Марион брела по коридорам неизвестного здания. Старинная лепнина в виде лавровых венков напоминала ей школьные уроки искусства, где преподавательница уделяла много внимания стилю ампир. Массивные чугунные лестницы, перила которых украшали виноградные лозы, пестрили золотистыми пятнами свежей краски. Наверху была слышна возня, разговоры людей, грохот передвигаемой мебели.

– Новая поставка датируется завтрашним числом, миледи. Нам не успеть подготовить всё в срок, – проблеял фавн, стуча копытцами по ступеням.

Марион замерла, вглядываясь в темноту, но ничего не смогла рассмотреть. Голоса приближались. К цоканью копытцев прибавился перестук женских каблучков.

Метнувшись в нишу под лестницей, она притаилась. Ещё виток, и незнакомцы спустятся сюда. Шагнув вглубь ниши, Марион спиной ощутила холод дверной ручки. Это оказалось единственным вариантом. Дрогнув, дверь поддалась, и девушка шагнула навстречу слабому немагическому свету.

– Известно ли количество образцов? – глухо донеслось из холла, едва Марион закрыла дверь.

Голос обладательницы каблуков показался ей знакомым, но идентифицировать его сейчас не представлялось возможным.

Штаб потенциальных союзников лорда Авнериона имел много лиц. К тому же, предательство на стороне Света сейчас было достаточно распространённым событием, и Марион едва ли удивилась бы, если бы узнала, что эта женщина встречалась ей на официальных собраниях каладрийцев.

– Сюда.

Шёпот раздался позади. Сердце гулко забилось от страха. Марион обернулась, но никого не увидела, лишь коридор катакомб с тусклой вязью настенных факелов.

Терять было нечего. Шагнув вперёд, девушка миновала дверь с выцветшей табличкой «для персонала» и решительно направилась вглубь тоннеля, чем-то напоминавшего особо изощрённый склеп древних чародеев или друидов. С историей магического населения измерения у неё всегда были проблемы.

– Сюда.

Марион оглянулась на дверь, в которую вошла, и метнулась в сторону, завидев вдалеке причудливый всполох подола плаща из чёрной плотной ткани. Оказавшись на развилке, незнакомец поманил девушку особыми чарами, и они свернули налево, где слабо виднелся тупик.

– Какого чёрта, – пробормотала Марион, коснувшись выступающих костей скелета в стене.

Страшно не было. Внутри взыграла лишь профессиональная настороженность, перемешанная с азартом.

Щелчок пальцев за спиной заставил её обернуться и вздрогнуть от неожиданности.

– Амардон.

– Марион Леман, – пророкотал он. – Лорд Авнерион будет счастлив видеть тебя.

Старая добрая уловка, всякий раз вызывавшая в Марион доброжелательную ухмылку на лице. Амардон на протяжении двух десятков лет учтиво напоминал неуёмной охотнице на демонов о своей принадлежности к вражеской для неё расы, но никогда не предпринимал попыток её убить. Более того, с первого дня встречи, между ними выросла табуированная стена, наполненная правилами и симпатией. Амардон, являвшийся демоном-перевёртышем, всё ещё метался с одной стороны на другую в этой вечной войне, и принял для себя помощь охотницы, у которой был доступ к самому Харадру.

Амардон не сдаст её. Он – шут и манипулятор, но он – не враг.

– Ты прекрасно знаешь, что мой визит должен остаться в тайне, – произнесла Марион, подойдя на два шага ближе.

Каждый раз. Каждую встречу она просила его о полной конфиденциальности. Каждую битву он снимал с себя чары, обращаясь в свою истинную сущность, просто потому что не мог её подставить.

Кто поймёт, если однажды знаменитая охотница на демонов разделит сторону с врагом, целью, жертвой?

Амардон громоподобно рассмеялся.

– Смертные, – протянул он, веселясь. – Бесконечно пугливые мошки.

Вытащив из поясных ножен крошечный, в сравнении с демоном, кинжал, Марион показатель поиграла им между пальцев, пристально глядя в пылающие чёрной дымкой глаза.

Амардон снисходительно пыхнул паром через широкие ноздри и, подняв когтистую руку над головой, шевельнул толстыми пальцами. Сквозь пелену сизого тумана, Марион разглядела бледное юное лицо мага.

Едва обращение окончилось, молодой мужчина озорно блеснул фиолетовыми глазами.

– Я безумно рад твоему визиту, но для тебя здесь опасно.

Марион усмехнулась и рывком вернула кинжал в ножны. Пока с ней был он, опасаться было нечего.

– Увы, но мирскими способами тебя не дозваться, – шутливо фыркнула она в ответ и тут же посерьёзнела: – Мне нужна твоя помощь, Редмонд.

Маг хмыкнул, другого ожидать от неё не следовало. К демонам на чашку кофе не заходят.

– И что же, ты даже не попытаешься завалить парочку демонов для разминки?

Руки его были уверенны и сильны. Несмотря на внешнюю худощавость, Редмонд выглядел достаточно привлекательно.

Марион шумно втянула воздух через нос, едва бледные ладони коснулись каменной стены по обеим сторонам от её головы.

– Могу завалить тебя, – шёпотом выпалила она, неотрывно глядя в непроницаемую фиолетовую пелену его глаз.

– Едва ли получится, маленькая охотница, – Редмонд медленно провёл длинным пальцем по её щеке, соскользнув на шею и ключицы.

– Убери свои грязные руки, – прошипела Марион, толкнув мага в грудь. – Я, в конце концов, замужем и у меня дети!

– О, безусловно, – Редмонд приподнял руки перед собой, как если бы решил сдаться, и сделал шаг назад. – Смею предположить, ты пришла ко мне по поводу младшей. Дорис, кажется?

Марион нетерпеливо стукнула Редмонда по плечу.

– Её зовут Дария, болван.

Маг хмыкнул.

– Конечно.

Повисло недолгое молчание, которое чуть неуверенно нарушил Редмонд.

– Так что там с ведьмочкой?

Марион тяжело вздохнула, откинувшись на стену. Холод камня освежал голову, но грамотно выстроить просьбу не получалось всё равно.

– Магия измерений, Редмонд. Дария – последний маг-скиталец в Амрониуме.

Бледное и беспристрастное лицо Редмонда приобрело задумчивое выражение.

– Страшишься зеленоволосую ведьму, Марион? – почти участливо спросил Редмонд, крутанув на пальце перстень из чёрного золота.

Рамаланцы доставляли множество неприятностей не только землям, присягнувшим ордену Каладриус, но и Рейнгроту, который был под властью лорда Авнериона. А борьба за силу магов-скитальцев, род которых был истреблён вследствие долгих изучений и экспериментов, сделала из них вечных соперников.

– Страшусь за жизнь Дарии, – призналась Марион. – Если со мной что-то случится, Терра доберётся до неё.

– Рамалан вскоре падёт, – невозмутимо ответил Редмонд. – У повелителя грандиозные планы.

Марион нахмурилась. Падение Рамалана её не тревожило, её тревожило то, что лорд Авнерион вновь возродился и готовит новые сражения. Рамалан лишь часть целостной безрадостной картины. Вслед за ним падёт Паллантиум, Харадр и другие немаловажные объекты, присягнувшие Каладриусу.

– Думаешь, войны не избежать? – спросила Марион, заранее зная ответ, но наивный огонёк надежды всё ещё теплился в душе.

Редмонд отрицательно покачал головой.

– Война грядёт, Марион, – пробормотал он. – Повелитель собирает силы в Рейнгроте. Плетёт чары. Созывает лучших магов. Эта война может стать последней для живых существ Амрониума. В этот раз да.

– Но ты сомневаешься в повелителе, – произнесла Марион.

Редмонд задумчиво коснулся амулета на своей шее.

– Я лишь надеюсь, что живые падут достойно, – наконец ответил он и, не прощаясь, скрылся в паутине тоннелей.

– За Каладриус! – вскрикнул светловолосый мальчишка, занося деревянный меч для атаки.

Девочка, младше него возрастом, из последних сил отразила удар.

– Киллиан! Ты проигрываешь девчонке! – рассмеялся с крыльца их отец.

– Проигрывать девчонке – не позорно! – возразила семилетняя Дария, чем вызвала одобрительную улыбку у обоих.

Они с Киллианом тренировались по несколько часов в день под присмотром отца. Пока что им доверяли только деревянные мечи, несмотря на то, что Киллиану уже было десять. Но Деметриус клятвенно пообещал, что едва они начнут достойно управляться с деревянными, он выдаст им самые настоящие. Но не заточенные.

Деметриус работал вот уж с десяток лет в зонградской кузнице, на оружие которой был неплохой спрос среди местных жителей и жителей близ лежащих городов и деревень. Ирталь – столица их края – была самым главным закупщиком, из-за которого работники кузницы получали вполне приемлемую заработную плату и их семьи не относились к растущей бедности в Зонграде.

– Эй, воины! Пора обедать! – на крыльце, позади Деметриуса появилась его младшая сестра Карен. Она приехала к ним погостить и взять у Марион несколько целебных снадобий для своего маленького сына Кайла. Малышу Кайлу было всего несколько месяцев, и он остался на попечении у лучших друзей и, по совместительству, добрых соседей – Люси и Фрэнка.

– Сейчас! – ответил Киллиан и отразил последнюю атаку Дарии.

Сложив мечи в коридоре, они ринулись на кухню, где их ждал грибной суп – достаточно популярное блюдо в этих краях.

За обедом Марион не появилась, хотя обещала, что вернётся к полудню. Киллиан и Дария заваливали отца и тётю вопросами о местонахождении их мамы, но Деметриус ничего вразумительного ответить не мог, лишь улыбался и кратко отвечал, что мама, вероятно, задержится. Карен и вовсе молчала, в напряжении поджимая губы.

Когда к ужину Марион так и не вернулась, Деметриус забил тревогу.

Амардон возник из мерцания телепортации внезапно. В стороне, скрываясь в углу, куда не доставал свет фонарей, излучающий недобрую магию. В облике своего альтер-эго – демона-изуори.

Обитель изуори располагалась глубоко под землёй, едва ли являясь частью рейнгротской крепости Аван-Дун. Изуори были хранителями так называемого «сердца тьмы», что вбирало в себя из недр земли магические импульсы и снабжало ими армию лорда Авнериона. Попасть в эту самую обитель не составляло никакого труда, если разгромить воинов, охраняющих крепость, но нужно было ещё сразиться с самими хранителями, а это было подвластно лишь чародею по мощи сравнимому с самим повелителем.

Авнерион проявлял безудержную самоуверенность, не выставляя защитные чары на самую важную часть своей крепости. Свитки друида, утерянные многие десятилетия назад и хранящие в себе мощь сторожевых башен Рейнгрота, могли знатно усилить магические данные любого существа. Даже изуори были бессильны в такой схватке.

Амардон проскользнул в главную залу, где мерцало тёмной энергией «сердце», а вокруг, в кругу пентаграммы, плели свои чары демоны-изуори. Поняв, что на него никто не обращает внимания, Амардон пересёк залу и скрылся за одной из многочисленных дверей, ведущих в личные покои.

Глубоко вдохнув, тело демона объяло пульсирующее магическое свечение, скрыв от всего сущего пеленой тумана. А когда пелена спала, в покоях находился уже не демон, а самый обычный человекоподобный молодой колдун. Растрёпанные индиговые волосы, синие изгибы бровей и тёмный рунический балахон не могли скрыть его юную физическую оболочку. И только беззрачковые фиолетовые глаза выдавали в нём бессмертное темномагическое бремя существования.

На грубо вколоченных в стены полках томились потрёпанные временем книги по чёрной магии. В основном, конечно, их страницы исчерчивали рунические письмена изуори, являвшие собой древнее наследство предшественников и весьма ценные артефакты. Такие знания неспособны прочесть маги-самоучки или низкоранговые демоны не из числа изуори.

О таком виде магов, как маги-скитальцы, Редмонд слышал редко. По тем малым крупицам знаний, которые удавалось отыскать, он знал только то, что таких магов очень мало. Более того, их практически нет. И лорд Авнерион желал подчинить всех, кого сможет отыскать, ведь это был фактически незатратный способ для открывания портала в другое измерение – не в разуме одного, а в реальности, для целой армии.

При помощи способностей нескольких магов-скитальцев, Авнерион планировал межизмеренное вторжение.

Редмонду следовало бы хорошенько подумать, прежде чем лишать повелителя такой сладкой возможности.

Взяв с полки несколько книг, демон-колдун углубился в чтение.

Марион открыла глаза, ощутив прилив невыносимой боли во всём теле. Осторожно приподнявшись, она оглядела место, в котором очнулась. Под телом холодился каменный пол, в глаза бил магический свет, исходящий от фонарей, а впереди виднелись пропитанные защитной магией железные прутья решётки.

Это была темница.

Попалась в ловушку, как пугливая зверушка.

Марион попыталась вспомнить тот момент, когда она потеряла сознание, но на ум ничего не приходило. Осколки воспоминаний искрились и разбивались до того, как собраться в целостную картинку. Единственное, что помнилось, это встреча с Редмондом, а потом – тьма.

Неужели демон обманул её? Обвёл вокруг пальца и схватил?

Нет, Авнерион явно приказал бы её казнить до прихода в сознание. Или же он готовит особо извращённые пытки? К чему бы…

От размышлений Марион отвлёк ритмичный перестук каблучков женских туфель.

Лучше бы это был Авнерион, тоскливо подумала она, узнав по незамысловатому звуку своего врага, и тут же сознание подкинуло созданную фантазией картинку – сам повелитель Тьмы в женских туфлях. Бред.

Деловито собранные в хвост зелёные волосы вспыхнули в свете магического фонаря, и догадка Марион подтвердилась.

Терра Адьяр.

– Пташка попалась в клетку, – пропела она, остановившись у решётки. – Даю слово, что твои детишки похоронят мамочку с почестями. А потом Дария станет моей!

Марион дёрнулась, и резкая боль охватила запястья. Цепи. Как предсказуемо. И всё же её это раздосадовало.

Наманикюренные пальчики зеленоволосой ведьмы игриво помахали.

– Водишь дружбу с рейнгротским демоном, – капризно надула губы Терра. – Теперь-то ясно, почему Амардон отказался вступить со мной в сделку.

– Тебе стоит задуматься о своих приоритетах, – ответила Марион. – Если даже демоны тебя сторонятся.

Миловидное личико Терры словно накрыла тень. Голос изменился с елейного на властный. Марион инстинктивно прижалась спиной к гладкой стене камеры.

– Рейнгрот падёт, как и Харадр! – возопила она. – Рамалан останется единоличным правителем! Госпожой Амрониума стану я!

И тут же тень с её лица спала, вновь открыв притворно-дружелюбное выражение.

– Не только Авнерион подчиняет себе магов-скитальцев, – поделилась Терра, словно это было чем-то тайным и недоступным простому обывателю.

Марион попыталась вырваться из цепей, но потерпела очередную неудачу. По щекам заструились слёзы гнева и отчаяния.

– Ты не получишь её! – кричала Марион. – Деметриус не позволит! Моя смерть ничего не решит!

Терра театрально вздохнула.

– Твоя смерть решит судьбу всего живого, дорогая. И, клянусь, перевес сил будет в мою сторону.

И подняв руку, Терра выпустила из кольца с изумрудом луч зелёной магической энергии, пробивший насквозь грудь Марион.

Оклик хозяина дома, доносящийся от калитки, ведущей во двор, пробудил в домочадцах забытую ранее жизненную активность. Деметриус дёрнулся в кресле, пробуждаясь от беспокойной дремоты, потёр руками глаза и устало поднялся на ноги.

Дария настороженно прижалась к брату. Карен приподнялась.

Оглядев семью, Деметриус безмолвно дал понять, что разберётся с поздним визитёром сам, и вышел из дома, негромко закрыв за собой входную дверь. Осталось ждать его возвращения.

Карен, выскользнув из одеяльного кокона, осторожно приблизилась к окну на кухне, из которого хорошо была видна калитка. Её брат разговаривал с каким-то мужчиной. Чуть позже в памяти всплыл их семейный фотоальбом, где было несколько фотографий Деметриуса с работы. Кажется, этот незнакомец был то ли его коллегой, то ли начальником. Важно ли это было…

События, последовавшие за этим визитом, Карен помнила смутно. Вот её брат падает на колени, прямо в грязь, оставшуюся после дождя, вот его затаскивает в дом всё тот же мужчина, спешно разъясняя, что на берегу моря обнаружили тело. После Карен пытается объяснить детям, что это, вероятно, кто-то другой, другая женщина, которой просто не повезло остаться в непогоду рядом с морем, вот и всё. А потом накрывающий леденящий ужас, едва перед ней предстаёт посиневшее тело Марион, до подбородка накрытое белой простынёй.

Редмонд, набравшись достаточных, как ему казалось, знаний, телепортировался на окраину Зонграда, туда, где располагалось кладбище, чтобы вечерними сумерками пробраться к дому Бломфилдов, где, следуя договору с Марион, он должен был провести обряд блокирования магии в сознании её дочери.

Честно признаться, он был не до конца уверен в своём решении. Узнай повелитель об этом – не сносить ему головы!

Но что-то ещё не давало ему покоя. Ощущение чего-то неправильного, чего-то, что уже случилось. Позволив этому чувству оглушить себя, Редмонд обратил внимание на траурную процессию неподалёку.

И тогда пазл сложился.

Девчонка, над которой Редмонд должен был провести обряд, склонив голову, стояла у свежей могилы. Слова Марион оказались пророческими. Рамаланская ведьма добралась до неё.

Не покидая своего сумеречного укрытия, демон-колдун растворился в телепортации.

Ведомая непонятным чувством, Дария Бломфилд подняла свой взор в сторону единственного кладбищенского перекрёстка, но наткнулась лишь на фиолетовые магические искры, вяло затухающие в сумерках.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дария тяжело поднялась с постели. Сил после шестнадцатичасового пребывания в лаборатории почти не осталось. Думать совершенно не получалось, все мысли превращались в подобие утренней каши, которой потчевали заключённых. Мышцы затекли, и даже несколько лестничных пролётов и длинный коридор не смогли их размять.

Медленно Дария подошла к двери, ведущей в её крошечную камеру. Через такое же крошечное окошко в ней из прочного стекла виднелась часть коридора и такая же белая дверь камеры напротив с крупной серой цифрой «11». В окошке не было никого.

Дария с трудом сделала глубокий вдох – болели рёбра – и вновь вернулась в постель. Твёрдую, с тонким матрасом на железном основании и плоской подушкой. Натянув на себя полупрозрачную ткань, которой она обычно укрывалась, когда выпадала возможность вздремнуть, девушка легла и попыталась вспомнить хоть что-то из своей прошлой жизни. Это становилось каждодневным ритуалом.

Но на ум всегда приходили только чьи-то похороны и фиолетовая магическая вспышка за кладбищенскими деревьями. И ничего о себе.

Как её звали? На этот вопрос Дария отвечала механически, не узнавая даже собственный голос, потому что говорить здесь было не принято таким, как она: «заключённая номер двенадцать». Цифра на её двери.

Совпадение её номера и количества лет, проведённых в стенах Рамалана, вызывали горькую усмешку. Где-то в глубине души, сознания. На деле Дария не выражала никаких эмоций. Только крик. Громкий, надрывный, раздирающий. И только тогда, когда астральные путешествия по другим измерениям, свободные ходы в которые надёжно хранились в её сознании, давали сбои в системе наблюдения. Надзиратели сбегали за эльфийским целителем, который что-то колдовал над Дарией, и становилось легче.

По крайней мере, так хотелось. Тяжело было слишком долго.

Возможно, эта точка невозврата и стала решающей. Так не должно было продолжаться. Дария – не подопытный кролик, как считали особо саркастичные надзиратели, и не оружие, как утверждала Терра Адьяр. Дария – человек, жизнь которого рассыпалась в пепел двенадцать лет назад. И пусть она ничего не помнила о себе прежней, она хотела найти выход. Обратить свою силу против Рамалана. Ожидала ли такого Терра?

Дарии хотелось знать.

Девушка замоталась в тканевый кокон, в попытке спрятаться от зла, нависшего над ней. За стенами стонали, хрипели и кричали такие же заключённые, как и она. Они не сдерживали эмоции, не прятали их в тайник глубоко внутри себя, не лгали чувствами. Дария не могла так. Кусала руки, щипала бледное тело до синяков, стонала от боли в подушку, но не кричала. Эмоции – слабость, слабость – смерть. Она не помнила, где услышала эту фразу, но повторяла её, словно мантру, в особо тяжёлые моменты. И вновь становилось легче.

Или так хотелось.

Замочный механизм издал неприятный звук, прежде чем дверь открылась, и на пороге показались двое: парень и девушка, едва ли старше самой Дарии, облачённые в традиционную рамаланскую форму. Алхимические знаки на груди являлись отличием их стихийных сил.

Иногда Дария размышляла об их магии. Должно быть, она красивая.

– Госпожа ждёт в тренировочном центре, – произносит парень, в то время как девушка помогает Дарии подняться на ноги. Поспать не удалось, а, значит, тренировка будет безрезультатная, за что Дарию лишат обеда, ужина, спокойствия и памяти. Так было всегда. И вряд ли что-то изменится.

Дария еле ноги волочит, поспевая за двумя надзирателями. Оглядывается по сторонам, замечает редкие лица заключённых в окошках их дверей. И серые цифры: 10, 9, 8…

Между первой и второй камерами они переходят в другой коридор, скрытый тяжёлой железной дверью, чтобы в случае побега, – что бывало крайне редко, – заключённый не удрал дальше коридора камер. Там вновь мелькают лестницы, по которым Дарию буквально тянут за цепь, прикреплённую к магическим наручникам. Боятся, что применит силу измерений и отправит их куда-нибудь подальше. Только вот сил не было. И смысла.

Войдя в тренировочный центр, Дария вдруг остро ощутила свою ненужность. Нет, безо всяких сомнений, она была катастрофически нужна Терре Адьяр, для научных исследований её силы мага-скитальца, но это было не то. Дария помнила слова одной из заключённых, которые та бормотала, идя по коридору в сопровождении четырёх надзирателей: «человеку нужен человек», это была её мантра. У всех заключённых она своя. Это едва ли помогало не потерять себя и оставаться наплаву ещё какое-то время, пока маги-учёные выкачивают из тебя столько информации, сколько требуется им.

Человеку нужен человек. Дария не понимала этого. Она не помнила, была ли нужна кому-то там, за Рамаланом. Возможно, раз она всё ещё здесь, то никому. И, самое страшное, что это не вызывало никаких эмоций. Только стойкое безразличие. И, предположительно, злость. Да, пожалуй, эмоции были. И эти эмоции направлены лишь на одно – побег.

Терра наблюдала за искрами магии, которые выскакивали из-под пальцев Дарии, пока та колдовала портал за одну из дверей своего сознания, с присущим предвкушением чего-то особенного. Сильно ожидаемого. Успеха.

Но искры лишь хаотично роились в вихрах её болезненных движений, никак не складываясь в портал.

А Дария чертила, чертила, чертила. Сначала в один мир, потом в другой, третий и так до бесконечности. Но ничего не получалось.

Позже Дарию увели, вновь заковав в рунические наручники. Хотя, если учесть её неспособность сколотить портал, то надобность в мерах предосторожности резко отпадала. Только вот рамаланцы были ещё теми параноиками. И это неплохо отравляло жизнь.

Далью Дария знала давно. Около пяти или семи лет их тренировки проходили в одно и то же время в одном и том же зале, только вниманием Терры, к сожалению Дарии, Далья была обделена. Далья не обладала магией измерений, а для Терры это было главным компонентом идеального воина.

Магические силы ей были чужды, но выносливости и силе можно было только позавидовать. В самом начале своего грандиозного эксперимента, Терра устроила настоящие гладиаторские бои, в которых сумела отобрать одного самого крепкого воина, достигшего победы, через горы трупов.

Иногда они переглядывались, то ли сочувственно, то ли с неприязнью, понять было невозможно. Позже перебрасывались издёвками, показывая Терре напускную враждебность, и долгие часы переговаривались через стену, разделяющую их камеры.

У Дальи была серая десятка на двери.

И Дария бережно хранила это знание в недоступном стирателю памяти месте, собирая свою драгоценную коллекцию мыслей, которая помогала ей выживать.

Полгода назад Далья сумела сбежать. Ей доверили её первое задание, выдали маскировочный плащ, медальон рамаланца и отправили на разведку в иртальные земли. Это было их большой ошибкой.

Дария узнала об этом в тот же день, когда надзиратели буквально ворвались в её камеру и насильно выпихнули в лабораторию, подвесив на провода на целый месяц. Следили за измерениями, наивно полагая, что физическая составляющая их эксперимента выйдет на связь с магической.

Тогда Дария возненавидела Далью по-настоящему. За то, что не сказала, за то, что ушла, за то, что её истыкали проводами и иголками, заставляя вновь и вновь предаваться агонии.

Спустя какое-то время к Дарии пришло осознание правильности совершённых Дальей действий. Она ушла, тем самым, обезвредив на какое-то время замысел Терры. А это значило только одно: пришла пора Дарии.

Это случилось к концу весны. Исследования Терры не давали плодов, Дарию держали на проводах в стеклянном коробе, где, подключённая к магическому зеркалу, она транслировала сюжеты из доступных ей измерений. Сутками надзиратели – по двое: парень и девушка – следили за происходящим, лениво зевая и жуя размазню по рангу выше, чем та, которой потчевали заключённых. Иногда комментировали, кривились и бросали неприязненные взгляды на её истерзанное тело. Иногда Дария их слышала.

– Знаешь, Фредди, я бы уже давно сошла с ума, если бы в моей голове крутилось столько картинок, – закинув ногу на ногу, задумчиво протянула стройная брюнетка, занимающая одно-единственное кресло, стоящее напротив зеркала. – Эта бедняжка неплохо держится для заключённой на двенадцать лет.

Молодой мужчина с огненно-рыжими волосами лениво перекидывал колоду карт из руки в руку разными способами, которым научился у фокусников на многочисленных ярмарках из далёкого, почти забытого детства, проведённого в Уинлэнде.

– Твоя голова не способна удержать даже имена всех твоих ухажёров, – негромко отозвался Фред. – А эта девчонка – настоящая находка в мире магии.

В ответ на это Дария трепыхнулась, как полумёртвая бабочка, и затихла окончательно. Если бы не происходящее в зеркале, ребятам стоило бы запаниковать и вызвать подмогу. Но процесс шёл, а, значит, бояться было нечего.

– Как думаешь, как скоро она станет не опасна для общества? – спросила Фара, сочувствующе глядя на заключённую. Та, повиснув на проводах, будто уснула.

– Сложно сказать, – Фред перевёл взгляд на зеркало, где виднелись лесистые холмы и придорожная таверна с яркой вывеской над входом. Вокруг паслись лошади, в тени дремал пастух с курительной трубкой, торчащей из кармана потрёпанных брюк. – Кажется, это один из спокойных миров её сознания.

Фара заинтересованно уставилась в зеркало, но ничего не почувствовала. Никаких положительных эмоций от природы тех мест. Бесконечная пустота, да и только.

И, словно в подтверждение её ощущений, голубое небо медленно затянулось иссиня-чёрными тучами, а заключённая номер двенадцать пронзительно закричала вновь, натянув все проводки до критического состояния.

Фара, вскочив с кресла, выскользнула за дверь, чтобы позвать целителя.

Целитель Алвин был единственным существом, которое приближалось и – да упасут ду́хи! – притрагивалось к заключённой номер двенадцать.

Фара с ужасом наблюдала, как тот входит в стеклянный короб, касается бледными пальцами сначала щеки, потом подбородка девушки, невесомо цепляя её кожу аккуратными длинными ногтями, отходит всего на полшага и начинает что-то шептать на своём родном – эльфийском – языке. Эверетт как-то поведал ей, что это достаточно распространённая молитва у эльфов, обязующая снять физическую и душевную боль.

Через толщу стекла Фара разглядела крошечные шарики света, блистающие в лучах эльфийской магии. Ей казалось, что они что-то напевали. Очень тихо, едва уловимо. Эта колыбельная успокаивала и нагоняла дремоту.

Лесные духи.

Фара никогда не понимала эльфов, но молитва действовала – заключённая успокоилась и даже сумела открыть глаза как обычный человек, а не обезумевшая тварь. Духи испарились, а Алвин умолк.

Фред лишь удовлетворённо хмыкнул, шелестя картами за спиной.

– Больше приступы её не побеспокоят, – покинув камеру, произнёс Алвин. – Не сегодня.

Фред кивнул и, уловив момент, уселся в уютное креслице, предвкушая новое увлекательное зрелище одного из миров в сознании заключённой номер двенадцать.

Фара опасливо перевела взгляд в зеркало и ужаснулась – горело высокое здание, в панике выбегали люди, взрывались окна, а через секунду появилась и сама заключённая – решительная, воинственная, совсем не такая, какую Фара видела в камере сейчас, в этом, реальном, мире.

С первыми рассветными лучами, когда Фред придремал в кресле, а Фара, скрючившись на стуле, вполглаза наблюдала за происходящими чудесами очередного из миров сознания заключённой номер двенадцать, вошла Тория. Ещё через секунду появился и Эверетт.

Фара, вздохнув с облегчением, потянула за собой Фреда в отсек с личными комнатами, чтобы сполна отоспаться на нормальной, хоть и жестковатой, кровати.

– Не нравится мне это.

Тория копалась с датчиками и проводами битый час, пока Эверетт заинтересованно глядел в зеркало. Там, заключённая номер двенадцать, переделав спокойный мир в яркую картинку, замораживала родники одним лишь касанием пальцев, словно прочерчивала путь на карте карандашом.

– Четыре, – отрешённо констатировал он, не отрываясь.

Тория в недоумении подняла голову и уставилась на напарника: – Четыре?

– Ты произнесла эту фразу четыре раза, – спокойно ответил Эверетт.

– Мне всё равно это не нравится! – возмутилась Тория, вернувшись к проводкам.

– Пять.

– Да заткнись ты! Они держат её на голодном пайке, измываясь над её сознанием так, что рано или поздно она попросту свихнётся! Это возмутительно и бесчеловечно!

– Неудивительно, что целитель Алвин к ней так зачастил, – размеренно произнёс Эверетт.

– Лучше б к ней зачастил Барни со своей похлёбкой! – вспыхнула Тория, выдёргивая один из датчиков. Заключённая отозвалась тихим стоном.

– У меня от неё изжога, – пробормотал Эверетт. Картинка в зеркале сменилась на погоню посреди сожжённого мира. Пыльные красные скалы, чёрная земля, клубы дыма и бесконечно тёмное небо. В том мире заключённая номер двенадцать была дважды ранена, но бежала уверено и быстро. Эверетт даже подумал, что делала она это лучше Фары.

– Согласна, похлёбка дрянь, но какая-никакая еда, – кивнула Тория, захлопывая дверцу щитка. – Ей и она сгодится, в её-то положении. Ещё немного и беднягу можно использовать как живое оружие – колоть костями противников.

– Попробуй, скажи это Киллиану, – хмыкнул Эверетт.