, который пропал, – было неловко, будто я виновата в чем-то. – Он кричал "Помоги мне!". По спине пополз холод, от одного воспоминания. – И что ты сделала? – пытливо посмотрел на меня Павел Викторович. – Ничего, – я опустила глаза, рассматривая свои руки с короткими не слишком аккуратными ногтями, которые красила черным лаком. Кстати, он начинал облезать. – Я испугалась и убежала из этой… Из квартиры. И встретила Никиту. Вот. – Ты, – доктор заговорил медленно, очень старательно подбирая слова. —Ты не думала о том, что в самом деле могла бы ему помочь? Я возмущённо уставилась на собеседника: – Вы это серьезно?! – Да, – кивнул доктор. – Помочь?! – я не понимала в чем здесь подвох. – Чем я могу помочь мальчику, который… Который кричит у меня в голове?! – Я не знаю, – Ветров развел руками. – Но он же обратился к тебе. Я недоверчиво покосилась на доктора: – Это вы шутите? Проверяете мою вменяемость?! Так вот – я понимаю, что голоса в голове это… Это просто голоса! Иллюзия! И… И, не надо так сложно! Хотите отправить меня на обследование к психиатру – я не против! Не против, нет. Но сейчас просто трясло от происходящего. – Нет, – заверил Ветров. – Вовсе нет. Все не так. Успокойся. Я объясню тебе, что происходит и … Резкая телефонная трель оборвала его на полуслове. – Извини, – мужчина сделал знак рукой, доставая телефон из кармана тёмно-коричневых брюк. Выслушав звонившего Ветров буркнул в ответ короткое "Сейчас буду" и нажал "отбой". Озадаченно похлопал черным тонким смартфоном по квадратной ладони – похоже звонок спутал ему планы. – Мне надо срочно уехать. Но мы обязательно договорим, Марта. В комнату вошёл Кит с чашкой чая над которой поднимался горячий пар. – Я ухожу, – сказал ему Ветров, поднимаясь с кресла. – Срочный вызов. Парень поставил чашку на старый журнальный столик у софы: – И что мне делать? – До свиданья, барышня, – сказал Ветров, подхватывая докторский чемоданчик и строго добавил, обернувшись к Никите: – Объясни ей всё. Понял? Как только освободишься, сразу ко мне. И… Сними с нее приворот! Как такое только в голову пришло! Это не наши методы! Последняя реплика сопровождалась сдвинутыми бровями и осуждающим взглядом из-за очков, отчего Кит погрустнел лицом. Парень приблизился ко мне, все ещё сидящей на софе и провел раскрытой ладонью над моей головой, как будто убирал невидимую паутину. – Получше? – участливо спросил Ветров. Я не знала, что должно стать "получше", но на всякий случай кивнула. Когда за доктором захлопнулась дверь, Кит сел в старое кресло с деревянными подлокотниками и темно-зеленой истертой обивкой. Обвел глазами комнату, залитую серым зимним светом, рассеяно посмотрел на свои большие ладони, видимо собираясь с мыслями. Потом поднял на меня глаза и произнес твердо и внятно: – Мы – Воины Света! Последовала длинная пауза, во время которой мы мерили друг друга вопросительными взглядами. – И? – я понятия не имела, как реагировать на эту новость. Кит негодующе выдохнул, будто я виновата, что его слова не произвели ожидаемого эффекта. – Послушай, Кит, – я забылась и назвала его этим именем. Он вздрогнул и с удивлением уставился на меня: – Откуда ты знаешь? – Знаю, что? – Меня зовут так только близкие друзья! – Ну, значит я твой близкий друг, – попробовала пошутить я, но только лишний раз убедилась в том, что у этого парня мои шутки не имеют успеха. – Забудь… Что происходит, а? Я села скрестив по турецки ноги и потерла пальцами лоб, стараясь сосредоточиться. Что-то произошло – словно мутная пелена в голове пропала и я снова могла ясно соображать. И… И Кит вдруг оказался просто парнем. Очень серьезным, напряжённым даже, симпатичным в своем сером свитере, но не до такой степени, что бы меня жгло мучительным желанием залезть ему в штаны. Внезапно он потерял всю привлекательность и магнетизм. И произошедшее между нами накануне вечером, вызвало только мучительное чувство стыда. – Ты, – горло давило от эмоций. – Ты ночевал здесь? Я помнила вечер и темноту за окнами, но вряд-ли позже одинадцати, а сейчас, старые, громко тикающие часы на пыльной полке серванта показывали почти восемь. Судя по серому свету в окно – утра. Господи, где он спал?! Я скользнула глазами по софе – застелена покрывалом, хотя, это только в советских фильмах перед сексом героиня расстилает кровать и переодевается в ночнушку в цветочек. – Я, – парень кивнул, как мне показалось, смущённо. – Я же не мог бросить тебя в… В таком состоянии. – Каком? – во рту пересохло. Я помнила вчерашнее видение, но что помнил Никита? Как это выглядело со стороны? – Приступ, – коротко пояснил он. Будто знал больше меня. – Ты вдруг начала кричать, что везде кровь и … И что он тебя убил. Я дал тебе лекарство, и ты отключилась. Я позвонил доктору, но он смог приехать только утром. – Лекарство? – я сдвинула брови не очень понимая о чем это он. – Да, – Кит больше не юлил. Стальной и твердый. Снова чувствуя за собой силу и правоту. – Лекарства, которые прописал доктор. От бессонницы. Пауза в которой тиканье часов и лихорадочный бег мыслей в голове. Никита знал о лекарствах, о дозировке, о том, что делать во время "приступа". Что же черт возьми происходит?! – Пей чай, – он показал глазами на чашку. – Поможет. Ну нет, я не собиралась прикасаться к этому – неизвестно чего он там мог подмешать! – Начнем с начала, – я отчаянно старалась быть рассудительной. – Итак, вы Воины Света. Ты и… доктор? – Да. – Что это? Секта? Тайное общество? Группа беглецов от реальности, типа толкиенистов? Что? – Мы – Воины Света, – повторил Кит. – Мы призваны оберегать людей от подступающего мрака. Мы караем тех, кто несёт в себе тьму. Он произнес это твердо и зло. Не хотел делиться со мной сокровенным, отделываясь заученными фразами. – И, – я запнулась, стараясь придать голосу ту же твердость, что была у собеседника. – Что вам нужно? – Ты. Мой бог! Этот парень был совершенно непробивем. Иначе чем объяснить такое спокойствие? – Зачем? – стало грустно. Наверное потому, что я знала ответ. – Твой дар, – собеседник перестал нервничать и совсем расслабился – оставил в покое подлокотники кресла и закинул ногу на ногу. – У тебя Видения. – У меня расстройство сна. Спроси у доктора! – У тебя Дар! Я все видел сам! Что с мальчиком, Марта? – Кит подался вперёд, сверля взглядом серых глаз. – Кто убил его? – Я не знаю! – Ты должна сказать! – Я не знаю! – заорала я, желая только чтобы меня оставили в покое. – Я знаю, что он мертвый, и все! Кит обиженно поджал губы. Выглядел он разочарованным и все же, этот парень был не из тех, кто быстро сдается. – А утром, когда мы сидели в кафе? – Никита пытливо всматривался в мое лицо. – Он был уже мертв или ещё нет? – Да не знаю я! Слезы в голосе скрыть не получилось и, не желая разреветься, я вскочила с софы, которая протестующе скрипнула и убежала в ванну. Конце концов! Я имею права с утра почистить зубы, умыться и… И немного поразмыслить во что вляпалась, заперевшись на шпингелет. Стук в дверь, когда я заканчивала чистить зубы. Быстро прополоскала рот, умылась, вытерла лицо жестким полотенцем и вышла из укрытия. Кит стоял под дверью, сложив на широченной груди руки: – Надо договорить, – заявил он тоном, которому не возражают. – Мне тоже неприятно все это. – Что "это"? – вспылила я, выходя из темного коридора в кухню и доставая банку молотого кофе с полки. – Все это! – Никта устроился на табуретке за столом и я чувствовала спиной его взгляд, насыпая в медную турку кофе. – Марта, я бы с удовольствием закончил разговор и уехал по своим делам. – Так заканчивай! – я налила в турку воды и поставила на плиту, зажигая газ длинной кухонной зажигалкой. – Что произошло с мальчиком? Я обернулась и стояла сейчас оперевшись спиной о столешницу, следя за тем, что бы кофе не сбежал и стараясь объяснить этому "Воину Света", что в самом деле не знаю. – На каком языке надо говорить, что бы ты поверил? Я не знаю, что случилось! Я просто знаю, что он умер. И все! И… И, если тебе интересно, то я бы с удовольствием обошлась без этого знания. Или дара. Как там? Губы у Никиты дёрнулись, как будто он хотел сказать мне что-то хлесткое и обидное, но вовремя справился с порывом. – В мире не бывает случайностей, – тихо произнес он. – Тебя выбрала Сила и ты должна подчиниться ей. Иначе последствия будут необратимы. – Только не надо меня пугать! – я ненавижу, когда на меня начинают давить. – Ветров расскажет, как управлять даром, как развить его и направить на пользу миру. Это значит "принять Дар Силы". Но можно и отказаться. Потому что у каждого есть право выбора. Тогда мы уйдём и ты будешь жить с этим сама. Но не думай, что это просто, – Никита говорил ровным голосом. – Выбирать тебе. Он смотрел на меня со сталью во взгляде ожидая ответа. – Как вы нашли меня? – я никогда не даю легкомысленных обещаний. – Какая разница? – Кит больше не заигрывал строя из себя хорошего парня, который вот-вот станет моим самым лучшим другом. – Мы нашли тебя тогда, когда ты нужна. Я никогда не имела с этим дел, но всегда думала, что сектанты тем и отличаются от нормальных людей, что зациклены на определенной теме и способны аппелировать только размытыми понятиями. Никакой конкретики в ответах. – Понятно, – я кивнула и выключила огонь под поднявшимся кофе. Надо как-то выпроводить этого типа и забыть. О нем, о докторе, и прочей ерунде. Я пока ещё не тронулась умом на столько, что бы радостно бежать навстречу неизвестно чему, только услышав про "Дар" и спасение мира. – Кофе? – Нет. Я пойду. Кит поднялся, пошарил в карманах светло-голубых джинсов и положил на кухонный стол белый прямоугольник визитки. – Если надумаешь, – пояснил он. – Набери мне или Ветрову. – Угу, – я влила в пузатую чашку порцию свежесваренного кофе, чувствуя облегчение от того, что гость уходит сам. – Договорились. Сколько времени дается на раздумья? – Постарайся не затягивать, – ответил Кит проходя в узкий темный коридор. Мы расставались миролюбиво, почти дружески. По крайней мере мне так казалось. Он уйдет, я выпью кофе, пожарю на завтрак два яйца, сделаю бутерброд с творожным сыром и позвоню Ма. Мы поболтаем и все станет на места. Я выброшу из головы этих странных людей и загружу стирку, а вечером пойду прогуляться по городу и выпью кофе в каком-нибудь симпатичном кафе. Никита завязывал шнурки на ботинках в темноватом коридоре. Я стояла тут же. Скрестив на груди руки и наблюдая за ним, рассеяно размышляя о планах на день и о том, что может… Может, если убрать всю эту странную мишуру про Воинов Света, он не плохой парень? Высокий, широкоплечий, красивый, как богатырь из детской книжки. Я вспомнила, как вчера меня тянуло к нему с неприятной, даже болезненной, страстью. – Никита, – я окликнула его, застегивающего молнию на куртке цвета хаки. – А что имел ввиду доктор, когда говорил про приворот? – Доктор? – парень натянул на голову черную шапочку и обернулся ко мне. – Да, – я смотрела на него снизу вверх – едва доставала ему до груди – и чувствовала неприятное смущение от этого. От этого и от воспоминаний о вчерашнем поцелуе. Когда я сгорала от страсти на ледяном подоконнике, а Кит?… – А, – он равнодушно кивнул. – Это я… Короче, я наложил на тебя приворотное заклятье. Мне нужно было быстро добиться твоего доверия. А люди всегда доверяют тем, кто им нравится, так что… Приворот подходящий способ. Не самый правильный, но вполне рабочий. Извини. Я, может, немного перестарался? Не часто этим пользуюсь. Он говорил об этом, просто, как о чем-то обычном, а мне казалось, что потолок валится на голову. "Приворотное заклятье" и вот я не я, а Всадник без Головы. Вернее, всадница, мечтающая только о том, как этот парень берет меня теплую и готовую абсолютно на все. Черт! – Перестарался? – усмехнулся Кит и лицо его оказалось вдруг совсем близко от моего, потому что этот рыжий великан вдруг прижал меня к стене коридора. – Или надо было отжарить тебя вчера прямо на кухонного столе, а? В "медицинских целях"? – Пошел вон! – прошипела я, задыхаясь от злости. Никита на это усмехнулся и отпустил меня: – Прости. Ничего личного, Марта. Молча пересекла узкий коридор и распахнула перед гостем дверь. Он с усмешкой поправил шапку и достал из кармана ключи от машины. – Я все снял, не бойся, – Кит остановился в дверях. – Ты не в моем вкусе, худышка. Ещё раз извини. И не тяни с ответом.

Глава 6

пятница Неприятное послевкусие прошлых выходных я изгоняла работой. А чем ещё, если у тебя нет друзей, занятного хобби и ты 24/7 один на один с собой? Больше всего мне было гадко от истории с Китом. Видения, Воины Света, Дар все это болталось где-то на заднем плане, а вот Никита… Двухметровый, с со сталью в глазах… Никита, который готов был соблазнить меня "для дела" не шел из головы. И никакой лирики в этом небыло. Было лишнее подтверждение, что я "поломанная" и со мной можно, как угодно не особо парясь, что я при этом чувствую. Даже вон, Воину Света, который "борец с тьмой" не пришло в голову ничего лучше, чем наложить на меня приворотное заклятье. Хм, и они серьезно думают, что я соглашусь вступить в их ряды? После такого? Я злорадно усмехнулась и натянула на голову капюшон красной дутой куртки – сыпал мелкий снег. Пятничные вечера, когда заканчивается рабочая неделя всегда нагоняют тоску. Я не слишком люблю свою работу, но она дает смысл, а вот выходные… От мыслей об этих охватывало настоящее отчаяние. Что я буду делать? Сидеть дома и лопаться от злости вспоминая бесстыжего обманщика? Тешить себя фантазиями о том, как он умоляет меня о помощи человечеству (если мечтать, то масштабно), а я со злорадной ухмылкой отказываю? Я презрительно фыркнула в теплый шарф и поправила лямки рюкзака на плечах. Смешные мысли для взрослой девушки. Я медленно брела по вымощенному плиткой широкому тротуару рассматривая нарядные витрины магазинов и вывески кафе. Хотелось зайти и побаловать себя каким-нибудь милым пустяком, но, к сожалению, мой бюджет в этом месяце не позволял ничего лишнего. Вот в следующем… Я старалась загрузить себя работой по полной, что бы купить новенький смартфон, пока этот окончательно не сдох. Если все будет в порядке и не придется залезть в заначку, если шеф не решит вдруг задержать оплату, а я не буду косячить в текстах, то скоро можно будет выдохнуть и месяцок пожить без режима жёсткой экономии. Может, даже ужинать не дома раз в неделю и купить себе что-то красивое… Я остановилась у витрины магазина одежды рассматривая нарядные манекены. На мой взгляд одеты они были слишком броско, но все же… Я представила, как приятно идти по улице вот в таком стильном пальто цвета теплого летнего песка, кутаясь от холодного ветра в кашемировый шарф, а не в этот, акриловый, который я связала себе сама, что бы не сдохнуть от скуки одинокими вечерами. Мое отражение в витрине – маленькая фигурка в красной дутой куртке с белой полосой на рукавах, лицо скрыто надвинутым капюшоном, тонкие белые косички спускаются по плечам в которые врезаются лямки рюкзака. Я показалась себе ужасно нелепой и несовременной в этом огромном городе у яркой витрины. И почему-то снова появились в голове Воины Света и рыжеватый богатырь Кит в сером свитере. Если кровавые картинки были для меня чем-то далёким и не более реальным, чем страшный фильм, их надо было просто "переждать", что бы выветрились из памяти, как дурной запах из комнаты, то подлость Кита жгла очень ощутимо. Сейчас, стоя у витрины, я поняла, что девочка, которую травили одноклассники в школе – слишком смуглая и темноволосая – "цыганское отродье", слишком маленькая и хилая – не даст сдачи. Эта девочка все ещё здесь. Она уехала в большой город, нашла работу, воображает, что выросла и может что-то решать сама, но – нет. Обман и очковтирательство. Эта малышка здесь, сейчас. И подлые Киты как-то чувствуют таких, поэтому используют те способы, которые кажутся им "хорошими для дела". Но самое гадкое – мама не придет поставить на место обидчика. Потому что она далеко и… и потому что глупая маленькая девочка однажды захотела доказать, что сможет без нее справиться с подлым миром. Я отвернулась от витрины и поплелась дальше, больше не видя красоты зимнего, расцвеченного огнями города. Тогда, в воскресенье, захлопнув дверь за Никитой, я неожиданно для себя разревелась прямо в коридоре, ткнувшись лбом в старый дермантин дверной обивки. Было обидно. И… И это чувство никчемности, будто ты поломанная кукла. Будто отчаянно пытаешься скрыть изъян, но окружающие его все равно чувствуют и обходят десятой дорогой. Потому что "как бы чего". Это было всегда со мной. Кажется, я родилась с этим чувством. И в тайне надеялась, что бегство сюда поможет затеряться, и я наконец-то смогу стать "как все"… Не смогу! Потому что у меня вдруг "дар". У меня Видения! Воины Света хотят что бы я была с ними на благо мира… Господи, что за бред?! За что ты со мной так? Почему не послать простого человеческого счастья? Самого обычного, не принца-красавца-миллионера, а обычного самого человека, с которым не страшно рядом, которому можно доверять и не прятать изъянов. Ходить в кино, делать покупки и делиться тем, как прошел день. Разве много, а? Разве во всем огромном мире нет такого человека для меня?! Я брела под медленным пушистым снегом по городу. Вечер пятницы. Шумные улицы, яркие витрины, рокот машин, отзвуки голосов прохожих – аккомпанемент к мыслям о одиночестве от которых отчаянно хотелось сдохнуть. В кармане куртки пальцы вертели гладкий квадратик белого картона – визитка с номером телефона и "Мотов Никита Андреевич". Позвонить ему? Просто предлог, что бы не быть одной в этот вечер. Согласиться на что угодно, только бы не возвращаться в холодную тихую квартирку к телевизору и серфингу в соцсетях от которого только хуже. Потому что натыкаясь на школьных одноклассников или подружек детства, понимаешь – у них все нормально – работа, путешествия, друзья, дети, планы на жизнь, а ты… Ты живёшь в Городе Мечты, в котором каждый вечер пятницы хочется выть от одиночества и тоски… Я не знала, что так будет, когда ехала сюда. Снег оседал сверкающей ледяной пылью на крышах, машинах и плечах людей, я брела вперед уже совсем без цели раздавленная собственными мыслями. – Девушка, – мужской голос совсем рядом и незнакомый парень, быстро обогнав, преградил доргу. Я рассеяно скользнула взглядом его темным встрепанным волосам, бледной коже, черному пальто, распахнутому небрежно, будто на улице не -10, а + 20. – Где здесь Веховской переулок? – парень щурил очень светлые, будто подведенные черным карандашом, глаза, стоя под светом уличного фонаря, и мелкий колкий снег оседал на нем ледяной сверкающей пылью. – Я не знаю! – таким тоном обычно шлют на хер, но я была слишком хорошо воспитана, что бы сказать это прямым текстом незнакомому человеку. Впрочем, и на столько смелого тона я испугалась и поспешила уйти. Подальше от взгляда холодных, светло-голубых, будто у собаки породы сибирский хаски, глаз. Единственное, чего мне хотелось сейчас – затеряться в толпе. Поэтому я решительно направилась к остановке но, перед тем, как прыгнуть в подошедший трамвай, обернулась. Парень все ещё стоял на тротуаре глядя мне в след в своем распахнутом черном пальто и кожа его казалась белой, как снег.   В магазинчике возле дома я купила "что-нибудь на ужин" – смесь из замороженных овощей, сосиски и творожный десерт с клубникой. Только когда начинаешь жить одна, понимаешь ценность умения быть "хорошей хозяйкой". Когда-то я неплохо справлялась, но сейчас просто не видела в этом смысла, позволяя себе почти не готовить питаясь фастфудом, шоколадками и всем, чего вдруг захочется. Это было невыгодно для бюджета и, как утверждала мама, пагубно для здоровья, но я пока не могла перестроиться. Обещала часто, но до дела не доходило. Может, на этих выходных? Я проснусь утром, свежая и полная сил. Напишу список полезных продуктов и… И даже возможно, сварю суп. Хотя, кого я обманываю? Я давно не ем суп и не просыпаюсь свежей и полной сил. Лекарства, прописанные доктором, те самые, "от бессонницы" вызывали нестерпимую тошноту. Выпивая положенных пятнадцать капель микстуры я почти сразу оказывалась согнутой пополам над унитазом и блюющей. Такая вот "телепортация". Так что приходилось справляться, как раньше – немного алкоголя перед сном или снотворное, если совсем уж не в моготу. Пока не случалось новых "приступов" вполне терпимо. Я свернула с ярко освещенного тротуара у шумного проспекта в темную арку. Шаги гулко звучали в темноте отражаясь от стен и мне хотелось двигаться бесшумно, почти крадучись, лишь бы звук не казался таким оглушительным. В квадратном дворике было как всегда темно. Единственный фонарь у самой арки освещал лишь маленький кусочек двора, оставляя большую часть погруженной во мрак. Я стянула с головы капюшон, что бы лучше слышать происходящее вокруг и ускорила шаг – хотелось быстрее пересечь детскую площадку. Ее темный квадрат с покосившейся деревянной беседкой и облезлой горкой, зловеще раскорячившейся посередине, всякий раз внушал чувство тревоги. Хотелось бежать через нее так быстро, будто следом гонится свора бешеных собак. От горки в самом деле послышалось тихое гортанное рычание. Так рычат опасные псы решая переходить ли к нападению. Я внутренне напряглась, ругая себя за промелькнувшие в голове мысли о злых собаках, и ускорила шаг, помня, что бежать категорически нельзя. Мягкие, больше похожие на прыжки, шаги за спиной, услышав которые я почувствовала, как леденею от ужаса. Ноги стали ватными, я двигалась будто во сне, тяжело и медленно. Неожиданно твердая рука схватила меня сзади за веревки косичек и с силой дернула. Потеряв равновесие, я полетела назад. Рюкзак на спине смягчил падение, но, даже получив серьёзные повреждения, я бы не почувствовала боли от ужаса – тот, кто склонился надо мной оказался на столько жутким. В темноте двора подсвеченого только горящими окнами выстроенных в квадрат домов, я видела странную маску вместо лица – словно бы плоть кое-где истлела и сквозь прорехи на ней белели кости черепа. Глазницы зияли темными провалами с красными, похожими на тлеющие в костре угли, огнями. Нападавший тяжело навалился на меня, а его руки старались проникнуть под шарф и добраться до шеи. Я же не могла двинуться, парализованная ужасом, чувствуя только жесткость припорошенной снегом земли и зловоние чудовища. Ему наконец удалось добраться до моей шеи – я почувствовала ледяную костлявую руку. Она медленно давила на горло и я начала тонко и жутко хрипеть, задыхаясь от нехватки воздуха. Мысли мои при этом оставались спокойными, как гладь озеро в безветренний летний день. "Интересно, что дальше?" – размышляла очень хладнокровная Марта, оказывается живущая у меня внутри. Мне кажется, она понимала, что смерть совсем рядом и ждала ее с радостью и облегчением – дурацкая жизнь оборвется и больше не будет больно. Очень ясно я увидела занесенный надо мной тонкий клинок с длинным узким лезвием. Желтый отблеск света из окна на гладкой стали, мог бы стать последним, что я видела в жизни. И, видят небеса, я была готова. – Оставь её! – голос, совсем рядом, резкий и грозный, отвлек внимание убийцы. В ту же секунду быстрая черная тень сбила чудовище с меня и они, сцепившись в темный клубок, откатились к песочнице. – Беги! – крикнул мне мой спаситель. Будто отрезвляющая пощечина. Я неловко перевернулась на живот и поднявшись на ноги, побежала к двери парадного. Казалось, что прошла вечность, прежде чем я рванула дверь на себя и влетела в светлый, пахнущий псиной и табаком подъезд. Но, прежде чем захлопнуть дверь, я обернулась. Полоса света резанула темноту, будто нож именинный торт, осветив два борющихся тела совсем рядом у грязных ступеней. Лишь на мгновение один из них обернулся, и я встретилась с полным ярости взглядом светло-голубых, словно подведенных черным карандашом, глаз. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы я захлопнула дверь и влетела на свой четвертый этаж так, словно была спринтером, а не курильщиком с десятилетним стажем. Трясущимися руками выудила из кармана брелок, царапая замок, вставила ключ в замочную скважину, повернула два раза и толкнув с силой дверь, ввалилась в темноту коридора. Заперла замок и цепочку. Сползла тут же, не зажигая свет, на пол и разревелась, стараясь делать это тихо. Затыкая себе рот рукавом красной дутой куртки. Никогда в жизни мне ещё небыло так страшно.