Многогранный мир. Дети – надежда России

Северный речной вокзал

 
Какие дивные закаты
И восхищенье восхожденьем
Огромной изумительной серебряной луны
Над перламутровым затоном
Вечерней летнею порою наблюдали мы,
И череда трёхпалубных судов,
Сияющих огнями у причала,
Зовущих в дальний синий край,
Нам песни странствий напевала.
Речной вокзал – красавец-лайнер,
Вздремнувший у серебряной реки
По возвращенью из своих походов дальних,
Что видят в снах былые речники.
На баке северные неумолчные гагары
В пленительном фонтанном хрустале
Поодаль от забавных северных медведей
Гнездятся стаей на скале.
На юте южные весёлые дельфины,
Купаяся в фонтанных струях изумрудных вод,
Играючи сопровождают
Сей белоснежный теплоход.
А на его высокой мачте
Послушная речным ветрам
Звезда их путеводная сияет
Далёким звёздным кораблям.
На верхней палубе волшебно ландыши сверкают,
Что россыпи танцующих цветов,
И сказочное судно, бликами играя,
Как будто бы летит по призрачным волнам.
 

Сонечка

 
Сонечка – солнышко, чудо-ребёнок,
Нас удивляет прямо с пелёнок.
Сонечка милая, летний цветочек.
В злате волос голубой колокольчик,
Звонкая ясная птичка-певунья.
Ликом прекрасная, взором ведунья,
Лёгкая, быстрая, как ветерочек,
Стройная, гибкая, словно вьюночек,
Скромная, нежная, к знанью прилежная
Сонечка-ласточка, милый дружочек.
 

Лисенята

 
В классе школы дивный ряд —
Двадцать маленьких лисят:
Все с хитринкою лисички
И учиться не хотят.
Требуют к себе вниманья,
И заботы, и признанья
Незаслуженных заслуг:
Им лисичка – лучший друг.
На экзамене притихли
В ожидании наград:
Все хвостишками виляют
И глазёнками блестят.
 

Лисенята-фантазёры

 
В нашем классе, не смущаясь,
Дети перлы выдают,
И лисячить неизменно
Не почтут они за труд.
Изрекут – хоть стой, хоть падай
Со смеху на перлы их:
От неученных заданий
Хватит тягот на двоих.
Фантазёры не на шутку —
Всяк причину изыскал,
Чтобы следствие незнанья
Превратить в смешной финал.
Вместо музыки изящной
Всяк играет от балды,
Коль не выучил заданье —
Уши вянут от игры.
И учитель только знает,
Сколько надобно уменья,
И заботы, и терпенья —
Виртуоза сотворить
И в прекрасные мгновенья
Дивной музыки явленьем
Жизнь лисячью озарить.
 

Несостоявшийся учитель

 
Исполнен знанием всезнайки
И важно кверху нос задрав,
С великим пафосом Незнайки
Десятилетний ученик
Преподавателю вещал:
Преподаванье – дело лёгкое,
Дал объясненья пару раз,
И вся исчерпана наука,
Я уверяю в этом вас.
– Добро, – ему в ответ, – попробуй!
– Как делать нечего! —
И к ученице семилетней подошёл.
– Ре, ми, затем смычком вверх «соль».
Сейчас же повторить изволь!
Ты поняла? – Нет, – был ответ.
– Ну ладно, повторяю снова,
Ты выслушать меня готова?
Ре, ми, затем смычком вверх «соль».
Ты поняла? – В ответ: – Чего?
И на повторное «Чего?» учитель сник:
Не хочет ученица,
Наверно, понимать его язык.
– Ну нет уж, вы меня увольте,
Я не хочу учить ребят,
Моих не хватит нервов
Впредь обучать таких лисят.
 

Патриарший мост парит

 
Патриарший мост парит,
В арках кружевных сияет,
А Москва-река с восторгом
С отражением играет.
А на набережной в арках
Поселилися шары
Для забав шального ветра
Упоительной игры.
Чудо-ёлку у реки
Окружили теремки:
Предлагают угощенье —
Снедь и сладкое печенье.
Стаял снег, и тает лёд —
«Чижик» по реке идёт,
А ладья изо льда
На забавном берегу
Улыбается ему.
 

Река Москва

 
Река Москва у берегов соткала
Искусницей из детской сказки
Кувшинок жёлтых покрывало,
А среди них гуляет малый флот —
Утят забавный хоровод.
А на большой воде отважный
Белейший катер трёхэтажный
И «Radisson» без меры важный
Идёт по глади вод вальяжно.
И скромный старожил сих вод
Неспешно по реке идёт,
И этот весь весёлый флот
Запечатлён на лоне вод.
 

Моя виолончель

 
Моя волшебная виолончель —
В её призывных звуках
Я черпала фантазий несравненные виденья,
Она взывала к вдохновенью,
К полёту духа моего
В мир музыки и света
И в одухотворённый мир
И музыканта, и поэта.
 

Разговор струн

 
Случилось так, что репетиционный зал
Однажды вдруг заговорил,
Покинутый своими музыкантами
На время перерыва,
И струны скрипок разговор свой повели
О миссии звучанья их в оркестре и эфире.
– Средь вас я первая струна, —
Сказала дочка-скрипка, —
И если тема к исполненью —
О возрождении весны животворящей,
Пропеть о том блестяще, серебристо, звонко я должна.
А если речь в ней о цыганской вольнице зайдёт,
То пропою чувствительно-слезливо.
В ответ запела третья тут струна
Ей в тон певуче-напряжённо:
– В своём звучаньи теплотою чувства я полна.
Откликнулась в тон растревоженному чувству
Тогда вторая нежная струна
Певучестью своею мягкой, кроткой, светлой.
Четвёртая ж тон мужественный и отважный
В девичий хор внести благоволила,
Наполнила эфир своею самоутверждающею силой.
Альты в молчаньи пробыли недолго.
В звучаньи первых струн чудесно полились
Восточные напевы колдовские
Загадочной царицы Шемаханской.
Вторые струны в тон отозвались
Им затаённой в глубине души
Своей певучей нежностью застенчивой, неброской.
Но третьи с демоническою пылкостью
Оспаривать главенство хора их взялись —
Так о себе в звучаньи заявили.
Четвёртые же мокрым звуком слёз
Осеннюю навеяли дождливость.
А у глубокомысленной виолончели
Все струны о своём поочерёдно пели.
Ля, первая струна, с грудным
Насыщенным и светлым ясным тембром,
О торжестве возвышенного чувства разговор свой повела.
Вторая же струна в туманной матовой
Задумчивой певучести своей
О неисповедимости путей
Людских и божьих с нею говорила.
А сочным, плотным, где-то и суровым
Своим звучаньем третья, Соль, струна
Глубокомысленно о тайнах мироздания вещала,
Четвёртая же, До, струна
С густым и полным темноватым звуком
Её удачно дополняла.
А струны Соль и Ре
Солидного и мощного папаши-контрабаса
Своим звучаньем о себе
Настойчиво провозглашали.
А третья, Ля, струна своим
Густым и плотным мягким тембром
Им одобреньем отвечала.
Четвёртая ж и пятая струна
Густым и очень плотным бархатным звучаньем
Степенную беседу подкрепляли.
Итог весьма несложно подсчитать
Всего четыре вида инструмента налицо,
А красок получается пятнадцать.
Тут в разговор вступила арфа —
Ведь струн у арфы очень много,
И собраны они поэтому в регистры.
В регистре низком – глухо, грубовато
Звучанье каждой в нём струны,
Но в среднем – мягок звук и нежен, полнозвучен,
Ну, а в высоком – яркий, светлый, звонкий звук,
Весенней прелестью исполнен,
Одарит тёплым радостным сияньем,
И только в высшем – резко, сухо прозвучит
И словно искрами во тьме потухнет.
Считают арфы сладостным звучанье
И слышат в нём то струй ручья журчанье,
То звонкую весеннюю капель,
То наигрыши легендарных гусляров.
Но есть и дополнительных приёмов
Игры на арфе перечень солидный:
Не менее пятидесяти красок
В том перечне мы сможем отыскать.
Об этом забывать мы не должны,
Задумав оценить палитру арфы.
И это дивное богатство красок оркестровых
Отнюдь не ради щеголянья
Использовать бы надо в партитуре,
Но непременно под художественный образ,
Который только и подскажет,
Какую краску подобрать.