Аля не собиралась смотреть, но не могла оторвать глаз от всех этих молодых ребят и девчонок, которым оставались последние часы на Земле. Такие разные и такие одинаково страшные истории. И Пашка о каждом говорил как о родном ребёнке.

И особенно о Юре.

Как же стыдно стало Але за едкие слова, брошенные на последней встрече! Почти месяц они не общались с Пашей – такое бывало и раньше, как-то раз они не слышали друг о друге год. Но именно сейчас Аля остро почувствовала свою вину.

В оцепенении она смотрела на других родителей, как те гордились и плакали. Как выступал её бывший начальник, и до её сознания не доходил смысл фраз «сила Лоренца», «электромагнитное поле» и «массив наночастиц». А также «Алла Смирнова дважды уберегла наш проект – вытащила на чистом энтузиазме!»

Алла. Аля. Неужели это про неё?

Она собиралась весь день пересаживать розы или печь пирог с вишней или бессмысленно пялиться в небо в полной тишине, но вместо этого пятый час не могла оторвать глаз от экрана.

Наконец наступило время старта.

Сам по себе он не нёс никакой опасности – рядовой запуск ракеты, пересадка на орбитальной станции и лишь оттуда корабль с «квантовым колесом» понесёт ребят до Плутона и дальше, за пределы солнечной системы.

Но именно старт обрубал любые, даже самые ничтожные вероятности.

Пять.

Пока идёт обратный отсчёт, в кадре может появиться Пашка и сказать: «Розыгрыш!»

Четыре.

В последний момент обнаружится техническая неполадка?

Три.

Президент срочным указом отменит полёт?

Два.

Юрка передумает и не полетит?

Один.

Аля проснётся?

Пуск.

На затёкших ногах Аля вышла в сад, опустилась на пригорок под яблоней, закрыла лицо ладонями, уткнулась лбом в землю.

Так она сидела до глубоких сумерек, пока не скрипнула калитка.

Подскочив как от разряда тока, Аля выбежала на дорожку. Перед ней стоял будто бы постаревший Юрка.

И только через минуту мозг распознал Павла.

– Прости, я без приглашения, но в прошлой жизни ты сказала, что эта калитка открыта для меня всегда.

– Да, проходи, конечно, я поставлю чайник, – хрипло отозвалась Аля. – Гриша!

– Ты сейчас сбежала с того холма как на выпускном, помнишь? Ты кружилась в белой юбке на фоне звёзд и звала меня прогуляться по млечному пути.

– Юра прогуляется за нас обоих, – Аля попыталась улыбнуться, но вышло плохо.

– Так далеко они не залетят.

Паша смотрел ей в глаза и тепло улыбался, а у неё не осталось никаких сил: ни любви, ни гнева.

– Какие люди! – пробасил с крыльца Гриша. – «До чего техника дошла! Вашу маму и там, и тут передают».

– Это всё аэротакси, – рассмеялся Павел.

И они пили на веранде чай, ели клубнику и кислую вишню. И пахло мятой, свежо и пронзительно до слёз.

Но слёз больше не было.

Аля смотрела на свои перепачканные соком пальцы и видела их впервые. Впервые вдыхала июньский вечер и мелкими глоточками пила сладкий крепкий чай.

Они очутились в будущем, которого никогда не предполагали. Здесь жизнь началась заново. Будто смерть кончилась жизнью, и больше уже ничего не страшно.

Аля поднялась на балкон и облокотилась о перила. Рассвет подпалил восточный край неба. Паша бесшумно поднялся по лестнице и замер рядом.

– Ты стояла на этом самом месте с новорождённым Юрой на руках и сказала, что на небе появилась новая звезда.