1922: Эпизоды бурного года

Март

Европейская киноиндустрия соревнуется с Голливудом за зрителя. – В немецком Веймаре творят два великих режиссера. – Впервые выходит фильм о вампире. – Легендарный бейсболист подписывает новый контракт с нью-йоркскими Yankees. – Махатма Ганди арестован по обвинению в подстрекательстве к бунту. – Два португальских летчика-храбреца садятся в биплан и из Лиссабона летят в Бразилию. – В баварской ферме на отшибе происходят зверские убийства. – В Америке Фрэнсис Скотт Фицджеральд публикует свой первый роман, он и его жена становятся кумирами «века джаза» (он сам настаивает на этом названии). – В Берлине отец будущего писателя стал жертвой неудавшегося политического убийства.

Европейское кино и фильм о вампире

Фильмы снимали не только в Голливуде. Всему миру уже стало понятно, что кино – самое популярное искусство XX столетия. Три года назад один молодой человек из Лейтонстона поступил на работу составителем титров в киностудию «Ислингтон» в Хокстоне. А сейчас он готовился начать режиссерскую карьеру. Звали его Альфред Хичкок. Большинство биографов Хичкока сходятся на том, что свой дебютный фильм он снимал, когда ему было чуть больше двадцати, – и это была лента под названием «Номер 13». Картина, которую изначально поддерживала студия «Гейнсборо», столкнулась с финансовыми проблемами. Когда стало ясно, что денег больше не будет, ее сняли с производства. Хичкок успел отснять лишь несколько сцен – и все они были утрачены. Позже он называл свой первый фильм «экспериментом, учащим смирению». В том же году Хичкок, возможно, поучаствовал в создании другого фильма, тоже почти полностью утраченного,– «Ничего не скрывай от супруги». Планировалась целая серия комедий-короткометражек, где «Ничего не скрывай от супруги» была первой. Сеймур Хикс, знаменитый актер со своим собственным театром, должен был сниматься в них. Режиссером должен был выступать человек по имени Хью Круаз, но он то ли заболел, то ли рассорился со своим актером. Проект уже хотели отменить, когда, по словам Хикса, «вызвался помочь молодой толстячок, который отвечал за реквизиторскую». Это, конечно, был Хичкок. Они с Хиксом режиссировали вместе, но увы: сохранилось только несколько сцен. Неясно, сколько из них снял Хичкок, если среди них вообще есть таковые. Нет даже полной уверенности, что фильм когда-либо показывали в кинотеатрах.

Во Франции снимали свои первые фильмы такие режиссеры, как Жюльен Дювивье и Жак Фейдер: их обоих ждала длинная и продуктивная карьера. Италия же, где в эпоху раннего немого кино снимали много эпических картин, в начале 1920-х годов переживала упадок кинематографа. Впрочем, сотрудничество с американскими киностудиями еще порождало большие проекты, такие как «Нерон» 1922 года. В Скандинавии процветал собственных кинематограф: творили датский режиссер Карл Теодор Дрейер, а также шведы Мориц Стиллер и Виктор Шестрем. За пределами Европы киностудии открывались в Японии, где снимали очень амбициозные проекты, и в Индии, где выходили первые фильмы будущего Болливуда.

Однако в то время страной, где делали самые авантюрные, самые новаторские проекты, была Германия. Творческий потенциал фильмов Веймарской эпохи особенно был виден в работах двух режиссеров. Фриц Ланг, родившийся в Вене в 1890 году, участвовал в Первой мировой войне, а после ее завершения попал в пышно расцветающую киноиндустрию. Его карьера быстро взлетела: он начинал сценаристом, но очень скоро сел в режиссерское кресло. Ланг сотрудничал со своей будущей женой, сценаристкой Теа фон Харбоу. Вместе они снимали фильмы, сочетающие в себе популярные жанры и мотивы экспрессионизма, которые уже находили отражения в работах, подобных «Кабинету доктора Калигари». (Ланг должен был снимать и этот новаторский фильм, но ему пришлось отказаться из-за других проектов.) Его собственная работа, снятая по сценарию, написанному в соавторстве с фон Харбоу, вышла в апреле и мае 1922 года. Это был «Доктор Мабузе, игрок», эпический четырехчасовой фильм в двух частях. Сюжет фильма о криминальном гении был основан на романе Норберта Жака, люксембуржца, писавшего по-немецки. Ланг еще не раз возвращался к своему персонажу: в 1960 году он снял «Тысячу глаз доктора Мабузе», свой последний фильм. Ланг продолжал работать в Германии на протяжении всей Веймарской эпохи: он снял такие классические картины, как «Метрополис» и «М». Когда нацисты пришли к власти, он покинул страну и уехал сначала в Париж, а потом в Голливуд.

Фридрих Вильгельм Мурнау (настоящее имя – Фридрих Вильгельм Плумпе) был старше Ланга на два года. Со студенческих лет в Берлинском университете он был одержим кинематографом. Мурнау также участвовал в Первой мировой войне, служил в люфтваффе, выполнял боевые вылеты за линию фронта. Однажды он совершил вынужденную посадку в нейтральной Швейцарии, где был взят в плен, и остаток войны провел в лагере военнопленных. Когда кончилась война, Мурнау твердо знал, что будет снимать кино. Его дебют, «Мальчик в голубом», вышел в 1919 году, но сохранились только фрагменты. Мурнау объединил усилия с актером Конрадом Фейдтом: уже скоро тот станет очень популярен в Германии; в англоязычных странах его чаще всего помнят по роли нацистского майора Штрассера в классической «Касабланке». Пока же Конрад Фейдт и Фридрих Мурнау работают над фильмами вместе – большинство из них ныне утрачены. Одна из их потерянных картин – «Голова Януса» по мотивам истории о Джекиле и Хайде, где снялся малоизвестный тогда венгерский актер Бела Лугоши.

4 марта 1922 года вышел в свет фильм, который по-прежнему считается самым известным творением Ланга,– «Носферату». Премьера состоялась в Мраморном зале Берлинского зоологического сада. Гостей просили явиться на показ в приличествующих случаю костюмах XIX столетия. Название фильма сопровождал подзаголовок – «Симфония ужаса» – это была первая история о вампирах в полном метре. (В прошлом году в Венгрии сняли фильм «Смерть Дракулы», но он длился всего час, его мало показывали публике, и ныне он считается утраченным. Да и сходства с романом Брема Стокера заканчивались на названии.) Через восемь лет американский кинокритик Роджер Эберт по-прежнему будет считать «Носферату» «лучшим фильмом о вампирах». «С годами его зловещая магия лишь крепчает», – напишет он. Да, фильм Мурнау действительно был основан на романе Стокера, но из-за трудностей с авторским правом изменились имена и сюжет. Граф Дракула стал графом Орлоком, Джонатан Хакер – Томасом Хаттером, и хотя замок графа Орлока по-прежнему находился в Трансильвании, остальное действие происходит не в Уитби, как в книге, а в вымышленном немецком городке Висборге (на самом деле – Висмар). Необыкновенный грим Макса Шрека, актера, который играл Орлока, – лицо бледное, как у мертвеца, лысая голова, уши, как у летучей мыши, и удлиненные ногти – воздействует по-прежнему: и век спустя «Носферату» способен заставить публику дрожать от ужаса. (По счастливому совпадению, имя Макс Шрек еще и звучит по-немецки как «невероятный страх».) Однако измененные имена и сюжет не удовлетворили вдову Брема Стокера. Намеренная остановить прокат фильма, она подала в суд – и по его решению большинство копий было уничтожено. Те немногие, что уже распространились по миру, остались нетронуты – и с годами популярность фильма только росла.

Мурнау покинул Германию несколькими годами ранее Ланга. И тоже уехал в Голливуд. В Калифорнию он прибыл в 1926 году, и первый его американский фильм «Восход солнца» хоть и не имел коммерческого успеха, все же завоевал премию «За уникальность и выдающиеся художественные достоинства» на первом в истории «Оскаре».

В 1931 году, за семь дней до выхода своего последнего фильма «Табу. На южных морях», Мурнау погиб в автокатастрофе. За рулем был слуга-филиппинец, подросток по имени Гарсия Стивенсон, – он не пострадал. В Голливуде распространились скандальные слухи, будто бы Стивенсон отвлекся от дороги, потому что Мурнау, который был геем, занимался с ним оральным сексом.

Бейб Рут подписывает новый контракт

В 1922 году американский баскетбол переживал расцвет. Это была настоящая эпоха титанов, несмотря на некоторые скандалы, будоражившие болельщиков. (В 1919 году восемь членов чикагской команды White Sox, включая знаменитого Джо Джексона по прозвищу Босоногий Джо, пытались намеренно проиграть Мировую серию.) Имена многих тогдашних игроков фанаты почитают до сих пор. И если Джексон и его товарищи по команде утратили доверие, они были далеко не единственными героями бейсбола. Тай Кобб по прозвищу Персик из Джорджии завоевал себе звездный статус еще будучи подростком, когда вышел на поле вместе с Detroit Tigers в 1905 году. Сейчас он уже считался ветераном, но победы все еще одерживал. Среди других знаменитостей были Красавчик Джордж Сислер, Роджерс Хонсби и Пай Трейнор. Но величайший среди них, да и, пожалуй, самый знаменитый по сей день – Бейб Рут.

Джордж Херман Рут по прозвищу Бейб («Малыш») родился в 1895 году Балтиморе, в семье хозяина салуна немецкого происхождения. В детстве будущая звезда бейсбола дома говорил по-немецки. Дебютировал Рут в профессиональном бейсболе, будучи подростком: он играл в низшей лиге за Baltimore Orioles. Когда в 1914 году он вошел в состав бостонских Red Sox, болельщики любили его, прежде всего, как хорошего питчера (подающего). Но уже очень скоро он покажет свою невероятную силу, играя за бэттера (бьющего). В 1919 году Бейб играл с Red Sox последний сезон, намереваясь переехать в Бостон и вступить в нью-йоркские Yankees, – и выбил 29 хоум-ранов. Бейба назвали новой звездой спорта. В новой команде он только бил чужие и собственные рекорды: сначала 54 хоум-рана, а потом целых 59. О Бейбе Руте заговорили все.

6 марта 1922 года Рут подписал с Yankees новый контракт на три года – на астрономическую тогда сумму в 52 000 долларов в год. Никогда еще бейсболисту не платили таких денег: это было вдвое больше известного максимума. Теперь гонорар Бейба составлял 40% от всей суммы, какую Yankees выдавали своим игрокам. И это несмотря на то, что Бейб нарушал правила лиги и даже был отстранен от игры: осенью прошедшего года он участвовал в товарищеских играх, а это было запрещено. Бейб Рут не видел в этом ничего дурного. По его словам, он всего-навсего дал болельщикам шанс увидеть крупных игроков в деле. И, конечно, подзаработал доллар-другой.

С Рутом всегда было сложно. Он ел за троих и пил так же безудержно: вес его опасно скакал туда-сюда на протяжении всей карьеры. Также он был охоч до женщин. Характер у него был непредсказуемый как на поле, так и вне его. Однажды во время матча в мае 1922 года он швырнул пригоршню земли в лицо судье. Какой-то болельщик начал грубо кричать на него с трибун – и Рут бросил свою позицию и погнался за крикуном. Когда матч завершился, он совсем не чувствовал себя виноватым. «Если кричат и улюлюкают – это ладно, – сказал он журналисту. – Но если человек на стадионе грубит и обзывается, я этого с рук не спущу. Вот сегодня парень, неважно, кто он там, обозвал меня грязным бомжом и еще по-другому. Меня это разозлило. Если еще раз такое будет – так я опять на трибуны пойду». И далее он отметил: «А в лицо я судье землю не кидал. Ему только на рукав попало».

Ганди под судом

Если в Египте Британия согласилась немного ослабить хватку (см. главу «Февраль»), то мартовские события продемонстрировали, что она не намерена так же легко отпускать Индию. В начале 1920-х настоящей костью в горле у Британского Раджа ^[3] был Махатма Ганди. Ганди родился в Гуджарате, учился на юриста в Лондоне и многие годы провел в Южной Африке, где боролся за гражданские права собратьев-индийцев, подвергавшихся расовой дискриминации. Ганди вернулся в Индию в 1915 году в возрасте сорока пяти лет и весь отдался борьбе за независимость. Он вступил в партию Индийский национальный конгресс и призывал к мирному сопротивлению британской власти. В 1920 году Ганди запустил Движение несотрудичества: оно началось в ответ на постоянные репрессивные законодательные инициативы. Также катализатором послужила кровавая Амритсарская бойня прошлого года: солдаты Британской индийской армии под командованием бригадного генерала Реджинальда Дайера открыли огонь по безоружной толпе в городе Амритсар. Более 350 человек были убиты.

Деятельность Движения несотрудничества основывалась на принципах сатьяграхи – специфической формы гражданского сопротивления, которую разработал Ганди. Движение набирало силу и сторонников. Британские власти быстро увидели угрозу в лидере движения.

Десятого марта 1922 года Ганди был арестован и отдан под суд за подстрекательство к мятежу. Действия его, непосредственно приведшие к аресту, заключались в том, что он опубликовал три статьи в своем журнале «Молодая Индия». Обвинение заявляло, что Ганди пытался «вселить в сердца индийцев неприязнь к власти его величества, власти, которую устанавливает закон Британской Индии». Ганди предстал перед судом в набедренной повязке: он всегда так одевался, и набедренная повязка по-прежнему неразрывно связана с его образом в общественном сознании. В зале суда присутствовала поэтесса и активистка Сароджини Найду, боровшаяся за права женщин. Она отмечала, что, когда Ганди вошел, все присутствующие спонтанно поднялись на ноги «в знак уважения». По словам Найду, он окинул взглядом помещение и заметил: «Это больше похоже на семейное собрание, чем на суд». Ганди даже не пытался отрицать своей вины. «Я совершенно не желаю, – объявил он, – скрывать от суда тот факт, что внушать неприязнь к существующей системе правления – это с некоторых пор едва ли не страсть для меня». Он признал себя виновным и произнес трогательную речь, где объяснил, что побудило его протестовать делом и на бумаге. «Я не желаю зла ни одному лицу, облеченному властью, – сказал он. – Тем более я не питаю неприязни к королю как к человеку. Однако, по моему мнению, это добродетельно – питать неприязнь к такой власти, которая в своей сумме принесла Индии больше вреда, чем любая прежняя политическая система».

Выступая в ответ, судья М. Брумфилд назвал Ганди «совершенно исключительным человеком, стоящим отдельно от всех, кого я когда-либо судил». Он, не скрывая, льстил подсудимому, которому зачитывал приговор. «Невозможно игнорировать тот факт, – говорил он, – что в глазах миллионов ваших соотечественников вы – великий патриот и великий лидер. Даже те, кто не разделяет ваши политические убеждения, уважают вас как человека высоких идеалов, живущего благородной и даже святой жизнью». Несмотря на восхищение, которое судья питал к Ганди, он приговорил его к шести годам заключения – хоть и добавил, что, если высшей власти будет угодно позже сократить этот срок, «никто не будет радоваться больше, чем я». Ганди окружили те избранные друзья и последователи, которых допустили в здание: кто-то касался его рук, кто-то падал ниц. Ганди улыбался, покидая здание суда. Он отбывал заключение сначала в тюрьме Сабармати в Ахмадабаде, после в том же месяце его перевели в Центральную тюрьму Йервады в Пуне. Ганди освободили через два года, в феврале 1924 года, по состоянию здоровья.

Звезды будущего

Пятнадцатого марта в отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе состоялось мероприятие, которому суждено было войти в постоянную программу голливудского года более чем на десятилетие. Западная ассоциация рекламодателей кинематографа (The Western Association of Motion Picture Advertisers, WAMPAS) устроила грандиозную вечеринку. Принимал гостей режиссер Фред Нибло, человек, стоявший за шумным успехом Рудольфа Валентино в «Крови и песке». Также Фреду Нибло еще предстояло снять немую версию «Бен Гура» тремя годами позже. Веселое сборище посетили все голливудские знаменитости и таланты – и на этом мероприятии был объявлен первый список «Молодых звезд WAMPAS». В него входили юные актрисы, которым Ассоциация прочила большое будущее. Сегодня разве что поклонники немого кино узнают одно-два имени из этого списка. Вероятно, наиболее известна Бесси Лав, которая снималась в небольших ролях даже шестьдесят лет спустя. Также известна Колин Мур, которая в те годы слыла «любимым флэппером ^[4] Америки». Списки «Молодых звезд WAMPAS» выпускали вплоть до 1934 года. Большинство актрис, в них упоминавшихся, ныне забыты, но все же несколько действительно стали большими звездами. Фэй Рэй, которую в 1933 году прославил «Кинг-Конг», и Джоан Кроуфорд – обе числились в списке «Молодых звезд» 1926 года. Джинджер Роджерс попала в список 1932 года: два года спустя она создала тандем с Фредом Астером.

В Рио – по воздуху

На протяжении 1922 года люди ставили и били самые разные авиационные рекорды. Два военно-морских летчика из Португалии, Гагу Коутинью и Сакадура Кабрал, впервые в истории пересекли на самолетах Южную Атлантику. С марта по июнь 1922 года они преодолели пять тысяч миль, в несколько этапов перелетев из Лиссабона в Рио-де-Жанейро. 30 марта они поднялись в воздух на биплане Fairey. Летчики питали надежду заполучить денежный приз, который португальское правительство сулило любому, кто впервые совершит полет между Лиссабоном и Рио. И хотя полет стал вехой в истории авиации, не обошлось без серьезных промахов. Приземление в Лас-Пальмасе на Канарских островах прошло безукоризненно, однако авиаторы вынуждены были на несколько дней отложить перелет в Кабо-Верде из-за плохой погоды. Там погода снова разрушила планы, и лишь 17 апреля они снова смогли взлететь. Денежный приз уже ускользнул от них: по условиям конкурса, полет должен был занять не больше недели. Но летчики все равно были твердо намерены добраться до Рио.

Следующей остановкой должен был стать крохотный архипелаг Сан-Педру-и-Сан-Паулу, расположенный приблизительно в 960 км от северного побережья Бразилии. Рискованное предприятие: маленькие острова посреди океанского простора – что иголка в стоге сена. Кабрал позже вспоминал: «Мы, должно быть, находились примерно в тысяче километров от архипелага, а горючего оставалось всего на восемь с половиной часов… Разумно было бы повернуть назад. Но что бы о нас тогда подумали!» И вместо того чтобы повернуть назад, они продолжали полет – и наконец обнаружили архипелаг… Но море было бурное, снижаться было трудно, в биплане произошла поломка, и он начал тонуть. Летчиков подобрало спасательное судно, оно же после доставило их на Фернанду-ди-Норонья – группу островов неподалеку от побережья. Там они ждали, когда из Португалии пришлют самолет на замену.

Наконец 6 мая самолет прибыл, и вскоре авиаторы предприняли последний этап путешествия. Вот тогда все пошло насмарку. Начался чудовищный шторм, отказали двигатели, и летчики вынуждены были сесть на воду. Едва самолет приводнился, его немедленно окружили акулы. Воспоминания Коутинью об этом инциденте весьма лаконичны: «Когда акулы догадались, что самолет несъедобен, они уплыли прочь». Девять часов летчиков носили морские течения, пока их не подобрало английское судно. На нем они вернулись обратно на Фернанду-ди-Норонья. Но неудача не поколебала их решимости: Коутинью и Кабрал ждали третьего самолета. И после того, как он прибыл 5 июня, снова отправились в путь. Через двенадцать дней, совершив множество взлетов и посадок на бразильском побережье, они наконец-то достигли Рио. Семьдесят девять дней продолжалось их путешествие. Но в воздухе летчики провели всего шестьдесят часов.