Семечко раздора
Шёл однажды Раздор по лесу, и из его дырявого кармана упало семечко ровнёхонько на муравейник и проросло. И когда подсолнух вырос, наши муравьи оказались на вершине подсолнечной головы и очень удивились – чудеса, да и только! На земле жили в трудах и заботах о хлебе насущном, от зари до зари (не подозревая, что на том и муравьиный дом держался), а тут в небесной корзинке подсолнуха и стол и дом – для каждого муравья по отдельному семечку будет! да и зачем общий дом, – подумали муравьи, – когда отдельная квартира для каждого, с прокормом! И, устроив не малую потасовку, не посоветовавшись с муравьиной мамой, стали муравьи занимать отдельные апартаменты: после этого некому больше стало заботиться о муравейнике и муравьиной маме, и муравейник развалился.
И его место занял отдельно-квартирный муравьиный дом в корзинке подсолнечника. Разленились муравьи на дармовых хлебах, сидят жуют, каждый со своим караваем в своём семечке, а про муравейник свой и муравьиную маму совсем забыли. Всё бы хорошо, да вот беда – пришла осень, иссякли запасы в скорлупках, и ветер так сильно стал раскачивать подсолнечный многоквартирный домик, что из него как горох посыпались на землю семечки вместе с сидевшими в них муравьями… а на земле ждала муравьёв весьма неприятная ситуация: ни кола ни двора, ни муравейника, ни муравьиной мамы; многоквартирный домик предстал на земле грудой скорлупок перед оглушёнными падением, сбившимися в кучу от общей беды муравьями.
Нового подсолнечника явно не предвиделось, – зима на носу. Не достало у муравьёв ни сил, н умения старый дом восстановить, пришлось им в срочном порядке под землёй коридоры прорыть для жилья и поселиться там – уже всем вместе, не помышляя больше о разделе.
Жирафёнок
Его привезли в зоопарк издалека. В огромных и нежных глазах жирафёнка тогда не было ещё и намёка на грусть, в них продолжали отражаться безбрежные просторы саванны и голубой купол неба над ней, и милая мама, и такие же, как он длинношеие собратья с большими влажными глазами, вмещающими в себя весь мир. Он весь светился радостью и излучал тепло его родины. Ведь жирафёнок не знал, что его пригласили надолго на этот огороженный прутиками кусочек земли, чтобы поиграть с маленькими весёлыми обитателями города, которые толпились за оградой и наперебой угощали его травой. И он благодарно склонял голову и очень осторожно принимал из рук угощение, ласково и с большим любопытством рассматривая при этом своих новых знакомых. В душе у жирафёнка цвела улыбка, и было как-то замечательно тепло и счастливо всем, кто приходил к нему в ту пору.
Но дни проходили за днями, и ни голубое небо, ни саванна, ни милая мама с собратьями не возвращались в его жизнь, и жирафёнок загрустил. Часами он сидел на земле, подогнув свои длинные ноги, и грезил об утраченной родине, и глаза его, отражавшие изо дня в день кусочек земли, обнесённый оградой, перестали быть большими и влажными. Они стали такими же маленькими и грустными, как и тот крошечный кусочек чужой для него земли, на котором он умирал.
Верните жирафёнка домой! – кричали небо и деревья. – Ведь в родной саванне осталось его сердце. И однажды жирафёнок исчез, потому что этот крик услышали огромные кондоры, которые жили в соседней клетке. Своими железными клювами они разорвали стальную клетку своего заточения на куски и, удерживая в клювах часть сетки, опустились возле жирафёнка на землю. И со словами «Мы отнесём тебя в этой сетке в родную саванну! Садись и ничего не бойся» – они взмыли вместе с ним в воздух и скрылись за горизонтом.
Осторожно, доверчивые ёжики!
Случилась однажды в лесу засуха, и в поисках воды пришли ёжики к людям.
Их было трое – папа, мама и маленький сын, – с пушистыми иголками, которые не кололись. Они пришли за помощью к людям, к добрым людям, чтобы подружиться с ними и спастись от беды. И по ночам стал раздаваться топот их ножек и шорохи по углам… Нашёлся злой язык, который сказал, что это прибегает крыса, и надо её отвадить от дома.
Добрый человек поверил этим словам и однажды ночью бросил камень в шевелящуюся бумагу в углу, а когда включил свет и раздвинул бумагу – оцепенел: на него смотрели полные страдания глаза ёжика, из которых текли слёзы, а из его носа текла кровь. Добрый человек заплакал навзрыд и сказал ёжику: «Я выхожу тебя, ёжик, и никогда больше не буду верить злым языкам».
Человек выходил ёжика. Ёжик выздоровел, но увёл своё семейство через дорожку в лес – папа, мама и пушистый сын.
Потому что ёжик больше не верил в доброту людей.
Сон белого верблюжонка
Моросил мелкий осенний дождь.
Он стоял уже давно в каменном коридоре улицы и грезил. И фонари на Арбате, казалось, сияли как звёзды в пустыне, и звон вилок в соседнем бистро походил на звон колокольчиков вожака, ведущего караван, и стены домов напоминали песчаные барханы, которые невозможно было преодолеть – и увидеть горизонт. Всё это было закрыто от глаз и ушей верблюжонка, и только прохожие, дети и зеваки составляли ему компанию – которые любовались белым верблюжонком, с интересом рассматривали номерную бирку у него в ухе в виде серьги и клеймо на задней части тела, фотографировались, взгромоздясь ему на спину, и мало кто замечал, как печален его взгляд. Хозяин, крепко обхватив рукой его шею, не давал пошевельнуться и только изредка подталкивал его в бок, чтобы он не уснул. Верблюжонок очень устал, он на мгновение закрыл глаза – и с удивлением увидел свои собратьев, столпившихся возле клетки, в которой сидел его хозяин с биркой в ухе и номерным автомобильным знаком на задней части тела. Возле клетки серый верблюжонок приглашал собратьев сфотографироваться верхом на индивиде… Слёзы катились из глаз индивида, но никто их не замечал.
«Как это жестоко со стороны моих собратьев», подумал белый верблюжонок, подошёл и открыл клетку. Замок звякнул и ударил в бок верблюжонка, отчего он вздрогнул – и проснулся. Рядом стоял всё тот же хозяин, подталкивающий его в бок и старающийся не замечать его печальных глаз, роняющих звёздные капли на мокрый асфальт, отражающий неоновую рекламу каменного коридора города.
Пора цветения
Будто бы в прекрасном майском сне весна запоздалая уводит вас по залам своих художественных мастерских, очаровывая цветущими гобеленами, сотканными в одночасье. Ошеломляющие бело-розовые цветочные каскады низвергаются на вас с дерев, и начинается ваше таинственное растворение в белой пене лепестков и ароматов – и. увлекаемые весной всё дальше в волшебную страну цветения, вы уже скользите вслед за ней бестелесной бело-розовой птицей. И спешит к вам навстречу и раскланивается синеглазая вероника дубравная, разбросанная по изумруду тканых трав, перекликаются с вами из зелёных ладоней нежно звенящие крошечные колокольцы благоухающих ландышей; застенчиво рдея, поглядывают на вас из-под резных листьев цветы яснотки пурпурной, пушистые соцветия боярышника кивают вам вслед, зовут под свои верные чертоги торжественно сияющие соцветия каштана. И каждое деревце, и большое, и малое, и кустик, и травинка сияют первозданной чистотой, свежестью и такой изумительной прозрачностью, коих уже не сыщешь потом во всё лет красное.
Весна поёт, звенит, искрится, сияет и шелестит изысканными шелками листвы самых нежнейших оттенков и кружится с вами в танце настоящей радости бытия.
Осенняя палитра Сокольников
Сполохами ярко-жёлтых и красных листьев на протянутых к вам навстречу ветках среди всё ещё летних нарядов приветствует вас в парке ранняя осень. Медленно вкрадываясь в зелёное царство, колдунья-осень где лимонное пятно обронит, где багровый венец на кроне оставит, а где раскидает лоскуты по листьям в коричневых и малиновых тонах – и день за днём неутомимо будет трудиться над пёстрой мозаикой, прихорашивая свои владения. Осень – озорница, всё ещё радует тёплыми солнечными денёчками, но, колдуя над палитрой, будет незаметно уводить нас всё дальше и дальше от буйной зелени красного лета в царство медленного увядания природы. – И всё же, прежде чем уйти, неожиданно одарит восхитительным зрелищем ослепительного сияния – праздником золотой осени, полыхнёт, разгорится пожаром под лучами осеннего светила, засмеётся, закружит в хороводе опадающих светоносных листьев и оставит всю свою палитру у вас под ногами.
И вот уже поздняя осень – расплавленное золото листвы, разлитое между стволами, осеннее золотое половодье-листоводье..! Взмах весла воображения – и вы плывёте в лодке между угольных стволов дерев, вспыхивая в вечерних лучах заходящего солнца, проглядывающих сквозь частоту древесных вех. – Не торопись, зима! Побудь со мною, осень!.. «Приземлённая палитра» осени – «пейзажи на земле», золотые озёра без отражения… а взгляд всё же тонет в их золотом разливе, и сердце согрето их сиянием.
Зимняя сказка Сокольников
Зима дохнула изморозью на облетевшие деревья, вмиг превратив стылые, холодные ветви в волшебный чертог в сказочных узорах переплетённых оснеженных ветвей. Вступивших во владения Снежной Королевы зимняя сказка встречает чистой, чарующей улыбкой, рассыпая тысячу сверкающих серебряных брызг по белоснежным пеленам, ниспадающим с дерев, бросив пушистые искрящиеся алмазами ковры под ноги… Но непостоянен характер Снежной Королевы: в другой день рассердится, завьюжит, закрутит, сварливо запричитает, сдёрнет с ветвей волшебное кружево, в одно мгновение развенчав призрачные замки, наведёт стылый ледяной наст на пушистые снега и пойдёт гулять по нему позёмкой! Холодно, холодно белкам и малым обитателям снежного парка. Да и то лишь распогодится в начале зимы – рыжие спинки тут как тут, на высокой лиственнице шишки теребить устраиваются (маловата лиственная шишка, да всё же соберёшь на прокорм, если побольше их перебрать): снуёт грациозный зверёк по дереву, то зависая на ветке задними лапками и зажав в передних вожделенную шишку, то, примостившись пушистым комочком с плотно прижатым хвостиком на отступе потолще, увлечённо размётывает жёсткие чешуйки, издобывая себе из шишки за семечком семечко. Но вот выпотрошенная шишка летит вниз, и беличий хвостик равнодушно повисает под его хозяйкой. Прыжок к следующей шишке – и снова пошла работа… а на соседнем дереве, неожиданно для нас, зашевелились чудесные зимние яблоки с хохолками – чудеса, да и только! Это клесты прилетели большой стайкой проведать – нет ли чем поживиться у кормушки, облепленной шустрыми пискухами-синицами и проворными воробьишками. У пищаще-чирикающей братии поклёв в самом разгаре! Не очень-то и страшно малым обитателям парка холодное дыхание Снежной Королевы вот на таком птичьем базаре, где всегда сыщется в кормушке пропитание, оставленное заботливыми руками посетителей парка, и, как бы то ни было, – не замирает жизнь зимой в парке, не утрачивает он своего очарования. Позже – бываешь не раз согрет оживающими в памяти впечатлениями от неповторимой прелести зимней сказки парка Сокольников и его малых обитателей…