Все плохое уже позади. Плохое позади

Мэтт грустно хмыкнул.

– А во-вторых, потому что вам некогда, – спокойно продолжила Наташа, – вы, – она посмотрела на Пола, – всегда закрыты от мира газетами, вы, – повернулась она к Дженни, – целыми днями пропадаете в салонах красоты, – а ты живешь на работе, – кивнула она Мэтту, – тебя дома вообще не бывает. Дети боятся к вам подойти, вы для них чужие люди.

– И когда мы просим вас почитать нам книжки, вы не читаете, – с обидой в голосе произнесла Лиза.

– И не играете с нами, – надувшись, пробубнил Майки, – а меня еще и ругаете все время.

– Милые мои, как же мы виноваты перед вами, простите нас, пожалуйста, – заплакала Дженни и стиснула Майки в объятиях.

– Я прочитаю тебе все книжки, которые у тебя есть, – пообещал Пол, целуя Лизу и украдкой вытирая глаза.

– Нати прочитала нам почти все книжки из библиотеки, – важно изрекла Лиза.

– Мы купим много новых книг, – растроганно пробормотал тот.

– Это завтра, а сегодня вам уже пора ложиться, – улыбнулась Наташа, – день выдался тяжелый, мы все устали.

Майки и Лиза не стали спорить, они подошли к Мэтту и Наташе, по очереди поцеловали их и пожелали спокойной ночи.

– Пойдемте наверх, мы вас уложим спать и расскажем сказки, – предложили малышам бабушка и дедушка.

– А вы умеете? – удивился Майки.

– Еще как! – вдохновенно произнесла Тефочка, – я прирожденная сказочница.

– Это точно, – буркнул под нос Пол, – я помню твою сказку, которую ты рассказала сорок лет назад, когда разбила нашу первую машину.

– Не напоминай мне о моем возрасте, – зашипела Тефочка и легонько ущипнула мужа.

***

Когда все вышли из гостиной, Мэтт присел рядом с Наташей на диван, – как ты, детка? – взял он ее за руку.

– Не знаю, у меня шок, до сих пор не могу прийти в себя, – призналась она.

– Давай, я налью тебе виски, это поможет расслабиться, – предложил Мэтт.

Наташа кивнула, и тут ее желудок предательски заурчал.

– Ой, какой ужас, – прижала она руки к животу и улыбнулась, – мне крайне неловко, но, может быть, ты предложишь мне вместо виски кусок хлеба с колбасой? – она облизнулась, снова послышалось голодное урчанье.

– О, боже мой, детка, эти мерзавцы морили тебя голодом, – Мэтт крепко обнял Наташу и прижал к себе. – А ты не уехала и не бросила моих детей. Как же я тебе благодарен и как я виноват перед тобой.

Желудок, настроившись на бутерброд с колбасой, снова возмущенно о себе напомнил. Наташа с Мэттом рассмеялись и пошли в кухню. Наташа хромала.

– Что с тобой? – спросил Мэтт.

– Слегка подвернула ногу, но это пустяки, – досадно поморщилась она, – покорми меня скорее.

– Сейчас, – он приподнял ее за талию, посадил на стол и засуетился, хлопая дверцами шкафов и холодильников.

– Тебе помочь? – спросила она, сидя на столе и болтая ногами.

– Нет, спасибо, я сам справлюсь. Когда мы с братом были маленькие, я готовил сэндвичи и ему, и себе, поэтому у меня натренированная рука. К тому же мне приятно за тобой ухаживать, – ответил он, выгружая из холодильника всякие упаковки, свертки и тарелки.

Наташа с интересом наблюдала, как Мэтт ловко засунул два куска хлеба в тостер, откуда они, подрумяненные, вскоре выпрыгнули обратно. Один кусок он намазал неострой горчицей с семенами, сверху положил большой тонкий кусок нежнейшей свинины, листья зеленого салата и тонкие кольца помидора, потом намазал второй тост сырным сливочным соусом, и накрыл им все сверху. Наташа на мгновение отвлеклась, перед глазами снова пронеслись события прошедшего дня. Она вздрогнула.

– Что с тобой? – Мэтт встревоженно взглянул ей в лицо.

Она прижалась к его груди, – мне так страшно, – всхлипнула она, ее плечи задрожали.

– Все хорошо, детка, не надо плакать, все плохое уже позади, – сказал он, обнимая и гладя ее по плечам.

– Не буду, – согласилась она и шмыгнула носом, – ты обещал меня покормить.

– Жуй, – он подал ей огромный бутерброд.

– В рот не поместится, – она скептически оглядела его многослойное творение.

– Поместится, смотри, – он откусил первым.

– Эй, так нечестно, это мой сэндвич, – возмутилась она и быстро откусила от бутерброда, – м-м-м, какая вкуснотища, – закатила она глаза, – а попить?

– Да, да, – засуетился Мэтт и схватил штопор.

– Какое вкусное, – восхищенно произнесла Наташа, сделав большой глоток легкого белого вина.

Нежная сочная свинина таяла во рту, салатные листья хрустели, а горчица придавала еде пикантный привкус. Она снова откусила от бутерброда и, сделав еще глоток вина, от наслаждения закрыла глаза.

Мэтт любовался, как она ест. Когда бутерброд был съеден, а вино выпито, он спросил, – еще?

– Нет, спасибо, теперь мне хорошо, – протянула она слегка захмелевшим голосом, – а как вспомню, что было несколько часов назад, мне опять становится страшно, – она посмотрела на Мэтта, – а знаешь, когда мне было страшнее всего?

– Когда? – он ласково погладил ее по голове.

– Когда бандиты сказали, что я их избила. А я их действительно избила. Я, правда, не соображала тогда, что делала, я просто дралась. Я помню, что одного ударила ногой в лицо и почувствовала, как под пяткой хрустнул его нос. А второго я ударила по вытянутой руке и, наверное, сломала ему запястье. Потом, когда я схватила биту, я от страха уже ничего не понимала, только наносила удары. И я испугалась, что из потерпевшей превращусь в обвиняемую, мне дадут пожизненный срок и посадят в американскую тюрьму, и я больше никогда не увижу своих родителей и бабушек с дедушкой, – из ее глаз потекли огромные слезы.

– Нати, не плачь, – Мэтт снова обнял ее, – я никогда бы не дал посадить тебя в тюрьму. На твою защиту я бросил бы все адвокатские конторы Нью-Йорка.

– Правда? – подняла она на него заплаканное лицо.

– Правда, – он вытер ей слезы, – не плачь, детка.

– С тобой так хорошо, – она снова прижалась к его груди и закрыла глаза, – и совсем не страшно, и спать захотелось, вот если бы еще и нога перестала болеть… – пробормотала она, зевнув.

– Какая нога? Что у тебя с ногой? – забеспокоился Мэтт.

– А, нормально все, – беспечно махнула рукой Наташа.

– Покажи, где болит, – потребовал он.

– Щиколотка, – она показала на правую ногу, лодыжка, действительно была опухшей, – и бедро болит немно… – она слегка приподняла край сарафана и запнулась на полуслове.

– Подожди, ну ка, покажи, – он отвел ее руку и бесцеремонно задрал ей юбку, оба от ужаса окаменели. Правое бедро превратилось в сплошной кровавый синяк.

– Тебя ударили? – ошеломленно выдавил Мэтт.

– Да, один ударил меня битой, я не успела увернуться, – прохрипела Наташа. Сейчас, увидев синяк, она вдруг почувствовала, как сильно болит нога.

Мэтт уже нажимал кнопки телефона, – алло, скорая, срочный вызов, записывайте адрес.

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, суббота 27 июня 1987 года

Слегка захмелевшая от вина Наташа сидела в кухне на столе и смотрела, как прибежали Пол с Тефочкой, оба в пижамах и халатах. Потом примчались Себастьян, Дэн и Карменсита, потом Альваро и Барбара, потом все остальные. Они подходили к Наташе и произносили какие-то ободряющие слова. Та старательно всем улыбалась и весело подмигивала. Тефочка, увидев ее ногу, зажала рот кулачком и заплакала.

Мэтт снял Наташу со стола, на руках перенес в гостиную и осторожно положил на диван. Приехала скорая, в дом вошли врачи и вкатили каталку. Они быстро осмотрели Наташу и сделали ей сразу несколько уколов. Мэтт переложил девушку на каталку и укрыл пледом.

Лекарство незаметно подействовало, боль и страх куда-то исчезли. Наташа лежала на каталке под капельницей и равнодушно наблюдала, как вокруг суетятся люди в белых одеждах. Самым забавным было полное отсутствие каких-либо звуков.

Мэтт всматривался в ее лицо. Он вдруг увидел, как она похудела и как заметны темные круги под глазами. Теперь, осознав всю серьезность, он с испугом думал, как могла она столько времени терпеть происки врагов. Он представил себе Наташу и своих детей, маленьких, встревоженных, не находящих поддержки ни у кого из взрослых членов семьи, и ему стало не по себе.

Увидев склонившегося над ней Мэтта, Наташа постаралась улыбнуться как можно шире и придать улыбке максимум бодрости, не зная, что со стороны ее улыбка больше похожа на болезненную гримасу.

Тефочка, увидев выражение ее лица, заплакала громче. Она гладила Наташу по руке и причитала, – моя милая, моя девочка, держись, все будет хорошо, мы позаботимся о тебе, прости нас, пожалуйста, Нати.

Наташа посмотрела на плачущую Дженнифер как во сне и, еле ворочая непослушным языком, произнесла то, что никогда не сказала бы в здравом уме, – Дженни, мне очень нравится ваш дом, он похож на дворец из сказки. Но без солнечного света и живых цветов это не дворец, а какое-то темное царство злой ведьмы миссис Драндулет.

С этими словами она отключилась.

Каталку с Наташей погрузили в автомобиль скорой помощи, через несколько секунд он с ревущей сиреной скрылся за поворотом. Следом за скорой помощью на своей машине рванул Мэтт.

Тефочка шмыгнула носом, вытерла заплаканные глаза и вошла в дом. Она остановилась посреди холла и внимательно огляделась вокруг. Никто из обслуживающего персонала не спал, все в ожидании столпились около лестницы. Барбара не удержалась и всхлипнула.

– Никаких слез, – решительным голосом сказала Дженнифер, – сейчас всем спать, а завтра с раннего утра принимаемся за работу. Расслабляться некогда, за короткое время мы должны превратить темное царство злой ведьмы в самый красивый сказочный дворец.

США, Нью-Йорк, Пресвитерианский госпиталь, воскресенье 28 июня 1987 года

Осунувшийся Мэтт сутки не вылезал из больницы, пока его знакомый доктор Райан насильно его не выгнал.

– Езжай домой, выспись, переоденься и побрейся, приедешь через два-три дня, а пока не путайся здесь под ногами, – раздраженно скомандовал он Мэтту.

Через два дня он позвонил и сказал, что можно приехать.

– Проходи, присаживайся, – сказал Райан, пропуская Мэтта в свой кабинет, и вошел следом.

Мэтт сел в кресло, не спуская встревоженных глаз с друга. Тот сел напротив, его лицо выражало беспокойство.

– Что ты хочешь от меня услышать? – усталым голосом спросил он, снял очки и потер переносицу.

– Я хочу услышать, что все в порядке или… ты собирался сказать что-нибудь другое… – пересохшими губами прошелестел Мэтт.

– Нет, не все в порядке, две операции за ночь, пациентка в крайне тяжелом состоянии, – отрешенно ответил Райан.

Мэтт побледнел и выдохнул, – Нати?

– Какая Нати, при чем здесь Нати? – Райан непонимающе уставился на Мэтта и тут же воскликнул.

– О, мой бог! Дружище, прости меня, дурака, у меня выдалось сумасшедшее дежурство, я на ногах больше суток, сам не понимаю, что несу. За свою малышку не беспокойся, она в полном порядке. Как только ее привезли, мы сразу провели обследование, вот результаты. Все внутренние органы целы и здоровы, сердце, почки, печень, все работает. На правом бедре имеется большая гематома от удара, надо растирать ногу мазями и делать компрессы. Твоя девочка слегка вывихнула лодыжку, какое-то время похромает. Но переломов и внутренних повреждений нет. Нужны массажи. Та-а-ак, что еще… давление в норме… хронических заболеваний нет… аллергии нет… наследственных заболеваний тоже нет. Единственная болезнь, которую перенесла в глубоком детстве, это… ветрянка. Кожные покровы чистые. Зубы, волосы, ногти в порядке. Сама в хорошей спортивной форме. Психически здорова. Из-за обезболивающих препаратов в настоящее время наблюдается слегка замедленная реакция, но это скоро пройдет. Практически можно отправлять в космос.

Мэтт облегченно выдохнул и откинулся в кресле, – уф, я чуть с ума не сошел, – признался он, – дежурная сестра позавчера сказала, что вроде все нормально, но сейчас, когда ты сказал, что пациентка в тяжелом состоянии, я подумал, что наступило ухудшение, и не на шутку испугался.

– Мне б такое тяжелое состояние, – пробурчал Райан, – твоя малышка проспала двое суток подряд, когда просыпалась, то с большим аппетитом ела. Вчера потребовала, чтобы ее выписали. Я продержал ее еще денек, а сегодня позвонил тебе. Кто она? – кинул он на Мэтта любопытный взгляд. – Твоя девушка? Не слишком молода? Ей еще нет восемнадцати.

Мэтт покачал головой, – никаких видов, она спасла моих детей, пострадала в моем доме, я несу за нее ответственность.

– У-у-у, понятно, – кивнул головой Райан, – ну, так, на всякий случай, тебе в качестве дополнительной информации, она девственница, и еще… – он помолчал и покрутил в руках очки, – сейчас все девушки помешаны на своей внешности, сидят на жесточайших диетах, чтобы добиться желаемых девяносто-шестьдесят-девяносто. Твоя девчонка очень симпатичная, но уж больно худая. Ты бы подкормил ее, что ли?

– Обязательно подкормлю, – пообещал Мэтт, вставая, – когда ее можно забрать?

– Да хоть сейчас, не вижу смысла держать ее в больнице. Документы на выписку оформит дежурная сестра. Рецепты на нужные лекарства я выпишу.

США, Нью-Йорк, Пресвитерианский госпиталь, вторник 30 июня 1987 года

Когда Мэтт вошел в палату, там царило бурное веселье. Наташа, бледная и немного заторможенная, одетая в смешную пижаму цвета яичного желтка, подобрав ноги, сидела на кровати и улыбалась.

Перед ней в креслах сидели ее родители и родители Мэтта. Майки, стоя в центре палаты, красочно описывал, как он сражался с бандитами и победил их. При этом, судя по его рассказам, бандитов было человек десять, а сам он был вооружен пистолетом и шпагой. Лиза периодически встревала в его монолог и поправляла рассказ.

– Все в порядке, ты здорова, тебя можно забрать прямо сейчас, – Мэтт посмотрел на Наташу.

– Ой, ну, слава богу, переодевайся, поедем домой, – Лариса положила на кровать пакет с вещами.

Дети замерли.

– Куда домой? – переспросил Майки.

– К нам домой, – пояснила Лариса.

– Нати, ты что, уезжаешь от нас? – с ужасом прошептала Лиза.

– Ну, мы с вами победили разбойников, теперь вам никто не угрожает, – растерянно произнесла Наташа, – и я могу уехать, наверное, – нерешительно и тихо закончила она, глядя на детей.

– Но ты же не рассказала нам до конца про бременских музыкантов, и Трубадура с принцессой мы не дорисовали, а еще ты обещала связать кукле Ариэль шапочку и шарф, – Лиза горько заплакала. Наташа подхватила ее и посадила на колени.

Майки засопел, в глазах у него появились слезы, – я обещаю, что буду заниматься математикой, выучу всю таблицу умножения, научусь рисовать красивые крючочки, я обещаю хорошо себя вести и не кричать, только не уезжай, – он залез на кровать, уткнулся Наташе в бок и тоже заплакал.

Взрослые переглянулись, в комнате повисла пауза.

Тефочка подняла глаза наверх и часто заморгала, ее нос предательски покраснел, Лариса промокнула пальцем краешек глаза. Мужчины переглянулись.

Пол кашлянул, – мы очень виноваты перед тобой, – он посмотрел на Наташу, – и перед вами, – перевел он взгляд на ее родителей, – ваша девочка пострадала в нашем доме. Мы с супругой понимаем ваше недоверие к нашей семье и нежелание оставлять у нас единственного ребенка. Но, поверьте, теперь в нашем доме с безопасностью все в порядке. Мы просим, чтобы Нати погостила у нас еще, по-человечески, нормально. Мы каждый день будем возить ее в те места, которые она захочет посетить. Любое ее желание будет исполнено. К тому же, все наши друзья мечтают с ней познакомиться, мы хотим организовать в ее честь праздник, пожалуйста, разрешите ей остаться, – Пол замолчал и тут же быстро добавил, – простите меня, я волнуюсь, вы также приглашены на вечер.

– Как вы называете вашу дочку, произнесите, пожалуйста, по-русски, – попросила Дженнифер Ларису.

– Наточка.

– Ларьисса, Геннатий, у нас большой комфортный дом, всем хватит места, мы будем заботиться о вашей НатОщчка, – Дженнифер старательно произнесла Наташино имя, – позвольте нам хоть немного искупить свою вину, – она жалобно посмотрела на Наташиных родителей, те перевели взгляд на дочь. Малыши уже не плакали, они сидели, прижавшись к Наташе, и шмыгали носами.

Наташа неуверенно пожала плечами, – Пол, Дженни, я и так гостила у вас слишком долго, но это только потому, что мы с друзьями подслушали разговор, и поняли, что детям угрожает опасность. Мне, право, неудобно и не хотелось бы доставлять вам неудобства.

– Ну, какие могут быть неудобства, девочка, о чем ты говоришь, – всплеснула руками Тефочка, – мы будем счастливы, если ты погостишь у нас еще, НатОщчка, пожалуйста, – сложила она молитвенно ладони.

– Останься, пожалуйста, – в один голос заканючили малыши.

– Я буду твоим водителем и личным гидом по Нью-Йорку, прошу тебя, останься, – произнес Мэтт.

Наташа посмотрела на родителей, – мне можно остаться?

Родители Наташи переглянулись, потом отец вздохнул и утвердительно кивнул, – оставайся.

– Давайте, выходите, Наташе надо собираться, – Мэтт снял радостных детей с кровати и вывел их в коридор. Взрослые вышли следом.

Выходя, Наташина мама немного задержалась.

– Ты видела, как он на тебя смотрит? – спросила Лариса Владимировна дочку.

– Мам, он старше меня на пятнадцать лет.

– Какая разница, сколько ему лет. Он молодой привлекательный мужчина. Детка, ты не случайно попала в их дом и ввязалась в такую историю. Кто знает, может быть, это твоя судьба.

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, вторник 30 июня 1987 года

Когда машина подъехала к дому Престонов, оказалось, что Наташу встречает весь обслуживающий персонал. Себастьян, Барбара, Альваро, Дэн и другие, – все выстроились перед домом и громко зааплодировали, когда она вышла из машины.

– Видишь, как тебя все ждали, – Тефочка обняла Наташу, – мы рады, что ты вернулась.

Они вошли в дом, Наташа потрясенно замерла. В комнатах, которые просматривались из огромного холла, висели новые шторы светлых пастельных оттенков. Со стен исчезли мрачные картины, а с полов темные ковры. Через большие открытые окна в помещение проникали солнечные лучи и отражались в натертом паркете, сверкающем, как янтарь, отчего дом казался золотым.

Все помещение было наполнено волшебным ароматом живых цветов, роскошные букеты стояли повсюду.

– Цветы для тебя прислали все друзья нашей семьи, – объяснила Тефочка Наташе, – в больничной палате все букеты не поместились, поэтому часть мы отправили твоим папе с мамой, а часть оставили здесь.

Еще она рассказала, что Альваро, который в саду никогда никого не подпускал к цветам, лично срезал для украшения Наташиной комнаты розы.

– Какая красота, спасибо, – восторженно произнесла Наташа.

Альваро покраснел и застенчиво потупился.

– Пойдем, тебе надо отдохнуть, – Мэтт повел ее к лифту.

– Нет, я буду ходить сама, надо потихоньку разминать ногу, – заупрямилась она и, хромая, пошла по лестнице пешком, дети кинулись следом.

В комнате, кроме нового интерьера и множества букетов, ее ждал еще сюрприз. Гардеробная была заполнена новой одеждой разных цветов и фасонов: брюки, шорты, футболки, топы, рубашки, сарафаны, платья. Все было выглажено и развешено на плечиках. В выдвижных ящиках громоздились стопки белья. На нижних полках стояло множество пар разной обуви на все случаи жизни.

Наташа прижала руки к щекам, – ой, какое все красивое, – и посмотрела на Тефочку, – зачем столько?

– Это компенсация за твои украденные вещи, – непререкаемым тоном заявила та, – лучше скажи, тебе нравится?

– Еще бы, – восхищенно прошептала Наташа и провела рукой по ряду висящих блузок, сарафанов и платьев, – а вот это я хочу примерить прямо сейчас.

– Вот так-то лучше, – улыбнулась Дженнифер, – Карменсита, помоги НатОщчка, пожалуйста.

Наташа вышла из гардеробной в длинном шелковом сарафане, по изумрудному фону которого были разбросаны яркие розовые и оранжевые экзотические цветы. Между цветами в причудливом узоре были переплетены перья птиц, лианы с салатовыми листьями и золотистые цепи.

Все зааплодировали, – тебе очень идет, – добавил Мэтт.

– Спасибо большое, мне все очень понравилось, – поблагодарила Наташа и неожиданно широко зевнула.

– Давай-ка ложись и отдыхай, тебе надо набираться сил, – ласково сказала Тефочка и скомандовала, чтобы все вышли из комнаты.

***

Когда Наташа проснулась, за окнами было темно, часы показывали десять. Она встала с постели, сильно хромая, прошла к двери и выглянула из комнаты. В доме было тихо. Наташа набрала по внутренней телефонной связи номер в комнате обслуживающего персонала, трубку взяла Карменсита.

– Привет, а где все?

– Приехал брат Мэтта, все собрались в большой голубой гостиной, вы можете к ним присоединиться, – вежливо ответила девушка.

– Я не очень хорошо выгляжу, не буду никого пугать, – Наташа хотела положить трубку, но услышала торопливый голос Карменситы, – Мэтт просил передать ему, как только вы проснетесь. Вас все ждут.

– Хорошо, сейчас буду.

Наташа положила трубку, включила большой свет и посмотрелась в зеркало. Вид был далеко не супер, лицо серое и отекшее, под глазами темные круги. Приводить себя в порядок не было смысла, да и сил тоже.

Чтобы скрыть на бедре объемную повязку с компрессом, девушка натянула тренировочные штаны. Волосы пригладила щеткой, посмотрелась еще раз в зеркало, вздохнула и направилась в гостиную. Нога болела, Наташа решила ее не напрягать и вызвала лифт.

Тем временем в гостиную, где сидела вся семья, вошла Карменсита и тихо сказала Мэтту, что Наташа проснулась. Мэтт вскочил с дивана и направился ей навстречу. Помня, что она решила не пользоваться лифтом, он пошел по лестнице пешком.

Наташа вышла из лифта в холле первого этажа, увидела свет в большой гостиной и, сильно хромая, направилась туда. На пороге комнаты она остановилась и огляделась.

Около белого мраморного камина в голубых парчовых креслах сидели Пол и Тефочка, на диване около низкого журнального столика с альбомами и карандашами расположились Майки и Лиза, а напротив входа в гостиную в кресле со стаканом виски сидел Мэтт и смотрел прямо на нее.

«Какая у него странная прическа», – вдруг с удивлением подумала Наташа, – «волосы стали как будто длиннее, и челка упала на лоб, обычно он аккуратно зачесывает волосы на пробор». Она улыбнулась и пошла по направлению к нему. Почему-то Мэтт не встал ей навстречу, а продолжил сидеть. И его лицо выражало полное недоумение.

Она замедлила шаг и робко остановилась посреди комнаты. В это время за ее спиной раздался знакомый голос, – вот ты где, – Мэтт обнял ее за плечи, – проходи, присаживайся на диван.

Пол и Тефочка сразу засуетились, вскочили с кресел и начали предлагать Наташе любые удобные места. Дети запрыгали вокруг нее, показывая рисунки. Только копия Мэтта не двинулась с места, а продолжала сидеть, не сводя с Наташи немного удивленных глаз.

– Эдвард, подойди, познакомься, это наша НатОщчка, – сказал Пол, когда Наташу усадили на диван, для удобства обложив со всех сторон подушками.

Тефочка отдавала распоряжения насчет чая, Мэтт отвлекся на стоящий рядом с диваном светильник, чтобы немного приглушить яркий свет. Дети вернулись к журнальному столику и снова схватились за альбомы и карандаши. Пол плеснул себе новую порцию виски и сел в кресло.

Копия Мэтта подошла и, не дожидаясь, пока Наташа протянет руку для приветствия, властно обхватила ее кисть.

– Ну, привет, воин-амазонка, – развязно произнесла копия и небрежно прикоснулась губами к ее запястью.

От оценивающего взгляда копии у Наташи по спине пробежал неприятный холодок, хотя в комнате было очень тепло. Она незаметно поежилась, но глаз не отвела.

– У амазонок не было одной груди, – немного чужим и скрипучим после сна голосом произнесла она.

Копия опустила глаза чуть ниже, беззастенчиво скользнула взглядом по ее фигуре и выразительно уставилась на объемный свитер с таким видом, что Наташа почувствовала себя так, словно ее раздевают, – извини, грудь под этой одеждой я не разглядел, – нагло произнесла копия и вернулась в свое кресло.

«Ой, какую же я сморозила глупость про грудь», – досадливо подумала Наташа, – «а он, молодец, не упустил возможности меня поддеть».

Вечер прошел в разговорах и рассказах детей о бандитах. Наташа тоже пыталась вставить какие-то реплики, но попытки были неудачными, поэтому остаток вечера она решила молчать. Она старалась не смотреть в сторону брата Мэтта, но кожей чувствовала на себе его взгляд.

Он разглядывал ее с легкой небрежностью, словно имел на это полное право. Это был взгляд мужчины, прекрасно знающего себе цену и привыкшего, что ему все позволено.

После полуночи все отправились спать. Уже засыпая, Наташа снова вспомнила Эдварда и поморщилась, «фу, какой противный тип».

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, среда 1 июля 1987 года

На следующее утро Наташа проснулась очень рано, только светало. Она сняла повязку и осмотрела правую ногу. Бедро затянул синяк, щиколотка продолжала оставаться опухшей и болела.

– Прощайте, купальники и шорты, все лето придется ходить в брюках, – пробормотала девушка и занялась гимнастикой.

Через полчаса она устала, часы показывали всего шесть утра.

«Пока все спят, пойду-ка я в бассейн», подумала Наташа, натянула огромный махровый халат немыслимо розового цвета, подаренный Барбарой, и тихонько вышла из своей комнаты.

Вода была холодная, и нога болела, но Наташа мужественно проплыла несколько раз туда и обратно.

«Для первого раза достаточно», – подумала она и вылезла из бассейна.

Тело, привыкнув к температуре воды, мгновенно отреагировало на утренний свежий ветерок крупными мурашками, зубы отбили чечетку, а губы задрожали. Наташа отжала мокрые волосы, завернулась в халат и, хромая, медленно заковыляла к дому.

– Привет, – вдруг раздался голос сзади. От неожиданности Наташа подскочила на месте и резко обернулась. Около куста роз стоял Эдвард. Он был в теннисных шортах и кроссовках, в руках держал промокшую насквозь майку, видимо, только закончил утреннюю пробежку. Загорелый накачанный торс блестел от пота.

У Наташи перехватило дыхание, когда он с мягкой грацией, поигрывая мускулами, подошел поближе. Ей пришлось дважды глотнуть, чтобы обрести голос.

– Доброе утро, – прохрипела она, почему-то запнувшись на слове «утро».

Он скользнул глазами по ее лицу и, задержав взгляд на губах, заметил, – какой интересный оттенок губной помады… синий перламутр…

«Лягнуть его по заду ногой?» в голове Наташи моментально родилось желание.

А Эдвард, не дожидаясь ответа, ленивой трусцой обежал ее и направился по дорожке к дому.

– Гаденыш, – с раздражением пробормотала она ему в спину.

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, июль 1987 года

Прошло две недели.

Всех членов семьи и прислугу еще несколько раз приглашали в полицию. Капитан катера был найден, он дал показания против одного мужчины, знакомого из бара, который нанял его, чтобы перевезти и спрятать в укромном месте девушку и двух детей. Мужчину задержали, он оказался сыном миссис Ландрет, а Джоан-Присцилла действительно ее племянницей. Их фамилия была Кросс. На счету у семейки Кросс было несколько ограблений богатых домов, в которых они работали до Престонов. Все шестеро обвиняемых, включая капитана катера и двух хулиганов, ждали под стражей суда. Больше о миссис Драндулет и Джоан ничего не напоминало, кроме редких рисунков детей в альбомах.

Целыми днями Наташа с детьми читали книжки, рисовали, лепили из пластилина, клеили поделки из разноцветной бумаги или просто играли. Девушка не грузила малышню уроками, стараясь, чтобы все знания они получали в процессе игры. Она завела для детей блокноты, в которых они, как в органайзерах, записывали персональные планы на предстоящий день, свои впечатления о прочитанной книге, имена персонажей сказок или просто новые слова. Наташа обернула блокноты красивой глянцевой бумагой и написала на обложках имена детей. Майки и Лиза всегда носили блокноты с собой.

Когда они с детьми выходили играть на улицу, она брала с собой глобус и разные книжки. Лежа на пледе, расстеленном прямо на траве, Майки и Лиза с интересом разглядывали разноцветный шар, а Наташа рассказывала им про людей, живущих в разных странах, животных, птиц и рыб. Во время игры она как бы в шутку подсовывала Майки задачи по математике, которую он так не любил. Майки, не чуя подвоха, решал их и заодно учил таблицу умножения.

Иногда Наташа, читая книжку, на самом интересном месте говорила, что устала, тогда Майки с готовностью начинал читать сам. Лиза потихоньку втянулась в процесс обучения и тоже стала решать задачи, читать и писать.

Но играли дети не только дома, все чаще и чаще они выбирались на детскую площадку в парке недалеко от дома. Наташе хотелось, чтобы у малышей появились друзья. К сожалению, отношения у Майки и Лизы с другими детьми складывались не просто.

Если Майки что-то не нравилось, он моментально переходил на крик. Если же у него с другими ребятами возникал спор, то он старался отстоять свою точку зрения не аргументами, а обидными для собеседника словами. Иногда дело доходило до угроз и кулаков, но Наташа и другие мамы или няньки успевали растащить детей.

Элизабет была полной противоположностью брата. Ее медлительные, почти заторможенные движения и неторопливая речь выводили детей из себя. На первый взгляд могло показаться, что Лиза немного не в себе, но сложные фразы и слова, которые произносила девочка, свидетельствовали об ее наблюдательности и незаурядном уме. К сожалению, девочки все равно неохотно играли с ней.

Наташа аккуратно внушала Майки, что эмоциями нельзя доказать свою правоту, а Лизу, наоборот, призывала действовать более активно.

У троицы сложился четкий распорядок дня. В семь утра, когда Пол и Мэтт уезжали на работу, Наташа будила детей, и они шли к бассейну делать зарядку. По будним дням к ним присоединялась Тефочка, а по выходным еще и Пол с Мэттом. После зарядки все шли в кухню, где Барбара прямо при них готовила завтрак. Наташа объясняла детям, почему нагревается сковорода, почему на ней жарятся яйца, почему в кастрюле закипает вода и варится каша. В кухню перекочевали детские книжки с картинками внутренних органов человека и медицинская энциклопедия. За едой Наташа зачитывала, в каких продуктах какие полезные вещества содержатся. Майки и Лиза постепенно перестали говорить слова «не буду» и «не хочу». Их заменили слова «полезно для здоровья» и «надо».

Еще Наташа объяснила детям, почему по утрам обязательно надо есть кашу, а в обед суп. Она рассказала, что ее бабушка готовит разные каши с фруктами. Теперь никто из детей не воротил нос от овсянки, потому что она была с клубникой, черникой или с персиками. Еще детям понравилась рисовая каша с тыквой. А приготовленные однажды Наташей с помощью Барби блинчики стали любимым блюдом всей семьи.

После завтрака дети помогали Барбаре убирать со стола. Потом все переодевались в нарядные одежды и ехали гулять в город. Они шли в Центральный парк, где Майки и Лиза играли с другими ребятами, или в кинотеатр на мультики, или в музей рассматривать картины, скульптуры и разные экспонаты. К обеду все возвращалась домой. Обед также проходил в кухне. Пока Барбара разогревала еду, малыши расставляли на столе тарелки, раскладывали столовые приборы и рассказывали ей, где были, что узнали нового и что записали в своих блокнотах.