Неопалимая купина. Путевые заметки

Крым, Севастополь

 
Кто в Севастополе впервые встретил море,
До этих пор неведомое вам,
Тот удивится, сколь же горько-солона вода морская
У памятника некогда погибшим кораблям.
Их дух парит над голубым простором,
Орлины крылья распластав
Тех парусов, что не наполнит ветер боле —
Над ними только шёпот грустных волн.
Зовёт нас преклонить главу и монумент героям павшим
И на Малаховом кургане, и Сапун-горе,
И панорама стойких противостояний.
С тех пор минуло уж немало лет,
Но подвиг их хранит живущих ныне память
Как непреложный их завет.
А город солнцем упоён,
И светлый день цветёт как вешний сад,
И мы, овеянные юностью, цветём —
Весна в свой радостный венок
Вплетает наш счастливый взгляд.
 

Крым, Алупка

 
Привет тебе, моя Алупка,
Моя прелестная голубка!
И рукотворная цветущая долина,
Где дух мой некогда приют себе искал,
Увенчана Ай-петринской короной
Зубчатых белоснежных скал.
Вдали таинственный задумчивый дворец,
Средь кипарисов словно бы уснувший —
Он тайны всех прошедших лет хранит
И видит сны о днях минувших.
Там Воронцовские дворцы,
Окутанные дымкою забвенья,
Меня зовут под своды чудного виденья,
Когда шумели здесь изящные балы,
Кружились пары, музыка пленяла —
Её услышав, издали русалка призывала
И пела песни при луне.
Вот зимний сад, и там у чудного фонтана
Чуть слышно шепчутся нимфеи,
Своей сияя мраморной красой,
И спорят, кто из них милее
Средь ликов, отражённых кроткою водой.
Там в окруженьи дивных сосен
Чудесная поляна нежится в тепле —
С Ай-Петри ветер ей приносит
Прохладу в звёздной тишине.
А по соседству в Симеизе Голубой залив
Всё телескопу гордо возвещает:
Алмазы звёзд в моей бездонной глубине
Ничуть не хуже тех, которым ты внимаешь.
Седые мраморные львы,
Задумчиво смотрящие на взморье,
Воспоминаньями полны,
Под шум прибоя грезят в час полночный
Под ропот набегающей волны.
И в глубине аллеи осенённого луною парка
Вдруг воссияет царственных магнолий цвет
И опьянит божественным дурманом,
И воскресит мечты тех розовых чудесных лет.
 

Крым, Новый Свет

 
Бывали вы в тех уголках седого Крыма,
Овеянных преданьями давно минувших лет,
Где в бархате ночи рождается волшебный цвет
С тончайшим нежным ароматом,
Там, где вечерние лучи заката
Пурпуром одевают берега,
И вслед луна, как гордая царица,
Властительница грёз,
Восходит величаво средь лучистых звёзд
И манит в гости тех, кому не спится?
И, тайной ночи окружён,
Мир затаил дыханье в упоеньи
От ожидания волшебного виденья,
Скользящего по золотой играющей дорожке
Желанного предвестника любви,
И ты, моя мечта, лишь только позови!
Я полечу навстречу на волшебных крыльях,
Но лишь позолотят лучи главу Орлиного утёса
И заиграют бирюзою сонмы вод,
На горизонте затрепещет алый парус
И в мир чудесной сказки позовёт.
И грот Шаляпина, чьи своды помнят чары
Былого легендарного певца —
В нём эхом вам откликнется его неповторимый голос
Всеми любимого духовного творца.
Заворожит в волшебной Царской бухте чудное виденье,
Среди высоких скал разлит божественный покой,
И дух твой в окруженьи белых чаек
Парит над бездной нежно-голубой.
А по тропе, скользя вдоль скального обрыва,
Услышите, как сосны будут вслед шептать
Свои манящие призывы
Волшебный Новый Свет вдали не забывать.
 

Крым, замок «Ласточкино гнездо»

 
Как чудно в бархате ночи сияет Ялта,
Переливаясь словно дивный самоцвет,
И ей в ответ наскальный замок посылает
Своей души призывный свет.
Там гнёзда ласточки не вьют,
А слышатся лишь крики чаек,
Там ветры дивно так поют,
А волны в тон ветрам вздыхают,
Вздыхают томно при луне
И в час пурпурного заката,
Им всё не спится, и оне
Тревожно всё бегут, бегут куда-то.
А замок, словно гость стихий,
На кромке кручи угнездился
И бросил вызов всем ветрам,
И средь стихии воцарился.
 

Крым, Судак, Генуэзская крепость

 
Мы, как встарь мореходы,
В хрупких утлых ладьях:
Входит в гавань наш чёлн
Средь искрящихся волн,
Как из древних легенд
Будто грезится нам —
Стайка резвых дельфинов
Вслед скользит по волнам.
И из синих туманов
Проступают вдали
Незнакомые нам
Стены крепости древней,
Лентой вьющейся в небо
По туманным холмам.
И, вступая на твердь,
Завороженный гость
Удивлённо встречает
Древней крепости мощь.
И, взбегая по валу
Вдоль зубчатой стены,
Взор ваш тонет в сиянье
Изумрудной волны,
Где сливается с небом
Бирюзовая даль,
Где живут неизменно
И восторг и печаль.
 

Крым, Кастрополь

 
Незабываемый Кастрополь
В лесу цикадами звенит
Средь марева и зноя,
С обрыва весело скользит
Тропинкою лесною.
Он к морю синему манит,
От ветра защищённый,
За каменной своей стеной,
Как маг заворожённый.
Там Ифигении скала
На берег сонный прилегла,
Глядится томно в лоно вод,
Где плещется небесный свод.
В горé усталый рыцарь спит
И видит сны земные —
Он в памяти своей хранит
Походов давних дни лихие.
Таврида нежится в ночи,
Уставшая от зноя,
И засыпает чутким сном
Под песни волн прибоя.
Смолистых сосен аромат
Витает в воздухе ночном,
И, обрамлённые луной,
Они сияют надо мной.
И неприкосновенную русалку
Ласкает нежно океан,
Целует ветер, и луна дарует
Обворожительный обман.
Как у прекрасной Лорелеи,
Полощет ветер золото её волос,
И горный рыцарь, вдруг очнувшийся от грёз,
Играет ей на сказочной свирели.
Над ней в алмазах небосвод,
И в нём вдруг растворилась —
Её небесный тихоход
Всю ночь парил средь сонма вод,
И, как гречанка, вперив взор
В безбрежный голубой простор,
Я с Ифигении-скалы
Вдаль провожала корабли,
С которыми не быть вдали
От пряной солнечной земли.
 

Дороги Крыма

 
Как живописны вы, дороги Крыма!
Дивит здесь Чатыр-Даг, где вольно
Ваяют ветры чудеса неутомимо,
И горных великанов стройный ряд,
Смотрящих молчаливо на закат,
Вас уведёт в волшебную страну,
Где великаны по секрету
Поведают вам не одну
Чудесную легенду про седую старину,
И горы в бухте Ласпи чудно обрамляют
Залив с искрящейся волной,
И будто нежно море обнимают,
Ему даруя тень в нещадный зной.
И вот уже объемлет вас долина,
Где царствуют сады, благоухает виноград,
И в этом море пряных запахов витает
Пред вашим взором дивный райский сад.
 

Крым, Коктебель

 
Ах, милый Коктебель,
Воспетый солнечным поэтом!
К нему душа моя летит
С весенним обновлённым ветром.
Весна обильным сходом вод
Нас одарила разнотравьем,
Цветущих маков хоровод
Очаровал своим сияньем.
Там в Тихой бухте воду пьёт,
Залюбовавшись отраженьем,
Волшебный ящер, словно кот
Вальяжно возлежит средь вод.
Ночуют тучки при луне
На гребне спящего вулкана,
И только между скал одни
Блуждают синие туманы.
И Кара-Даг грустит в ночи
По юности своей незримой,
Когда пылали недра в нём
Огнём страстей неукротимых.
Чудесный дом на берегу —
Приют художников, философов, поэтов —
Его забыть я не могу,
Хоть и прошло давно то лето.
Там на горе Волошин спит,
И дух его над ней витает,
На свой любимый Коктебель
С вершины с нежностью взирает.
 

Крым, Ялта, Никитский ботанический сад

 
Никитский сад былых времён
Неподражаемо красивый —
Всяк был тогда в него влюблён,
Когда в студенческую пору мы счастливо
Порхали в нём – порхали, не иначе.
Душа была полна мечты и яркой краски,
В нём юность пламенела,
И жизнь была фрагментом дивной сказки.
Весна всей прелестью цветущего Эдема
Нас закружила в хороводе счастья,
И отказаться от её щедрот никто не мог —
Мы были все в её безмерной власти.
И пляжи тихой Ай-Данили
Вдоль горного обрыва нас к себе манили,
И можжевеловые рощи в знойный день
Нам доставляли благостную тень.
Вдали красуясь, Ялта бриллиантами в ночи сияла,
В ответ горел алмазами влюблённый небосвод,
Ваш одинокий дух парил над звёздной бездной вод,
Всё озаряя лучезарным светом несравненных грёз.
Тончайших ароматов карнавал,
Великолепное природы пробужденье —
Эдемом райским сад предстал
И одарил божественным полётом вдохновенья.
Душистых ворох лепестков эфирных роз
И ароматные лаванды горной синие развалы,
Благоухающих сирени гроздьев изумительный поток,
Фиалки фимиам там источали,
Жасмин пьянил своим дурманом —
Все запахи в один божественный букет слились.
В те дни лаборатория дышала сказочным астралом.
Нежнейший томный аромат прелестных роз
Над садом тем носился в воздухе ночном,
Сливаясь с пряным от магнолий дуновеньем,
Рождая чудные поэзии мгновенья.
Луна-богиня средь искристых волн
Текла навстречу лунною дорожкой,
Нас растворяя в воздухе ночном
И увлекая нас на лунные поляны
Своим манящим серебром.
В той сказке был волшебный принц,
Прелестный, словно небожитель,
Но лишь мгновенным нежным взором одарил
И отбыл со студентами, и канул в Лету.
 

Крым, Евпатория

 
По узким улочкам древнейшего селенья
Легенды бродят в нежном бархате ночи
И воскрешают те забытые мгновенья,
Что зажигали свет любви в сердцах
Подобно отблеску свечи,
И песней дивной Омера Гёзлёва
Наполнился загадочный ночной эфир,
Сливаяся с напевностью призыва
К молитве с минарета,
Летящей в небо пламенем свечи.
Из храма православного слетели, будто тени,
Хористов голоса издалека,
И зазвучал эфир намоленным проникновенным пеньем,
Что озарял сердца людей в прошедшие века.
Откликнулась протяжной нежной песней
В еврейской синагоге плача скорбная стена,
И зазвучала, пролилась слезою,
Как одинокая надрывная струна.
Храм караимский вторил песне их своим признаньем,
Веками пережитом, о былом,
Что вера их непреходяща,
Хоть малочислен стал их древний дом.
Намоленное место силы озарилось чудным светом,
И засиял астрал сияньем южным
В бездонном бархате ночи,
И песня сердца чуткого поэта
Влилась в их хоры единенья духа —
Таких всех разных человеческих земных судеб.
 

Крым, Лебединое озеро под Евпаторией

 
Озёра разные на свете есть,
И им числа на свете несть,
А дивных лебединых только два лишь знаю я —
В Германии под Нимфенбургом
И дивно озеро под Евпаторией,
Там, где начало положила клану лебедей
Одна лишь лебединая семья.
И озеро пред восхищённым взором
Днесь воплотилось в дивное виденье:
О чудо! Стая белоснежных лебедей плывёт,
Их шеи стройные как мачты белоснежных яхт сияют,
И словно свечи, в предвечерней дымке тают,
С собою уносящей тайну неразгаданной души.
Как избежала эта стая с родиной любимой расставанья,
Презревши перелёты в край чужой,
Презрев инстинкт заоблачных скитаний,
Чтоб не томиться вдалеке
Под неприветливой чужой звездой?
 

Крым, Евпатория, санаторий «Приморье»

 
Из сине-синего из всех морей
У дивного сиянья Лукоморья
Отель белеет парусом воздушным
Средь изумрудных крон садов «Приморья».
Там лебедино море обнимает синими крылами,
Даруя негу ласковых хрустальных вод,
И дивными задумчивыми вечерами
По морю лебедь белоснежная плывёт.
Здесь кружевное серебро оливы в жаркий день
Подарит вам живительную тень,
И кедра гималайского
Раскидистые голубые ветви-опахала —
Всё изумительною южной негою дышало.
И бал оранжевых нимфей
Над пёстрою цветущею аллеей
Вас увлечёт в воздушный танец
Среди порхающих лилей.
Плакучей ивы перламутровые косы в пол,
Любующейся отражением своим
В дремотном зеркале прудов – ужель не хороша?
Так отчего же простирает ветви кедр к оливе,
К той, что вдали от них грустит одна,
Свиданья ожиданием полна?
Пушистых изумрудных сосен шёпот под окном —
Кто же из них милее дивному платану,
Шатром роскошным осеняющего синь небес,
Обворожительному великану?
Всё, всё чарует взор, несёт желанную прохладу.
А как аллее изумительных
Раскидистых платанов сердце радо,
В ночи оранжевому облику Луны,
Что выплывает королевой,
Прекрасной луноликой девой
И манит рыжей лунною дорожкой
Над тёмной дремлющей стихией вод
Туда, туда, где сказка лунная живёт.
И чудный белоснежный цвет дурмана
Изящным принцем в бархате ночи расцвёл
И засиял пленительною томною звездою,
И вы парите вместе с ним
Среди волшебных нежных грёз
Под удивительной оранжевой Луною,
И дух ваш реет в неге бархатной ночи
Чарующего южного сиянья
Под звёздным небом в сказочном полёте
В бездонну сферу мирозданья.
 

Крым, Чуфут-Кале и Бахчисарай

 
Ведёт дорога горною тропой,
В крутых отрогах спят тысячелетья.
Туда, туда, где в пору лихолетья
За древней крепостной стеной стояли насмерть
За веру нерушимую отцов
И лучшую для жизни долю,
Стояли с несгибаемою волей.
На горных высях чудный град царил —
Шумели пёстрые базары,
Арба катилась грузная под тяжестью товара,
Верблюдов грузных караван
Ступал неспешно по камням.
Пещерный ж город жил своею жизнью:
На очагах пекли хлеба,
И из кувшинов, что с низин предгорий
Несла заботливая женская рука,
Текла хрустальная вода.
На горных высях ночевали облака,
И жизнь текла размеренно и чинно.
А каменные строгие отроги —
Бессонны стражи сумрачных теснин —
В бездонном чёрном бархате космических глубин
С таинственными духами Луною озарённых гор
В ночи вели безмолвный разговор
Под звёздным куполом в сияющих алмазах.
Текли века, сменялись поколенья,
Из горных высей град спустился в дол —
Бахчисарай шелками роз расцвёл,
И дивно драгоценными коврами
Он застелил роскошные в дворцах диваны,
В хрусталь одел поющие фонтаны
И услаждал протяжными напевами певиц
В гаремах хана грозного Гирея чуткий слух,
А скорби их за каплей капля
Тонули в горестном фонтане слёз
Средь негу источающих роскошных роз.
Там слёзы самого Гирея
По неудавшейся любви
К святому ангелу-лилее
С глубоким голубым лучистым взглядом,
Ушедшим в ночь, не вынеся сплошного ада
Опустошения её земли любимой
И заключенья в клетку золотую на чужбине.
Гирей в сраженьи кровожаден и неустрашим,
Но в сердце раненом тоской томим
К своей лилее, канувшей в ночи,
Не разделив его томленья с ним,
Фонтан печальный слёз, как память безутешности утраты,
Оставил миру боль его души.
Печаль княжны Марии в том фонтане
Исходит грустными слезами,
А розы томный алый цвет
Грустит по ней, ушедшей в ночь в расцвете лет.
Те розы трепетной рукой
На сей фонтан горючих безутешных слёз
Поэт как память возложил
О сердце, раненном красой
Пленительных очей, ушедших в ночь.
Забвенье бродит по дворцу,
И обветшалые закрытые строенья
Не навевают чудные виденья,
И ни пленительное пенье струй фонтана,
Ни роз чудесное цветенье
Не гонят из садов дворца забвенья,
Что поселилось на века.
P. S. Но не пришлось Москву Гирею взять—
Царь Пётр в то время шведов воевал, —
Его от силы тысячное войско,
В ночи увидев с Воробьёвых гор
Огни бесчисленных костров,
Зажжённых горсткой москвичей,
Немедля борзо повернуло вспять.
 

Первопроходцы Русской Америки
(памяти Григория Шелихова, Александра Баранова, Иннокентия Вениаминова, Дмитрия Завалишина, Лаврентия Загоскина)

 
Первопроходцев Северной Америки —
Аляски – дух необоримый
Неизмеримо был могуч в суровых тех краях,
И столь отваги были полны
Все, кто, рискуя жизнью, торили в Аляске путь.
Сибирский несгибаемый характер,
Что выносил опасности и тяготы несносного пути,
И любознательный, взыскательный их ум, и вера,
Их уважение к традициям и нуждам,
И к языку исконных тамошних народов,
И бескорыстное служение Отечеству
Их возвели на пьедестал незабываемых свершений.
Из них по-своему был каждый гением необоримым,
И в нашей памяти они – и честь, и слава
Могучей нашей северной морской державы.
 

Цивилизации древней Африки: Аукар или Вагаду (200 – 1075 н. э.)

 
Была страна такая – Вагаду,
Страна неисчислимых золотых запасов.
Торговля ими выдвинула ту страну
На роль главнейшей караванной перевалки,
Тем самым превратив её в обширный центр торговли.
Канисса-ай, правитель той страны во дни его величья,
Имел привычку покидать дворец под вечер —
Послушать, что о нём бесчисленные подданные говорят.
И поджигались тысячи вязанок дров, стоящих в ряд,
Повсюду чтобы было и тепло, и ясно.
Вздымалось пламя языками к небесам,
Являя фантастичный ореол.
Канисса-ай же восседал, как надлежит владыке, на балконе
Дворца, блистающего золотом
И красным отсветом пылающих костров,
И отдавал приказы, чтоб несли еду
На десять тысяч человек.
Канисса-ай позволить мог себе такую роскошь,
И даже лошади его по-царски жили в холе,
А было у него их тысяча, а может, боле.
И золотым песком владеть
Всем гражданам страны той позволялось,
Чтоб много чересчур его в стране не оказалось
И не упали цены на него,
И вдруг не обесценилось оно.
Так маленькие энергичные былые племена,
Начав с того в году двухсотом нашей эры,
Что осознали преимущество металлообработки,
Воспользовались этою догадкой,
И наконечники железные оружия
Им помогли создать богатую и мощную империю,
Существовавшую в теченье девяти веков.
 

Аксум (III – IV века н. э.)

 
Загадочная Африка, бурлящий жизнью континент
И колыбель древнейших нам известных
Исчезнувших цивилизаций
И вместе с ними уникальных знаний —
О том напоминают монумент и каменные стелы
Едва ль не в тридцать метров высотой
В Аксуме древнем в первом веке нашей эры.
Основами они служили грандиозных зданий,
И любознательную просвещённую
Царицу Савскую Аксум когда-то миру подарил,
Да и аксумские дворцы воистину великолепны:
Руины их в начале девятнадцатого века
Частично изучили археологи,
И можно только сожалеть, что позже,
В разгар войны итало-абиссинской,
Под бомбами погибли те руины.
Аксумские владыки, негусы, ходили
По плитам мрамора тонов зелёно-белых
И редкостным породам красных, розовых дерев
Средь тысяч залов и опочивален
И отражались в стенах, словно в зеркалах,
Отделанных эбеном, тёмным мрамором
И инкрустированных бронзой, позолотой,
Ревниво изучающих их царское обличье,
Взирающих на них как будто бы из зазеркалья.
Скульптуры бронзовые разделяли их величье,
И барельефы, обрамлявшие резные двери, окна,
Орнаментальная глазурь посуды
Служили завершеньем интерьеру.
И в первом веке нашей эры —
Велением царей-отцов —
Аксумские владыки в христианство перешли.
Владыки-негусы признали в христианстве силу,
Способную объединить разноязыкую,
Разноплемённую страну,
Дворцы и храмы увенчали христианскими крестами,
И в третьем и четвёртом веке нашей эры
В политике своей и экономике
Аксум на Грецию ориентироваться стал.
Посол из Византии императора Юстиниана
В то время описал приём,
Прошедший у аксумского владыки:
«Царь восседать изволил в золотом украшенной
Слонами запряжённой колеснице,
И в золотых браслетах и короне,
Богатою одеждой обрамлённый.
В руках держал два золотых копья и щит,
И пели для царя придворные певцы.
Кормили тут же и ручных жирафов».
Страна чеканила свою монету
И направляла караваны кораблей по белу свету:
Всё о могуществе страны сей говорит.
Не зря посол в то время переплыл
И Понт Эвксинский, и за ним ещё моря,
Чтоб стать свидетелем могучего, богатого
И просвещённого в то время государства,
И лицезреть столь экзотического мудрого царя.
 

Церкви Москвы: Варварка

 
На Варварке церкви в ряд,
Словно три сестры, стоят.
Хоть на улице морозно,
В храме словно купол звёздный —
Не на фоне непроглядном,
А в сияньи голубом
Озарил молитвой дом.
Льёт лучи златым снопом
В малом куполе в зените —
Словно светлое Ярило
Светом души озарило.
И душа теплом согрета,
Будто к нам вернулось лето
В эти пасмурные дни,
А в одной из них – о чудо! —
Поразил воображенье
Кисти старых мастеров
Временем не стёртый лик,
И всевидящего ока
Взор, летящий сквозь века,
Воплотивший дух бессмертный,
Вмиг увлёк под облака.
 

Хрупкий мотылёк

 
С ночных небес звезда скользнула,
Но не сгорела, а прильнула
К земле серебряным крылом
И засияла чудным светом
Среди лугов земного лета,
Раскрыла дивны лепестки,
И из волшебного цветка
Вспорхнула бабочкой душа —
Инопланетная Венера.
Прелестна музыка летела
Из серебристого венца
Во сне парящего поэта.
А сам он, хрупкий мотылёк,
С земли своей вспорхнуть не смог,
И улетела грёза вдаль,
Оставив за собой печаль.
 

Космические скитальцы

 
Цивилизация вдруг схлопнулась,
К большому сожаленью,
И воцарился хаос безвременья.
Её скитальцев принял космос
В свои бескрайние объятья,
И странники, космические братья,
Скитаяся в безмолвном и бездонном мире,
Случайно набрели вблизи сияющей звезды
На голубой планетный мир Земли
С надеждою найти на свой посыл ответ —
Возможно, не бывает на планете этой
Таких же, как у них, непоправимых бед.
И из космических глубин залюбовавшись
На трогательно-нежный мир красавицы Земли,
Услышали, оцепенев, в тревожном радиоэфире
Ответ на свой волнующий вопрос:
– Спасите наши души! Сигнал SOS.
 

Коль не летит ко мне мечта

 
Коль не летит ко мне мечта навстречу,
То я во сне встречаюсь с ней
И уношусь на лёгких крыльях
В заветный мир мечты своей.
Лечу над голубой планетой
И любознательно взираю с высоты
На мир природы, столь мне драгоценной,
Которого и сам частица ты.
И подо мной мелькают континенты,
Пересекаю горы и моря,
Дивлюсь многообразию её фрагментов —
Ах, как же надо нам беречь её, друзья!
 

Ничто не вечно под Луной

 
Ничто не вечно под Луной,
Мир переливчат и текуч, изменчив,
И браться устанавливать законы статики в динамике Вселенной
Ведь равносильно череде попыток
Угнаться за сложением бесчисленных изменчивых явлений,
При этом не имея, к сожаленью, достижений
На ниве тайн природы постиженья.
 

Пронзая звёздные миры

 
Пронзая звёздные миры,
Как луч божественного света,
Летит вселенская ракета
На зов пылающей раздорами Земли
С одной лишь мыслью —
К добротолюбию землян призвать:
Самих себя не погубите!
На небе ярких звёзд не счесть —
Планет всего лишь горстка есть,
И те не знают друг о друге —
Живут в раздоре и испуге
За завтрашний тревожный день,
И оттого витает тень
Над будущим планет.
Внемлите же! Природа не затем
Эоны лет жизнь на Земле ваяла,
Чтоб начинать свои труды сначала.