Отдам фея в хорошие руки или операция «Новый год»

Глава 11

Ольга Горцева

День, распланированный Ольгардом, был совершенно чудесным! Я была настолько счастлива, что иногда даже тихонько щипала себя за руку, дабы убедиться, что не сплю. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тем более, что Эрик периодически окатывал меня совершенно нечитаемыми взглядами, когда думал, что я не вижу, а маг, наоборот был максимально открыт и честен, не скрывая своего интереса ко мне. Говорить о чем-то более значимом мне попросту было страшно. Я безумно боялась разрушить свой маленький хрупкий мирок, украв у себя и без того короткий миг отпущенного мне волшебства. При этом где-то на самом донышке подсознания неприятно зудело, словно совсем скоро моя личная сказка закончится.

Ранним рождественским утром я тихонько выскользнула из пустой постели (интересно, куда это Эрик подскочил в такую рань). Сегодня мы должны были поехать к Трофимовым, как и договаривались еще в новогоднюю ночь. Вчера подруга позвонила мне вечером, напоминая об обещании, данном детям. Они все помнят и уже заранее измучили всех домашних постоянными вопросами, когда же приедет тетя Оля. Но сегодня мне совершенно не хотелось никуда ехать. Я спешила, спешила насладиться каждым днем нашего общения с мужчинами и, наконец, созрела, чтобы выведать некоторые подробности об их волшебном мире Эрлея. Крадучись на цыпочках по коридору, замерла, не решаясь сделать и шагу дальше. Из-за закрытой двери гостиной звучали напряженные голоса.

– Зачем тебе все это, Эрик? – напирал Ольгард.

– Что ты имеешь ввиду? – вымораживал холодом принц.

– Зачем ты привязываешь к себе Ольгу все сильнее? Зачем даешь напрасные, ложные надежды? Ведь ты уйдешь, а она останется здесь. Только не говори, что девушка сумела растопить твое замерзшее черное сердце. Ты просто медленно убьешь ее, заставив поверить в твою любовь, а затем бросишь, – все больше распалялся маг.

А у меня внутри словно запорхали легкие крылышки. Что, если он действительно любит? Тогда мы найдем способ быть вместе. Должно быть решение! Понятно, что фей не сможет остаться здесь, но ведь я могу отправиться с ним, только позови. Скажи это! Но ответ принца заставил меня заледенеть.

– Любовь? Какая любовь? – зло рассмеялся Эрик. – Да я на эту дурнушку и в самые худшие свои времена не взглянул бы. В ней же нет абсолютно ничего, что зацепило бы, так, покувыркался пару раз от скуки, наговорил всякой ерунды, а она и поверила. Ох уж эти мне наивные, чистые души.

– Так значит все это лишь талантливо разыгранный спектакль для того, чтобы она не смогла отказаться от помощи тебе? Ради этого ты держишь ее на коротком поводке, не позволяя нам сблизиться? А ведь Ольга действительно очень дорога мне, но тебя же никогда не заботили чувства других, – с горечью произнес Ольгард.

– Ну прости, друг, – правда раскаянием там и не пахло, – так было нужно. Вот отправит меня обратно, и у тебя появится шанс утешить бедняжку.

– Да после того, что ты сделал с ней, она не то что меня, а вообще никого не подпустит к себе близко, – раненым зверем ревел маг.

– Ты преувеличиваешь, – отмахнулся фей.

– Скорее преуменьшаю, – тяжело выдохнул Ольгард.

Я же решила, что услышала достаточно и терпеть больше весь этот балаган в своём доме не собираюсь. Хотел вернуться в свой мир? Пусть убирается и дружка заодно своего прихватит. Уверенно подошла к дверям гостиной, хотя внутри этой самой уверенности не было и в помине.

– А теперь, мальчики, слушаем меня очень внимательно, – вошла в комнату с гордо поднятой головой, потом свернусь калачиком и буду скулить от боли, потом, но не сейчас. – Я больше не желаю видеть вас двоих в своём доме.

– Но малышка, ты же не выгонишь меня на улицу? – попробовал надавить на жалость Эрик. – Нам же было так хорошо вместе! Ты одна в моих мыслях.

– Хватит. Я все поняла. И хорошо, что сейчас. Потом было бы больнее. А ведь я действительно поверила тебе, купилась на сладкие речи, но мне не впервой разочаровываться в людях, – прервала очередной поток вранья.

– Послушай…, – снова начал было Его Высочество.

– Нет. Ничего не хочу слышать. Как и обещала, я помогу тебе вернуться, открою этот чёртов портал и очень надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, – я вырывала с корнем его бархатный голос из своей души, резала по живому, но так было нужно.

– Теперь ты, – повернулась к магу, – ты ничем не лучше своего дружка. Получил удовольствие, наблюдая как очередная дурочка теряет себя в объятиях беспринципного ловеласа? Так вот, считай, что твои обязанности исполнены. Ты удостоверился, что закон не нарушен, и можешь возвращаться вслед за ним.

– Малышка, позволь все объяснить, – предпринял свою попытку Ольгард.

– Не смей, – зашипела я, – не смей меня так называть, предатель! Выметайтесь немедленно! – и замолчала, изо всех сил сдерживая слезы.

Мужчины, бросив на меня умоляющие взгляды и не добившись никакой реакции, все же ушли. Дверь тихонько хлопнула, но для меня это был звук выстрела, выстрела, что пробил мое глупое влюбленное сердце. Силы покинули меня, и я опустилась прямо на пол, легла на бок и поджала колени.

В это время в квартире Веры Павловны

Двое, рыча и скалясь, катались по полу, нанося друг другу весьма ощутимые удары, выясняя правду старым, как мир, способом. Учитывая, что силы были примерно равны, нужно было только дождаться, когда соперник совершит ошибку. Вполне закономерно, что первым попался Эрик. Все же последние пятьдесят лет его жизни явно не располагали к поддержанию идеальной физической формы, в отличие от Ольгарда, у которого для этого были все возможности. Удушающий прием, и вот Его Высочество просит пощады. Маг с разбитой скулой откатывается от него, тяжело дыша, но все же встает на ноги в отличие от принца, который все еще был дезориентирован и пытался прийти в себя.

– Что б тебя, Валентайн! – прохрипел Риммэйн и потянулся за стаканом с водой. – Ну почему обязательно нужно разрушить все, чего ты касаешься? – в отчаянии маг запустил руки в волосы и дернул изо всех сил, будто боль физическая могла облегчить страдания его души.

– Иначе было нельзя, – еле слышно прошептал принц. – Все вот здесь, на этом чертовом медальоне, – прилагая титанические усилия, он рванул цепочку, ранее скрытую от глаз, и бросил артефакт магу.

– Лишь полюбившая душой откроет в полночь в сказку двери, – прочитал Ольгард руны древнего языка. – И как это понимать?

– Я тоже понял только сейчас, спустя пятьдесят лет. Чтобы открыть портал в Эрлею, Ольга должна была влюбиться в меня, чтобы силой своей любви совершить невозможное, – с горечью пояснил Эрик.

– Полагаю, об этом интересном нюансе она не знает, – выплюнул маг.

– Разумеется нет, – огрызнулся Его Высочество. – Мне нужен был результат, и я его получил.

– И как ты себя чувствуешь со своим гребаным результатом? – покачал головой Риммэйн и отвернулся. – Ты не думал, что Оля может отступить, отказаться от своего решения помогать тебе в свете всего произошедшего?

– Она пообещала и сдержит слово, – уверенно ответил Эрик.

Ольгард замолчал, старательно давя в себе желание прямо сейчас бежать в соседнюю квартиру, чтобы схватить в объятия любимую малышку и никогда не отпускать, защищая от несправедливости и жестокости мира этот нежный и хрупкий цветок, потому как не примет сейчас, не услышит, не поверит. И от этого было больно вдвойне.

А Эрик, с большим трудом расположившись на диване, также был очень далек от спокойствия, которое он всеми силами демонстрировал. Противоречивые чувства, обуявшие принца, изрядно беспокоили его. И ведь не хотел же говорить всего того, что в конечном итоге наговорил. Но выскочка-маг, посмевший посягнуть на внимание Оленьки, как никогда точно описал то, что творилось в душе Его Высочества. Эрик настолько испугался зарождающихся чувств, что просто решил все обесценить. Ведь так жить гораздо проще: нет любви – нет боли. Вытравить робкие ростки и идти дальше, не заботясь, как и прежде, ни о ком. Тогда почему же так тянет внутри, и полное ощущение ужасной, невосполнимой потери жжет сильнее огня? Как теперь смотреть в ее удивительные глаза? Если, конечно, она вообще согласится на него посмотреть. Принц сам собственными руками сломал ее, растоптал. Взор потух и заледенел, в нем больше не было мягкого тепла, и внутренний свет погас.

Ольга Горцева

Мобильный надрывался в спальне уже в который раз, но у меня просто не было сил встать. Будто вынули стержень, удерживающий мою целостность, и как быть без него, пока не знала. Наверняка это Аленка, и с подруги станется примчаться ко мне лично, если я не отвечу. Неимоверным усилием поднялась и прошаркала к кровати.

– Горцева, слава богу! – облегченно выдохнула девушка. – Где тебя носило? Я уже волноваться начала. Мы вас ждем. Гусь в духовке, Олька с Макариком успели разгромить гостиную, все убрать и заново разгромить. Слышишь? Оль? – испуганно пробормотала Алена. – Ты чего молчишь? Случилось что-то?

– Да, – безжизненно ответила я. – Мы не приедем.

– Как так? Почему? Дети, тихо! Подожди минутку, Горцева, – в трубке раздался шорох шагов. – Так, а теперь четко и по существу.

– Мне в очередной раз указали на мое место, и теперь я зализываю сердечные раны, вот только думаю, что теперь собрать все по кусочкам не выйдет, – слезы снова потекли по щекам.

– Так, Ольга, ты сейчас одеваешься и не абы как, а в красивое платье, делаешь макияж и сразу к нам. Мальчиков и детей отправим гулять, а сами посидим девочками. Не реви, – сама уже шмыгала носом Трофимова.

– Не реву, – всхлипывая, отвечала ей.

– Я все слышу, – старалась сдерживаться подружка. – Через полчаса контрольный, чтобы была уже в такси, не то, ты меня знаешь – приеду сама, еще и тяжелую артиллерию в виде Сони Марковны захвачу, – и положила трубку.

Глава 12

Когда Алене что-то нужно, она прет, как танк, и нет такой силы, которая способна ее остановить. Даже улыбнулась вымученно. А что я, собственно, теряю? «Платье», – сказала подруга. Должно быть платье, значит, будет ей платье! Насыщенный, глубокий синий цвет, прямое, чуть выше колен, без рукавов с довольно глубоким вырезом на груди, на шею кулон. Макияжем, конечно, не замаскируешь потухший взгляд, но кое-что мне вполне по силам. И вот уже бледность превратилась пусть в не совсем естественный, но румянец. Кожа вокруг глаз утратила красноту. Лучше уже вряд ли получится. Приложение сообщило, что машина подъехала, можно спускаться. Надеюсь, удастся сбежать по-тихому, второго круга объяснений я уже не выдержу.

Осторожно прикрыла входную дверь и сбежала вниз. Только оказавшись в машине, почувствовала себя в безопасности. Водитель мягко тронулся и выехал из двора. Не успела снова с головой погрузиться в пучину безрадостных мыслей, как раздался звонок мобильного.

– Горцева! – голос подруги дышал оптимизмом. – Рассказывай, где ты?

– Уже еду, как ты и хотела, – ровно ответила ей.

– Прекрасно, – Аленка явно улыбалась. – Соня Марковна уже выгнала Петра Александровича прогревать машину. Паше тоже досталось, он успел выпить со мной бокал вина и теперь не может сесть за руль. А ведь «девочку срочно надо забирать», – Трофимова весьма достоверно изобразила интонацию своей свекрови. – «Это Оленька?» – в трубке послышался ее низкий грудной голос.

– Да, – ответила Алена. – Она уже едет. «Вот и славно. Петя!» – звонко крикнула Соня Марковна.

– В общем, мы все тебя ждем, – задорно хихикнула подруга и отключилась.

Волна тепла окатила мою душу, согревая, заставляя замерзшее сердце немного оттаять. По приезде семья Трофимовых по предварительному сговору взяла меня в оборот. Началось все с потрясающего гуся с яблоками и пирожков от мамы Сони, как ее называла Аленка. Когда от стола нас всех можно было только откатывать, маленькая Оленька не выдержала и звонким голосом спросила:

– Тетя Оля! А почему Эрик не приехал? – ничего не поменялось, мне по-прежнему больно.

– Дорогая, – мягко обратилась к ней бабушка, – его каникулы внезапно закончились, и он вернулся домой, – если бы домой, этот вопрос без моей помощи не решится. – А давайте-ка вы с дедушкой и папой пойдете на улицу лепить снеговика.

– Да-да! – запрыгали вокруг маленькие трофимчики, мужчины молчаливо поддержали и весьма оперативно вывели малышню во двор.

– А теперь рассказывай, – безапелляционно заявила Соня Марковна.

Отказать этой женщине было просто невозможно. Слова, одно цепляясь за другое, сами собой складывались в предложения. Дамы слушали, затаив дыхание, не решаясь прервать мое весьма урезанное повествование. Ну не могла же я им в самом деле поведать про другой мир и наследного принца Дома серебряных фей, и мага из Совета десяти. Поэтому сократила историю, выдав Эрика за ловеласа, для которого стала лишь очередной, ничего не значащей галочкой в череде побед.

– Сказка обернулась банальщиной, – тяжело вздохнула я.

– Так, девочка моя, отставить хандру. Значит, не твой это принц, – выдала Аленина свекровь. Ох, как говорится, не в бровь, а в глаз. – Ты же умница, красавица, и все у тебя еще обязательно будет. К вечеру баньку затопим, веничком тебя лично попарю, вся грусть-печаль мигом пройдет.

Вряд ли, конечно, но я очень надеюсь, что мне станет хотя бы немножко легче.

В это время в квартире Веры Павловны

– Хватит предаваться рефлексии, – резко поднимаясь со стула, решительно произнес Ольгард. – Я иду к ней. Нужно удостовериться, что все в порядке.

– Думаешь руки на себя наложила от большой любви? – цинично и зло выдал Эрик и внутри скривился от собственной жестокости.

Судя по всему, Риммэйн хотел ответить, но сдержался. Ни к чему попусту сотрясать воздух, Его Высочество так ничего и не понял, а, может, наоборот, понял слишком многое. Маг в несколько шагов пересек лестничную клетку и осторожно постучал в заветную дверь. Никто не ответил. Стук повторился и стал сильнее.

– Оля! – громко крикнул мужчина. – Это я, Олег. Открой, пожалуйста, – и снова тишина.

Мужчина занервничал и удвоил усилия. По-прежнему не достигнув нужного результата, он влетел в свое временное жилище. Принц лениво повернул голову на звук дерганных шагов и напрягся.

– Она не отвечает! – в отчаянии выдавил из себя маг и заходил по комнате.

– Может, просто уснула? – с надеждой спросил блондин.

– Настолько крепко, что не услышала ни звонка, ни ударов в дверь? – если только… – Мне нужен номер ее телефона, – сильно побледнев, Ольгард обратился к Эрику.

– Но у меня нет, – растеряно пробормотал принц.

Маг рваным движением растер внезапно занывшую грудь и снова выбежал из квартиры, фей, кряхтя, поспешил за ним, уже не выглядя столь уверенным. «Надеюсь, тех крох магии, что доступны мне здесь, хватит», – думал Риммэйн, собирая все что есть, чтобы послать поисковый импульс. Крохотная золотистая звездочка сорвалась с пальцев, просачиваясь сквозь дверь. Маг, затаив дыхание, ждал. Порядком потускневший огонек вскоре вернулся, впитываясь в протянутую ладонь.

– Там никого нет, – удивился Ольгард, но в тоже время немного успокоился.

И тут осенило Эрика:

– Она, наверное, уехала к Алене – подруге, у которой мы были вместе на Новый год, – выдал он.

– А если нет? – снова начал паниковать Риммэйн. – Где живет эта подруга? Ты знаешь адрес?

– Нет, – раздраженно рыкнул принц. – Оля сама вызывала такси, а дорогу я не запомнил.

– Конечно, – ехидно ответил Ольгард. – У тебя наверняка нашлось занятие поинтересней.

– О, избавь меня от своей глупой ревности! Сказал же, на девчонку не претендую. Пусть только вернет меня домой, а дальше делай с ней что хочешь, – в тон ему ответил Его Высочество.

Вот только маг ни на секунду не поверил принцу, как, впрочем, и он сам не поверил в собственные слова. Едва представил этих двоих вместе, сердце окатило удушающей волной ревности, испытанной, пожалуй, впервые.

– Ладно, в любом случае ехать за ней сейчас – не самая лучшая идея. Вряд ли нас пустят на порог, – Риммэйн решил подождать возвращения девушки.

В квартире Веры Павловны двое непримиримых соперников долго не могли уснуть. Сидя в полутьме уютной гостиной, мужчины медленно потягивали из хрустальных бокалов крепкий янтарный напиток, молча думая каждый о своем. Только вот что удивительно – единственный раз в их долгой жизни это «свое» носило одно и то же имя – Оленька.

Ольга Горцева

Обжигающий духмяный пар настоящей дровяной бани с нотками горькой полыни проникал под кожу, разогревая, запуская тысячи крохотных и весьма приятных иголочек по телу. Соня Марковна с двумя дубовыми вениками в руках нагоняла жар, водя над спиной, пока не касаясь. Первый легкий шмяк по лопаткам, потом еще один и еще. Все же есть в этой потрясающей женщине что-то волшебное! Черная тоска, сжимавшая внутренности своей ледяной костлявой ладонью, под действием ее тепла и света сдавала позиции, стало легче дышать. Не сильные удары сыпались один за другим, чередуясь поглаживанием размокшей зеленью листьев.

– Теперь марш под холодный душ, – скомандовала она, и я вышла из парной.

Все-таки не зря говорят, что баня лечит не только физические недуги, но и душевные хвори. После потока обжигающе ледяной воды совершенно разомлевшая и с улыбкой на лице я вышла в комнату отдыха, где уже вовсю хозяйничала Аленка. В портале банной печи за стеклом потрескивали березовые поленья. На столе дымился чай в изящных чашках из тонкого фарфора и несколько пиал с домашним вареньем. Мое любимое из лесной земляники тоже было здесь, а еще потрясающий мед, привезенный Пашиными родителями. С довольным стоном плюхнулась на деревянную лавку.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Алена, – хоть на человека стала похожа, а то явилась – тень отца Гамлета.

– Спасибо вам всем, – от души поблагодарила обеих женщин и в их лице все большое и шумное семейство Трофимовых.

– Что ты, Оленька, – Соня Марковна, раскрасневшаяся после парной, растрогалась. – Ты же наша! Как же мы могли бросить тебя! – подружка с решительным видом кивала напротив, моргая несколько чаще повлажневшими глазами.

– Так, девочки, – первой взяла себя в руки Аленкина свекровь, – отставить меланхолию. Сейчас немного переведем дух и на следующий заход, а там уж и на снег можно выбежать.

Мы с подружкой азартно переглянулись и дружно кивнули.

После банной терапии в доме, пропитанном любовью, засыпалось мне на удивление легко, только вот всю ночь снились грустные голубые и серые глаза, а еще нежный шепот: «Где же ты, Оленька!».

Несмотря на всяких там, не дававших мне покоя даже во сне, проснулась в весьма бодром расположении духа. Жизнь продолжается и не гоже тратить ее на тех, кто предал. Подруга, видя явное улучшение моего состояния, сияла не хуже начищенного пузатого самовара, безмерно радуя своего обожаемого супруга, который с восторгом смотрел на красавицу-жену. В тот момент я загадала пусть и с небольшим опозданием, что тоже хочу, чтобы меня вот так полюбили.

Пробыв с шумным семейством до самого вечера, решила все же ехать домой, прятаться дольше смысла нет, хотя для разговора с мужчинами я еще явно не созрела.

Город встретил праздничной иллюминацией и толпами веселящегося на улицах народа. Пусть настроение мое было довольно ровным, но совершенно не праздничным. Хлопнула дверью такси и решительно поднялась по лестнице, в этот раз не особенно спеша. Удивительно, но под дверью моей квартиры никто преданно не ждал, да это только к лучшему. В полутемной квартире зажгла нижний неяркий свет и разноцветные гирлянды, долила воды в подставку с елкой и налила себе бокал легкого белого вина. Мне нужно было хорошенько подумать обо всем.

Глава 13

Следующее утро встретило меня очередным звонком в дверь. Ранний визитер не был слишком терпелив и упорно продолжал терзать кнопку. С рыком поднялась с кровати и прошлепала босыми ногами в коридор. Отворив замок, резко толкнула дверь, едва не прибив гостя.

– Ольгард, – зло сузила глаза, отмечая общую помятость мужчины и красные глаза, – что привело тебя сюда?

– Я беспокоился, – жадно оглядывая мое лицо, сказал маг. – Пустишь?

– Нет, – твердо ответила ему. – Нам больше не о чем говорить, – и попыталась дернуть за ручку, но Риммэйн был быстрее, буквально протискиваясь внутрь.

– Пожалуйста, малыш, выслушай меня, – потеряно просил он.

– В этом нет никакого смысла. Не рви мне душу еще сильнее, просто оставь в покое, – отвернулась и обняла себя руками за плечи, зябко ежась.

– Детка, ну прости меня! Я не мог, не имел права вмешиваться, только наблюдать, – простонал маг в отчаянии.

– И как? Понравилось зрелище? – горько спросила его.

В глубоких серых глазах отражалась боль, океаны боли, но в моей он бы запросто захлебнулся. Молча указала ему рукой на дверь, и Ольгард, ссутулив плечи, вышел. Приготовила себе кофе и уселась на кухне, рассеяно прокручивая в пальцах телефон. А почему, собственно, я должна отказываться от своих планов?

– Наташка, привет! – произнесла преувеличено радостно. – Ты в ближайшие дни никуда не собираешься?

– Привет, Горцева! И тебя по тому же месту! Мы только проводили многочисленную родню моего Серджио, так что с полным правом намереваюсь сибаритствовать, – ответила молодая женщина.

– Надеюсь, сможешь выделить для старой подруги денек-другой?

– Не такая уж ты и старая, не прибедняйся, и вообще, мы с тобой одного возраста, а я себя старой точно не считаю, – по инерции произнесла она и встрепенулась. – Стоп! Что? Неужели, наконец, решилась приехать? – счастливо заорала Наташа. – Сереж! Моя Олька приезжает! – снова не дала мне и слова сказать. – А когда?

– Планировала тринадцатого или четырнадцатого…

– Постой, – перебила девушка, – ты что, с работы уволилась? – иногда мне казалось, что все три мои подружки с успехом заменяют мне мать.

– Да не уволилась, – задорно рассмеялась, представляя сейчас ее озадаченное выражение лица, – просто немного продлила праздники за счет отпуска.

– Фух! Олька, ну кто так пугает! Я уж думала случилось что-то, – еще как случилось, но по телефону об этом точно не буду.

– Не знала, что ты стала такой пугливой, – подначила ее.

– Не знала она, – проворчала Наташка. – Вот родишь четверых пацанов, тогда и поговорим. В общем ждем тебя всем нашим большим и шумным семейством. И не вздумай бронировать гостиницу, остановишься у нас.

– Ну какой у вас? – даже головой покачала. – Неудобно это.

– Неудобно, Горцева, на потолке спать, одеяло падает. Даже слышать ничего не хочу! – о Наташкином упрямстве ходили легенды еще в университете, и сейчас подруга оставалась верна себе, проще было согласиться.

Распрощавшись, я все же полезла в интернет, посмотреть, есть ли свободные номера в моем любимом мини-отеле на улице Рубинштейна. На праздники там, конечно, было все выкуплено, а вот после заселиться вполне реально.

Весь день упорно создавала себе небольшие, но приятные задачи: поискать подарки подруге с мужем и их мальчишкам, посмотреть театральную программу в Санкт-Петербурге, новые экспозиции музеев. Предстояло в очередной раз решить, как за несколько дней объять необъятное, при этом не бегая, высунув язык на плечо. К вечеру вышла прогуляться, благо соседи меня больше не беспокоили, а на следующее утро все повторилось. Эх, раз, еще раз, еще много-много раз… Какой-то гребанный день сурка! Но разговаривать с Ольгардом я больше не стала, просто не видела смысла. Все уже было сказано.

В Старый Новый год уже сложившаяся традиция дала сбой, и меня никто не беспокоил. Даже выдохнула облегченно и спокойно собрала вещи к завтрашнему отъезду, правда внутри зудело и жгло волнение. Именно сегодня мне предстоит встретиться с Эриком, еще раз посмотреть в его холодные, безразличные глаза и проститься навсегда, как, впрочем, и с магом. Неотвратимость и предопределенность судьбы в очередной раз болью полоснула сердце. Причем от мыслей о расставании с Ольгардом душа плакала не меньше. Он стал дорог мне, но об этом лучше было бы вообще не думать.

Очередной звонок в дверь током пронесся по оголенным нервам. Вытерла мигом вспотевшие ладошки о трикотажные штаны и пошла открывать. На пороге в искусственном свете ламп стоял Эрик. Он был потрясающе красив, но вот глаза, с гневом и презрением смотрящие на меня, портили весь вид. И чем я заслужила, интересно? Он также бесцеремонно, как и маг, втолкнул меня в коридор и хлопнул дверью, отрезая нас от внешнего мира. Шаг, еще шаг, его ко мне, мой от него… иррациональный страх окутал серым маревом, мешая сделать полноценный вдох.

– Значит, решила сбежать? – змеей прошипел мужчина. – А как же твое обещание, м? Ты дала слово, что вернешь меня домой! – все больше напирал он, а я не могла вымолвить ни слова. – Глупец, ведь подумал, что именно ты справишься, что ты особенная, но ошибся. Все они, другие до тебя даже поступали честнее, только пользовались мной, получая самое волнующее, чувственное приключение в жизни.

– Ты слишком высокого мнения о себе, – рыкнула в ответ, наконец приходя в себя. – Тут, пожалуй, даже лопата не поможет!

– Какая еще лопата? – на мгновение опешил он.

– Так корону поправить, – издевательски оскалилась.

– Мне не дано понять ваш убогий юмор, – снисходительно бросил Эрик.

– Что-то раньше тебе это совершенно не мешало общаться, – ехидно парировала я.

– Чего только не сделаешь от скуки, – философски пожал плечами этот венценосный засранец. – Тебе никогда не достичь уровня наших прелестных дам: они нежные, трепетные, прекрасные, как зимнее утро. Тонкий стан и таинственный взгляд больших глаз в пушистом облаке ресниц, а губы… чистый соблазн! – каждое слово, словно капля кислоты, разъедала душу, терзая ее, принося невыносимую боль.

Я чувствовала себя грязной, недостойной величайшей милости, дарованной мне. Выговорившись, принц замер, глядя на меня, как на букашку, по какой-то нелепой случайности посмевшей запачкать собой его светлый лик и образ. Там внутри за красивой оберткой не было ничего, пустота. Холод и презрение – вот все, что досталось мне. Огненная волна протеста обожгла, поднялась неотвратимо, скручиваясь в грудной клетке, угрожая вырваться и спалить все вокруг к чертям, в том числе и меня саму. Не знаю, как я тогда это сделала, наверное, сила намерения была столь велика, что все получилось. Один шаг вперед, руки взлетают вверх, сцепляясь в замок на шее Эрика, словно в попытке обнять, но нет. Пальцы нащупали тонкую шелковую ленточку и потянули, а в следующий миг у меня на ладони оказалась прекрасная стеклянная игрушка. Я не могла поверить в происходящее. В волнении заходила по комнате. Попробовала повесить принца на пушистую еловую ветку, чтобы он снова вернулся, но тщетно. Ничего не происходило. Обида и гнев все еще гуляли внутри, отравляя. Странная пелена застила глаза, нашептывая: наказать, недостоин. Верни! Верни его! Как в страшном бреду оделась, схватила игрушку и выскочила на улицу.

Свет фонарей с трудом пробивался сквозь метель. Злой ветер кружил, швыряя колкие снежинки в глаза, проникая холодом через одежду. Дул в спину, то подгоняя, то путая, сбивая с пути. Руки без варежек озябли, ноги в тонких трикотажных штанах окоченели. Я брела, с трудом ориентируясь, в сторону метро, но у самого входа с ярко-красной буквой «М» вдруг встала, как вкопанная, в непонимании крутя головой по сторонам.

«Что я здесь делаю?» – билась в мозгу упрямая мысль. «Неужели и вправду собиралась вернуть его обратно той самой сухонькой бабушке-продавцу. Как странно. Но так нельзя! У меня нет права судить Эрика, вершить его судьбу».

Развернулась и бросилась обратно. Только оказавшись в собственной квартире, немного перевела дух и выдохнула. Дрожащими руками снова повесила игрушку-фея на елку и поплелась в душ. Так и заболеть не долго. Горячие струи воды окончательно смыли странный морок, в голове прояснилось. Произошедшее теперь казалось лишь каким-то странным порывом, помутнением, не иначе. Теплый домашний свитер согревал тело, правда не мог отогреть замерзшую душу. Но это ничего, справлюсь.

В прозрачной полутьме гостиной, разбавленной мерцающими отсветами гирлянд, я обнимала двумя руками чашку с ароматным чаем, осторожно делая глоток. Забравшись с ногами в удобное кресло, ловила последние минуты рядом со снежным принцем, пусть и не моим, с болезненным удовольствием воскрешая в памяти немногочисленные счастливые моменты, наполненные радостью, теплом, счастьем и нежностью. Мягко ступая, приблизилась к елке, аккуратно коснулась тонких крылышек. Часы неумолимо отсчитывали последние минуты этого дня. Грудь сдавило, ошпарило болью, глаза наполнились слезами. Первая серебряная капля сорвалась с ресниц, скользнула по щеке, за ней еще одна и еще. Тихо всхлипнула, зажимая рот руками, давясь рыданиями, прощаясь со своей мечтой навсегда.

– Я отпускаю тебя, – тихо прошептала, вкладывая в эти слова всю свою любовь.

Сначала ничего не происходило, но вот крохотный золотистый огонек вспыхнул на одной ветке, на другой, постепенно мягкое сияние охватило все дерево, и хрупкое стекло ожило. Принц растерянно моргнул, взмахнул серебряными крыльями и завис в воздухе, с неверием и восхищением оглядываясь по сторонам. В следующий миг яркие звездочки закружились, сливаясь в одну, и постепенно потемнели, превращаясь в небольшое черное зеркало, в глубине которого отразилась дивная картина: белоснежный замок с высокими башенками и ажурными балкончиками, стрельчатыми окнами и высокой аркой главных ворот. Эрик счастливо рассмеялся и ринулся к порталу, но в последний момент обернулся и пристально посмотрел на меня. На секунду мне показалось, что холодный, презрительный взгляд оттаял, окутывая нежностью совсем как раньше, но лишь один взмах белоснежных ресниц, и видение ушло, рассеялось предрассветной туманной дымкой. Принц молча развернулся и решительно шагнул в зеркало. Мои руки потянулись следом в надежде… да не знаю я, на что именно надеялась! Глупое сердце кровоточило, принимая неизбежное. Он никогда не выберет меня! А дальше произошло невероятное! С той стороны зеркала в комнату влетела искра, переливающаяся словно радуга, и резко ударила меня в грудь. Принц обернулся, а я в неверии разглядывала светящийся круг прямо в области сердца.

– Неееееееет! – крикнул Эрик раненным зверем, пытаясь вернуться обратно, но портал схлопнулся, навсегда закрывая доступ в волшебный мир.

Жар внутри стал просто нестерпимым, и в следующую секунду свет померк.