Хозяин судьбы. Часть I. Рыбак Небесных Вод

– Кто бы говорил?! Раса твоей мамаши–нагини….

Се Акатль как ошпаренный вскочил с дивана. Впившись в нее хищным взглядом, он прошипел в тихом бешенстве:

– Давай, договаривай, что ты хотела сказать, лживая тварь! Ну же, скажи, что ты думаешь о моей матери!!! Я всё ждал, когда тебе надоест строить из себя понимающую, ласковую и благородную. Как было противно всё это время закрывать глаза на твоё лицемерие! Или ты думала, я ничего не чувствовал? Думала, обвела меня вокруг пальца, с лёгкостью прорвавшись в высшие круги общества? Полагаю, теперь у тебя достаточно знакомых, чтобы пойти по жизни своей дорогой. Мне больше не интересны твои истории про несчастное детство.

– Да ты никогда не слушал их! Так, для видимости кивал головой, порой даже не попадая в такт моим вопросам! Вот ты сказал, что тебя раздражает во мне, но разве в тебе самом этого нет? Разве ты был со мной искренен всё это время? Нет, ты был закрытым, чёрствым, жестоким и равнодушным! Даже в минуты ласк, ты закрывал глаза, чтобы не видеть моего лица!

– Оно мне омерзительно! Не понимаю сам, как я мог так долго тянуть с решением выгнать тебя?!!

По лицу Смерти уже бежали слёзы. Вытирая глаза, она жалобно пропищала:

– Хорошо, я соберу свою коллекцию человеческих чучел, я спрячу все их фото, но прошу тебя, давай попробуем ещё раз!

– Убирайся!

– Се Акатль, – рыдала она, – мне некуда идти, у меня никого не осталось. Ты же знаешь, что все родные погибли при том эксперименте по выведению новых человекоподобных!

– Мне наплевать! Почему меня должно волновать это? Я что, похож на спасителя бездомных?

– Прошу тебя, не будь таким жестоким и хладнокровным! – упала к его ногам Смерть. – Позволь мне остаться рядом с тобой. Пусть как друг, но не прогоняй меня! Я буду просто эскортом, просто спутницей, помощницей. Прошу тебя, не бросай меня на произвол судьбы! Ради того, что было между нами, пусть даже ты ничего не испытывал, но я ведь отдавала тебе всю себя!

– Мне не нужен ни друг, ни спутница, ни эскорт, ни кто-либо ещё и особенно в твоём лице! Я хочу остаться в одиночестве! Это понятно?

Видя, как Смерть впадает в настоящую панику от осознания того, что она потеряла тёплое место, где можно выгодно пожить, продвинувшись вперёд в достижении своей цели, Се Акатль сжалился и всё же решил дать ей ещё один шанс.

– Ладно, – махнул он, – можешь остаться. По большому счёту мне всё равно. Между нами ничего больше не будет, я тебе ничем не обязан, а ты – мне. Единственная просьба: найди себе занятие и убирайся как можно скорее. Через день я должен отправиться на планету Смарагд, что в хвосте созвездия Дракона. Там мы решим, как проститься без скандалов. Это всё. Уходи. Я хочу отдохнуть в одиночестве.

Смерть, так и не поднимаясь с колен, уползла в другую комнату. Там она тихонько вытерла слёзы и с яростью прошептала:

– Если ты летал к кому-то, то я узнаю, на кого ты променял меня! Ох, и не завидую я ей. Ещё рано списывать меня со счетов! Пока я не достигну своей цели, пока не стану кем-то, кого будут бояться, я не сверну с дороги и не позволю тебе, Се Акатль, выбросить меня, будто ненужную игрушку!

Всё путешествие до Смарагда они не встречались, так как Се Акатль занимал себя чем угодно, только не своей экс-подругой. Выйдя на орбиту Смарагда, он облюбовал самое дальнее кресло на лёгком судне, доставившем их на планету, стараясь не встречаться со Смертью даже взглядом.

Чистейший воздух, небо зеленоватого оттенка и влажный климат делали экваториальную часть Смарагда похожей на райский уголок, если бы не вода, почти полностью покрывшая всю планету бездонными океанами. Небольшие отрезки суши кишели разнообразными насекомыми и причудливыми животными, дерущимися за право выживания. Но красивее этой планеты сложно было найти!

На островах, где многочисленные холмы мягким изумрудным полотном сверкали под лучами солнца, а равнины с душистыми травами и яркими цветами служили им достойным подножием, паслись удивительнейшие животные – пегасы. А светлоокие гигантские олени своими ветвистыми рогами могли состязаться с деревьями по высоте. Красочные утёсы, почти горизонтально возвышавшиеся над чистейшими реками, смыкаясь между собой, создавали подобие мостов. Под ними гнездились восхитительные птицы с длиннющими, огненно-красными хвостами. Серебристые медузы, взлетающие к небу из океана, парили в небе, точно паруса, и вызывали поистине захватывающее дух впечатление, особенно когда лучи солнца проходили сквозь них и, преломляясь, распускались цветами радуги. Эти разноцветные пучки летали над волнами недолго, но постоянно. Ближе к закату их было больше всего, и тогда над океаном начиналось настоящее светопредставление. Девять лун появлялись задолго до захода солнца, фантастическим браслетом украшая темнеющий небосвод. Вся эта роскошь делала Смарагд самой притягательной планетой из всех известных Се Акатлю.

На одном из редких островов расположилось ангельское посольство, бесцеремонно сующее свой нос во все дела драконов, полноправно владевших всем созвездием.

Сойдя с трапа корабля, Се Акатль встретился с пожилым ангелом.

– Се Акатль, рад видеть! – воскликнул ангел, поставив ладонь ребром в знак приветствия. – Тебя перебросили сюда из Змеи?

– Здравствуй, Тонак, – недружелюбно ответил на приветствие Се Акатль. – Мне казалось, ты сам это устроил, отозвав меня как можно дальше от центральных событий.

– О, что ты! Просто ты полукровка, уникальный в своём роде, а здесь нестабильная обстановка. Драконы постоянно мешают мне. Я подумал, что твоё присутствие может положительно повлиять на нашу дипломатическую миссию. Вы ведь с драконами очень похожи.

– Тонак, тебе самому не надоедает постоянно напоминать мне о моей двойственной природе? У тебя что, нет других занятий, кроме как ненавидеть меня?

– Если бы ты знал, как мне это надоело! Но что поделать, ты живёшь и здравствуешь, и ты такой, какой есть! А это кто, твоя подруга?

Смерть вышла вперёд. Раболепно приклонив перед Тонаком колено и коснувшись его белоснежной одежды, она подняла на него восторженный взгляд:

– Могу ли я быть полезной Вам, премудрый Тонак? Я читала о Ваших подвигах на Войне, моему восхищению нет предела! Сама судьба подарила мне случай коснуться Вашей пресветлой одежды! И если Вам будет угодно, то я…

– Встань, красавица! – радостно поднял её Тонак. – Се Акатль, как повезло тебе соединиться с такой достойнейшей девушкой! Удивительно, но что она нашла в тебе? Вы, наверное, очень добры и милосердны, раз согласились приласкать нашего змеиного выродка? – весело обратился к ней Тонак.

– О, что Вы, великий Тонак! Я всего лишь несчастная сирота, жертва трагедии…

– Её зовут Смерть, – взяв её за руку и потащив внутрь здания, представил подругу Се Акатль, – прекрасное имя для выжившей в катастрофе! Она везде пролезет, Тонак, так же, как и ты. Позже вы познакомитесь поближе. Думаю, у вас много общего. А сейчас она поможет мне разобраться с делами.

– Стой, Се Акатль, – остановил его Тонак. – Твоя миссия будет на море, а не на суше. Вон, видишь белый корабль, что пришвартован близ сверкающего уступа? На нем ты и отправишься налаживать связи с расой драконов. Сейчас у нас с драконами обострение отношений и имеется парочка неразрешённых, очень важных вопросов. Я бы хотел, чтобы ты помог урегулировать этот конфликт интересов. Кстати, я буду капитаном, так что будь повежливее со мной, если не хочешь оказаться за бортом.

Сказав это, Тонак с самодовольной ухмылкой первым направился к кораблю и, взяв Смерть под локоть, принялся расписывать ей местные достопримечательности и загадки природы. Следом за ними пошёл расстроенный Се Акатль, угрюмо смотря в спину семенящей впереди Смерти.

ГЛАВА 3

Уже вечерело, когда корабль отчалил от берега и Тонак, передав управление, пригласил Се Акатля к себе в каюту. Как только они устроились на диванах друг против друга, Тонак тут же принялся рассказывать о сложностях во взаимоотношениях с драконианцами. Не скрывая своего негодования, он то вскакивал с дивана, то плюхался обратно, от возмущения потрясая кулаками и брызгая слюной.

– Эти твари, – скривившись в презрительной гримасе, заходился от гнева Тонак, – устраивают террористические акты, взрывают наши конвои, наши склады с продовольствием, боеприпасами. Они даже готовы пойти на заражение собственных территорий, только бы мы не селились там. И всё это якобы дело рук повстанцев! Дешёвая игра, вымысел! Мне прекрасно известно, кто проплачивает эти мероприятия, кто поставляет повстанцам оружие, кто их информирует, кто обучает! Когда-то это была миролюбивая планета. Кстати, она считалась родиной их последнего усопшего Главного Дракона. Здесь жили простые драконы, не имевшие никаких боевых навыков. А теперь они все заделались повстанцами. Правительство Смарагда разводит лапами и скорбно вздыхает, мол, ну что мы можем поделать, это повстанцы, они не согласны с оккупацией их территорий; они не политики, а простые жители этой планеты и, понятное дело, хотят оставаться хозяевами Смарагда. Я вижу их насквозь, этих мерзких хвостатых рептилий! – заорал Тонак, но тут же замолчал, заметив, как конфигурация зрачка Се Акатля изменилась и сделалась узкой вертикальной чертой на фоне голубовато-зелёной радужной оболочки.

– Я не имею в виду тебя, – заверил Тонак, откинувшись на спинку дивана. – Расслабься, я всего лишь хочу, чтобы ты понимал, как драконианцы сражаются против нас. Нас! – воздев палец к потолку подчеркнул он. – Мы могли бы уничтожить их всех, да вот только в Совете некоторые выступили против полного истребления расы драконов. Приняли гуманное решение… Ха–ха! Гуманное… На мой взгляд, оно ошибочно и вскоре обязательно будет пересмотрено. Я соберу необходимые доказательства и представлю их на ближайшем заседании! – горделиво выпятил губу Тонак. – Но не всё здесь так уныло. Имеются и радости жизни. Это красивая планета. Она полна впечатлений и, поверь мне, хранит целый сундук неразгаданных тайн. Открой его, и твой пытливый ум отблагодарит тебя за возможность поразмыслить над очень многими вещами.

– И над чем же ты размышляешь, Тонак, во время, свободное от ведения с драконианцами холодной войны?

– О! – Тонак обежал глазами каюту и с неохотой признался: – Если бы у меня имелось это свободное время! Но у меня его нет. Максимум как я могу поразвлечься – это охота. Хочешь взглянуть на последнюю?

– Нет, – покачал головой Се Акатль, – я не разделяю подобные развлечения и не нахожу их приятным времяпрепровождением.

– Отчего же? – вскинул брови Тонак. – Это законное развлечение, прекрасно поднимающее настроение и дух.

– Поднимающее дух? – саркастично хмыкнул Се Акатль. – Скорее опускающее его.

– Что-что? – переспросил Тонак, ставя на стол стеклянную фигурку, похожую на цветок лотоса.

– Ничего, – буркнул Се Акатль, внутренне наблюдая за самим собой: дурное предчувствие быстро поднималось, затопляя его с ног до головы. Ещё секунда, и оно коснётся макушки, заставит его захлебнуться, и тогда будет поздно, тогда он сорвётся…

Тонак развернул запись, и комната наполнилась тихим шумом сверкающих на солнце волн, запахом морской воды и ощущением соли на губах от попадания на них мелких капель. Многомерная запись, позволяющая зрителю стать участником прошлых событий, была самого наивысшего качества, и в какой-то момент Се Акатль даже посмотрел на свою кожу, заметив, как она сильно нагрелась от палящего солнца.

Они летели над поверхностью воды так близко, что было отчётливо видно скользящее отражение. Лёгкая ладья Тонака двигалась бесшумно, без манёвров, плавно и по прямой траектории. Они двигались по направлению к одной точке. Вскоре эта точка стала более видимой, и тогда Се Акатль различил сверкающие спины серебристых китов. Их было трое: двое крупных, взрослых особей и один детёныш. Они неспешно плыли на восток к острову Тофф. Именно там самки предпочитали растить потомство, в то время как отцы-киты свирепо охраняли окрестности от непрошеных гостей. Только там киты всё ещё чувствовали себя в безопасности. Ни острые пики гор, ни скалистая местность внизу, ни подводные рифы не давали возможности оккупантам планеты отстреливать их в том огромном количестве, которое обычно требовалось для привычной охоты. В пищу китовое мясо уже давно никем не употреблялось, а вот кровь и молоко кормящих самок всё ещё были на вес золота. Хотя ни то, ни другое не шло в сравнение с наслаждением, которое доставляли убийство и мучение раненого животного. Ладья Тонака, догнав жертву, замедлила ход. По волнениям плывущих китов сразу стало ясно, что Тонак использует волновое оружие. Самка с малышом старалась скрыться под водой, но оружие беспощадно делало своё дело. Самец в агонии старался защитить их, выпрыгивая из воды настолько, насколько только мог, но этого было недостаточно, чтобы расправиться с ладьёй. И, когда самка была уже почти при смерти, а самец изранен выстрелами, ладья опустилась на воду. Притягивающий луч выскользнул из ее серебристого корпуса и потянул к себе и китёнка, и обессиленную мать. Вместе с лучом из корпуса высунулись шланги, готовые мгновенно забрать из жертв кровь с молоком. Но тут самец рванулся вперёд. Приложив последние усилия, кит шёл на таран ладьи. Тонак ругался, и, не стесняясь в выражениях, обстреливал кита, но лёгкая ладья, несмотря на сверхпрочный сплав, не смогла противостоять многотонному натиску кита и дала трещину в корпусе. Беспокойный голос помощника Тонака посоветовал капитану перейти на другую ладью, но Тонак отверг его предложение, понадеявшись на самообеспечительные меры, предусмотренные программой ладьи. Кит в последний раз бросился на ладью и своей разбитой головой всё-таки протаранил корпус. Испустив при этом дух, кит медленно пошёл ко дну в отчаянной надежде, что спас свою семью. Но его жизнь, цена, которую он заплатил за спасение тех, кто был ему дорог, ничего не значила для Тонака, и, как только ладья починила себя, из полумёртвой самки и китёнка были высосаны все соки, весь ценный биоматериал.

Свернув запись, Тонак просиял счастливой улыбкой.

– Я думал, что потеряю судно, – хохотнул он, разливая по кубкам кровавое вино и передавая угощение Се Акатлю, – когда этот настырный кит принялся таранить башкой ладью. Но, к счастью, всё обошлось. И теперь ты можешь насладиться квинтэссенцией…

Се Акатль резко поднялся. Поставив кубок на столик, он тихо произнёс:

– Наверное, ты считаешь себя хорошим охотником, Тонак. Но много ли требуется мужества, чтобы охотиться на тех, кто по тем или иным причинам не может дать сдачи? Или на тех, кто защищает свою семью, своих любимых ценой собственной жизни? Ты причинил этим китам столько боли! Ты мучил их, наслаждался их отчаянием, потому что ты жалок, туп, холоден и ничтожен. Именно поэтому смерть тех, кто умеет быть искренним, тех, кто умеет любить, принесла тебе столько удовольствия. Ведь тебе подобные чувства незнакомы, более того – они недосягаемы для тебя. И сколько бы ты не вливал в себя квинтэссенций, ты никогда не наполнишь себя чувствами, никогда не выйдешь на иной уровень восприятия Бытия. Ты не просто пуст, ты ещё и дырявый со всех сторон. Такая хлипкая обитель, – и Се Акатль взмахом руки очертил в воздухе всего Тонака, – не подходит для сокровищницы, призванной хранить истинные богатства. Ты как родился бедняком, так и подохнешь в нищете! Попробовал бы ты без оружия и ладьи напасть на китов с детёнышем, я бы насладился зрелищем – твоим трупом, а после – твоей квинтэссенцией.

Тонкие губы Тонака медленно сложились в почти незаметную линию, и он многозначительно предостерёг:

– Охота, Се Акатль, это древнейший инстинкт, способ выживания. И, даже если у тебя нет в настоящий момент нужды выживать, не стоит пренебрегать инстинктами. Их необходимо тренировать, подпитывать, иначе в самый неподходящий момент они могут подвести тебя. По своей сути естественный отбор действительно жесток, но таковы правила жизни! Моё оружие – оружие моей расы. У кого-то это зубы, у кого-то когти, крылья или хвост, а у нас – разум. Я показал тебе эту запись намеренно, чтобы ты понял… чтобы ты помнил… о недостойных, о тех, кто вздумает переходить нам дорогу, о тех, кто ставит свои личные интересы превыше интересов нашего процветающего общества. Каждому своё место, Се Акатль, и этот порядок вещей менять нельзя. Периодически об этом необходимо напоминать.

– Ну что ж, – спрятав глаза, чуть поклонился ему Се Акатль, – тогда желаю тебе развлекаться дальше, но в одиночестве. Я не приемлю подобных развлечений.

– Потому что ты – другой! – расплылся в улыбке Тонак.

– Я сочту это наивысшим комплементом, случайно сорвавшимся с твоих уст.

– Зря, – раздражённо хмыкнул Тонак, – это вовсе не комплемент! Но всё же, если ты желаешь посмотреть ещё видео или трофеи, то – пожалуйста! Среди моих трофеев ты сможешь отыскать и вовсе удивительные экземпляры… – зловеще сверкнул глазами Тонак.

– Нисколько не сомневаюсь в этом, – выходя в коридор, кивнул ему Се Акатль.

Часа два Се Акатль кружил по палубе. Сначала он бегал взад-вперёд, изо всех сил стараясь подчинить чувства своей воле, затем, когда это удалось, он устало оперся руками о перила и вгляделся в изумрудную даль.

На горизонте сверкнули спины китов, и Се Акатль с тревогой осмотрелся. Но за ними никто не гнался, никто их не выслеживал, и эти киты имели все шансы добраться живыми до острова Тофф.

«А кому-то не повезло… – размышлял Се Акатль, наблюдая как фонтан, вырвавшийся из кита, переливается радужными солнечными бликами. – И почему одним уготовано быть жертвой, а другим – наслаждаться жизнью? Кто решает, за кого решают? Почему выбор падает на одних, оставляя в сторонке других? Кому-то суждено умереть молодым, полным сил и чувств, а кому-то прожить целую жизнь, но в тоскливом одиночестве, или в отчаянном страхе, или постоянной борьбе за жизнь, или так и не познать настоящее чувство и цель своего существования…»

Он размышлял и постепенно отходил назад, всё ещё любуясь китами, уплывающими вдаль, как вдруг почувствовал, что налетел на кого-то своей спиной.

Обернувшись, он встретился с ярко-синими глазами девушки-нефилимки.

– Простите, я виноват, задумался, – извинился Се Акатль. – Не ушиблись?

Девушка, потерев плечо, молча покачала огненно-рыжей головой и, почтительно поклонившись, пошла своей дорогой.

Се Акатль снова вернулся к рассматриванию океана, но что-то заставило его посмотреть вслед этой нефилимке. То ли подействовала ее лёгкая походка, то ли порхающие, неровно подстриженные пышные волосы, но его сердце неожиданно преисполнилось радости, да такой сильной, такой необычайно искромётной, что он закричал:

– Подождите! Подождите!

Она остановилась и осторожно повернулась.

– Постойте! – подбежал к ней Се Акатль. – Я уже где-то видел вас. Не напомните?

– Разве? – опасливо посмотрев на него, удивилась девушка. – Мне кажется, мы впервые встречаемся.

– Странно, а у меня такое чувство, будто я хорошо знаю вас. Наверное, я обознался, простите… – нахмурился Се Акатль и внимательнее вгляделся в ее загоревшее лицо. Но сколько бы он ни всматривался, ему никак не удавалось припомнить, где же он мог видеть этот удивительный взгляд.

– Скорее всего, вы действительно обознались. Простите меня, но я спешу.

– Куда, если не секрет?

Девушка в замешательстве развела руками:

– Вообще-то я не имею право обсуждать это ни с кем, кроме капитана корабля.

– Ох, да, я понимаю. Тогда, если не возражаете, я провожу вас?

– Я могу и сама дойти.

– А нам по пути.

– По-моему, вы направлялись в противоположную сторону.

– Да нет, что вы, мне как раз нужно в эту сторону. Как вас зовут?

Се Акатль, идя рядом, заметил, как лёгкий румянец разлился по ее щекам, мгновенно сделав девушку ещё привлекательнее.

– Шери, – убрав упавшие на лоб волосы, представилась она, – а вас?

– Се Акатль.

– А-а… Теперь всё ясно, – кивнула она, – значит, это о вас так долго рассказывал капитан.

– Что именно?

– Э-м-м… – замялась она, – да так… Говорят, только на вас одного надежда в подписании торговых контрактов на будущий сезон.

– Не думаю, что это так, – признался он, отчего-то почувствовав невесомую лёгкость в теле.

– У вас странное имя, – заметила Шери. – Обычно ангелам дают иные имена.

Поразмыслив, стоит ли рассказывать ей свою историю, Се Акатль всё же решился и пояснил:

– Дело в том, что я полукровка. Моя мать – нагиня, а отец – ангел. В самый разгар последней войны моя мать была на сносях и спасалась от преследований на одной далёкой-далёкой планете. Родив меня и спрятав в зарослях тростника, она повела преследователей по ложному следу. Там её настигли ангелы и убили, а я выжил. Вскоре меня нашёл туземец. Он был смертным. От него я и получил своё имя, а мой родной дядя – брат моей матери, когда отыскал меня и забрал к себе, не захотел менять имя. Он пожелал, чтобы я навсегда запомнил причину, по которой я стал сиротой; чтобы помнил о том, на какую жертву пошла моя мать, спасая мне жизнь. Ведь на местном наречии той планеты моё имя означало «одинокий тростник».

Понимающе кивнув, Шери опустила взгляд.

– Вы когда-нибудь возвращались туда? – вдруг спросила она.

– На ту планету, где я родился? Нет, не возвращался.

– А как же тот смертный? Наверное, вы были для него драгоценностью, ведь он растил вас…

– Совсем недолго. К тому же дядя щедро отблагодарил его… Удивительно, что вы спросили об этом… – изумился Се Акатль, не ожидая, что девушку заинтересует дальнейшая судьба какого-то смертного раба. – Однажды, ещё в раннем детстве, няня рассказала мне про моё рождение и про смертного, который спас меня. Я охотно поверил ей, так как во время ее рассказа мои воспоминания стали возвращаться. Помню, как няня показала мне старые записи, в них я увидел того самого смертного мужчину. Он провёл моего дядю в хижину, на полу которой сидел я и играл с каким-то животным. Меня незаметно подняли и быстро унесли, точно спящего, а тот смертный раб стоял и лил слёзы, но дядя строго приказал ему прекратить рыдания. Он одарил раба драгоценностями, да вот только смертный не смотрел на сундуки с каменьями и шелками, он всё всматривался и всматривался вдаль, – туда, куда унесли меня… После просмотра той записи, я уже мог отчётливо вспомнить и его лицо, и хижину, где мы жили; заросли тростника, залитые солнечным светом; камешки в плетёной корзинке, с которыми я играл у реки; вспомнил, как смертный учил меня ходить, а я всё падал и падал, после чего мы вместе смеялись. Я был с него ростом, а он всё равно обращался со мной так ласково, так осторожно, как будто я был его родным ребёнком… Дядя повлиял на мой разум, заставил меня забыть всё это. Я не вспоминал о смертном до рассказа моей няни. Тогда я попытался угнать корабль, чтобы навестить мой первый дом – ту самую бедную хижину на берегу реки. Помню, как дядя появился в рубке корабля, когда я уже включил приборы, и объяснил мне, почему этого делать не стоит. Он сказал мне, что того смертного раба уже давно нет, что жизнь его угасла много-много веков назад. Так я впервые познал предательство, горечь утраты и… двуликость долголетия.