Глава 2. Чему быть, того не миновать.
Джоанна Брутто сидел в своём кабинете, покуривая сигару и потягивая первосортный коньяк. Коньяк «Экстра Брутто» винодельни «Богема Атрии» (Лучшей винодельни, если не континента, то Месары точно) делался для мастера по особому заказу. Бочонок такого коньяка обходился в сотню атрийский золотых и поставлялся только Джоанне на эксклюзивных правах. Перед ним лежала бухгалтерская книга, где он сводил цифры по итогам каждого дня, каждой недели и каждого месяца. Джоанна Брутто любил цифрры, любовь к точным расчётам досталась ему от отца, который в своё время работал обычным бухгалетром в центральном банке Атрии, который сейчас, наряду с другими банками поменьше, принадлежал главе гильдии Феху.
Раздался стук в дверь.
– Войдите – коротко ответил Джоанна.
– Мистер Джоанна, запыхавшимся голосом сказал Альви, молодой гном, гисар гильдии Феху. У меня для вас срочное сообщение.
– Тише парень, отдышись и рассказывай.
– Убили советника Мино Петрессо, мастер! Прямо в борделе мадам Пандоры! Нашли в комнате куртизанки Патриссии. С размозженной об кровать головой! Сама Патриссия исчезла. – скороговоркой протараторил Альви.
– Что-то ещё? – подняв бровь и придав выражению лица, удивленный вид спросил Джоанна?
– На площади, рядом с гильдией Гебо творится сущий кошмар. Джованни Питч, мастер гильдии Гебо, в гневе! Архонты Гебо во всю глотку кричат, что мистер Питч хочет созвать совет всех глав и решить, что делать с «Сиреневым Туманом» мадам Пандоры. Он клянется, что не оставит в стороне убийство советника Мино. Попахивает войной, мастер – рапортовал гисар.
Джоанна махнул рукой, показывая гисару Альви, что сведения приняты, а разговор закончен. Альви откланялся и закрыл за собой дверь в кабинет главы Феху.
Что ж, грязновато сработано, Джин. Мог бы просто перерезать горло, без лишнего драматизма. Ну, чему быть, того не миновать. – подумал про себя Джоанна. Надо определиться какую позицию занять на совете. Интересно, узнал ли архонт, Джин Патрик Рид, что-нибудь о свитке. Гоняя мысли в голове, гном забил табаком трубку и закурил.
***
– Глубокая рана, Джин. Нужно обработать, чтобы не занести никакую заразу – спокойно сказала Молли, критически осматривая рану на бедре архонта.
– Бывало и хуже. – сухо ответил Джин.
– Снимай рубаху, сделаю перевязку, нужно поскорее добраться до безопасного места. Боюсь представить, что сейчас начнется и в какой ярости мадам Пандора.
– Патриссия..эээ..Молли, у меня к тебе куча вопросов.
– Вопросы подождут. Снимай рубаху. Поговорим, когда доберемся до безопасного места.
Джин снял рубаху, разорвал ее на тряпки, обнажив свой накаченный, жилистый торс, который был покрыт необычными узорами. На груди Джина был вытатуирован глаз внутри треугольника, а под глазом красовался ключ, замысловатые линии, похожие на древний язык уходили от груди к плечу.
Татуировки Джина вызвали у Молли интерес, но она молча взяла тряпки и сделала перевязку ему на бедре.
– Идти можешь?
Джин встал, чуть поморщился и спокойным тоном ответил.
– Идём.
Джин молча следовал за Молли, сам не понимая, почему решил довериться этой девушке. Всю дорогу, огибая Атрию вдоль речки, они шли молча. Добравшись до западных ворот Атрии, Молли тихо сказала:
– Почти на месте.
Сразу за западными воротами Атрии, начинался район старых берегов – неспокойное местечко, если коротко дать характеристику, без лишних прикрас. Район пользовался дурной славой. Обитатели Атрии, особенно благородных сословий, имели свойство исчезать без следа в этой части города. Оно и не мудрено. Район старых берегов был вотчиной наёмных убийц и воров. На площади «старых берегов» находилась гильдия наемных убийц «Око Орканов», а так же куча других заведений, предоставляющих сомнительные услуги.
– Ну и дыра, – недовольно проворчал Джин, хотя, по долгу службы, ему было не привыкать ошиваться в таких местах.
– Мы на месте, – ответила Молли, сворачивая в проулок.
Достав из чулка на бедре ключ, она отворила дверь заброшенного дома.
– А здесь вполне не дурно, сказал Джин, разглядывая помещение.
Не смотря на то, что снаружи дом был самого, что ни на есть, невзрачного вида, внутри он был обставлен вполне неплохо. В доме было две комнаты, большая кухня гостиная, большая уборная, оборудованная ванной, что могли позволить себе далеко не все жители столицы. Гостиную украшала шкура волка, лежащая прямо перед камином. Мебель была на вид вполне простая, но опытному глазу сразу видно, что сделана из дорогих материалов, не последними ремесленниками Атрии.
–Приобрела этот дом пару лет назад – сказала Молли.
– Я думал, что все куртизанки «Сиреневого тумана» живут в своих покоях, не покидая стен борделя. – Вопросительно сказал, Джин.
– Да, в основном так и есть. – только и ответила Молли.
Джин решил не расспрашивать.
– Ложись на шкуру у камина, сейчас возьму пару отваров и обработаю рану.
Вопросы так и крутились на языке, но архонт молча лёг, не торопя события, повременив с вопросами.
Молли принесла баночки с мазями, дезинфицирующий отвар и принялась за рану на бедре Джина. Пальцы, на удивление архонта, были очень ловкими. Она обрабатывала рану и делала перевязку со знанием дела, сразу было видно, что делает это не в первый раз.
– Пару дней и заживёт – сказала, Молли, осматривая проделанную работу.
– Благодарю. Где ты этому научилась?
Взгляд Молли стал задумчивым, она словно оценивала насколько открыто ответить на этот вопрос.
– В школе лекарей – ответила она, не вдаваясь в подробности. Зачем ты пришёл в мои покои в «Сиреневом тумане», – задала она встречный вопрос, хотя уже догадывалась об ответе.
Джин пожевал губу. Задумчиво посмотрел на неё и еле слышно ответил.
– Убить советника Мино Петрессо, архонта гильдии Гебо.
Между ними возникла пауза. Чувствовалось напряжение. В воздухе витало куча вопросов с обеих сторон. На улице светало. Спустя несколько минут напряженного молчания, думая о том, что чему быть того не миновать, Джин задал вопрос:
– Ну что, кто начнёт?
***
Прошло двое суток с момента убийства советника Мино Петрессо, а молодой архонт так и не появился с докладом. Джоанна Брутто ходил из стороны в сторону по своему кабинету, покуривая трубку. На встречу с советом, Джоанна решил одеть кожаные коричневые штаны и серый, расшитый серебряной нитью камзол. Неброско и со вкусом. Безымянный палец правой руки мастера украшала золотая печать с большим красным рубином. За стоимость рубина можно было купить вполне себе приличный дом не в самом плохом районе Атрии. Вещи висели, дожидаясь своего часа. Сейчас же гном был одет в робу золотого цвета – робу мастера, украшенную красным гербом гильдии. Герб был прост и состоял из трех черточек, образующих символ Феху.
Джоанна позвал в свой кабинет ключевых лиц гильдии, своих заместителей-полимархов Шейна, Марио и Кераса. Объяснив им суть предстоящего совета глав гильдий, Джоанна решил выслушать мысли своих подчиненных на этот счёт.
– Я думаю, что Гебо будет винить Эйваз в произошедшем. Янису Жело подчиняется большая часть, если не сказать все, независимые наемники. Мало кому под силу было бы это провернуть, учитывая, как охраняется бордель мадам Пандоры – высказал мысль Шейн, чистокровный тёмный эльф линии Дайрис, истинный возраст которого, если судить по внешнему виду, можно было только предполагать. Шейну было около трехсот лет, что не мало, даже по меркам эльфов. Выглядел он возрастным, но не старым. В его черных коротких волосах только начинала прокладываться седина.
– Узко мыслишь, Шейн. Дело не в том кто мог это провернуть, а в том, у кого был в этом прямой интерес. У Джованни были давние тёрки с Шеаном Альмахом. Они не поделили участок на окраине центра Атрии. Шеан хотел построить там храм очередному божеству, а по итогу там построили амфитеатр. И сдаётся мне, советник Мино был одним из тех, кто приложил руку, чтобы урегулировать этот вопрос с его величеством Арманом Рауком третьим, хотя, исторически, та часть города принадлежала Ансузу – произнес Марио, человек лет шестидесяти, единственный полимарх людского рода в Феху. Не смотря на то, что продолжительность жизни людей была ничтожной по сравнению с другими расами, Марио был достаточно мудрым, решения принимал взвешено, поэтому и отвечал за сеть банковских структур Феху.
– В твоих словах есть логика, Марио, но убивать не последнего человека Гебо из-за какого-то участка, пусть и неплохого – большой риск. Да и твоё предположение не лишено смысла, Шейн. Вполне можно было бы предположить, что безжалостный Яни и Шеан действовали сообща, но у них должен был быть общий интерес. Возможно, они будут гнуть линию, что убийство своего советника подстроил сам Джованни, так как хочет подмять под себя «Сиреневый туман», воспользовавшись непреложным правом крови. Согласно праву, он может лишить мадам Пандору борделя или настаивать на её казни, так как убийство их советника произошло на её территории. Всем известно, что Джованни давно метит на «Сиреневый туман». Этот бордель по истине – золотое дно. Но это всё лирика. Я не верю ни в одну из этих версий, хотя они все имеют право на существование и одной из них нам придется придерживаться. Скорее всего, советник Гебо что-то разнюхал о древнем свитке, который давно считали пропавшим. Не думаю, что Мино успел рассказать об этом Джованни. Всем известно, что он грезил о том, чтобы стать полимархом и держал эти сведения до их ближайшего совета Гебо, который должен был состояться сегодня. О свитке известно, по моим сведениям, очень узкому кругу лиц. Полимарху Эйваза Патрик Рейн Риду, мастеру Янису Жело и Вам, мастер Брутто. Вы не хотите ничего сказать своим полимархам, мастер?
Шейн немного вытянул бровь, удивляясь то ли дерзости, то ли логической линии Кераса. Марио закусил губу и молчал.
Именно поэтому, Джоанна так и ценил Кераса. У этого светлого эльфа был просто дьявольски острый ум. Он был самым хитрым и опасным из всех полимархов Феху. Керас был мастером интриг, имел неплохих информаторов, и не раз проявлял себя в интересах гильдии. Джоанна, не задумываясь, доверил ему право управлять сетью арен и подпольных игорных домов, которые под руководством Кераса несли просто колоссальный доход в казну корпорации. Как уже было сказано, Джоанна ценил Кераса, но не доверял ему без оглядки. Именно Керас мог претендовать на должность мастера-гильдии, а учитывая его сеть верных шпиков и запредельно-высокие амбиции, стоило держать ухо востро.
Спустя небольшую паузу, подергивая себя за густую, но уже практически седую бороду, Джоанна сказал:
– Не перестаешь меня удивлять, Керас. О свитке действительно известно очень узкому кругу лиц. И одно из них – ты. Не буду задавать вопросы: как ты это пронюхал, и почему я об этом не в курсе. Отвечу коротко. Ты – прав. Один из наших архонтов получил прямой приказ от меня убрать Мино Петрессо, по уже озвученным тобой причинам. Поэтому, я и позвал вас подумать о том, какую позицию нам занять на совете, который назначен на третий день после инцидента, то есть завтра. Нам нужно подготовиться и всё обсудить.
Шейн стоял, слегка изогнув бровь, всеми силами, стараясь не выдать свое внутреннее беспокойство. Он пожил немало и хорошо знал, что такие события служат началом войнам среди гильдий, которых не было уже очень давно.
Марио был максимально сосредоточен, как будто в его голове кипел сложный математический расчет.
Керас был явно заинтересован и восхищен мастером Брутто. В его голове так и мелькала мысль: “Чему быть тому не миновать”.
Глава 3. История настолько удивительна, что не может быть правдой
Фантастическая красотка, Молли, была эльфкой двух кровей берсар и дайрис. Обычно кровь эльфов разного генного происхождения не смешивалась, пары тёмных и светлых, дающих такое потомство были исключением, что лишний раз подчеркивало правило. Тёмные и светлые эльфы, по своей природе, были несовместимы. Дети в таких альянсах не рождались. А редкий случай родителей Молли стал исключением, подчеркивающим правило. Ученые, алхимики, астрологи, маги-доходяги так и не смогли найти истинный ответ на вопрос генной несовместимости дайрис и берсар. Одни говорили, что это связано с диаметрально противоположными друг другу магическими силами, достающимися по линии крови, другие, в основном фанатики, говорили, что это связано с поклонением разным богам. Дайрис поклонялись тёмному богу Ману, берсар светлой богине красоты и плодородия Алии. (на которую была так похожа Молли). Был даже один доходяга, мнивший себя учёным и осмелившийся предположить, что потомство не рождается из-за отличий в гениталиях темных и светлых. Мол у светлых длинней и тоньше, а у тёмных короче и толще, а у самок, соответственно, шире-уже, глубже-мельче. Стоит упомянуть, что теория была обречена на провал и быстро нашлась компания молодых эльфов берсар и дайрис, которые разыскали доходягу и показали, что вполне себе всё как у всех. Оттасканного за уши ученого больше никто не видел. Такая вот мораль, да. – Не говори о том, в чем не уверен, особенно громко и в сомнительной компании.
Далеко не у всех эльфов, гномов, орканов и людей были магические способности. Тех детей, у кого такие способности проявлялись, а у их семей была возможность платить за обучение, старались отдать в одну из магических школ Месары. У тех отпрысков, кому повезло меньше, за чье образование заплатить не могли, был выбор: найти богатого покровителя, кто мог внести плату за обучение, которую необходимо было отработать, либо стать самоучкой. Самоучки путными магами, в большинстве своем, не становились. Плата за обучение в лучших магических школах разных направлений составляла до тысячи золотых атрийских марок в год. Позволить оплатить такие чудовищные деньги за образование своих отпрысков могли только очень состоятельные обитатели Месары, поэтому, и сама магия считалась уделом благородных.
Мать Молли, Элизабэт, была чистокровной эльфкой берсар, старейшей династии рода Лия ля Март, а отец был чистокровным эльфом дайрис, происхождение которого Молли не знала. (Или знала, но предпочла не говорить). В любом случае, бабушка и дедушка Молли по линии матери, считали брак своей дочери мезальянсом. Они не смогли вынести такой позор, упавший на их древний род Лия ля Март и изгнали с позором собственную дочь, наследницу огромного состояния, а её имя навсегда вычеркнули из семейного древа. Своего отца Молли не помнила, мать рассказывала, что он погиб в ночь магической бури в лесу Серых Лип, когда Молли была еще совсем маленьким ребёнком.
Жизнь в изгнании давалась нелегко, несмотря на то, что Элизабэт была великолепным целителем. Состоятельные клиенты были. Но многие из них старались выбирать себе других, пусть и менее одаренных лекарей, чтобы не навлечь на себя немилость рода Лиа ля Март. Простые горожане, услуги которым, в основном, и приходилось оказывать, давали скупой доход, позволявший едва сводить концы с концами. Когда Молли исполнилось пятнадцать, у нее начали проявляться магические способности.
Тёмные эльфы, дайрис, владели магией тени и могли становиться практически невидимыми. Светлые эльфы, берсар, напротив, обладали магией света. Они могли использовать энергию солнца, концентрировать световые лучи и использовать их в целительстве или боевой магии. По части магии, меньше всего было дано расе орканов. Мать природа и так пошутила, создав их клыкастыми мохнатыми чудиками, по внешности отдаленно напоминающими людей, разве что выше ростом, шире в плечах, с торчащими нижними клыками и пепельной кожей, так и магии было в них как кот нассал. И то в тапки, да и те соседские. Те из орканов, кому всё-таки досталась крупица магии, могли усиливать свою природную ярость и контролировать чувство боли. Так себе способность, учитывая, что ярости в орканах было хоть отбавляй, а болевой порог был и так достаточно высок. Несильно повезло по части магии и гномам. Затроллить орканов природе было мало, поэтому гномам тоже досталась своя порция сарказма. Те гномы, которым доставалась крупица магии, могли чуять металлы всех разновидностей природы, но прикосновение к коже драгоценных металлов, таких как золото, серебро, платина, блокировали эту магическую способность начисто. Либо чуй, либо носи. Бородачей с магической способностью сородичи называли нюхачами. В каждом уважающем себя банке обязательно в штате был нюхач. Найти золото быстрее конкурентов был самый сок. Так же нюхачи, без особых проблем, отличали оригинальные камни и металлы от подделки, а самые талантливые из них, могли определить местность добычи и природу происхождения природного ископаемого. Самыми одаренными по части магии были, как ни странно, люди. Человеки с магическими способностями рождались редко, но могли, при правильном обучении и должном подходе, развить в себе магию управления стихиями огня, воды, земли и воздуха.
Молли, учитывая, что она была особым ребёнком, достались магические способности матери и отца. Склонность к магии целительства проявилась у нее тогда, когда соседские мальчишки из деревеньки, в которой они с матерью жили, закидали камнями сверстника-полуэльфа, который был её приятелем. Человеческая жестокость порой не знала границ, и расовые вопросы, так или иначе, возникали. Молли прикоснулась к ране на голове паренька, моля небеса о том, чтобы глубокий порез, грозивший расколоть черепушку на две части затянулся… и небеса откликнулись. Тепло, исходившее из рук Молли, вылечило рану, оставив лишь небольшой контурный шрам. Полуэльф был настолько удивлен, что вскрикнул и убежал. Вот она, истинная благодарность. Склонность к магии исчезновения, или как её еще называли магия хамелеона, проявилась у Молли в тот же вечер, когда она боялась получить нагоняй от матери, за то, что вмешалась в деревенские распри. После спасения полуэльфа, ежу было понятно, что жить в этой деревушке, да будь она проклята, их семье спокойно не дадут. Молли пожелала слиться со стулом, боясь, что мать начнёт на неё орать из-за произошедшего события, и, о боги, она действительно слилась со стулом. Контур её тела был едва виден, а само тело стало практически прозрачным. Выплеск магических способностей произошел неосознанно и повторить произошедшее у Молли не получалось, ясно было одно – способности надо развивать, а возможности на это не было.
Как-то раз, спустя полгода после проявления магической способности, к матери Молли обратилась молодая аристократка. Вопрос был весьма деликатный. Дама была знатного рода, поэтому недуг, с которым она обратилась, оказался редким и нежелательным. В общем, как бы проще вам сказать, у аристократки было повышено либидо и «там» постоянно чесалось. Она не знала, что с этим делать, хотела переспать чуть ли не с каждым встречным, а учитывая положение её семьи в финансовом мире Месары, об этом недуге никто не должен был узнать. Аристократке приходилось тщательно скрывать свой недуг, участвуя в сомнительных вечеринках, скрываясь за маской. Поэтому она и обратилась к Элизабэт, зная, что она изгой и рот будет держать на замке. Полностью избавиться от этой проблемы аристократке не хотелось, дабы процесс был полон страсти, когда это необходимо, но контролировать «это дело» был жизненно важно. Мать Молли сказала, что может помочь, заключив этот, так сказать, «недуг» в амулет с сапфиром. Отправив молодую богачку за сапфиром, она начала размышлять, что же попросить у нее в качестве оплаты. Это был шанс. Шанс для ее дочери и у нее возникла идея.
Спустя пару дней, богачка с «болячкой» вернулась к Элизабэт, не забыв взять с собой красивый кулон на золотой цепочке с огромным сапфиром внутри.
– Можем приступать? – азартно спросила аристократка.
– Приступим. Когда обговорим оплату за исцеление.
– Эээ, да, конечно, мэм. Сколько вы хотите?
– Я хочу, чтобы ваша семья оплатила учёбу моей дочери в школе целительной магии белых эльфов в Месаре, в «Атрийском клевере».
– Ого! – присвистнула молодая богачка, ровесница Молли. С этого года меня определили в эту школу, целительница. Обучение в ней стоит недёшево.
Молли стояла в оцепенении, смотря на происходящую ситуацию, и, то и дело, ловила на себе заинтересованный взгляд юной аристократки.
– Уверена, ваша семья может себе это позволить. Тем более я прошу оплатить один год учебы, остальные деньги моя дочь отработает, когда освоит целительное искусство.
Молли проглотила язык, не в силах совладать с эмоциями, которые так и рвались наружу.
– Согласна. Моя семья покроет расходы на первый год учебы. Похоже, мы будем сокурсницами, Молли. Меня зовут Ливия, но друзья зовут меня просто Лив – ответила богачка, протягивая руку Молли.
Молли опешила, но руку пожала.
– Ну что же, можем приступать – сказала целительница, удовлетворенная ответом.
Элизабэт велела Ливии присаживаться и начала готовиться к ритуалу. Заклинанием привязывания, она поместила «недуг» аристократки в заранее подготовленный кулон с сапфиром.
– Всё готово. Когда носишь этот амулет, твое желание перемещается внутрь сапфира, но стоит его снять, будешь испытывать те же чувства, что и испытывала.
Ливия радостно вскочила с кресла, довольная результатом. Обернулась к Молли и певучим голосом пропела:
– Молли, жду тебя в поместье моего отца Марио Риччи через два дня. Поместье находится на пару миль южнее столицы, Атрии. Мой отец является полимархом Ферху, если заблудишься, назови его имя, подскажут, где искать.
Улыбнувшись на прощание, Ливия Риччи покинула лачугу целительницы.
***
– Мама, ну зачем? – в тысячный раз задавала вопрос Молли.
– Твои способности весьма необычны. У тебя есть задатки по моей линии и по линии отца. Как ты знаешь, есть четыре основные магические школы. «Атрийский клевер» – лучшая школа целителей, куда ты поедешь. «Тень Ману» – школа темных эльфов, куда я не рискнула тебя отправить, дабы ты не стала изгоем. «Орканское Око» – там тебе и подавно делать нечего, среди этих неотесанных мужланов, и, «Серебряная подкова» – общая школа магических искусств, где изучают все основные направления магии, но у них нет специализации. А я хочу, чтобы была, и ты стала целительницей как я.
Отец Ливии, Марио Риччи, сдержал обещание дочери и оплатил Молли учёбу за первый год обучения в «Атрийском клевере». Однако, полноценное обучение в школе занимало не менее четырёх лет. Будучи человеком предприимчивым, Марио подсчитал, что на полное обучение в течение четырёх лет, проживание в общежитии, покупку школьных принадлежностей уйдет шесть тысяч атрийских марок. Огромная сумма, которую многие и в глаза не видели. О чём Марио не преминул сказать Молли. Если она захочет продолжить учебу, по окончанию года, он может дать ей вексель на обучение, согласно которому, она должна будет выплатить долговые обязательства, с процентами, разумеется, в течение пяти лет после окончания учебы. Молли обещала подумать.
Первый год обучения в «Атрийском клевере» пролетел мгновенно. Молли была восхищена школой, учебой, сверстниками, которые нормально воспринимали её, не смотря на необычную смесь темной и светлой эльфских кровей. Не смотря на то, что «Атрийский клевер» специализировался на целительной магии белых эльфов, в школе учились народы разных рас. Однако, у всех обучаемых была одна общая черта – наличие денег у их родителей или покровителей. В школе Молли завораживало всё, поэтому, год спустя, она, с радостью, приняла предложение Марио Риччи.
Молли, будучи очень красивой, вызывала нескрываемый интерес у противоположного пола. Это и сыграло с ней злую шутку. На третьем году обучения, когда Молли стала уже полностью сформировавшейся женщиной, в неё влюбился парень – молодой эльф, состоятельного рода, с хорошими манерами и выдающимися жизненными перспективами. Проблема была в том, что на него положила глаз Ливия. По её мнению, он был подходящей для неё парой, не смотря на разность рас. Такую партию, вполне, мог бы даже одобрить её отец. Но, бедняга, был отчаянно и бесповоротно влюблён в Молли. Это вызывало у Ливии гнев и неприкрытую зависть. И хотя Молли не раз говорила Лив, что ответного интереса к молодому эльфу не испытывает, Ливия только скалила зубы и еще больше злилась.
Привыкнув получать своё, дочь Марио Риччи решила со своими подружками сделать небольшой саботаж. Они сговорились украсть некоторые ингредиенты из хранилища школы. А наказание за это было одно – мгновенное исключение из школы плюс штраф, в двойном размере от стоимости украденного имущества.
Ливия позвала Молли прогуляться по парку школы, поболтать о жизни. Молли, без лишних вопросов, с удовольствием, согласилась составить компанию «подруге». Пока они гуляли, одна из заговорщиц украла несколько дорогих ингредиентов из хранилища, которое никак не охранялось, потому что ни у кого даже в мыслях не было оттуда что-то красть, учитывая суровость наказания.
Совершив воровство, она подбросила «украденное» в комнату Молли, в общежитии. Вторая саботажница пошла в кабинет директрисы школы, суровой возрастной эльфке, мадам Теоне Мейс.
– Мадам Теона?
– Слушаю – немного раздражительно ответила директриса.
– Когда вы выступали на собрании школы, вы говорили, что ждете от студентов ответственности, кропотливой работы и придельной честности – робко, мастерски играя невинность, сказала подруга Лив.
– Да. Слушаю тебя, дитя – с интересом ответила мадам Мейс.
– Я думаю, что видела, как одна из студенток тащит ингредиенты из хранилища. – краснея сказала заговорщица.
– Ты думаешь или знаешь? И кто же это?
– Право, мадам Теона, я бы не хотела, ну знаете, это.. – заикаясь и опуская глаза, тихо прошептала саботажница.
–Имя? – сурово ответила, сверля взглядом, директриса.
– Молли. Я думаю, это была Молли, моя соседка по общежитию.
Дальше всё завертелось как в страшном сне. Комнату Молли обыскали, украденные ингредиенты были найдены. Когда её попросили объясниться, она стояла в немом оцепенении и начала осознавать происходящее. Она не смогла ничего сказать, стоя в немом ужасе. Молли исключили, а Марио Риччи, как её поручителю, выставили штраф в двести атрийских золотых.
Выходя за стены школы, со своими скудными пожитками, Молли увидела ухмыляющуюся Ливию и, глотая слёзы, спросила:
– Зачем?
– Зачем? Ты спрашиваешь зачем? Думаешь, потому что ты красивая тебе всё можно? Все парни будут приползать к тебе и валяться у твоих ног? Ты грязная, вонючая полукровка, считающая себя ровней аристократам. Да меня воротит только от одной мысли как Он смотрел на тебя. Я привыкла получать что я хочу и забирать своё. – язвительно выплюнула Ливия Риччи. Мне доставило неописуемое удовольствие затея, указывающая твое истинное место. Твоё место – в борделе, а не среди нас. Тьфу. – плюнула Лив, развернулась и ушла.
Молли тихо рыдала. Она была не в силах поверить в такое предательство. Она не понимала, чем заслужила такое презрение и черную зависть. Красота – страшная сила.
У Марио Риччи, полимарха Феху, было куча дел, история с Молли его удивила, но он решил сильно не вникать. Посчитав, что Молли должна ему пять тысяч двести атрийских золотых монет, Марио, сильно не заморачиваясь, продал долг ростовщику по прозвищу Секач, получив четыре тысячи золотых марок налом. И тут же забыл эту историю.