Теория хаоса

Миссия

Энди этого не сделал.

Не спросил ее имени.

На самом деле, несмотря на целых два совместных занятия подряд, они не обменялись ни одним словом за следующую неделю.

Но дело было не только в нем. Он клялся, что это так. Да, он полностью прогулял вторник – частично из-за похмелья; в понедельник он еще кутил – в среду он был практически готов заговорить первым. В момент, когда они встретились взглядами, столкнувшись в коридоре, он был уже готов начать… но она быстро отвернулась и исчезла.

Остаток дня он провел, думая, было ли что-то такое в выражении его лица.

Четверг пролетел мимо, так как он был все еще слегка пьян. Пятница была отстой: адвокат мамы Энди – по сути, теперь его адвокат – заехал, чтобы передать новость, что в дополнение к лишению прав на шесть месяцев (о боже), – «судья прижмет тебя общественными работами на сорок часов, когда ты пойдешь на заседание в следующем месяце». Сказал, что ему стоит поторопиться с этим.

Поэтому в 7:45 утра в субботу Энди Криддл, любитель поспать в выходные до обеда, вместе с отцом на его пикапе поехал в городскую Миссию к Кенни Чесни отмаливать грехи.

И.… у него было похмелье.

Заезжая на одно из парковочных мест, Энди заметил здоровый «Мерседес Бенц» у бордюра рядом со входом. Они с отцом вышли из машины в тот же момент, когда водитель «Мерседеса» – а именно шофер: костюм, кепка, полный набор – вылез, чтобы открыть черную дверь.

Энди ожидал увидеть какую-то большую шишку по налоговым вычетам. Поэтому, когда та, кого он точно не ожидал увидеть – девушка с его кошельком, имени которой он все еще не знал, потому что не успел спросить, – выбралась из машины, Энди замер с широко раскрытыми глазами, как будто он увидел чернокожего Санту.

– Сынок, ты в порядке? – слышен голос отца.

– Ох…

Она выглядела необычно, хотя Энди никак не мог заметить причину. Ее волосы были заплетены в толстую косу за ее спиной, и она была в длинной (и отлично сидящей) черной юбке и суперботанской (и все еще отличной сидящей) футболке с математической формулой √-1 23 Σ π (и это было круто!). Она мягко, но все же заметно, покачивала бедрами, поэтому Энди, после того как прошелся по ней глазами, решил стараться держать их на уровне лица.

Она помахала рукой и поправила свои «кошачьи глазки» ближе к переносице. В этот момент Энди озарило: она одета не в школьную форму. А еще пришло понимание, что он буквально пялится на нее. Так что вместо нормального человеческого приветствия он опустил глаза на свои ботинки.

В этот момент он услышал голос отца:

– Эй, Шел!

Голова Энди резко поднялась.

– Привет, Чарли! – она ответила и обняла его папу.

Постойте.

– Вы двое знакомы? – спросил он.

– А как же иначе, – ответил ему отец. – Шелби волонтерит здесь каждую субботу уже сколько? Месяцев шесть, Шел?

Так. Ее имя Шелби. (Почему-то Энди задевало, когда отец называл ее Шел.)

– Что-то около того, – ответила она – Шелби – и затем потянулась обнять Энди. Чего он совсем не ожидал, и объятие вышло скомканным.

– Рада видеть тебя здесь, Уолтер…

Отец посмотрел на Энди с вопросом (она назвала его Уолтер)? Энди передернуло. У них с отцом были похожие реакции.

– Как поживает будущая звезда университета в это замечательное субботнее утро? – спросил затем папа.

– Отлично! – Она улыбнулась (и снова появились эти ямочки). – Спасибо, что поинтересовались!

Энди – или он теперь Уолтер? – кашлянул и осознал вторую половину пазла в лице милой фанатки физики и учебы.

– Так ты собираешься в Технологический институт Джорджии?

– Так и есть.

Энди-Уолтер никогда еще не видел кого-то настолько гордого собой.

– Астрофизика, правильно? – Папа слегка толкнул ее локтем.

Она захихикала.

– Таков план. А ты повязан с Брауновским университетом, Уолтер?

– Ага, – ответил Энди (Уолтер), немного задетый тем фактом, что она знала. –  Политология.

– Можешь теперь сказать, кого из родителей он любит больше? Парень выбрал мамину альма-матер и ее специальность.

Энди засмеялся. Это была больная тема для его старика. Его отец был промышленным инженером и всегда хотел, чтобы его единственный сын стал звездой тенниса Джорджии, каким был он.

Энди оказался разочарованием по всем фронтам.

– Я уверен, что отец уже готов удочерить тебя, раз ты идешь по его стопам, – сказал он Шелби.

– И правда готов. – Отец рукой притянул ее за плечи и крепко обнял, и в этот момент небольшой укол ревности пронзил грудь Энди, подобно ядовитому облаку.

Он окинул взглядом фигуру отца. В джинсах «Levi’s» и заправленной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, демонстрирующими его мускулистые предплечья, он выглядел как крутой дровосек. Подобно картинке с обложки бренда бумажных полотенец «Брауни» (а имя-то как подходит?). Ни за что и никогда Энди бы не подумал, что ему придется соревноваться со своим чертовым отцом за внимание девушки.

Конечно, все это было полностью лишено логики, но нет места разуму, когда приходит чистая и яростная мужская зависть. Энди почувствовал, как у него загорелись щеки, так что он поспешил отвернуться и сделать глубокий вдох.

Он принял решение здесь и сейчас: если Шелби не покинет Миссию сегодня вместе с ним как минимум в настолько же хорошем настроении, в каком она была вместе с этим Мистером Высоким и Загорелым Красавчиком (то есть придурком), то Энди ссылает себя в монастырь в горах. Потому что очевидно, что у него никогда не будет успеха с девушками.

Служба

Ей придется ему сказать. Она знает, что это случится.

Но просто не знает, как именно.

– Так ты правда бываешь здесь каждую субботу? – Уолтер спросил ее в тот момент, когда она положила на тарелку человека по имени Стивен порцию яичницы.

– Так и есть. А я прихожу сюда, просто чтобы увидеть ее, – Стивен ответил за нее и подмигнул.

От этого Шелби начинает смеяться.

Стивен на этом не останавливается:

– Прояви смекалку, юноша. Не дай такой девушке ускользнуть от тебя, понял?

– Так точно, сэр, – ответил Уолтер. (Так странно, что он находится в этом месте. То есть… рядом с ней. Он также еще приятно пахнет…)

Но как же ей начать говорить об этом? «К слову: тот загадочный человек, которому ты изливаешь душу в сообщениях? В общем, это я. И я тоже думаю, что ты милый…»

– Он кажется мне интересным, – произнес Уолтер. Шелби видела, что он пытается ее разговорить с того самого момента, как они надели сетки для волос.

– Ох, это действительно так, – ответила она. И выдохнула с облегчением. Об этом у нее было что рассказать. Со многими из этих людей она хорошо сблизилась и знала их личные истории наизусть. «Стивен был охранником в Технологическом институте в 90-х, и еще он хороший инженер. Но потом он попал в переделку с мутным бизнесом во время экономического кризиса, когда нам с тобой было по три года, и это заставило его потерять работу, дом, семью… все. Он совсем не употреблял уже почти шесть месяцев, но две недели назад случился рецидив».

– Ох. Есть идеи о том… что послужило причиной? Его срыв, я имею в виду.

– Я не узнавала у него, но скорее всего из-за ушедшего из жизни отца. А он не разговаривал с ним уже много лет.

Уолтер кивнул, и по его лицу пробежала эмоция, которую Шелби не смогла понять.

– Скорбь действительно может такое сделать с человеком. Бедняга.

– Я понимаю.

Не зная, как ответить на его слова, Шелби кивнула в сторону другого человека. Белая женщина с длинными волосами и задумчиво-мечтательным взглядом.

– Видишь ее? Это Анджела. – (Шелби могла говорить об этом часами.) – Я встретила ее около месяца назад и убедила приходить сюда за едой. Я шла к заправке, когда она подошла ко мне на улице и спросила, нет ли у меня прокладок.

Уолтер промолчал. Не то чтобы Шелби ждала его ответ. Это была одна из причин указать на женщину.

– Вся ситуация потрясла меня, – продолжила она. – Ты парень, и поэтому вряд ли это о многом тебе говорит, но ее просьба о прокладках была жестоким напоминанием о том, что приходящие сюда люди людьми быть не перестают, понимаешь?

Она продолжала еще несколько минут делиться историями людей, но затем диалог перешел к обсуждению того, совершили ли эти люди что-то, что можно назвать непростительной ошибкой. Уолтер оказался гораздо более открыто мыслящим человеком, чем предполагала Шелби, – хотя она теперь не знала, почему ее ожидания насчет него были такими низкими. Итог: она безгранично наслаждалась этим общением. Все дошло до того, что, когда пришло время уходить, она искренне пожалела об этом.

И еще она помнила, что ей нужно рассказать ему о том, что она и есть та анонимная эмоциональная поддержка. Ее мозг может потечь через уши, если она этого не сделает.

Когда она заскочила на кухню, чтобы повесить фартук, Чарли улыбнулся ей.

– Мой пустоголовый сын не доставил тебе слишком много проблем?

Шелби засмеялась.

– Он молодчина.

– Я думаю, что ты ему нравишься. Меня он так сосредоточенно не слушает…

– Пааап!

Она снова смеется.

– Как долго ты подслушивал? – спросил отец, когда «пустоголовый сын» появился в дверном проходе.

Уолтер просто смерил его взглядом.

– Я тебя провожу, – сказал он Шелби.

Они прошли до выхода в тишине, но как только они оказались на улице, она открыла рот, чтобы заговорить.

– Мне нужно тебе сказать…

– Ты правда здесь каждую субботу? – Он произнес быстрее нее. – О… Прости. Не хотел тебя перебить.

– Не страшно, – ответила Шелби. – И да. Я правда здесь каждую субботу.

– Вау. Это очень круто.

– Давай присядем, – сказала Шелби и остановилась у забора. Уолтер последовал за ней.

На мгновение установилось неловкое молчание. Затем она снова попыталась начать.

– Спасибо еще раз, что вернула мой кошелек. – (Кажется, Уолтер Энди Криддл не мог так легко переносить паузы в разговоре, как она.)

– Всегда пожалуйста, – ответила она. – Еще раз.

– Я… эм… Я также ценю то, что ты сказала. Может прозвучать странно, но именно это мне и нужно было.

Ладно. Время пришло.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать, – начала Шелби. Атмосфера вокруг них меняется, и ей это очень не нравится.

– Хорошо… – ответил Энди.

– Помнишь в ночь той аварии ты говорил с кем-то?

– Ну… Я говорил со множеством людей в ту ночь.

– Через сообщения.

Он не ответил. Шелби поглядывала на него. Энди смотрел прямо перед собой на парковочные места.

– Эй… ты меня слышишь?

– Ты сейчас скажешь, что это была ты все это время?

– Да.

Снова наступило молчание.

– Как бы то ни было, я не имела понятия, что это был ты, до этого понедельника. Когда ты заговорил со мной… обо мне, – сказала она.

– Это очень смущает.

Они оба сидела в тишине, но пульс у Шелби начал подскакивать. Она должна была сказать что-то еще.

– Знаешь, я прощаю тебя, – следующее, что она говорит.

– Что?

– За то, что нарушил обещание. – Теперь она смотрит прямо на него. – Я тоже когда-то совершила подобное.

Энди посмотрел на нее полностью непонимающим взглядом.

– Вождение в нетрезвом виде? – Она слегка толкнула его плечом. – На самом деле в моем случае было не совсем это – употребление алкоголя несовершеннолетним…

– Ох, теперь я понимаю, – сказал Уолтер, для которого многое прояснилось.

– Ну, еще меня поймали за использование поддельных документов и вождение без прав. – Почему она все это ему рассказывает?

– Вот черт.

В этот момент подъехал Марио, и Уолтер поднялся, чтобы открыть Шелби дверь.

– Так у тебя есть настоящий шофер? – сказал он, пока она садилась в машину.

– Да, не напоминай мне. Без обид, Марио. – Она потеребила того за плечо, и водитель кивнул.

– Как бы то ни было, я получила права две недели назад. Но только между нами, я не чувствую себя уверенной на дороге среди вас, «джордианцев», и вашего стиля вождения.

Уолтер усмехнулся.

В этот момент до Шелби доходит: ей правда нравится его смешить. И… наверное, говорить с ним.

– Знаешь, с тобой очень легко говорить, – сказала она.

Он хмыкнул.

– Ты, наверное, единственный человек на планете, который так думает, – ответил он, поднимая глаза на какой-то далекий объект, который был вне поля зрения Шелби.

– Хм… – Неужели она правда сделает это? – Я понимаю, что технически мы только познакомились. Но у тебя уже есть мой номер. Я понимаю, что мы больше не анонимны, но я всегда рядом, чтобы поговорить.

В ту же секунду ей хочется забрать все слова обратно, проглотить и закрыть их там. Потому что она не хочет вступать в отношения со сверстниками после произошедшего. Так почему же она сказала это? И настаивала на этом.

– Ох, ну… – Щеки Уолтера покраснели, и Шелби разозлилась на то, какое чувство это вызвало в ее животе. Почему все должно быть настолько милым? Это раздражало. – Это… очень любезно с твоей стороны, – ответил он.

Шелби повела плечами.

– Я напишу тебе попозже. – И подмигнула ему. (Что она творит?)

Уолтер улыбнулся. Широкой и светлой улыбкой.

Она сделала то же самое в ответ.

– Увидимся?

– Да. Хорошо.

Она потянулась, чтобы захлопнуть дверь, но он остановил ее.

– Эй. – Энди держал свой телефон. – Спасибо тебе.

– За что ты сейчас говоришь мне спасибо, Уолтер?

Мгновение он подумал и затем посмотрел ей в глаза.

– За объективность суждений. – Потом он закрыл дверь машины.

Курица

Печаль всегда давила на Энди сильнее с приходом сумерек. Прямо перед моментом, когда солнце закатится за горизонт. Это было последним, что он видел перед сном в день, когда его жизнь сильно изменилась.

Разбудивший его крик с большой вероятностью останется звенеть в его голове навечно.

Но сейчас Энди смотрел из окна своей спальни на тонущий за горизонтом огненный шар, который поддерживает температурный режим на Земле достаточным для жизни. Он сделал еще один глоток из бутылки воды для дзюдо. Но там была не вода. Отец тщательно обыскал его комнату после ареста и забрал все бутылки ликера, которые смог найти… но нашел не все.

Энди очень хотел позвонить Шелби. Но пьяный вид может быть не лучшим помощником, теперь, когда она знает его.

Он мог бы написать… но что ему вообще ей сказать? «Хорошо сегодня пообщались», – звучит банально. «В повседневной одежде ты выглядишь сногсшибательно», – было правдой, но слишком резко для этого момента.

Ладно. Неважно. Не то чтобы она сейчас могла многим ему помочь.

Он прикрутил крышку на горлышко. Дешевый бурбон внутри бутылки на вкус был отвратителен.

Но притуплял боль.

На ночь этого хватит. Он надеялся, что отец не придет «проведать Энди» (или он теперь Уолтер?).

Зрение Энди-Уолтера начало плыть, но он продолжал неотрывно смотреть, как солнце постепенно исчезает.

Уолтер?

Ты занят?

Знаешь, что странно?

Что?

То, что ты зовешь меня Уолтер.

Я могу прекратить тебя так называть, если ты хочешь…

Не, называй как тебе удобнее. Мне просто нужно привыкнуть.

Это может быть наим сетретом.

нашим* секретом*.

Секретом?

Ага.

Хорошо…

Ты в порядке?

Оттягиваюсь по полной программе. Все отлично.

Понятно.

Сколько ты уже выпил за вечер?

Почему тв думаешь, что я мноо выпии?

Ладно. попробую это еще раз:

Почему ты* думаешь, что я много* выпил*?

Слушай, я знаю, что у меня детское личико, ямочки и все остальное. Но я не вчера родилась.

Это даже хорошо.

Было бы очень странно, Если* ты родилась вчера.

Если бы*

Понятно…

Ладно. Не важно.

Я пишу просто, чтобы спросить, как тебе было в городской Миссии, раз у нас не вышло раньше поговорить об этом.

Но может, сейчас не лучшее время?

Мне

Понравилась каждая проведенная минута.

Но, наверное, потому что ты была там.

Ну чтож.

Прости, если прозвучало слишком реско. Просто хочу сказать, что рядом с тобой комфортно.

резко*

Ох.

С твоей стороны очень мило это сказать.

Я говорю только правду.

Лол, ты точно завтра будешь жалеть о своей открытости сейчас, когда прочитаешь на утро все это.

Может быть.

Но теперь ты знаешь причину, почему я могу снова тебя избегать.

Не очень с доверием к людям, да?

Не думал раньше, что так можно обо мне сказать.

Но да.

Точно не «открытая книга».

Вы только поглядите.

У нас много общего помимо способности принимать решения в нетрезвом состоянии.

А?

Что ты хочешь сказать?

Я тоже не «открытая книга».

Ты дома?

Планируешь остаться?

Ага

Рада слышать.

Сделаешь мне (и себе) одолжение?

Ага

Возьми пару таблеток ибупрофена и запей водой.

Ох, точно.

Утром пожалеешь.

Знаю.

Одаренный

Шелби нашла глазами телефон.

Он был в другой стороне комнаты, на столе, экраном вниз после последнего сообщения Уолтеру-Энди два часа назад.

Она вздохнула и отложила книгу. Кажется, она ничего не запомнила из случайно взятой с полки книги, после того как она забралась в кровать. Ее мысли были совсем в другом месте. Другом месте… или о другом человеке? Неужели это случается? Она бесилась от этого факта, и она знала это, но также она знала, что многое неизвестно. И очень многое о нем.

Он казался таким… подавленным. Шелби очень хорошо понимала это состояние, учитывая ее диагнозы. Но как рассказать об этом кому-то другому? «Эй, как человек с аффективным расстройством, который живет с завышенной экзистенциальной подавленностью, я могу сказать, что у тебя проблема. Хочешь поговорить об этом?» Слишком банально.

Она полностью рассказала ему о цепочке нарушений, которые она совершила в Калифорнии в самый темный период жизни, но она не упоминала, как с этим связана работа ее мозга. Что… помогло бы вообще? Учитывая, как часто он напивается, Шелби бы сказала, что у него тоже есть что-то похожее на нее.

Она села и свесила ноги с края кровати. Взгляд прошелся по комнате. Рядом с телефоном на столе связка ключей. Об этом она и хотела поговорить с Уолтером-Энди на самом деле. Она просто не смогла решиться, как начать говорить об этом, после странного ответа о его имени. Общение со сверстниками бывает очень сложно.

Все же она хотела сказать ему, что у нее появился «подарок» этим вечером, и она не могла понять, как она себя чувствует на этот счет. Она сделала заметку в своем дневнике, но… ей не стало легче, как это обычно бывает. Оказалось, что дневной разговор с Уолтером и положительное завершение этого общения что-то в ней изменили. Что чувствовалось подобно смене положений у Нептуна и Плутона каждые 248 лет, что буквально меняет всю Солнечную систему.

Взгляд Шелби переходил с телефона на ключи и обратно. Она все еще не верила в существование последних. Все случившееся было из ряда вон выходящим, начиная с того, что ее мама ворвалась на занятие Шелби по йоге и по ее глазам можно было подумать, что она решила загадку темной материи. Шелби не видела эту женщину более взволнованной после того, как книга «Печенье с мороженым», которую она (ее мама) написала, попала на первое место списка бестселлеров.

«Идем, идем, идем, идем!» – говорила она. И так широко улыбалась. В тот момент должно было стать очевидно, что будь там что угодно, приготовленное мамой как сюрприз, это потрясет Шелби. Она практически выволокла Шелби вниз по лестнице и во входную дверь.

Когда она увидела, что стояло на подъездной дорожке – с большим бантом на крыше, – нейроны в ее голове прямо заискрились. Она буквально ощутила электрический разряд в своем мозгу, как в игре про хирургию, где игроку нужно удалить органы и другие части тела из оголенного тела белого мужчины, не прикасаясь к краям разреза. (Чья вообще была идея создать такую игру?)

Папа точно мог сказать, что что-то было не в порядке. Он уловил знакомый мамин «Ой-ой, она сейчас упадет в обморок» взгляд, и они вместе медленно подошли к Шелби, вкрадчиво произнося фразы наподобие «стать более самостоятельной, так как она поступает в университет через несколько месяцев». Затем папа взял Шелби за руку и повел вокруг «подарка» (только что из салона), пока мама, следуя за ней, щебетала о том, что «у этой машины крайне высокий уровень безопасности, солнышко!».

Из дальнейшего Шелби помнила только то, что папа попросил довезти его до магазина. По возвращении они с мамой сказали Шелби, что Марио продолжит возить ее в школу, но она должна будет ездить сама везде, куда ей надо: терапия, посещение психотерапевта, Миссия, дом престарелых, где она была волонтером несколько раз в неделю, в места для туристических прогулок…

И дело было не в том, что у Шелби были проблемы с вождением или независимостью – для этого она и получила права. Она не знала, как чувствовать себя насчет модели машины, на которой она будет ездить.

Поэтому она была, вместе с благодарностью, огорчена. Ее родители знали, как она относится к демонстративному потреблению. Это они отправили ее за границу «посмотреть и оценить», как хорошо иметь доступ к таким вещам и в каком она привилегированном положении. И после того как она увидела взаимоотношения Уолтера (Энди) с его отцом, Шелби была уверена, что может поговорить с ее «более неанонимным другом по переписке» об отношениях родителей и детей.

Она потрясла головой и откинулась обратно на кровать. В большей степени для того, чтобы подавить желание взять телефон.

Энди/Уолтер сейчас пьян (снова) и точно не в состоянии выслушивать ее панику о тех вещах, за которые множество людей руку бы отдали. И от этого было крайне тревожно, но она сейчас постарается не поддаться этому.

Еще она надеялась, что с Энди все в порядке. И что он протрезвеет. Потому что, несмотря на все ее сомнения, она все еще хотела поговорить с ним.